Dreamboard

Быстрыми шагами Сергей пошел домой, но перед уходом его окликнул Лесли:

– Запомни простые истины, малыш! Не стоит винить других людей в своих неудачах, ведь только ты сам решаешь, быть им, или нет. Это “во-первых”, а “во-вторых”, не вешай нос из-за парочки проигрышей, т.к. именно они составляют твой самый ценный опыт. Только побежденный способен чему-то научиться, в то время как победитель будет упиваться собственным триумфом!

Со всей силы хлопнув входной дверью, Сергей забежал в свою комнату, где сразу же бросился на кровать, уткнулся лицом в подушку и со всей силы закричал, выпуская всех скопившихся демонов наружу:

– СУКА! СУКА! СУКА-А-А-А!..

В глубине души парень понимал, что злится не на мистера Гилберта, а от того, что тот прав. Прав в том, что Сергей сам же ставит палки в колеса. Ведь всегда проще сдаться, чем довести начатое дело до конца.

“Я опять поддался эмоциям и нагрубил мистеру Гилберту… бля-я-ять… А он ведь прав… Надо научиться справляться со своими чувствами, а то иногда мне чересчур сложно сдерживаться. Но что делать с Гилбертом сейчас? Хм… Ладно, он мужик умный, сам через все это проходил, так что, думаю, не будет уж очень сильно обижаться. Тем не менее, прощения попросить надо бы. Но не сегодня, для начала мне необходимо остыть самому”.

За окном грязным одеялом простирались тяжелые облака, которые были готовы сорваться вниз в любой момент. Сережа любил в такие вечера забираться на подоконник с подушкой и покрывалом и мечтать, думая о вечном. Этот раз не стал исключением, и именно поэтому он уснул прямо там, подле окна, сморенный впечатлениями и треволнениями угасшего дня.

Глава 6

Три часа дня. У входной двери мистера Гилберта, переминаясь с ноги на ногу, стоит Сережа, никак не решаясь постучать после вчерашнего. Сердце сковала кипящая хватка стыда и раскаяния, а на окраине сознания трепыхалась мысль самоуничтожения. “Ты – бесконтрольное животное, как и твоя мать!” – вопило черное пятно, никак не дававшая парню спокойно мыслить.

*Тук-тук*

Дыхание сперло, в глазах помутилось, а тело, казалось, вот-вот рассыпется на тысячу пылинок только для того, чтобы не попасться на глаза мистеру Гилберту. Не стоять перед ним как нашкодивший щенок. Не быть…

– Добрый день, Сережк. Ну что, – Лесли добродушно улыбнулся, не было в его лице даже намека на былую обиду, ни одна морщинка не выдавала скрытой злобы, – остыл и готов к новым свершениям, ха-ха?

– Как Вы можете так спокойно говорить после произошедшего? Ведь я вам нагрубил, оскорбил вас и повел себя как настоящий осел!

– Сынок, я на тебя не злюсь, я ведь и сам был таким же. Мне тоже хотелось всего и сразу, мне казалось, что никто ничего не понимает, и что, будто бы, весь мир восстал против моих грез. Так что, все в порядке.

– Вы первый, кто говорит подобное. Обычно складывается впечатление…

– Впечатление, – перебил мистер Гилберт, – что взрослые никогда не были детьми. Знаю, знаю. Это их самая большая ошибка. Они всегда учат детей с высоты жизненного опыта, указывая им, что делать, напрочь забывая, что сами были детьми и вытворяли вещи иногда в разы хуже, чем все молодое поколение вместе взятое. И это в корне неправильно! Своими действиями они отнимают у ребенка возможность постичь этот мир! Познать сладость разочарований и горечь побед! А когда дети начинают это понимать и бунтуют, пытаясь вырваться из-под опеки родителей, начинаются скандалы и ссоры, не приводящие абсолютно ни к чему! И это печально… Поэтому, я стараюсь всегда вставать на твое место, чтобы понять причину конфликта. И, на мой взгляд, так надо делать всем и всегда… Ну, – положив руку на плечо мальчика, произнес старик, – пойдем тренироваться, дружок?

