SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга вторая

Рубик судорожно «проглотил» невидимый комок в горле:

– Та банда мародёров, которая называлась администрацией сельского района, поначалу не очень притесняла наше село: добавляли немного к официальным налогам, отдавали в администрацию – и всё. Вели себя они так не из каких-нибудь «соображений гуманности». Был свой интерес. У них тогда было три главных источника доходов. Несколько плантаций и ферм, расположенных на лучших землях, где как рабов гнобили собранных по всему району алкашей, ещё на что-то способных. Социальные пособия, которые они реально выплачивали не полностью и не всем, и в списках на получение которых было полно «мёртвых душ». И субсидии по так называемой программе «развития села». Эти субсидии почти полностью, как только их получали, тут же перекочёвывали на счета зарубежных банков. Тратили лишь самую малость на поддержание в более или мене приличном виде дорог, по которым приезжало начальство. Приезжало оно регулярно, чтобы проверить «эффективность использования» этих самых субсидий. И тогда их привозили в наше село и ещё в пять-шесть таких же, расположенных в других местах района. Всех во время этих экскурсий для начальства заставляли хвалить мудрость власти и рассказывать, как им помогает «программа развития села», хотя по этой «программе» они и гроша ломанного не получали… Но доходы эти постепенно стали «усыхать». Годных земель становилось всё меньше. Урожаи падали. Не мудрено при их работничках и «дедовских» технологиях. Да и качество продукции становилось всё хуже… В общем, все эти семейные плантации стали приносить всё меньше дохода, а в неурожайные годы, которые стали всё чаще случаться, вообще оказывались убыточными… Поначалу пытались компенсировать убытки за счёт социальных пособий. Их – и то, понятное дело, не полностью, – стали выплачивать только в районном центре. Остальные – выживайте, как хотите. Тогда у нас в селе частью из жалости, частью, чтобы обезопасить себя от ненужных проблем, – в старом коровнике подальше от села сделали что-то вроде богадельни. Подремонтировали этот коровник, привезли кое-что из старой мебели, одежды… туда скоро сами сбрелись старики, алкаши из ближайших разорённых сёл… не много, десятка три-четыре… Их стали подкармливать с двумя условиями: и близко не подходить к селу, и чтобы не бузили. Они, конечно, понемногу подворовывали с полей на самогон… Но в целом вполне мирно сосуществовали… Но тут начались проблемы с деньгами «на развитие села». Не знаю, что там реально происходило, то ли их действительно перестали давать, то ли их стали придерживать на более высоких уровнях – самим стало не хватать. Но как тогда все говорили, эти деньги сначала стали поступать с большими задержками и не в полном объёме, а затем их и вовсе перестали переводить. И тогда наши районные мародёры решили обложить усиленным оброком оставшиеся живые сёла вроде нашего. Обставлено, понятное дело, всё было чинно-благородно: нагрянули со всевозможными проверками, обложили штрафами… Народ возмутился и отказался платить. А они ещё больше стали звереть. Прислали целую банду судебных исполнителей, полицейских, прокуроров…

Лицо Рубика перекосила злая усмешка:

– Я как-то приехал домой и застал отца у его любимого детища – селекционной теплицы. Её всю разворотили. Типа, «поступил сигнал», что он в ней выращивает наркотики. Ничего, конечно, не нашли, но даже не извинились, а только оставили целую кипу штрафов, исполнительных листов, налогов… Вернулся я не в себе. Внутри меня трясло. Тренировку провёл кое-как. Лаврентич – он любил наблюдать за нашими тренировками: любовался дочерью, – после тренировки пригласил в дом. Я думал, он мне скажет что-то вроде: ещё одна такая тренировка – и будешь искать себе другую работу. Но он мне налил хорошего коньяку и когда я выпил, спросил, что у меня случилось. Я ему рассказал о своей последней поездке к родителям. «Вот волчары поганые, – сказал Лаврентич и хлопнул меня по колену. – Ничего, я что-нибудь придумаю. Ты, главное, не бери в голову и нормально работай». И он действительно придумал. Глава администрации нашего городка – он был младшим братом Лаврентича, – откопал какой-то, хрен знает, когда принимавшийся, генплан развития Города. И по нему выходило, что село моих родителей должно входить в административный район Города, которым стал наш городок. Не дожидаясь, чем закончатся административные тяжбы, начальник полиции нашего городка – он был братом второй жены Лаврентича, которую он продолжал вполне прилично содержать, только дом ей построил на самом краю городка, – тут же создал в нашем селе своё отделение с усиленным нарядом. Сделано это было не столько из «чувства справедливости», а больше потому, что и в городке появились проблемы. Качественные продукты для ресторанчиков стало добывать всё труднее. Цены росли… А тут они получали как бы своё «подсобное хозяйство». И в селе все были довольны. С ценами не обижали. Ну немного стали платить «за крышу». Но зато стабильный рынок сбыта… Дела пошли в гору. Все как-то в нашем селе повеселели и приободрились. Я стал там уважаемым человеком… Но это счастье продолжалось не долго. Отец мне всегда говорил: «Если у тебя дела идут хорошо – это только половина дела. Смотри, чтобы хорошо шли дела у твоего соседа. Потому что, если у него начнётся пожар, можешь сгореть и ты». Но жадность и беспечность часто оказываются сильнее мудрости. И в своём благополучии люди не хотят видеть неблагополучия других…

Рубик задумчиво вздохнул:

– Давно уже стали происходить тревожные события. Из прилегавших жилых районов высоток по ночам стали нападать на окраинные дома нашего городка. В самом городке стали появляться целые семьи фермеров, владельцев магазинов, заправок, придорожных кафе, приехавших из самых разных, порой очень дальних, сельских районов, которые пытались найти у нас прибежище, но, как правило, через несколько дней двигались дальше. На трассе и главной улице, ведущей в Город, в которую она переходила, сначала усилили наряды дорожной полиции, потом появились и бронемашины постов внутренних войск… Но в городке все друг друга успокаивали: мол, всё это временно, скоро наведут порядок…

За городом, как оказалось, всё ухудшалось намного быстрее. Приехал я однажды к родителям в гости. У ворот их дома стояли две незнакомые машины и солидных размеров грузовик. За столом с саду под навесом вместе с родителями сидела незнакомая довольно многочисленная семья. Мы познакомились. Глава этой семьи оказался не то, чтобы другом, но хорошим знакомым моего отца. В былые времена они часто встречались с отцом на всевозможных сельскохозяйственных выставках, разных фермерских тусняках… Вся семья наших нежданных гостей была страшно напугана. А то, что они рассказали, сильно встревожило и нас. «Под крышей» Лаврентича в селе как-то не заметили, что в окружающем село районе за последние несколько месяцев ситуация резко ухудшилась. Началось с того, что всё районное начальство – глава, его замы, начальник полиции, прокурор…, в общем все, кто имел хоть какую-то реальную силу, – вдруг разом подалось в отпуск. Уехали на какие-то заморские курорты… всеми семьями… Оставили вместо себя каких-то ничего не значащих, ничего не умеющих «шестёрок». Те скоро обнаружили, что их оставили с голой жопой: все счета были пустыми. Когда настало время платить всей этой кодле смотрящих, охраняющих, выбивающих… – оказалось, что нечем. «Шестёрки» незаметно «растворились». А кодла начала делёжку. Первым делом разорили замки своих боссов. Но поживиться там особенно было нечем. Всё ценное давно предусмотрительно вывезли. Даже все машины куда-то перегнали. Два-три дня шла война за те несколько хозяйств, которые ещё худо-бедно работали. В результате только растащили или уничтожили всё, что имело хоть какую-то ценность. Ни мозгов, ни желания как-то управлять этими хозяйствами ни у кого не было… Все, кто батрачил в этих хозяйствах, разбрелись. В основном двинули в Город. По ходу пытались пограбить пару сёл, которые находились севернее нашего на пути к Городу. Но от этих неорганизованных почти не вооружённых толп удалось без особого труда отбиться. Как мы потом узнали от бомжей из нашего коровника, несколько «разведчиков» из этой толпы заходили и к ним. Но те быстро сообразили, чем это им грозит. Им совсем не хотелось расставаться со своей сытой и вполне благоустроенной по их понятиям жизнью. Они понарассказали «разведчикам» страшилок, что у нас в селе стоит отряд спецназа, который охраняет, какой-то важный стратегический объект, обсуживающий трассу, – и толпа сочла за лучшее обойти наше село стороной.

