Без тебя

Что к Законам Твоим равнодушны,

Приговором своим жизнь мою поддержи

Милосердно, великодушно.

И хоть нету гонителям злобным числа

Я Свидетельств Твоих не чураюсь.

Возмущён их отступничеством я, когда

Заповедей Твоих не соблюдают.

Как люблю Повеления – только взгляни!

Верю в законы Твои правильные.

Жизнь мою, очень прошу, поддержи;

Слово Твоё – истина кристальная

Псалом Давида 119-Yud

Руками Твоими Господь, точно знаю,

Я создан и сотворён,

Дай разум, чтоб заповедей познанье

Доступней было б с каждым днём.

Дар убоявшимся искренней радости –

На Слово Твоё уповаю я.

Ты справедлив, я с предельной ясностью,

Вижу – был прав, наказав меня.

Но в утешенье пошли покровительство,

Мне, Твоему рабу

Милость пошли, чтобы в просветительстве

Обрёл я опору уму.

И чтобы стало наветов злодеям

Стыдно за клевету,

Истину всех Твоих повелений

Миру я донесу.

Да возвратятся ко мне познавшие

Свидетельства вплоть до самого дна,

И сердце в Законах Твоих пусть обрящет

Всю истину, чтобы не знать стыда.

Псалом Давида 119-Hay

Укажи мне, Господь, путь законов Твоих,

Чтоб следовать ему неукоснительно.

Даруй мне разум, я буду блюсти

Твоё учение, Господь. И повелительно

Направь к дороге заповедей, что полюбил,

И сердце склони к Твоим свидетельствам,

От корысти, неправедных зрелищ глаза мои отверни,

Веди дорогой жизни человечества,

Тебя боящегося. И ужас позора сними.

Благи Законы Твои справедливые.

Я к повелениям Твоим стремлюсь и буду жить

По слову, Тобой данному боящимся Твоего имени.

Псалом Давида 119 Alef

Идущих прямыми путями славлю,

Всем сердцем к Богу стремящихся,

Славны, кто не творил неправды,

И Заповеди, Его хранящие.

Ты заповедал строго блюсти

Повеления Твои истинные!

Вот бы надёжными стали пути,

Чтоб Законы исполнять присные.

Тогда мне будет неведом стыд,

Изучая заповеди праведные

Сердечно буду благодарить,

Твердя Законы Твои правильные

Буду блюсти их всегда тщательно –

Только не оставляй меня окончательно.

Псалом Давида 119-Tzadi

Справедлив Ты, Господь, и прямы

Законы истинные Твои.

В свидетельстве Ты повелел Своём

Справедливость и верность блюсти во всём.

Погибаю от гнева, ибо враги

Забыли истинность слов Твоих.

Слова Твои неизменно чисты,

И я Твой раб полюбил их.

Пусть молод и не уважаем я,

Суть повелений забыть нельзя!

Справедливость Твоя на все века

И в учении Твоём – вся истина.

В постигших несчастьях и бедах моих

Опорой мне заповеди Твои.

Справедливость свидетельств Твоих навсегда,

Даруй мне разум и буду жить я.

Псалом Давида 119-Chet

Хранить слова Твои – мой весь удел

Молился пред Тобой, как обещал Ты, пожалей!

Определил я путь свой и свои стопы

Направил я к свидетельствам Твоим.

Исполнить заповеди все Твои спешу,

Не мешкая по мере сил служу.

Злодеев слуги в час ограбили меня,

Учения не позабыл я, несмотря.

Встаю и в полночь благодарность возношу

За справедливые законы, их учу.

Друг я боящимся Тебя, Твоим радением полна земля

Законам истинным прошу лишь, научи меня.

Псалом Давида 119-Kuf

Ответь мне, Господи, всем сердцем призываю.

Блюсти законы Твои буду. Уповаю,

Что Ты спасёшь меня, и обещаю

Хранить свидетельства Твои. Смеркает,

Встаю я в сумерки и возлагаю

Надежду на слова Твои, встречаю,

Бодрствуя, я стражу по утру,

Беседы о словах Твоих веду.

Услышь меня по милости своей, Господь,

Даруй мне жизнь, лишь по законам шёл я, чтоб.