По улицам начинал расползаться весенний сумрак, полный новых надежд. Ветер нежно шептал меж деревьев песню жизни. А в это время на площадке двое, пожилой мужчина в коляске и подросток со скейтбордом, о чем-то оживленно спорили, размахивая руками, чем привлекали внимание случайных зевак.

– По-моему, это хорошая идея, – отвечал мистер Гилберт.

– Но послушайте, я ведь только-только начал тренироваться! Я еще ничего не умею! Смысл мне участвовать в соревнованиях? Чтобы словить охапку издевок и насмешек?

– Я понимаю твое негодование, но это отличный шанс посмотреть на других ребят, на то, что они умеют, может, даже чему-то поучиться.

– Все равно я считаю, что это глупо – ехать неизвестно куда, неизвестно зачем, чтобы, в конечном счете, опозориться!

– Слушай, а что ты теряешь?

– Все будут смеяться.

– Вдали от дома нечего стыдиться. Давай выйдем на сцену и опозоримся. Вместе.

– Вместе? Но это же не парные соревнования.

– Зато там будут другие тренеры, которые увидят наш с тобой результат. Если позориться – то только вместе. Согласен? – Лесли протянул руку для рукопожатия и крепко стиснул ее, когда Сергей молча ответил тем же.

– Тогда с завтрашнего дня, сынок, начинаем тренироваться по-взрослому. Тренировка с трех до восьми. Встречаемся здесь. И не опаздывать, молодой человек!

– Хорошо-хорошо, мистер Гилберт.

– Зови меня Лесли.

– Но Вы же значительно старше меня!

– И что?

– Ну… вроде как некрасиво обращаться к пожилому человеку на “ты”.

– Я тебя умоляю, Сереж, прекрати. Хоть мое тело дрябло и потеряло былую красу, в душе я такой же человек, как и ты, со своими загонами и надеждами. Так что для тебя я просто Лесли.

– Ну, ладно… Лесли… Черт, непривычно, – Сережа в смятении начал чесать затылок, пытаясь снять внутреннее напряжение, – но я попытаюсь привыкнуть.

– Договорились. И кстати, ты большой молодец! Очень хорошо сегодня катал.

– Но мой Ollie до сих пор ужасен, а я так и не приблизился к хоть какому-то результату.

– Сейчас главное не результат, а сам процесс. Чем больше ты тренируешься, пускай и безуспешно, тем больше ты понимаешь скейт и свое тело. Вот увидишь, рано или поздно ты всему научишься. Только не вешай нос.

– Вы меня убедили, мистер Гилберт, буду иметь в виду.

– Кхм-кхм…

– Ой, то есть Лесли, – виновато улыбнувшись, Сережка предложил разойтись по домам.

Глава 7

Дни потекли как поток бурной реки. На смену сумрачной ночи приходил солнечный полдень. И все это время Сережа тренировал различные трюки на любимой доске, в то время как, Лесли наблюдал за ним со стороны, в тени деревьев, изредка делая замечания по технике или давая советы по сохранению самообладания. Под конец дня, когда солнце клонилось к горизонту, мистер Гилберт с Сережкой наперегонки ехали к ближайшей набережной, где, усевшись на парапет, ели заготовленные Лесли бутерброды с вареньем и маслом, запивая их каждый день менявшимся горячим чаем из термоса. В эти минуты парень забывал обо всех невзгодах, которыми наградила жизнь. Ему было хорошо. Очень хорошо. Казалось, будто бы то, прошлое, не что иное, как кошмарный сон, который в скором времени забудется. Сергей был счастлив. Он, наконец, обрел наставника, готового всегда выслушать, дать ценный совет или просто помолчать, когда это требовалось. Не раз он ловил себя на мысли, что любит, именно любит, как сын отца, мистера Гилберта. Ни с кем более он не чувствовал такого духовного родства, ни с кем его душе не было так спокойно, как с ним…

Слушая вечные истории мистера Гилберта, Сережка перенимал его опыт, порой горький и противный, от которого шел мороз по коже. Тем не менее, парень был очень благодарен за все это. Как говорил Лесли: ”Я человек, повидавший многое в этой жизни. Мой путь – сложен и тернист. И я надеюсь, что, став моим летописцем, у тебя получится избежать многих ошибок, которые мне пришлось совершить”.