Рубик опять криво улыбнулся:

– А кодла, выпустив пар и хорошо покрошив друг дружку, решила, наконец, «договариваться». Они разделились на несколько примерно равных банд, каждой из которых выделили на прокорм одно из ещё сохранившихся «показательных» сёл. После прихода за данью одной из таких банд в их село, наши нежданные гости и решили его покинуть навсегда. Передохнув пару дней у моих родителей, они поехали дальше…

Через пару недель одна из банд решила наведаться и в наше село. Я это узнал от одного парня из охраны Лаврентича. Колонну их джипов заблаговременно засекли камеры с вышек, которые давно уже стояли по границам земельных владений нашего села. С полицейского поста в селе об этом тут же сообщили в управление полиции городка. Туда сразу направили три усиленных наряда и пару джипов с ребятами из личной охраны Лаврентича. До села от городка каких-то восемь километров. Банду перехватили далеко на подъезде к селу. После недолгого разговора они убрались восвояси. Но, как рассказал парень из охраны Лаврентича, вели себя очень нагло. Сказали типа, сейчас мы уйдём, но это наше село, и вы оставьте его подобру-поздорову…

Через несколько дней я поехал навестить родителей. Ехал в тот раз с женой. Я только на днях узнал о её беременности – хотели порадовать родителей. До села – я говорил, – рукой подать. Три километра по трассе, поворот на право, ещё пять километров по просёлочной дороге – село хорошо видно с поворота. Я свернул с трассы, проехал с полкилометра и что-то мне не понравилось впереди в бурьяне придорожной балки. Был бы я один – ударил бы по газам и постарался б проскочить. Но с беременной женой… Я остановился. И только стал наводить увеличение передней видеокамеры на эту балку, как из неё выскочило несколько человек и рубанули из автоматов по колёсам моей машины. Но промазали. Я крикнул жене, чтоб она легла на сиденье – и, не разворачиваясь, дал задний ход. Бандиты сделали ещё несколько очередей. Уже прямо в машину. Но стреляли только из автоматов и обычными пулями – бронированное стекло выдержало. Гнаться не стали. Трасса совсем рядом, а там у развилки полицейский пост…

Я даже не стал завозить жену домой. Сразу поехал к Лаврентичу. Ребята охраны на воротах его поместья удивились моему быстрому возвращению. Я очень сбивчиво, на нервах, кое-как рассказал, что произошло. Ребята немного поменжевались: Лаврентич не любил, когда его беспокоили в это время. Но потом всё-таки сообщили об инциденте начальнику охраны. Минут через десять тот передал на пост – Лаврентич приказал разобраться. Я тут же рванул домой – отвезти жену, а потом обратно – вслед за отрядом, который послали «разбираться». Когда я приехал к месту засады, всех уже «раскидали». Вместе с отрядом я поехал в село. Там стал уговаривать родителей переехать ко мне. Но отец упёрся: «Никуда не поеду – сказал, – всё равно я там скоро помру от безделья и тоски. И пойми! Сейчас мы сдадим наше село – оглянуться не успеешь, и они придут к вам, не они, так другие…»

Через неделю инцидент повторился. Потом ещё раз, и ещё… Эти бандюки оказались не такими глупыми. Они не стали лезть в село напролом, просто перекрыли две дороги: ту, которая вела к нашей трассе, и другую, которая шла из села на северо-восток к авиахабу на северной окраине Города. Ехать в другие направления просто не имело смысла: там всё было разорено и под их контролем… Стали привозить раненых. Потом как-то спалили нашу полицейскую машину. А потом стали привозить и трупы. Один, другой, третий… И Лаврентич сказал: «Ещё пара таких рейдов, и я останусь без охраны. Завтра будет последний. Вывозим всех к нам».

