Полная версия:
Сероглазый Чингисхан Белой Гвардии. Том 4. В пылающей бездне 1914-го
Сероглазый Чингисхан Белой Гвардии. Том 4
В пылающей бездне 1914-го
Екатерина Левашёва
«Сквозь камни я могу вещать из могилы; говорить голосами друзей моих тем языком, который внушает им любовь, навеянная воспоминаниями обо мне.»
Джон Донн© Екатерина Левашёва, 2024
ISBN 978-5-0065-1156-9 (т. 4)
ISBN 978-5-0056-9314-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В пылающей бездне1914-го
Барон Унгерн Штернберг во время Гражданской войны
Барон Унгерн перед Первой Мировой
Я сердцем ощущаю все молитвы,Что слёзно шлёте Богу обо мне…Мне духом не дают они поникнуть,Испепелеть во вражеском огне!Лишь будучи блуждающим под смертьюЯ смог прозреть, услышал наконецНа промежутке сотен километров родных,Друзей биение сердец.Пусть строки вас не вводят в заблуждение,Что я поник и страхом побеждён.Я лишь окреп в своих былых суждениях,Ни разу в жизни не был так силён!И сила та не в статусе солдата,Не в мощи всех орудий и ракет.Вся сила в том, что с нами Бог и правда,Вся сила в вас, кто ждет от нас побед!Я с каждым днём всё больше убеждаюсьЧто здесь в окопах атеистов нет,И кто дерзил, над верой усмехаясь,Теперь целует свой нательный крест…Я сердцем ощущаю все молитвыРодных, друзей биение сердец.Пройдя под смертью, жизни всю палитруЯ ощутил, увидел наконец…»Виктор «Замполит»,СВО 2023(Источник-Youtube)
Глава 1. Канун европейского самоубийства
Это была сладостная эпоха невиданного расцвета утонченной западной цивилизации, великое время невероятного технологического развития.
И все эти уникальные общечеловеческие достижения были беспощадно раздавлены на фатальных полях ожесточенных сражений Первой мировой, ставшей неизбежным последствием целой плеяды непостижимых политических ошибок, острого недостатка эффективной коммуникации и прискорбного интеллектуального затмения.
«…Люди разных наций, но одинаково разумные истребляют друг друга, разрушают вековые плоды своего каторжного и великолепного труда, превращая в кучи мусора храмы, дворцы, дома, уничтожая дотла города, деревни, виноградники,.. сотни тысяч десятин земли, прекрасно возделанной их предками и ныне надолго засоренной осколками железа и отравленной гнилым мясом безвинно убитых людей.»
М. Горький
«Годы 1912 и 1913 проходили в тревожной обстановке. Балканские славяне в победоносной борьбе разрубали тогда последние оковы, наложенные на них Турцией, а Австро-Венгрия явно готовила свою армию, чтобы вновь умалить результаты их побед.
Если бы не было сараевского выстрела, то не трудно было найти другой повод.
Вот о чем больше всего заботился Берлин – о приличном поводе. Война уже была предрешена…»
А. Деникин
«Лишь незначительная часть населения воюющих держав осталась незатронутой этим противостоянием, и в большинстве случаев данное влияние оказалось негативным.
Война грубо поделила жизнь всего взрослого сообщества на трое, включая «до» и «после».
Занятно.., но многие люди скажут вам, что вся довоенная часть их жизни стерлась из памяти.
Довоенный период кажется доисторическим. Что мы делали, что чувствовали, для чего жили в те невероятно далекие годы?..
Те, кто были еще детьми во время перемирия, кто был рожден во время войны, едва ли сможет понять то существовавшее чувство умиротворенной безопасности, составлявшее самоуверенный оптимизм нашей жизни…
Ожидая автобус номер 19, Джордж сделал то, что делал крайне редко-купил газету…
Он не знал, почему именно он купил газету в то утро.
Он бросил небрежный взгляд на заголовки и прочёл: «Серьезная ситуация на Балканах, Австро-Венгерский ультиматум Сербии, Сербское обращение к России, Позиция Германии и Франции».