Судьба Лесли Гилберта тоже не пестрела яркими красками. Было в ней много серых и черных тонов. Рос он без отца, по воле несчастного случая. Поэтому основные заботы о воспитании легли на плечи его бабушки с дедушкой, потому что мать с утра до позднего вечера была на работе, стараясь обеспечить безбедное будущее единственного сына.

Бабушка маленького Лесли буквально изничтожала все, что попадало в ее поле зрения, своей гиперопекой, граничащей с безумием. Сосед в два часа дня, когда малыш спит, решил прибраться в квартире, и включил пылесос? Вся его дверь заливалась, сопровождаясь отборными громкими ругательствами, толстым слоем монтажной пены. Два старых друга решили встретиться у подъезда и выпить по бутылочке пива? Спустя пару минут один из них уже лежал на асфальте с пробитой бутылкой головой, а второй был повешен за куртку на входной двери. И таких историй было очень много! Если их записать как отдельную книгу, уйдет страниц не меньше, чем на “Войну и мир” Толстого. Но если вы думаете, что сам Лесли в это время купался в ласке и нежностях, вы глубоко заблуждаетесь. Если он отказывался от предложенного угощения, помощи, не важно, чего, бабушка мгновенно переключалась в режим тотальной аннигиляции ровно до тех пор, пока ее внук не изменит своего решения. Тем не менее, с годами он научился ловко обходить бабушкины ловушки, в чем ему помог дед.

Дедушка Гилберт был оптимистичным человек, с несгибаемой волей. Он работал в железнодорожном депо машинистом, из-за чего мог отсутствовать дома по нескольку дней. Но это никак не мешало найти общего языка с внуком. Гилберт старший обладал широким кругозором, позволявшим разбираться во многих темах, начиная житейскими мудростями, заканчивая устройством атомной электростанции. Благодаря своим знаниям, ему не составляло труда увлечь внука чем-то одновременно интересным и полезным. Но также он не забывал учить Лесли искусству выживания с бабушкой. Гилберт старший показывал, на что следует обращать внимание, как только бабушка заходит в комнату; что следует говорить, когда она донимает своей опекой; как проще избежать физической расправы во время конфликта. В общем, детство Лесли Гилберта – полная противоположность детству Сережи Валова, выросшего в семье, где всем на него плевать…

Глава 8

Спустя две недели Сергей уже уверенно исполнял Ollie, подскакивая так высоко, что мог спокойно перепрыгивать небольшие мусорные корзины, стоявшие в парках. Он наконец-то поверил в свои силы и талант, дарованный провидением. И все это благодаря поддержке и мудрым советам мистера Гилберта, который видел в Сереже нечто родное, нечто, что напоминало ему о былых временах и людях, напоминало о семье…

Всякий раз, когда Сережка с интересом расспрашивал Лесли о тонкостях скейтбординга или его истории, чувство ностальгии вперемешку со светлой тоской комом подкатывало к горлу, мешая говорить и даже думать. Пред глазами мистера Гилберта вспыхивали картины прошлого. Моменты, где он, точно также, со своими сыновьями сидел на лавочке и рассказывал о чем-то. Неважно, о чем, главное – их горящие огнем глаза и ворох нескончаемых вопросов обо всем на свете.

– Сынок, пора подняться на ступень повыше. Поскольку мы записались на соревнования вида “стритстайл”, то и программу выступления нужно продумать и натренировать именно для улицы. А в этом нам помогут площадки у станций метро, где полно лавочек, бордюров, скамеек и перил.

– Но ведь там тусуются такие же ребята, если не они же, как и те, которые меня прогнали в прошлый раз, когда я заявился на их площадку.

– И что? Как они могут помешать тренироваться?

– В принципе никак, но мне будет неуютно в их компании.