Предложение эвакуации села совсем не удивило отца. Он только сказал: «Не думал, что это случиться так скоро. Заберёшь мать и сестру». – «А ты?..» – начал было я. – «Пойдём, займёмся делом», – вместо ответа сказал отец. Он отвёл меня в гараж, где стоял уже под завязку загруженный его старый, но ещё крепкий и очень вместительный трёхосный пикап, на котором он раньше ездил на сельскохозяйственные выставки и ярмарки. «Здесь всё самое необходимое для них на первое время. А дальше… Дальше о них ты будешь заботиться. Теперь ты глава семьи». Я начал было его уговаривать. «Я же сказал – я остаюсь. Ты должен бы знать, что я не меняю своих решений и два раза одно и то же не повторяю» – ответил он. Я, хотя и до последнего надеялся переубедить отца, но приготовился и к этому варианту. «Тогда я тебе оставляю свой джип. В нём топлива на пять тысяч километров, запас еды и воды месяца на три. Прорывайся на север. Там, ты знаешь, километрах в трёхстах можно попробовать проехать к главной дороге, которая мимо хаба идёт в центр страны. Её будут защищать до последнего. По ней ты сможешь вернуться в Город, к нам…» – «Лучше покажи ещё раз, как эта штука работает – вместо ответа сказал отец. «Этой штукой» – был синхронизированный с системой видеонаблюдение пульт управления пулемётами, установленных на воротах, крыше дома и по углам ограды. Я их установил сразу после нежданного визита знакомца отца из соседнего села. Я ещё раз показал, как управляться с этим пультом и сказал: «Такая ж штука стоит в вашем отделении полиции, управляет огневыми точками по периметру села. Отделение тоже закрывают. Ты в курсе?» – «В курсе. Мы уже составили график дежурства» – «Мы – это кто?» – И отец назвал мне шесть фамилий самых упёртых дедов в селе…

Когда мы вернулись в дом, сестра сидела вся зарёванная в окружении не застёгнутых сумок, под завязку как попало набитых всякой ерундой. Мать, казалось, даже не шелохнулась с того момента, как мы вышли из комнаты. Гордо выпрямившись она сидела на стуле у стола. Отрешённое лицо. Совершенно сухие ясные глаза, смотрящие вовнутрь… Я присел на корточки, зажал её ладони между своими и снизу постарался заглянуть в её глаза: «Мам! Хоть ты не упрямься! Как я буду жить с этим?!…» – Она наклонилась и прижалась щекой к моей макушке: «Живи, сынок, живи. У тебя теперь есть своя семья. Думай о ней. И не обижай сестру…»

…Я не спал всю ночь. Рано утром выпросил у ребят из охраны Лаврентича джип с пулемётом и рванул в село. – На повороте уже стоял блокпост внутренних войск. «Хочешь ехать – езжай! – сказали мне на блокпосте. – Но обратно мы тебя не пустим. У нас приказ: всех заворачивать и направлять в „Отстойник“ на северной окраине Города». – И я вернулся. До сих пор не знаю, правильно я поступил или нет?.. Сколько лет прошло, а закрою глаза – и перед глазами монитор заднего обзора, в котором стремительно уменьшаются фигурки моих родителей, замерших у наших ворот…

Рубик провёл кулаком по глазам и отвернулся к боковому окну.

– Знаешь, мои дедушка с бабушкой тоже остались где-то здесь – сказал Александр, чтобы разрядить нависшую тяжёлую тишину. – Может, ты слышал что-нибудь о них? – И он назвал их имена и фамилию.

Рубик продолжал смотреть в боковое окно, и Александр не видел его лица. Но ему показалось, что Рубик слегка вздрогнул и на несколько секунд замер, затем сухо сказал: «Слышал что-то очень давно, но никогда не встречался…»

– А что слышал?

– Да так, ничего особенно интересного. Сейчас и не припомню… – и Александр опять почувствовал, что Рубик что-то недоговаривает.

… – Ада-джян! Встречай гостей! – закричал Рубик, едва они поднялись на второй этаж его фургона.