Джордж ненароком взглянул на остальных пассажиров автобуса. Там было четыре мужчины и две женщины; каждый из мужчин внимательно читал тот же самый специальный выпуск вечерней газеты…
Была вероятность Европейской войны-самого крупного конфликта со времен поражения Наполеона. Существовала реальная, близкая угроза того, что он всегда считал невозможным-войны между «цивилизованными» странами.
Германия не хотела войны, Франция была бы безумной, если бы желала ее. Англия не могла к ней стремиться…
Он пытался рисовать, но тщетно; взялся за книгу, но поймал себя на мысли: Австрия, Россия, Германия, Франция, скорее всего, Англия-это невозможно, невозможно!
Джордж провел первые несколько дней августа, слоняясь по Лондону, катаясь на автобусах и покупая бесчисленные выпуски газет.
Лондон казался по-привычному спокойным, и всё же ощущалось нечто лихорадочное.
Возможно, его собственное волнение приобрело материальную форму, возможно, всему виной было необычное количество специальных выпусков газет и кричавшие мальчики-продавцы, резво протягивавшие номера небольшим группам нетерпеливых покупателей.
Воспоминания тех дней смешались, и он не помнил точную хронологию событий.
Две-три сцены отчетливо запечатлелись в его сознании, все остальные были вытеснены более страшными воспоминаниями…
Джордж всё еще цеплялся за великую иллюзию, что война между высокоразвитыми странами была невозможна…
Безупречного вида австрийские официанты в белых перчатках беззвучно убирали тарелки. Джордж обратил внимание на одного из них, молодого мужчину с коротко подстриженными золотистыми волосами и чувственным лицом. Очевидно, студент из Венны или Праги, бедняк, который выбрал профессию официанта для оплаты своего проживания во время обучения английскому. Они были приблизительно одного возраста и роста.
Джордж неожиданно осознал, что он и этот официант были потенциальными врагами. Абсурд! Полный абсурд!..
Когда пришли новости о французской мобилизации и немецком пересечении бельгийской границы, Джордж сразу же отбросил все надежды…
Он знал, что одной из основополагающих задач Британской политики было не позволять Антверпену попасть в руки Великой Державы. Со времен королевы Елизаветы или даже ранее было известно, что Антверпен-это пистолет, нацеленный в голову Англии.
Вся Европа была во всеоружии, и Англия присоединится к ним.
Невозможное случилось. Будет три месяца кровавой резни и ужаса. Это не могло длиться дольше. Возможно даже меньше. О, значительно меньше. Произойдет значительный финансовый коллапс, и правительства прекратят сражения…
Длинный, невыносимый кошмар начался. А потом еще осмеливаются удивляются, почему молодежь цинична, несчастна, зла и погружена в хаос.
Я знаю, что Джордж глубоко страдал с первого дня войны до своей смерти в ее конце…»
Р. Олдингтон
Глава 2. «Величайшая катастрофа без аналогов по масштабам и последствиям.»
Стоит признать, что безумная бойня Первой мировой выросла на почве острых, неразрешимых противоречий, постепенно возникших между ключевыми европейскими державами вследствие яростной борьбы за исключительное мировое влияние. Это было первое полномасштабное столкновение национальных амбиций основных участников глобальной экономики в многовековой мировой истории.
«Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, – век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было всё впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю…»
Ч. Диккенс
Властные участники мощной военной коалиции «Антанта» (от фр. «соглашение»),– Россия, Великобритания и Франция решительно стремились сохранить и упрочить своё безраздельное господство в то время, как Германия, Австро-Венгрия и их стратегические союзники – войти в число основных политико-экономических лидеров за счёт существенного ослабления могущественных противников.
«Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу».
В. Вильсон
Формальным поводом к зловещему началу глобальной войны являлось дерзкое убийство австрийского престолонаследника эрцгерцога Франца Фердинанда и его законной супруги, совершённое в боснийской столице Сараево в июне 1914 г. молодым сербским террористом Г. Принципом, логическим следствием которого стало незамедлительное начало войны между влиятельной Австро-Венгерской Империей и крошечной балканской Сербией.
