Хирург: последняя надежда

специализировался на антисептике и был награжден Орденом Красной Звезды. Человек с большим юмором. Это так, к слову

ПО ДОРОГЕ НА РАБОТУ

Рашид, сойдя со ступенек, направился к «Волге», которую он привык парковать в углу двора, чтобы она никому не мешала. Она там прописалась: соседи знали, что это место доктора, и никто не осмеливался покушаться на него, даже тогда, когда оно могло быть свободным несколько дней подряд. Он ухватился за ручку двери и прежде чем дернуть, бросил взгляд на окно дома, где обычно ему на прощание махали детские ручонки. Но сегодня их нет: папа подвел, и они не выспались.

Он погрузился в машину, откинулся на сиденье, чтобы поудобнее занять место за рулем и только собрался запустить мотор, как сзади услышал сигнал машины, которая на повороте спешно, скрипнув тормозными колодками, въехал во двор. Кто за хрен, успел подумать Рашид, вывернувшись назад. Шихсаид. Вот кто. Что могло произойти? Кто-то попал в больницу и пришел просить о помощи. Он одним движением выскочил из-за руля и стал размашистой походкой приближаться к Рашиду. Друг с квадратным подбородком и взрывоопасным характером, неутомимый, как крот, разбирающийся в людях, как психолог. На лице мина, готовая взорваться в любую секунду. Рашид высунулся из машины

– Ты какого хрена выключил телефон? – громко прорвал свое возмущение Шихсаид, приблизившись к Рашиду и небрежно протягивая руку, чтобы поздороваться. Губы выпячены вперед. Его привычка, когда внутри обуревает гнев.

– Потише, парень, – прошипел Рашид, оглядывая двор, еще не догадываясь, что могло произойти за ночь. Вчера они отдыхали, веселились, пили, смеялись, шутили. —Что люди подумают!

– Пусть, – успокаиваясь и несколько удивившись своей дерзости, мягким глуховатым голосом выронил Шихсаид.– Я примчался, чтобы спасать тебя.

Рашид застыл.

– Я не тону, – ворчливо огрызнулся Рашид.– Говори. Заболел что ли?

– Хватит прикидываться, Рашид, – сказал Шихсаид.– Дело серьезное, а ты улыбаешься.

Сосед Рашида, старый Иван Семеныч, проходивший мимо с ведерком в одной руке, услышав высокий тон разговора, остановился, выпрямив спину.

– Рашид, помощь не надо?

– Нет, отец, – сказал Рашид.– справлюсь сам.

– Смотри, а то я могу задать ему палкой, – он помахал ею в воздухе и засеменил дальше. Он всегда в это время выбирался из дому, чтобы выбросить мусор и купить хлеба в магазине. Его старушка тяжело болела.

– Как тетя Валя, Иван Семеныч?

– Да так же, – сказал Иван Семеныч грустно и засеменил дальше.

– Вообще, – Шихсаид замялся на секунду. Ему не хотелось в такой день омрачить друга, но обстоятельства заставляли.– Есть решение вызвать тебя на ковер в областной комитет

…

Рашид нахмурил брови от неожиданности.

– Поступи ли жалобы на тебя… -продолжил Шихсаид.– Дисциплинарная комиссия…

– Откуда информация? – прервал его Рашид

– Эй, брат, – протянул Шихсаид.– Из надежных источников.

– Я всегда подозревал, что ты работаешь на КГБ, – решил съязвить Рашид и разрядить напряжение.– Что за сплетни?

– Пока ничего конкретного, – произнес Шихсаид.– жалоба министра за срыв строительства корпуса больницы, армейская дисциплина в коллективе, и жалобы пациентов за… – Шихсаид запнулся, язык не поворачивался сказать такое.

– Что?

– Смерть ребенка и за взятки, которые, якобы, процветают в твоей больнице.

