Сероглазый Чингисхан Белой Гвардии. Том 4. В пылающей бездне 1914-го

«Сидеть в Москве было невмоготу. Всеми мыслями я был на западе, в сырых полях Польши, где решалась судьба России. Я искал возможности быть ближе к войне…»

К. Паустовский

Беззаветно преданный сын своего гибнущего Отечества, барон Унгерн Штернберг, незамедлительно откликнулся на жуткую новость о предстоящей войне.

«Вообще об этой первой неделе мобилизации у меня и у моих сотрудников осталось впечатление какого-то сплошного кошмара…

И все-таки, и все-таки мобилизация прошла по всей огромной России вполне удовлетворительно и сосредоточение войск закончено было в установленные сроки…

Началась великая война – это наивысшее напряжение духовных и физических сил нации, тягчайшая жертва, во имя Родины приносимая.

Началась великая война – это экономическое разорение, моральное одичание, с миллионами загубленных человеческих жизней.

Великая война, которая привела человечество на край пропасти…

Горечь поражения (В русско-японской войне-прим. автора), ясное сознание своей ужасной отсталости вызвали большой подъем среди военной молодежи и заставили понемногу или переменить направление, или уйти в сторону элемент устаревший и косный.

Невзирая на пассивное противодействие ряда лиц, стоявших во главе военного министерства и генерального штаба – лиц неспособных, или донельзя безразлично и легкомысленно относившихся к интересам армии, работа кипела. В течение десяти лет русская армия, не достигнув, конечно, далеко идеалов, все же сделала огромные успехи.

Можно сказать с уверенностью, что, не будь тяжкого маньчжурского урока (русско-японской войны-прим. автора), Россия была бы раздавлена в первые же месяцы отечественной войны.

Но чистка командного состава шла все же слишком медленно.

Бездарности все же оставались на своих местах, губили и войска и операции…

Нет нужды прибавлять, что технические, профессиональные знания командного состава, в силу неправильной системы высших назначений и сильнейшего расслоения офицерского корпуса мобилизациями, не находились на должной высоте…

И обиднее всего, что вся армия знала несостоятельность многих из этих начальников и изумлялась их назначению…

Неудивительно поэтому, что стратегия за всю кампанию не отличалась ни особенным полетом, ни смелостью…

В уме и сердце солдата идея монарха, если можно так выразиться, находилась в потенциальном состоянии, то подымаясь иногда до высокой экзальтации при непосредственном общении с царем (смотры, объезды, случайные обращения), то падая до безразличия.

Как бы то ни было, настроение армии являлось достаточно благоприятным и для идеи монархии, и для династии. Его легко было поддержать.

Но в Петрограде, в Царском Селе ткалась липкая паутина грязи, распутства, преступлений.

Правда, переплетенная с вымыслом, проникала в самые отдаленные уголки страны и армии, вызывая где боль, где злорадство.

Генерал А. Деникин с супругой

Члены Романовской династии не оберегли «идею», которую ортодоксальные монархисты хотели окружить ореолом величия, благородства и поклонения.

Я не стану копаться в той грязи, которая покрыла и министерские палаты, и интимные царские покои, куда имел доступ грязный, циничный «возжигатель лампад» (Г. Распутин-прим. автора), который «доспевал» министров, правителей и владык.

Рассказывали, что попытки Распутина попасть в Ставку вызвали угрозу Николая Николаевича (Великого князя-прим. автора) повесить его.

Так же резко отрицательно относился к нему Алексеев (Генерал, начальник штаба Верховного Главнокомандующего-прим. автора).

Этим двум лицам мы обязаны всецело тем обстоятельством, что гибельное влияние Распутина не коснулось старой армии…»

Генерал А. Деникин

Глава 4. 34-й донской казачий полк

На судьбоносный момент начала Великой войны родной Забайкальский полк лихого барона Роберта Унгерна всё еще оставался на востоке Империи в связи с неясной позицией давнего русского недруга-Японии.

Однако эта неожиданная помеха совершенно не помешала энергичному, молодому офицеру решительно устремиться на запад страны одиночным порядком, оставив архаичную Монголию далеко позади, вновь не изменив своей особой природной склонности неизменно форсировать предстоящие события.

Незадолго до роковой отправки на стратегический Северо-Западный фронт красавец-барон заглянул в родной приморский Ревель.