Отдельно стоит отметить и извечные исторические споры о вероятных причинах необычайно беспечного начала всеобщей российской мобилизации в конце трагического июля 1914 г., послужившей формальным поводом для уже основательно готовой к предстоящей войне Германии.
Нельзя не признать благого желания российского Самодержца посильно помочь близким по вере и духу балканским славянам, при этом бесспорен его слепой фатальный дилетантизм в ключевых политических вопросах.
Ловко рассечь сей тяжкий Гордиев узел смог бы только крайне искусный политик, коих в истории встречается, -увы,– не так уж и много.
«Романин заворочался на своей койке.
– Да-а, – сказал он в пространство. – Реки крови по вине негодяев и идиотов… Одни кретины, а другие черные подлецы. Но от этого нам не легче…»
К. Паустовский
Грозный жребий был ошибочно брошен, тревожные воды опасного Рубикона легкомысленно пройдены, многовековая Российская Империя слепо устремилась к своей собственной скорбной погибели, закончившейся тотальной катастрофой для всего русского мира…
«Все были правы. Никто не хотел признать себя виновным. Нельзя было найти ни одного нормального человека в странах, расположенных между Бискайским заливом и Великим океаном…
Если бы Принцип не покушался на жизнь австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, международные сторонники войны изобрели бы другой повод…
В разговоре со мною у него (Императора Николая II- примеч. автора) вырвалось признание, что он мог избежать войны, если бы решился изменить Франции и Сербии, но что этого он не хотел.»
Великий князь Александр Михайлович
Стоит с прискорбием заметить, что прочная система военных альянсов в течение всего лишь нескольких дней непоправимо втянула в мировую войну уже целый ряд стран, включая Великобританию и Францию с их многочисленными колониями.
Первая мировая или Великая война, длившаяся неумолимые 4 года, явилась переломным моментом для всей многонациональной человеческой цивилизации. В кровавую бойню в общей сложности было вовлечено 38 государств, расположенных на всех континентах планеты, с населением свыше 1,5 млрд. человек, в войска которых было мобилизовано 65 млн. человек, а ожесточенные боевые действия велись на огромной территории – от холодных арктических и антарктических широт до тихоокеанских тропиков и Южной Африки, от Китая до Фолклендских островов Южной Америки. Славные наследники возвышенной Эры Просвещения безжалостно истребляли друг друга в грязных, зловонных окопах…
«День был ветреный, свежий, зелёный. Запах влажной земли чудесно смешивался с солёным запахом моря.
Грэйс вдруг больно поразила мысль, что мир так прекрасен, а между тем в нем происходит война, которая уродует лик природы, калечит красоту, уничтожает людей.»
А. Кронин
Абсурдная, кровавая бойня Первой Мировой вполне обоснованно считается одной из самых разрушительных за всю многовековую историю человечества, невинными жертвами которой стало, по разным оценкам, около 40 млн человек, многих из которых беспощадно скосили жестокие эпидемии холеры, дизентерии, малярии и тифа, значительно усугубленные низким уровнем общей гигиены и санитарии…
Именно в те роковые годы и были опробованы на практике новые виды средств массового уничтожения – тяжелые бронированные танки, вспомогательная фронтовая авиация, химические отравляющие вещества.
«Я не могу признать необходимостью то, что людей гонят гуртом резать друг друга, то, что во всей Европе морят голодом женщин и детей. В особенности, когда никто в сущности не знает, для чего все это.»
А. Кронин
Чудовищная война стала гибельной и для глобальной политики, неминуемо приведя к сокрушительному падению нескольких влиятельных империй, при этом сделав Британию безусловным мировым лидером на несколько последующих десятилетий и превратив ее в могучую империю, над которой никогда не заходило солнце.
Преданные христиане охваченной агонией Европы весьма обоснованно полагали, что пришел неизбежный конец света…
«Войны не хотели, за исключением разве пылкой военной молодежи, жаждавшей подвига; верили, что власть примет все возможные меры к предотвращению столкновения; мало-помалу, однако, приходили к сознанию роковой неизбежности его…
Генерал А. Деникин
Россия не была готова к войне, не желала ее и употребляла все усилия, чтобы ее предотвратить.