Сарказм исчез с лица Рашида, и он застыл, раздумывая о том, откуда растут ноги. Он открыл рот, но ничего не сказал, лишь пальцы забарабанили по рулю машины. Он зачесал висок и наморщил лоб.

– У тебя завелись крысы в коллективе, – тихо продолжил Шихсаид. – И скорее всего это человек, который хочет занять твое место. И знай: чем хуже тебе и больнице, тем лучше для него.

Тишина.

Рашид молчал. Он опустил руку и глянул на часы.

– Ладно, – буркнул он, положив руку на руку друга.– Мне пора.

– Надеюсь, то сделаешь выводы, – сказал Шихсаид, готовясь отвернуться.

– Я догадываюсь, кто это, – сказал Рашид, выдыхая.– Ладно, вечером во сколько приедешь?

– Пока не знаю, постараюсь пораньше. Кубики на нарды поменяй, а то опять, когда проиграешь, будешь винить шашки.

– Да ладно тебе. Общий счет в мою пользу.

– Ты хороший хирург, но математика у тебя хромает. Ты попутал меня с Айгумом. Его можешь надувать и обманывать, снимая шашки. Со мной такой номер не прокатить, – отдаляясь, продолжал Шихсаид лепетать.

– Может, пораньше увидимся?

– Не могу, прокричал Шихсаид, – я еду в Буйнакск и не знаю, во сколько вернусь.

– Кого- то еще спасаешь?

В ответ Шихсаид лишь помахал рукой и залез в машину, дал по газам, задымил и с пробуксовкой исчез за угол дома.

Рашид подумал о дружбе, о спине, вспомнив постоянное напоминание отца: «Легче найти друзей, чем их сохранить»

Рашид вырулил на улицу и через минуту оказался перед центральной площадью имени Ленина.

Итак, утро обозначило две проблемы: Меджид, которого надо будет обследовать и секретарь обкома партии Зурабов, который прицепился как клещ и портит мне жизнь со времени работы в госпитале в войну.

И черт знает, что еще преподнесет сегодняшний день.

Мысль бурлит в голове, рисуя варианты, но хочется ее опровергнуть. Все-таки- это новость и дело может быть более серьезным, чем я представляю.

Рашид подсознательно с улицы Ленина свернул машину вниз по улице Дахадаева, проехал мимо Русского театра, сделал круг на привокзальной площади и направился обратно. Увидев гостиницу «Дагестан», принял вправо к тротуару, остановился и выключил зажигание, сам не зная, почему. На лобовом стекле собрались несколько капель дождя – он включил стеклоочистители и смазал их по всему стеклу, на котором образовалась жировая пленка: он пожалел, что смазал пыль, образовавшийся на стекле. Он потянулся к бардачку, достал сигарету, прикурил и затянулся, выдыхая дым наружу через открытую форточку.

Мимо него проходили люди, а он уставился на здание гостиницы, где он сформировался как хирург во время войны – здесь тогда был организован эвакуационный госпиталь.

Он глянул на часы- половина восьмого. Значит, можно не торопиться и предаться воспоминаниям: все-таки жизнь и есть воспоминания. Что-то с утра, в день рождения на него напала хандра, и он начал прокручивать события детства, чтобы подвести черту в полном одиночестве и с сигаретой в зубах.

ЧАСТЬ»

«Родной дом» -это всегда детство.

Село Султанюрт, где он появился на свет, состояло из одноэтажных домов одинакового типа: домик, двор, сарай, огород. Во дворе домашняя живность: две-три коровы, несколько овец, куры, гуси и слякоть, по которой надо было чавкать, когда управляешь хозяйством. Рашид с малого возраста помогал родителям по дому, пас овец. В школу пошел в семь лет, и когда учительница Татьяна Сергеевна задала вопрос ученикам: «Кто кем хочет стать?» все высказали свои желания – шофером, летчиком, агрономом, министром… и только один Рашид оставил вопрос без ответа. Он виновато сказал: « Я не знаю – я еще об этом не подумал». По классу прокатился смех, а учительница долго держала взгляд на черных вдумчивых глазах мальчика, который отличился от других и на этот раз. «Рашид, когда надумаешь, кем стать, обязательно скажи мне об этом, хорошо?» «Да», – согласился мальчик.