«В середине августа первый эшелон нашего полка, включавший нашу 1-ю сотню, вышел со станции Гродеково на запад неизмеримость величия нашей родины, как в смысле ее беспредельности, так и в отношении неисчерпаемых природных богатств, казалась нам залогом несомненной нашей победы.

Эта уверенность укреплялась видом ликующего народа по городам и станциям на всем протяжении нашего десяти тысячевёрстного пути на запад.

Поля и леса Сибири уже одевались в золотистую парчу осени. Богатство урожая подтверждалось видом сжатых и покрытых золотистыми снопами хлеба полей.

Повсюду на станциях кипела работа: горы разных товаров ожидали очереди отправки к местам назначения; тяжело нагруженные поезда перебрасывали на запад к фронту бесконечные эшелоны войск и продукты труда сибиряка – масло, кожи, мясо, хлеб, скот, лес и пр., и пр.

Оценивая кипучую работу в глубоком тылу, видя неисчерпаемые богатства нашей страны, мы укрепили свою уверенность в грядущем благополучии и величии нашей родины в результате победы нашей славной армии, дружно поддержанной всем населением страны.

Не было причин думать не только об ожидавшей наше отечество катастрофе, но даже о каких-либо малых затруднениях.

Все мечты были сосредоточены на боевых подвигах и боевой славе. Мы рвались всей душой на фронт, в бой, и потому нескончаемыми казались нам дни нашего рельсового пути… мы ехали в вагонах тридцать три дня, пока доехали до Москвы…»

Атаман Г. Семёнов

«Особенно трудным было положение России, с ее громаднейшими расстояниями и недостаточной сетью железных дорог, что затрудняло сосредоточение, подвоз и переброску войск; с ее отсталой промышленностью, не справлявшейся с все возрастающими потребностями военного времени.

Можно сказать, что, если на Западноевропейском фронте противники состязались друг с другом в мужестве и технике, то на Восточном мы, особенно в первые два года, противопоставляли убийственной технике немцев – мужество и… кровь…

Воздадим должное памяти храбрых… на полях смерти, где царит ужас, где кровь грязь и лишения, где ожесточаются сердца и страшно грубеют нравы.»

Генерал А. Деникин

Роман Федорович Унгерн Штернберг был зачислен в 34-й полк Донского казачьего войска, который принял непосредственное участие в основных трагических боях губительной Восточно-Прусской компании, после которой в мировую историю навсегда вошли авторитетные имена двух влиятельных российских генералов-Ренненкампфа и Самсонова.

«Итак, война объявлена. Мобилизация в полном ходу, и уже известно, кто куда назначен, а о назначении П. К. Ренненкампфа ничего не слышно.

Генерал П. К. фон Ренненкампф

Муж мой был в большом недоумении и ходил темнее тучи. Ему хотелось действовать, воевать, а он все ждал и ждал.

Это он объяснял происками и интригами Сухомлинова. Военный министр знал о том, что округ мужа готов, что он ближе других к границе, а приказа о его назначении все не было.

Прошло несколько дней. Я сидела в своем будуаре, вдруг слышу – генерал летит легкими, быстрыми шагами, просто балерина, лицо его сияет, в глазах – радость. Я не дала ему закончить фразы. Сказала, что все ясно-он получил назначение.

Генералу только что вручили депешу, и он не понимал, откуда я уже все знаю.

Я попросила мужа посмотреться в зеркало – его сияющий вид говорил сам за себя. Генерал радовался назначению и сожалел о предстоящей разлуке с нами.

«Дай Бог, чтобы все хорошо кончилось для нас, для России, – сказал он. – Германия – сильный враг, пойдем с Божьей помощью».

Сборы его были коротки. Он давно уже подготовился к отъезду. Я и многие другие, в том числе и дамы, провожали его на вокзале.

Недоброе предчувствие щемило мое сердце. Увидимся ли еще – проносилось в мыслях, но я и виду не показала, как тяжела была для меня эта разлука, не выдала беспокойство, которое росло с каждой минутой.

Я знала, что многое у нас не так, как должно быть, а у германцев все предусмотрено, и они хорошо подготовлены к войне.

Последний звонок, последнее прощание. Я благословила мужа, он благословил меня и детей. Поезд тронулся и вскоре скрылся из виду.