Положение русских армий и флота после японской войны, истощившей материальные запасы, обнаружившей недочеты в организации, обучении и управлении, было поистине угрожающим…
Наши заводы медленно выполняли заказы по снабжению, так как требовалось применение отечественных станков и машин, и ограничен был ввоз их из-за границы.
Затем – наша инертность, бюрократическая волокита и междуведомственные трения…
Наконец, не мы, а на нас подняли меч.
И потому, когда началась война, стих голос и тех, в которых таился страх, что уровень культуры и экономического состояния нашей страны не даст ей победы в борьбе с сильным и культурным противником.
Войну приняли с большим подъемом, местами с энтузиазмом.
Офицерский корпус, как и большинство средней интеллигенции, не слишком интересовался сакраментальным вопросом о «целях войны». Война началась. Поражение принесло бы непомерные бедствия нашему отечеству во всех областях его жизни.
Поражение повело бы к территориальным потерям, политическому упадку и экономическому рабству страны. Необходима победа. Все прочие вопросы уходили на задний план, могли быть спорными, перерешаться и видоизменяться…
Первая мировая война была принята, как отечественная, всем народом…
Народ подымался на войну покорно, но без всякого воодушевления и без ясного сознания необходимости великой жертвы.
И солдаты шли мужественно на подвиг и на смерть…»
Генерал А. Деникин
«Теперь, когда случилось неизбежное, ему не терпелось попасть на фронт. Единственный оставшийся у него интересом было снедающее любопытство увидеть, что в реальности представляет из себя война.
Винтерборн поражался своему собственному равнодушию. Вся его прошлая жизнь казалась сном, все его насущные интересы стали ему полностью безразличны, его прежние устремления были поглощены, его старые друзья казались невероятно далекими и нудными; даже Фанни и Элизабет стали несущественными, грациозными духами.
Депрессия, монотонность, своеобразная тревожная, озлобленная скука…»
Р. Олдингтон
«Я знала от мужа, что наш русский солдат – беззаветный герой и страдалец. Он безропотно, мужественно несет на себе всю тяжесть войны, и его часто обходят наградами, которые в большинстве случаев получают только его начальники.»
В. фон Ренненкампф
Не является секретом, что свирепая бойня Великой войны навсегда останется любимым яблоком идейного раздора.
В безумную Первую мировую Россия вошла влиятельной, многовековой Империей, закончив ее уже с совершенно иной формой государственного правления…
Бесконечно измученная жестокими внутренними противостояниями держава была абсолютно не готова к новой жуткой войне, и в те смертоносные дни острая нехватка ощущалась буквально во всём: русская армия, к примеру, в отличие от тех же могучих противников и не менее развитых союзников, элементарно не была экипирована железными касками: любой прилетевший шальной осколок мог привести к фатальный черепно-мозговой травме…
«Незадолго до войны генерал был в Петербурге на аудиенции у Государя.
Вернувшись, он рассказал мне о разговоре с Императором. Среди прочего речь зашла о возможности войны и о нашей к ней подготовке.
Генерал критиковал интендантство, которое порой, можно сказать, преступно относилось к своей работе, в частности, к поставке сапог для армии. Поставленные сапоги в большинстве случаев оказались маломерками и не лезли солдатам на ноги. В случае войны солдаты оставались без сапог.
Кроме того, при современном ведении войны необходимо засыпать врага снарядами, а генералу было доподлинно известно, что у нас мало снарядов, и в первые же месяцы войны это скажется. Так действительно и случилось в бытность Сухомлинова военным министром.
На эту критику Государь ответил совершенно по-детски. Он сказал мужу, что тот расстроил его своим пессимизмом. Привел ему в пример генерала Сухомлинова, который его всегда успокаивал относительно нашей подготовки к войне, другой раз даже рассказывал к месту какой-нибудь анекдот. По мнению Государя, военный министр знал о ней лучше.