В минигостинную фургона, спешно поправляя халат, вошла невысокая женщина. Лёгкая, яркая струящаяся ткань халата, похожая на шёлк, мягко облегала её точённую фигуру с округлыми бёдрами, полной грудью и тонкой талией, подчёркнутой поясом. «Прямо танцовщица с древнеиндийских изваяний» – восхищённо подумал Александр, хотя такой тип женщин и был «не в его вкусе». Женщина приветливо и искренне улыбалась. Но её красивые тёмно-карие мендалевидные глаза были полны глубокой грусти – глаза женщины, давно не переживавшей большой жизненной радости и уже почти не надеявшейся её когда-нибудь пережить.

Поприветствовав Александра широкой улыбкой, она набросилась на Рубика:

– Ты что не мог предупредить!? В кои веки привёл в гости нормального человека! А я совершенно не готова!

Рубик виновато стал оправдываться, мол, так получилось. В двух словах рассказал об инциденте со скелетами…

– Вах! – воскликнула женщина и глаза её наполнились слезами. – Вёл опять Сашка!? Балабол! И разгильдяй!…

Рубик, начал было объяснять, что «вёл» не «Сашка»…

Но жена его не слушала:

– Надо всё проверять самому! Ты этого не знаешь?! Честное слово! Твоя лень и беспечность нас когда-нибудь окончательно погубят! – Тут она обернулась к Александру. – Извините, что так получилось. Проходите, пожалуйста. Я сейчас что-нибудь приготовлю. Сколько лет с ним мучаюсь! Большой ребёнок! Как был, так и остался!…

Рубик, воспользовавшись тем, что его на время оставили в покое, сказал:

– Я, пожалуй, приму душ. Не желаешь? – посмотрел на термокомбинезон Александра. – Хотя для тебя вряд ли в этом есть особая необходимость…

– Большой ребёнок – повторила Ада, когда Рубик ушёл в душевую. – Почти все спортсмены такие. С детства привыкли, что «жизнь игра»… Вы уж извините. Забыла, когда принимала нормальных гостей… Если б хотя бы дома… А здесь… Вот же олух на мою голову: не мог сообщить заранее…

– А что, разве Ваши… коллеги по бизнесу не ходят к Вам в гости? – спросил Александр, чтобы предотвратить новую гневную тираду о Рубике.

– Кто? Эти? – Ада пренебрежительно ухмыльнулась и кивнула головой в сторону окна фургона. – Упаси бог! Какие из них гости? С ними ж говорить невозможно! Они минуту не могут усидеть на одном месте! И постоянно говорят по своим коммуникаторам! Они даже с соседями по фургонам разговаривают по коммуникаторам! Сидят под соседними тентами в десяти метрах друг от друга и не видят один другого! «Общаются» с изображением, которое коммуникатор выводит на глазные линзы… Да и о чём с ними говорить?! Об их махинациях с платёжными системами? О том, как они охмуряют своих «покупателей»?! Или – упаси бог! – об этих измывательствах в «комнатах правды»? У меня кровь стынет, как подумаю, что они там творят – а им смешно! Для них это развлечение!… С ними вообще лучше не общаться – ходячие видеокамеры Махмуда. Да и гадость могут какую-нибудь сделать. Тоже… «для прикола» … Как-то много лет назад, когда уже никого из старых знакомых не осталось: разбрелись кто куда, – мы пригласили одного из этих чипанутых. Так на следующее утро захожу в гостиную – а в ней нет стен… ну не самих стен – внутренних декоративных панелей. Вместо них по краям какой-то хлюпающий кисель. Оказывается, этот гад втихаря посадил на стену нашей гостиной «прикол-бактерию», которая питается декоративным пластиком… Слава богу, что не подсадил какую-нибудь заразу… Потом еле вытравили эту гадость. И ремонт обошёлся в копеечку. Что с них взять?! Это ж уже поколение кибер-прислуги и кибер-гувернёров. Они ж и не представляют, что такое нормальное человеческое общение! Но по сравнению с теми, что появились позже, с теми, кого в месячном возрасте отдавали на попечение няням-ботам…

Догадываясь, что рассказ о воспитанниках нянь-ботов может затянуться, Александр решил сменить тему разговора:

– Они, как я понимаю все с вживлёнными Чипами Безопасности? Что они тогда здесь торчат? Могли бы…