И хоть злодеи к злодеянию близки,

А от учения, напротив, далеки,

Но близок мне, Господь, и только Ты,

И вечных заповедей истина Твоих.

Свидетельства Твои знал отдавна՛,

Которые установил Ты на века!

Эссе

Галатея

Посвящается дочери

В стародавние времена, конечно, были стародавние проблемы, трудности и радости, а уж в древнегреческие – всё было просто древнегреческим… Если смотреть из нашего очень современного тысячелетия.

Сказав это, мы понимаем, что в Древней Греции, т.е. в Греции в древние времена люди были совсем даже не древние, а вполне современные своему древнегреческому времени и соответственно всех возрастов.

Таким образом, древнегреческий Мастер Пигмалион, изваявший Галатею, был на самом деле молодым человеком. Творение же его было столь прекрасно, что закончив работу, Мастер не сводил с Неё влюбленных глаз, часами просиживая перед ней, буквально сходя от любви с ума. Но самое странное, или это ему казалось, Галатея, отражая исходившие от него лучи тепла и любви, дарила ему, как своё собственное, отношение весьма и весьма лучезарное. Мастер смотрел на неё и мечтал, что вот-вот она встрепенётся, улыбнётся ему детской доверчивой улыбкой, подаст ему руку, нет, нет, конечно же он протянет ей свою руку, и она, опираясь на его сильную руку, руку Мастера, легко спорхнёт с пьедестала.

Правда, ему несколько не нравилось, что ей придётся спуститься с возвышающего её над ним и над всеми постамента, который давал ему, в свою очередь, думать и мечтать о ней не как о творении рук человеческих, но как о божественном творении. И в этом он, несомненно, был прав – ибо божественная искра таланта горела в его душе ярким светом, когда он ваял ЕЁ!

Думается мне, он прерывал свои мечты и переставал желать увидеть ЕЁ живой, то есть, земной женщиной.

Мастер прежде всего был художником, и ЕЁ недосягаемая красота была не только источником его мук, но и неиссякаемым источником его вдохновения.

Долгие годы, отделяющие наши и древнегреческие времена друг от друга, несколько исказили историю, приключившуюся с Мастером и его творением.

Вдохновленный и постоянно вдохновляемый своей музой Мастер создавал новые и новые шедевры, и слава о нём проникла во все уголки Греции, которая в это время была разумно демократическим и культурным государством.

Греки и гречанки спешили в обитель Мастера, чтобы увидеть его шедевры, и особенно Галатею.

Однажды туда пришёл, спустившийся с гор, молодой грек. Лицо его было обветрено и покрыто тёмным от солнца загаром. Простая одежда и манеры, а вернее, их отсутствие, свидетельствовали о плебейском происхождении юноши.

Когда он увидел юную музу Мастера, его сердце забилось, как бьётся сердце молодого человека при виде красоты, да ещё и невинности. Ошеломленный, он стоял перед ней и не заметил, как вся толпа уже покинула зал. И мастер тоже.

Молодой плебей коснулся её руки, и она, к которой уже столь длительное время никто не прикасался, вздрогнула от неожиданности да так, что чуть не упала со своего пьедестала, но юноша руку не отпустил, и она не упала, а просто как бы опустилась на землю, а так как молодой плебей продолжал держать её за руку, и при этом шёл, пошла за ним.

Вернувшись, Мастер увидел пустой постамент. Он даже потрогал его рукой, и ему показалось, что камень всё ещё хранит тепло его лучезарной украденной, утраченной. Он бросился на поиски. Много лет разыскивал Мастер свою музу.

Как-то в горах он наткнулся на строение, напоминавшее жилище, из трубы над которым шёл дым. Надеясь передохнуть, он открыл дверь.

В темном помещении двигалась фигурка женщины. Услышав звук открывшейся двери, женщина обернулась. Стало несколько светлей. Лицо женщины было обветрено и покрыто загаром, но оно по-прежнему излучало прославивший Мастера Божественный свет!