Рашид находился во дворе под навесом с топором в руке, когда его отец Паша вернулся с работы раньше времени. Он сразу подумал, что что-то случилось.

– Ты опять с топором, сын, – возмутился он с порога.– Это опасно, топор может порезать. Сколько я буду говорить тебе об этом!

Рашид нагнулся и отпустил топор на землю.

Отец подошел близко и стал над его головой. «Сегодня папа не такой как всегда, – подумал Рашид, – Злой. Лицо нахмуренное, глаза метают искры»

– Нет, – возразил отец.– Ты поставь его там, где взял. В доме все должно находиться на своем месте. Ты понимаешь?

– Да, – робко ответил Рашид, подбирая топор, чтобы отнести его на свое место на чурбане возле дров.

На шум на крыльцо вышла мать. Она вставила руки в бока – ее любимая поза – и, осмотревшись по сторонам, вмешалась:

– Что тут происходит? – Затем, увидев мужа в неурочное время, съязвила:– а ты что, сбежал с работы?

– Заболел, – буркнул отец, показывая указательный палец.– Адские боли – надо поковырять иголкой. Наверное, заноза зашла. Уже два дня как болит, а я не обращал внимания. Боли невыносимые.

– А ну, покажи, – мать подошла поближе и взяла палец в свою руку. После того, как осмотрела палец со всех сторон, она вскинула голову и заявила: «Это не заноза, милый»

Паша округлил глаза и открыл рот.

– А что это?

– Инфекция, – без раздумий уверенно выпалила жена.– Это инфекция: иголка тут не поможет.

– Это лучше, чем заноза? – спросил отец.

– Нет, это хуже – можно лишиться пальца.

– Но ты же, ты, же лекарь, знахарь, повитуха – помоги.

Мама ошетенилась.

– Не помогу, – резко среагировала мать, отбрасывая палец и поежившись.– Пока ты укоряешь меня в том, что я знахарь, повитуха, не помогу.

Мать была центром притяжения всех женщин, сплетен и ни одна более или менее значимая разборка не проходила без ее участия. Душа женской кампании.

– Да, ладно тебе, – сказал Паша с иронией.– Не скажу, пока ты лечишь меня. Откуда ты такая взялась у меня: женщина – огонь. Ты везде, где шум, где сплетни и разборки…

– Не твое дело, – перебила жена.– Я же не вмешиваюсь в мужские дела. Что плохого в том, что я помогаю другим словом и делом. Я лечу, не калечу.

– Ладно, убедила, – сдался Паша.– Посмотри на палец.

Жена быстро оттаяла, приблизилась и осмотрела палец по кругу.

– Жди, – сказала она, отпуская палец.

Паша растерялся.

– Чего ждать?

– Пока я приду с родника, – проговорила жена.– Заберу травы у Сакинат.

Мать накинула на плечо кувшин и исчезла.

Рашид, все это время следивший за диалогом родителей, сдвинулся с места.

– Болит, папа?

– Да, сынок.

– Воды теплой принести тебе?

– Зачем?

– Когда у меня болит живот, мама всегда дает воды, и у меня проходит.

Паша засмеялся.

– Это мама когда дает, – произнес Паша.– У нее волшебные руки.

Руки мамы не помогли отцу, не помогли и сбор трав, не помог и вареный лук: на второй день Рашид с сочувствием следил за папой, который с вздернутым вверх пальцем ходил по двору взад-вперед. Мама больше молчала и не знала, что делать.

– Мама, а нельзя врачу показаться? – поинтересовался Рашид.