Император Николай Второй
Генерала удивил ответ Царя. Понимая, что ставит на карту многое, если не все, набравшись храбрости, муж сказал, что от нашей неподготовленности России, быть может, придется плохо, а от анекдотов Сухомлинова трон… шатается. Муж говорил это с болью в сердце, со слезами на глазах.
Генерал П. К. фон Ренненкампф
Я не понимала, как мог генерал так сказать. Это было слишком смело. По моему мнению, из-за этих слов Государь сильно охладел к моему мужу. Почувствовал он и неприязнь Государыни Александры Фёдоровны…
Он сказал мне тогда, что у нас не любят правды. А если бы восприняли его слова правильно и проверили их как следует, то не случилось бы большой беды…
Вот и борись за правду, служи честно и верно, докладывай Царю без страха, а лжецы всегда преуспеют и сумеют обойти…
Государь не хотел думать об опасностях и недочетах, а предпочитал верить в непобедимость наших войск и в нашу отличную подготовку…
П. К. Ренненкампф рисковал своей службой, но патриотизма у него было больше, чем честолюбия, а главное – он хотел помочь дорогой Родине с честью выйти из испытаний войны.»
В. Фон Ренненкампф
Глава 3. Всеобщая военная мобилизация
Живые свидетели данных прискорбных событий оставили диаметрально противоположные воспоминания относительно сложного, практически стихийного процесса Российской мобилизации на бескрайних просторах некогда великой Империи, что является вполне логичным, учитывая социальную, классовую, национальную и культурную неоднородность жителей огромной страны.
В то время, как бравые аристократы и утонченные представители творческой интеллигенция Петербурга гордо ликовали на площади перед Императорским Зимним дворцом, бедные, провинциальные крестьяне имперской глубинки горестно рыдали, так и не успев убрать созревший урожай, надолго оставив своих обездоленных детей в крайне суровых условиях. Были нередкими случаи умышленного уклонения от призыва путем подкупа, причинения себе серьезного увечья, а так же печальные случаи внезапного помешательства.
«Улицы все были запружены народом…
Князь Олег Романов
«Ура» стояло страшное. Я так кричал, что закашлялся. Во время молебна все присутствующие пели «Спаси Господи», а потом «Боже, Царя храни».
Когда Государь подъезжал к дворцу, вся толпа стала на колени… Все мы плакали от подъёма чувств.
Мы, все пять братьев, идём на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчёркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне…
Настроение всех было восторженное: гусары пели песни, на станциях толпы народа встречали нас криками «ура» и горячими пожеланиями успеха».
Князь Олег Константинович Романов
«Выстроив полк в резервную колонну, командир полка полковник Жулебик выехал перед серединой полка и громко прочел телеграмму, которая сообщала об объявлении нам войны Германией.
Семьи офицеров, жители станицы Гродеково и железнодорожные служащие, которые собрались встретить полк, присутствовали при этом и присоединили свои голоса к громкому «ура» за Государя Императора, которым полк встретил объявление столь важного известия.»
Атаман Г. Семёнов
Атаман Г. Семенов
В целом определенным взрывом патриотизма и воодушевления всё же была охвачена передовая часть жителей огромной страны, а довольно успешное начало войны вселяло особый оптимизм и неизменно побуждало к ратным подвигам, особенно блистательных представителей офицерской среды.
«Я далек от боевой линии, это угнетает меня, но начальство не пускает меня пока вперед.
Здесь, правда, больше в курсе дела, но зато не услышишь свиста пули, а без этого разве война – война!!!
Ничего, пойдут убитые и раненые, а также ищущие места побезопаснее, будет и мне замена.
Эта война, величайший исторический момент – моя великая, самая страстная мечта, и я принужден оставаться в стороне, разве можно сказать, что я участвую в ней…
И это тогда, когда решается судьба моей родины, я должен исполнять бесцветную работу, вне опасности. Такая жизнь угнетает меня, положительно любое дело валится из рук».
Генерал М. Дроздовский
Генерал М. Дроздовский