Генерал писал мне каждый день хотя бы два-три слова, если на большее не хватало времени.»

В. фон Ренненкампф

«ТРЕТИЙ ЗВОНОКДождь моросит. Из окон мрачных залСквозь дым тумана льется отблеск мутный.Огни ночные сторожат вокзал,Звучит во мгле свисток ежеминутный.Проносятся с шипеньем поезда,Бежит толпа с цветными узелками.Уходят рельсы мокрые – туда,Во мрак сырой, пронизанный гудками.Вздыхает паровоз. Там, в стороне,Два воробья заботятся о корме…Фуражкой машет офицер в окне,И кто-то в черном плачет на платформе.»Князь В. Палей

Князь Владимир Палей

Глава 5. «…Часто приходится не есть часов 11 подряд.»

В начале «запальчивого» августа 1914 года, когда всё новые и новые страны крайне неразумно вступали в новый международный конфликт, холодные, нацеленные на легкую победу немцы, следуя своему коварному плану молниеносной войны, нанесли мощнейший удар по своему ближайшему соседу и давнему политическому сопернику-плохо защищенной Франции.

Пройдет менее 30 лет, и весь мир облетят шокирующие фото шикарного военного парада представителей Третьего рейха, гордо входящих в сраженный Париж сквозь культовую Триумфальную Арку, уверенно заполняя своими стройными рядами знаменитые Елисейские поля.

Можно без сомнения сказать, что эта колоритная картина была в изощренных умах представителей кайзеровской Германии еще в 1914-м, и полное крушение, как всегда, плохо защищенной Франции не произошло исключительно благодаря некогда великой Российской Империи.

Лукаво-эгоистичная Франция упорно настаивала на активной помощи со стороны России, в то время, как последний самодержец Николай Второй был не из тех людей, которые могли успешно противостоять упрямому натиску, и заранее обреченные русские армии безрассудно устремились в смертельный омут, мужественно оттянув на себя силы серьезного противника, начав фатальное вторжение на германскую территорию.

Согласно исходному, совершенно утопичному плану стремительная атака Восточной Пруссии с севера и юга двумя российскими армиями (генералов Ренненкампфа и Самсонова) должна было неизбежно нанести сокрушительное поражение германской армии и перенести основные военные действия на вражескую территорию, что в страшном итоге по целому ряду совокупных причин оказалось совершенно неосуществимым.

Русские армии в Восточной Пруссии 1914 год

«Мы не делали решительно ничего, чтобы познакомить зарубежное общественное мнение с той, исключительной по значению ролью, которую играла Россия и русская армия в мировой войне; с теми огромными потерями и жертвами, которые приносит русский народ, с теми постоянными, и быть может, непонятными холодному рассудку наших западных друзей и врагов, величественными актами самопожертвования, которое проявляла русская армия каждый раз, когда фронт союзников был на волоске от поражения…

Такое непонимание роли России я встречал почти повсюду в широких общественных кругах, даже долгое время спустя после заключения мира, скитаясь по Европе…

В конце августа (1914 г.-прим. автора) французские армии по всему фронту отступили к Марне (река вблизи Парижа-прим. автора)

Новая… армия ген. Монури, вместе с англичанами, активно обороняла Париж, испытывающий смертельную тревогу.

Французское правительство эвакуировалось в Бордо и обратилось к русскому со странной и неисполнимой просьбой перебросить во Францию 4 русских корпуса через Архангельск.

Вместе с тем Пуанкаре, ген. Жофр, Палеолог требовали скорейшего перехода нашего в наступление в пределы германской территории.

Так, самопожертвование наше в пользу Франции было одной из важных причин последовавшей катастрофы…

Армии Северо-Западного фронта вторглись в Германию, имея целью отрезать немецкие корпуса от Вислы и овладеть Восточной Пруссией. Армии наступали, имея между собой большие интервалы, по обе стороны Мазурских озер…

Захватить Восточную Пруссию нам не удалось. Но российское командование выполнило свои обязательства перед союзниками, выполнило их дорогой ценой и отвлекло силы, средства и внимание противника от англо-французского фронта в решающие дни сражения на Марне. И не раз за эту кампанию наши действия руководствовались соображениями помощи союзникам. Маршал Фош имел благородство сказать впоследствии:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.