– Нет, Рашид, – ответила мама.– Один врач на всю округу, и у него много больных с серьезными заболеваниями.

Отец не спал, не ел, не шутил и на третий день взял в руки бритвенный нож и сел на табуретку возле камина. В комнате было тихо, мама молчала, испробовав все методы народной медицины, и она, зная, что сейчас сделает отец, напряженно следила за ним.

– Папа, ты, что собираешься делать? – испуганно спросил маленький Рашид.

– Я сейчас буду забирать боль, – сквозь зубы процедил отец, прикладывая лезвие ножа к опухшей коже.

Все случилось мгновенно: отец резко срезал часть пальца, и отравленная кровь брызнула из открытой раны. Один стон отца и крик мамы поразили сердце мальчика: в нем перевернулся мир, который он только познавал. «Я забираю боль» стучала в голове мальчика, и его сознание подсказывало ему, кем надо быть, чтобы забирать чужую боль – доктором.

В школу сегодня Рашид пришел раньше всех. Он шел по коридору уверенной походкой и остановился напротив учительской. Он постучал, затем тихо толкнул дверь. Его не смутили глаза учителей, которые одновременно посмотрели на него.

– О, Рашид, – отозвалась учительница Лидия, которая, наклонившись, копалась в тумбочке.– Что-нибудь случилось? – испуганно спросила она, поднимая стопку тетрадей на стол.

– Татьяна Сергеевна, – прозвучал детский невинный голос мальчика.– Я знаю, кем я хочу стать, когда вырасту.

Пауза, затем раздался смех. Татьяна с улыбкой повернулась к коллегам:

– Он единственный в классе, кто не знал, кем хочет стать. Прошло несколько дней и вот… – Она приблизилась к мальчику и, сев на корточки, тихо спросила:– И кем ты решил стать, Рашид?

– Доктором, – произнес Рашид

В кабинете раздалась вторая волна смеха.

После окончания школы мама, провожая сына в Хасавюрт, долго смотрела ему в глаза.

– Сынок ты уверен, что хочешь стать врачом?

– Да, мама, – ответил Рашид.– Я твердо решил помогать людям, чтобы они не болели.

– Ступай! – она отняла руку с плеча мальчика, который в один миг показался ей повзрослевшим.– Я благословляю тебя, сынок.

Она долго взглядом провожала сына, глядя в отдаляющуюся от нее фигуру сына, который так быстро повзрослел. Она поджала губу, и слеза покатилась по щеке. Она не успела впитать всю радость от каждого мгновения, проведенного рядом с ним. Детство закончилось, и я никогда не верну ушедшее время и неосознанное счастье, подумала она.

ФЕЛЬДШЕР

Отец привез Рашида в Махачкалу для поступления в фельдшерскую школу. После поступления и сбора всех бумаг он получил направление в общежитие. Комнаты на четыре человека. Рашид впервые почувствовал, что отрывается от семьи, привычной жизни. Он самый маленький среди учащихся.

Отец сел на тумбочку и долго смотрел на сына, которому еще нет четырнадцати лет.

– Справишься, сынок? Ты вообще хорошо подумал, что хочешь стать фельдшером?

– Да.

В комнату с шумом ворвались трое. Увидев Пашу, они быстро умерили свою пыль и тихо поздоровались. Штаны у всех мокрые.

– Вы откуда, ребята? – спросил Паша.

– Я из Хучни, – ответил один. Другой оказался из Хунзаха, Третий из Буйнакска.

– Я хотел спросить, откуда вы пришли такие мокрые?

– Ребята засмеялись, пытаясь заглянуть назад на штаны.

– А мы были на море, – хором ответили они.– После обеда пойдем смотреть вокзал, поезда и другие достопримечательности.

В то время в городе действовали две фабрики: нефтеперегонный и бумагопрядильный и несколько цехов.

– Плавать хоть умеете?