– Ну, они у них не совсем, чтобы настоящие. Говорят, когда-то эти чипы поставили им в Госпитале по заказу Махмуда. Они могут с ними свободно ходить везде в Городе. Но в Сити их уже не пустят. Тем более куда дальше… Но всё равно чипанутые. Своих мозгов нет. Так что упаси бог от таких гостей. А больше особенно некому. Раз в месяц-два зайдёт кто-нибудь из искателей… Но Вы ж их видели. С ними особенно не поболтаешь… Ой! Я-то уж зато разболталась! Я Вас оставлю на несколько минут…

Ада скрылась в двери дальней стены гостиной, а Александр стал осматриваться. Его внимание сразу привлекла та самая дальняя стена, где была дверь, в которой скрылась Ада. Она была увешена большими медийными рамками.

В первой без труда узнавался Рубик. Вся его незамысловатая жизнь: рождение, первые шаги, первые друзья, семейные застолья, помощь родителям в поле и на ферме, студенческие приколы, тренировки и соревнования… Но всё это неожиданно обрывалось: счастливый Рубик лет двадцати двух-двадцати трёх с каким-то кубком – и всё по новой. Во второй рамке было почти то же самое. Только там везде была Ада и вместо сельхозработ, тренировок и соревнований были музыкальные занятия, репетиции и концерты. Здесь всё тоже неожиданно завершалось толпой смеющихся молодых людей на фоне хорошо ему знакомого по детским прогулкам по Городу здания – Консерватории. Предположения о профессии Ады, появившееся у Александра, подтверждало пианино, стоявшее под медийными рамками. Он открыл крышку, сыграл несколько аккордов – пианино было с прекрасным звучанием и хорошо настроено. Очевидно, им регулярно пользовались… В третьей рамке вроде бы продолжалась история двух предыдущих: свадьба, первые хлопоты молодой семьи, визиты к родителям, рождение сына, его первые шаги… – но тут опять всё обрывалось. Жизнь заканчивалась. Возобновлялась она в четвёртой рамке, но уже с совсем не молодыми Рубиком и Адой, возмужавшим сыном в окружении какой-то молодой женщины и двух пацанов. Судя по последним съёмкам, старшему из них сейчас было лет девять-десять, младшему – пять-шесть…

Из двери вышла Ада и стала рядом с Александром.

– Смотрю и удивляюсь. Это я? Это моя жизнь? Была ли эта жизнь? … Иногда хочется снять всё это, разбить и выкинуть. Но подумаю, что тогда останется? Кто я? Жила ли? Живу? … Странная вещь – время. Несколько лет кажутся целой жизнью. Столько всего было… А целые десятилетия заполнены пустотой, мраком страха, какой-то судорожной суеты. И кажется, всё это было не с тобой. Наваждение, из которого нет сил вырваться… Когда родились малютки, первое время радовалась. А сейчас всё больше тревожусь – дальше то, что с ними будет? … – Ада вытерла слёзы. – Извините, хозяйка называется. Нашла чем развлечь гостя…

Ада изящно обогнула Александра. В углу рядом с пианино открылась небольшая дверка. Из неё выкатился столик, уставленный угощениями. Это был не бот-официант, а именно стародавний сервировочный столик на колёсиках. Ада, слегка грациозно наклонившись, покатила его к дивану и креслам в центре гостиной.

– Прошу – пригласила она Александра.

Он подошёл к предложенному ему креслу, но сразу не сел. Заинтересовался странной конструкцией на стене за большим кожаным диваном. Такие он встречал в антикварных магазинах и хранилищах Библиотек. Большие «книги» из прозрачных панелей, внутри которых были зажаты старинные так называемые «диски».