Зазеркалье

Мысли вслух (без претензии на истину в последней инстанции)

Я прихожу к мысли об иллюзорности жизни. Это только кажется, что живёшь -суетишься, в результате этой суеты создано довольно комфортное существование в иллюзорном мире, потому что, по большому счету, он не существует, а только кажется существующим в нашем представлении, которое обеспечили органы чувств: зрение, обоняние, слух и т. д. и оно обросло некоторыми подробностями, которые сами по себе тоже иллюзорны, потому что исчезают, как и само существование, а поколения, ушедшие, случись, им вернуться назад, как бы умны и даже образованы они ни были в свое время, не смогли бы даже приспособиться к новым, так сказать реалиям, которые на самом деле просто иные иллюзии, и каждое поколение, экипированное новыми технологиями, искусственно улучшающими и расширяющими восприятие, создаёт свои иллюзии с общей для всего – иллюзорностью существования, вставленного в оправу иного комфорта.

И как всякая иллюзия, она исчезает. Интересно, что исчезновение идёт постепенно, и определяется старением; иллюзия становится более очевидной по мере ускорения процесса ( старения) для находящегося в этом ускорении индивидуума, когда становится явным очевидность иллюзорности мира, исчезающего постепенно по мере ухудшения зрения и прочих органов чувств, обеспечивавших восприятие мира, со временем и со старением исчезающего и превращающегося в то, что он на самом деле есть, иллюзию. Иллюзию всего …

2017г.

Тропинка

Жизнь конкретного человека – это его и только его жизнь, и, когда она, эта жизнь, заканчивается, в целом ничего не происходит, человечество продолжает проживать свою счастливую, или какую есть жизнь.

И, если ты один вдруг потерял ощущение смысла жизни в целом и в частности, вокруг тебя люди, для которых она наполнена, интересна, желанна и важна.

Как с жизнью, так и с вечностью, человек один на один. Разница только в том, что жизнь как бы своя, а вечность – общая.

И возраст – это тропинка к вечности.

Стакан воды

Стакан воды – тема, неоднократно представленная в разных по жанру литературных произведениях.

Но в жизни …

Меня всегда удивлял в рассказах о погибших от голода в блокадном Ленинграде оставшийся нетронутым стакан воды, накрытый кусочком хлеба… Так умерла ещё совсем молодая бабушка моего мужа. Перед ней стоял стакан воды и кусочек чёрствого хлеба, положенный на него.

Говорят, надежда умирает последней. Я думаю, надежда не умирает и вовсе, она остаётся, и стакан, аккуратно прикрытый корочкой хлеба, этот НЗ – неприкосновенный запас и есть надежда .

И она просто уходит, уходит вместе. Или улетает

Неизбежное будущее

Старость – не лучшая часть жизни, особенно в отсутствии детей и внуков, которые могли бы хотя бы на время отвлечь от грустных мыслей периода собственного угасания и предстоящего конца.

Нет искреннего внимания к старикам, одно слово – отжили и просто находятся на станции в ожидании отправления в свой последний путь, когда прилагательное "скорбный" не будет относиться к этому пути, а только определит состояние участников процедуры прощания, если таковые будут. Отжили, даже если ещё дышат и как бы живы, но уже отписаны от мира живущих в понимании полноты жизни и активности. Комплименты, которыми иногда удостаивают стариков, ничего не имеют общего с восхищением, и скорее на уровне удивления, дескать, надо же ещё выглядят неплохо, не по возрасту или активные тоже не в соответствии с возрастом, или ходят-таки всё-таки …

Никто не удостаивает своим вниманием стариков в должной степени, хотя бы по той простой причине, что они-то и есть не столь светлое, сколь неизбежное будущее каждого

Без тебя !

Памяти моей незабвенной дочери Валерии

Как может мир быть без тебя?

Без ослепительной улыбки,

Без голубых бездонных глаз?

Без девочки моей – картинки?

С копной каштановых волос,

На плечи падающих вольно,

И парой стройных дивных ног,

И талией, точеной словно?

Как может мир быть без тебя?

Как без тебя могу я жить,

Все дни и ночи сплошь скорбя,

Не в силах память отпустить?

Ошибка Вселенной

Не удается привыкнуть, смириться

С опустошающей свыкнуться мыслью,

Не перепишет Всевышний страницу,

Не обниму тебя и не услышу.

Всюду твои фотографии, рыбка,

Я их целую, к груди прижимаю,…

Кажется это Вселенской ошибкой,

В вечность ушла до меня ты, родная.