– Не-ет, – протяжно в один голос промурлыкали они.– Будем учиться, а то можно утонуть, как сегодня один утонул.

Паша вздрогнул, а когда, покидая общежитие, прощался с сыном, дал отцовский совет:

– Ребята хорошие, но старше тебя. Не давай себя в обиду никому. Учись хорошо. Соблюдай дисциплину. И главное – на море не ходи. Это тебе не мелководный Сулак, а море.

– А на вокзал можно?

Паша понял, что Рашид вольется в коллектив и вряд ли сможет удержаться от юношеских увлечений и мир его с этого дня будет другим.

– Там тоже опасно, сынок. Можно попасть под поезд. Но я не могу подсказать тебе советы на все случаи жизни. Просто будь благоразумен и осторожен.

ПРАКТИКА В АНДРЕЙАУЛЕ

Три года в училище пролетели как один миг. Рашида на практику направили в Андрейаул. Медпункт расположен в центре села и представлял собой одноэтажный саманный домик с несколькими комнатами: коридор для ожидания, процедурная, палата для неотложного лечения и кабинет фельдшера. Привычный запах йода и медикаментов. Старая женщина, санитар толкнула ведро с тряпкой в угол и выпрямилась.

– Здравствуйте, – поздоровался Рашид

Ее шерстяной клетчатый платок сполз в одну сторону, оставив открытыми черные блеклые глаза, нос и часть лица, на котором видны следы, которых оставила оспа.

– Здрасьте, начальник, – отозвалась женщина, – нам уже сообщили, что к нам направили нового фельдшера.

– Да, точно. Это я. Ознакомьте меня, пожалуйста, с обстановкой, что у вас есть, чего нету.

Рашид, увидев запас лекарств и медикаментов, заметил:

– Да, у вас тут почти ничего нет. Кто должен обеспечивать медпункт лекарствами?

– Фельдшер, – бросил мужик с сигаретой во рту, который неожиданно появился за ее спиной. Похоже, муж

.– У меня есть сын такого же возраста, как и вы, – сообщила санитарка, продолжая с любопытством изучать нового знакомого.– Я родила семерых детей, двое умерли. Работаю здесь со дня основания пункта в 1924 году.

«Зачем она мне это рассказывает, – подумал Рашид.– Я не могу вернуть ей умерших детей. Или она хочет вызвать у меня сочувствие? Сочувствую и жалко, что люди болеют и умирают. Я постараюсь вам помочь»

– Мне нужно увидеть председателя сельсовета и вручить представление. Не скажете, как к нему попасть?

– Конечно, – ответила женщина. – Он такой зануда. Да вас здесь работал хороший парень из Кизляра. Председатель его выжил. Но он, уходя, что-то сделал, отомстил ему, – она прыснула.-

и он болеет.

– Он ему надоел, – сказал мужик, оттряхивая пепел за порог.– Он все время рассказывал ему, как он спасал доктора Вишневского из реки Сулак.

– Ты скажи ему, что ты об этом уже слышал.– Посоветовала санитарка.– Она тихо засмеялась, обнажив рот с одним зубом.

– Хорошо. Скажу.

Протиснувшись бочком в покрашенную дверь, Рашид увидел сидевшего за Т-образным столом сельского правителя. На нем была трикотажная серая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Стол накрыт дешевым зеленым сукном. В середине красуется чернильница в форме лунки с коническим углублением, в которой торчит ручка с обычным канцелярским пером, обагренным фиолетовыми чернилами. Он захлопнул талмуд с набухшей по краям обложкой и поднял взгляд. Брови разрослись вверх и вниз одиночными седыми волосками, которые подчеркивали его преклонный возраст, лицо болезненного цвета испещрено морщинами.

– Кем будете?

В его голосе слышны властные нотки.

– Я фельдшер и направлен к вам на работу.

– Да! – удивился секретарь.– Такой юный. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Гайдар в твоем возрасте полком командовал. Ты знаешь это?