Ада заметила его любопытный взгляд:

– Это коллекция Рубика. Небольшая часть… Видели бы, сколько их у нас дома… Да Вы присаживайтесь – и когда Александр уселся, пояснила. – Это аудиокниги… Когда мы с Рубиком познакомились, у меня была очень шумная и утомительная работа… просто выматывающая… Это вы попробуйте обязательно – и Ада ещё подложила что-то в его и так полную тарелку. – Приходила домой разбитая, без сил. Хотелось только тишины, и чтобы меня никто не трогал… Хотя бы первые час-полтора. Я принимала душ, гасила почти весь в свет в своей гостиной, оставляла гореть только торшер у кресла, садилась под него и читала… А ему ж скучно. Он и так, и эдак ко мне. Я ему – оставь меня, пожалуйста, хоть на час в покое. Он мне как-то и говорит: а ты читай вслух, я тоже послушаю. Я ему сначала – возьми сам любую книгу и читай сколько хочешь. Он несколько раз попытался. Но больше двух-трёх страниц за раз осилить не мог. Засыпал. Стал ходить обиженный, надутый… Ну я как-то и согласилась. Ему ужасно понравилось… Но иногда не было сил даже вслух читать, и я ему как-то сказала: если тебе самому так тяжело читать, уже сто лет как существуют аудиокниги, загрузи в свой коммуникатор что хочешь и слушай сколько хочешь. – «А я не подумал об этом», – сказал он и действительно стал слушать аудиокниги. Сначала я ему подсказывала, что слушать, потом он сам стал подбирать. Через месяц у него уже была целая гора модулей памяти по завязку набитых аудиокнигами. Слушал, ну не то что б всё подряд, но без всякой системы: художественную классику всех времён и народов, самых разных философов, всевозможные воспоминания, учебные курсы и научно-популярные издания, а то какие-то совершенно глупые всеми давно забытые детективы или «ужастики»… где-то год с лишним регулярно слушал Britannic’у, каждое утро по тридцать-сорок минут. Прослушал всю. Он то у меня совсем не глупый и очень любознательный, но чтение… то ли вовремя не приучили, то ли действительно не всем дано… В общем «эрудированным» он у меня стал страшно. Многие друзья стали жаловаться и не хотели ездить с ним в одной машине: хорошо если будет слушать какой-нибудь детектив, а если учебный курс органической химии (он ведь у меня когда-то начинал учиться на биолога) или очерки истории технологии обработки металлов… Но, знаете, потом, эта его страсть к аудиокнигам нас спасала и помогала не раз. В самое жуткое время, которое и вспоминать не хочется, когда всё, казалось, безвозвратно погибло, ты не знал не только то, что будет с тобой завтра, но и через час или два. Когда у тебя нет ничего и ты начинаешь сходить с ума от отчаяния и страха… а у тебя на руках двое маленьких детей… Сидишь в пустом доме в покинутой чужой квартире, прижав своих ангелочков, боишься свет зажечь и лишний раз слово сказать. А детям страх показывать нельзя, и их пугать нельзя, и заставить их тихо сидеть или лежать надо… Вот тогда его книги и выручили нас. Оказалось, он заблаговременно понасобирал чуть ли не все сказки мира. Он включит тихо какую-нибудь сказку, детки послушают минут пятнадцать-двадцать и уснут… он тоже уже храпит… а всё слушаю и плачу. Но без этого точно свихнулась бы от ужаса и безысходности… – Ада вытерла слёзы, помолчала и уже более бодрым голосом продолжила. – А когда самое страшное было позади, – у нас снова появился хоть какой-то, но свой и относительно безопасный дом. Рубик опять стал работать здесь на Рынке. Стоящий товар можно было взять только у искателей. А те и торговцев с Рынка, и тем более Большого Папу, а потом Махмуда снисходительно презирали. Предлагали обычно всякую ерунду, стоящее придерживали для себя или для особых случаев. Они ведь все страшно умные, практически все с учёными степенями… Но Рубика они очень скоро зауважали и стали считать почти своим. Он им то цитату из Лукреция или Шекспира, то стих Попа или Мандельштама, то какую-нибудь ведическую мудрость или поучение Лао-Цзы… то подскажет что-нибудь по технологии или свойствам материалов. В общем, они скоро стали с ним общаться на равных и «наводить» на действительно стоящие и ценные вещи. Между делом он тогда и начал собирать свою коллекцию. Он стал самым авторитетным на нашем рынке. К нему специально стали приезжать со специальными заказами. Мы в первые годы благодаря этому быстро «поднялись»…