Я не привыкну и тщетны старанья

Всех, кто вокруг. Утешают напрасно.

Я без тебя не живу и не знаю,

Сколько "не жить" мне? Как долго? Неясно.

Ясно одно, я с тобой не рассталась,

День я тобой начинаю, и ночи

Все напролет говорю с тобой. Старость –

Спутница дней моих, слабый помощник.

Так проживаем мы с нею на пару,

Вместе с подружкой уйдем мы когда-то.

Только одно знаю точно, родная,

Мне никогда не СМИРИТЬСЯ с утратой. 2015г.

Лучезарная

Я сжигаю сердце, не по мужу плачу,

Не по маме лучшей и не по отцу,

Дочке лучезарной, не было что краше,

Той, что никогда я к сердцу не прижму.

Не увижу глаз я синих цвета неба,

Не услышу голос нежный и родной,

Не возьму ладошку, зашагать чтоб с нею,

И не скажет "Мама" больше мне никто.

Я чужих поглажу по головкам сладким,

А дадут, на "ручки" с радостью возьму,

Аромат их дивный я вдохну украдкой,

Уходящим с мамами после помашу.

Посреди дороги я останусь позже,

Поведет меня она снова в никуда… .

И, моргая, словно смахивая слезы,

Вспыхнет лучезарная в небесах звезда.

Одна

Я считала, что жизнь удалась

Когда доченька родилась.

Я бежала за нею вприпрыжку,

За моею звездою-малышкой.

Я считала, что жизнь удалась,

Когда случай свёл вместе нас,

В нашем доме зажёгся свет

И горел целых сорок лет.

Но угасла малышка-звезда,

И за ней ты ушёл. Я одна…

Звёздным светом

Растила я дочку, как песню слагала,

И звуки, звеня, превращались в слова.

Я с нею, как будто, на крыльях летала,

И смысл подлинный с ней обрела.

Её глаза – частицы мирозданья,

Два синих озера, ресницы – берега.

Она была чуть-чуть моим созданьем,

Но в большей мере из миров зашла.

Сужденья дочки были откровеньем,

Я забывалась: предо мной дитё.

Ей поверяла я свои сомненья,

Разглядывая нежное лицо.

Лицо сияло дивно, мягким светом,

Палитра чувств, как легкий бриз,

Менялась беспрестанно, и при этом,

Свеченье шло, как будто, изнутри.

Она покинула меня и мир наш бренный

И где-то, может быть, в иных краях

Все тем же звездным светом нежным

Святится девочка любимая моя!

Тонкая грань

Стёрлась тонкая грань между жизнью и смертью,

Рубикон весь из слёз перейти не могу.

Смысл жизни и счастие с доченькой вместе

Суть исчезли, оставив меня одну.

Ни-че-го, пустота. Словно фоам или вата,

Вкруг заполнили так, что оглохла душа.

Карма или судьба, злая воля ли чья-то,

Свет померк для меня в час, когда ты ушла…

Утрата

Конец это должен быть света,

потеря ребёнка – кровь вон!

Толкает по жилам сердце

утраты горчайшей боль.

И стынет душа от ужаса,

и сходит с ума голова.

Утраты боль кружит и кружится,

пока бьётся сердце…пока.

Но в миг, когда связь вдруг нарушится,

И нить потеряется между,

Воспрянет, от боли измучившись:

"Не сон ли все это?…" – Надежда.

Живу

Я, дочка, живу, я живу без тебя,

Сказать это нонсенс – ничтожнейше мало.

И крылья, что мне, появившись, дала,

По пёрышку я уже все растеряла.

Why not me…

Когда теряешь родителей,

Невольно:" Next5 твой черед!"

Да, призрачна эта обитель

И неизбежен уход.

Когда теряешь ребенка,

Бьёт лихорадкой вопрос

Отчаянный и безысходный:

"Why, why? Why not me at first?"6

Отчаяние

Одна лишь фраза на плаву держит,

Смутив все прежние чаяния,

В ней единственной – надежда,

В утешение предназначенная:

"Все мы там будем" –

Внезапное откровение

Лучом в беспросветные будни,

В коих нет – как нет смирения –

И вдруг: " Все, все мы там будем.",

Непреложное, как само время,

В часы спиралью закрученное –

Измучило;

Вернулось – и на круги своя

Ярким всполохом света…!