– Знаю.

– Ну, вот и хорошо. Что умеешь делать?

– Могу лечить.

– Еще что?

– Могу не лечить, если у вас в медпункте нет лекарств.

– Это что упрек? Ты, наверное, уже осмотрел свои владения и успел услышать сплетни бывшего врача?

– Нет. Я здесь никого не знаю.

– Какой негодяй. У него закончились лекарства, и ему стало лень поехать в Хасавюрт и начал лечить всех пургеном.

Рашид прыснул и засмеялся.

– Ну и как, помогло?

– Я ему пожаловался, что из-за мыслей в голове сон потерял. Он мне выписал лекарство. Два дня спокойно домой не мог добраться: шел по маршруту от туалета к туалету. Вот негодяй! И знаешь, что он мне сказал? Зато теперь у вас в голове будет одна мысль. Не могу забыть его.

Рашид продолжал смеяться.

– Вы, может быть, чем-то обидели его.

– Я в своей жизни видел много врачей…

Рашид, опережая его слова, подумал о Вишневском, чье имя сейчас должен прозвучать, как его предупредила санитарка.

– Но такого урода не видел никогда. Надо же додуматься до этого.

«У него точно- отравление», – подумал Рашид и пожалел, что смеялся.

– Вам нужно провести очистку организма, товарищ председатель, – произнес Рашид.– Вам нужно исключить из рациона острое, жареное и жирное. Больше надо пить жидкости: воду, компоты из сухофруктов и каши на воде.

Рашид ждал, когда же он перейдет к рассказу о Вишневском.

– Вы сказали, что знаете многих врачей и кто они?

Председатель, прищурив глаза, задумался, как будто догадываясь, что в этом вопросе есть подвох.

Он потянулся до чернильницы и сдвинул ее на другое место. Мысли его, судя по сгустившимся чертам лица, бежали по образам. И почему-то он не посчитал нужным сообщить о своем друге детства Саше Вишневском, которого он спас от смерти, рискуя жизнью. И за это отец Саши, бывший военный офицер русской армии подарил его нуждающейся семье корову. Брехун, подумал Рашид- даты не совпадают.

В селе оказалось много больных. На следующий же день у порога и в коридоре пункта собралось много народу. Рашид по ходу дела составлял список инструментов, лекарств, инвентаря, с которым с согласия председателя и его содействия собирался запросить у руководства центральной больницы в Хасавюрте.

Рашид быстро завоевал уважение сельчан за отношение к больным и грамотное обслуживание. Он почувствовал в себе силы и уверенность. Но ненадолго. Дома в селе Султанянгиюрт тяжело заболела старшая сестра Эмина, которая с самого детства была для него надеждой и опорой. Он чувствовал, что сегодня она нуждалась в его помощи. Она была на попечении родителей и младшей сестры Рупии. Меджид учился на втором курсе Сельхозинститута, а Атия вышла замуж и у нее была своя семья.

Улучив время, Рашид поехал в село, чтобы забрать сестру и показать ее опытным врачам в Хасавюрте. В больнице врачи лишь помотали головой и пожали плечами. Диагнозы одних не совпадали с другими. А сестра чахла с каждым днем. Рашид спорил с врачами, задавая им неудобные вопросы. Те удивлялись пытливости и аналитическим способностям молодого фельдшера, но предпринять необходимые меры не смогли. Амина умерла, и это стало для Рашида отправной точкой в профессии врача: он погрузился в литературу и стал черпать знания самостоятельно.

МЕДИНСТИТУТ

Следующим шагом Рашида в профессии стало поступление в мединститут. Он, блестяще сдал вступительные экзамены и в 1939 году, стал студентом Медицинского института. К тому времени родители преждевременно постарели от тоски по дочери и непосильного сельского физического руда. Для него спасением было то, что старший брат Меджид окончил сельхозинститут и вернулся в родное село и стал работать агрономом. Время бежало. На календаре 1941 год. Июнь.

Рашид, успешно сдав все экзамены и зачеты, размашисто, в широкой белой сорочке с закатанными рукавами торопился на автостанцию, чтобы приехать домой и обрадовать отца.

На автостанции была необычная суета и мрачные лица. Он подумал, что за день-пятница. Не получив ответа, он стал прислушиваться к разговорам людей, в которых больше звучала слово «война». Старший брат Меджид, работавший агрономом в колхозе, суетливо собирал свои вещи и прощался с родителями, молодой женой: он уходил на войну. Безмолвное приветствие и странный прощальный взгляд – всем известно, что с войны могут не вернуться. Мать плачет, отец молчит. Младшие сестры в недоумении.

Рашид взял протянутую твердую руку брата, пожатие длилось дольше обычного. Глаза в глаза.

– Рашид, я тебя оставляю старшим и позаботься о сестрах, хорошо?

– Да, – скорбно произнес Рашид.– Ты так говоришь, как будто уходишь навсегда.

Меджид посмотрел назад, чтобы убедиться, что никто не слышит.

– Брат, я ухожу не на свадьбу, – произнес Меджид.– С войны человек может и не вернуться. Так что позаботься о родителях, – он запнулся. Глаза покраснели от наплыва чувств.– Вообще, ты понял меня.– Он отвел взгляд и молча, стал снимать с руки часы.– Ты их хотел.– Храни на память.

В военкомате столпотворение. Военком в звании лейтенанта в одной руке держит бумаги, а другой дает команды, указания кому – то на обследование, кому-то на собеседование, а кому на войну. Рашиду не повезло с направлением на двери: « Пойдете в военный госпиталь №3187, подойдете к начальнику Ризвашу. Понятно?

– Да, товарищ лейтенант.

Лейтенант, чтобы подать мне направление сделал шаг из-за стойки. А при следующем шаге его голова опустилась ниже обычного. Рашид перевел взгляд на ногу офицера. Вместо ноги из брюк выглядывал деревянный заточенный брус. Глаза Рашида столкнулись с взглядом офицера, который догадался о его мыслях.

– Ампутировали, – ответил офицер на безмолвный вопрос Рашида, который повис в его глазах.– Живу, ничего. Знаешь, где находится гостиница «Дагестан»? Там у нас первый госпиталь за номером 3187 на 1200 коек. Как фронтовая база северной группы войск Закавказского округа. Оттуда идет весь поток раненых.

– Знаю.

– Под госпитали отведены лучшие места города, – продолжил офицер. Который был расположен к беседе.-38 школ, 26 общежитий, 15 учебных заведений и 7 гостиниц. Руководство над госпиталями осуществляет нарком здравоохранения М.С.Яникиан. эвакогоспиталями занимается доцент О.Б.Бароян. Знаешь его- он преподает в вашем институте.

– Знаю.

– А других ваших- Цюпака, Владимирцева, Магомедовой и Казанфаровой отправили в Дербент в госпиталь номер 1628. Знаешь?

– Да.

– Удачи тебе.– Он потянул руку на прощание.– И еще: скажи хирургам, пусть не отрезают ноги, если можно их лечить. Непривычно как-то и все время болит. И еще я не женатый.

Рашид грустно помотал головой.

– Хорошо, я скажу об этом хирургам.– Рашид выдержал паузу, желая спросить, сколько же ему лет, но промолчал.

Да, я скажу: «не отрезайте ноги людям». Скажу.

Пробираясь к гостинице «Дагестан» Рашид мысленно представил ужасы войны: отступление советских войск под натиском врага по дорогам, по городам, проселкам, где днем и ночью шли грузовики, пешие колонны, а рядом рвались снаряды. Тысячи раненых, искалеченных людей, которые нуждались в лечении.» Главное ноги не отрезать».