По-прежнему в нём ничего для меня

Без моей девочки светлой.

Ею жила, души не чаяла

Отчаянно…!

Не примириться!

Беспомощное " Почему?" – спиралью в горле,

я годы будто не живу – ломает горе,

и силы все уходят прочь, их не неволю.

Душе моей никак невмочь, ей бы на волю.

Ищу везде твои следы – не заблудиться б.

Вот пёрышко, а, может, ты, взметнулась птицей.

Прошу, коснись своей рукой утишить сердце,

лекарство не снимает боль, моё наследство.

Не сберегла тебя, дитё, я, не сумела,

Душа моя с тех самых пор оцепенела,

застыла в муке; я себя не ощущаю,

живу как будто, но вернее, пребываю

вся в ожидании когда мой срок наступит,

отправлюсь по твоим следам, лишь Он отпустит,

с надеждой встретить и обнять, а не случится,

пусть с жизнью оборвётся связь. Не примириться!

Ушла…

Ушла я в тот же день, во след, вернее в вечер,

И стало сразу всё как будто вне меня, по ту

другую сторону. Почти, что незаметен

в оглохшую уход от горя пустоту.

С тех пор живу как будто понарошку,

Встаю, чуть брызнет свет, и ненавижу день,

вменяет он мне жить, глаз не смыкая нощно,

дразня обоймою бессмысленных проблем.

Мне вовсе не до них, нет просто интереса,

желанье их решать исчезло без следа.

Я ведь ушла, глуха, темна завеса,

За доченькой своей, единственной. Ушла!

Пусть сбудется

О, Господи, пусть сбудется –

В неведомом том краю,

Венчающий вздох забудется,

Я дочку свою обниму.

Не отпущу !

Звезда моя, ты путь мне проложила

В мир для людей отнюдь непостижимый.

О, по следам твоим я с радостью, поверь,

Чрез время пробегу и приоткрою дверь,

Тебя за ней найду и обниму, и обрящу,

И ни на миг, родная, от себя не отпущу!

Ни утешить

Горьких слёз пролила я моря,

Океан без сомненья пролью,

Без труда не один и не два

Ледовитых слезой растоплю.

Пыток множество и испокон,

Зверству смертных дивиться не след.

Я ж раскатана тонким пластом

Той потерей, что горше нет!

Ни утешить меня, ни собрать,

Я – палач себе, я и судья.

Смысл жизни исчез. Плачь, не плачь!

Нет возможности жить без дитя.

Приговор

Я пожизненно осуждена,

Двери клетки в замках и засовах.

Жить назначено здесь до конца

Дней моих безо всяких "условно".

Нет надежды на "может" иль "вдруг",

На случайность, иль просто на чудо.

Жизнь прожить надлежит мне всю тут,

Как бы ни было плохо и худо.

Жизни клетка надежней тюрьмы.

Ни сбежать, ни покинуть досрочно,

Из неё нет, не выйти живым,

Чтоб поставить на прожитом точку.

И, когда очень невмоготу,

И совсем одиноко, и грустно,

Я в ночи՛ шепчу дочке: "Приду,

Без тебя в мире этом так пусто".

То суровый судьбы приговор…

Мне б вздохнуть полной грудью: "Сво-бода!"

Рвётся напрочь дух в неба простор,

Ждёт где, верую, дочка у входа.

В сердце

Я надеждой жила, в ожидании,

А теперь кровь от ужаса стынет,

Безысходность, тоска. Пропадаю

От железной жестокости жизни.

Лишь во сне тебя, дочка, встречаю

В редких сладостных сновиденьях.

Кровью сердце моё истекает

В миг, когда осознаю – видение.

Жизнь свою я давно разделила,

Что была до тебя – та, до Леры.

Радость жизни ты мне подарила,

Свет пронзительный – Лерочки Эра.

Горем сломлена, мысли теряю,

Не могу примириться. Нет воли.

Ты со мною навеки, родная,

В самом сердце и рядышком с болью.

Зачем-то

Я в отсутствии тебя и смысла.

Дверь закрыта, – надежда вышла!

А на окнах глухие ставни,

День иль ночь на дворе я не знаю.

Стерлись прочно ориентиры

Я зачем-то была, но забыла.

Живу прошлым

Я живу прошлым.

Не настоящим,

Я жена Лота,

назад смотрящая.

Стою я столбом

в пыли придорожной

из слёз о былом,

что вернуть невозможно.

Иллюзия

Ты только что была со мной,

Сидела рядом,

И любовалась я тобой,

Моя отрада.

Держала руки я твои

В своих ладонях,

А шли минуты иль часы

Я не запомню,

Как не запомню я о чём

Мы говорили.

Но счастьем был наполнен дом –

Мы вместе были:

Иллюзия, что ты ко мне

Совсем вернулась.

Слеза катится по щеке.

Дочь, я проснулась.

Боль

Доченька моя была

И разумна, и светла,

Лучезарна.

Пишу портрет заново.

Кричи, ни кричи

Повисает плач в ночи

И трепещет по утру

Полотенцем на ветру.

Доченька моя ушла,

А меня – нет, не ждала,

Я её не провела:

Одинешенька – одна.

Ей уйти б потом, за мной,

Я б сказала: "Дочь, постой,

Я тебя там подожду,

Встречу после, расскажу,

Как и что предупрежу

И тропинку проложу".

Чтобы легче был твой путь,

Предложу передохнуть.

В ту дорогу не спешат:

Лет так через пятьдесят,

Или даже через сто.

Я согласна, дочь, на всё,

Только не̒ передо мной,

Неизведанной тропой –

Ни сказать, ни упредить,

Ни дорожку проложить!

Разрывает боль в ночи,

Кричи…

Воспоминание о детских годах дочери

Бог дал…

Это было как шёпот, нежное касание, воздушный поцелуй, – так в первый раз я почувствовала в себе своего дорогого ребёнка – доченьку.

Спустя месяцы я услышала прямо над собой:

– Мамаша, открой глаза, дочка у тебя, а то скажешь – сын был.

Слегка приоткрыв глаза, я увидела плачущее личико почти пурпурного цвета.

– Девочка – продолжала акушерка – здоровая какая, слышишь, как кричит?

А потом в течение двух дней я лежала и собирала свою жизнь в семейное счастье. Я ещё не осознавала, как она должна измениться. Я была самой взрослой, чтобы не сказать старой первородящей мамой – 28 лет.

Я страстно хотела этого ребёнка. Он должен был наполнить мою жизнь смыслом, быть её оправданием, целью.

Через день меня со рваной раскладушки в коридоре перевели на кровать в палате с восемью другими счастливыми мамами роддома №23.

– Мамаша, не разглядывать дитё надо, а кормить – услышала я резонный голос няньки.

Как я могла удержаться, чтобы не разглядывать своё чудо? Она успела за эти два дня похудеть, и личико мне казалось просто миниатюрным.

– Мама, отяп! – притопала на кухню возмущённая дочка, поправляя бретельку ползунка, которая то и дело соскакивала с её плечика.

Отяп – означало опять. Поправив бретельку, дочка взяла большой жёлтый мяч с чёрными буквами – подарок моей подруги полуторогодовалой Лерочке.

– Мама, какаля лето бука? – и услышав ответ, уходи-ла к себе в комнату. Спустя небольшое время, сцена с бретелькой до буквы повторялась.

– Какаля лета бука? – тыкала дочка пальцем в следующую попавшуюся ей на глаза букву. Ни разу не по-вторив ни одну, она преодолела к двум годам все тридцать три буквы алфавита, ничуть не смутившись даже такими необычными, как твёрдый и мягкий знаки. Да я и сама не обратила на них особого внимания, и только когда спустя годы одна из сотрудниц, решившая обучить своих двойняшек алфавиту, спросила, как я объяснила такие буквы, как мягкий и твёрдый знаки? Действительно, как?

Ведь я просто сказала «мягкий знак, твёрдый знак».

Конечно, у нас у всех абсолютно гениальные, или хотя бы самые способные дети. Кстати, способности могут быть разные, и в спорте тоже. Что касается Лерочки, то в полтора года она разговаривала без умол-ку, а с двух – складывала из букв слоги.