– Забудь про это! Я же не прошу тебя разучивать трюки вместе с ними. Катай себе на здоровье, а на них не обращай внимания, договорились? – Лесли протянул морщинистую руку.

– Я, конечно, постараюсь, но ничего обещать не стану, – Сергей ответил тем же.

Когда ученик и учитель оказались неподалеку от площадки, их сразу же засмеяли:

– Пацаны, помните того факмена? Так он со своим дедом-калекой приперся, ха-ха-ха! – и все поддержали этот шакалий смех, даже Саша – в ее голубых глазах проблескивали оттенки презрения…

– Понимаю, обидно, – сказал Лесли, заметив, как заходили желваки на лице Сергея, – но, повторюсь, не обращай внимания. Они пытаются за твой счет поднять авторитет среди таких же безмозглых обезьян, как они сами. Если ты не будешь реагировать, рано или поздно они отстанут.

– А если нет?..

– Тогда можешь использовать доску как оружие массовой справедливости, – теперь уже рассмеялся Сережка, чем и разозлил обидчиков. – Поехали к лестницам, там начнем оттачивать полученные навыки и разучивать новые.

– Сначала, – мистер Гилберт начал инструктаж сразу же, как они доехали до площадки, – давай разучим один из стэллов3, который включим в программу. А точнее BluntStall4.

– И как будет выглядеть все мое выступление?

– Смотри, первое: ты разгоняешься и делаешь Ollie, заскакивая наверх лестницы поближе к краю; второе: резко тормозишь с помощью BluntStall-а, сохраняя равновесие на самой верхней ступени; третье: отскакиваешь и спокойно съезжаешь по перилам вниз, тем самым заканчивая выступление.

– Как-то слишком легко и быстро.

– Думаешь? Сереж, научись хотя бы этому. А потом уже будем совершенствовать программу для будущих соревнований.

– Хорошо. Ну, я пошел?

– Приступай.

Резким прыжком Сережа забрался на верхнюю площадку, подошел к краю, поставив рядом скейт и… опешил.

– А как, э-э-э… делать этот стэлл? Я понимаю, что вопрос глупый, просто немного стремаюсь воткнуться в асфальт.

– Для начала попробуй просто постоять. Поставь скейт в нужное положение. Толчковая нога остается на месте, а задняя встает на тэйл, и основной упор делается как раз таки на ней, чтобы не слететь, в то время как толчковая помогает сохранять равновесие. Как-то так.

– Понял, принял… и разбился, – с губ сорвался стыдливый смешок, выдавший небольшое волнение. – Ну что ж, попробуем.

Сначала Сергей установил скейтборд в нужное положение, а затем попробовал встать в нужную стойку. Сперва задняя нога и потом передняя рывком заняли свое место. Чуть-чуть подергавшись из стороны в сторону, тело начало выпрямляться, а самооценка Сергея подниматься, ведь у него получилось сделать все с первого раза (и не важно, что трюк не такой уж и сложный). Еще пару раз закрепив результат, он обратился к учителю за дальнейшими инструкциями.

– Так держать! А теперь давай-ка с разгона. По сути, движения те же самые, только надо успеть ногу вовремя поставить.

На этот раз все пошло не по плану: Сережа испугался и не успел поставить ногу, из-за чего перелетел ступень, споткнувшись об нее же, чуть не разукрасив асфальт в цвет догорающего солнца. И вновь раздался злой смех гнусных гиен. И Сергея перемкнуло…

– Ублюдки, – раздалось с высоты асфальта, – мать вашу, а ну идите сюда, говно собачье! Что, – продолжал Сергей, оттряхивая разодранные колени и локти, – решили посмеяться надо мной?! Ты, засранец вонючий, мать твою! – обратился он к одному из провокаторов. – Ну, иди сюда, посмейся еще раз мне в лицо, ублюдок! Онанист чертов, будь ты проклят!

– Сергей, остановись! – сурово сказал мистер Гилберт.

– Нет! Они меня достали! – парня было не остановить: его глаза заполонила вуаль звериной жестокости и ненависти, все его тело напряглось от порывов безудержного безумия, периодически содрогаясь от выплескивавшейся во все стороны агрессии.

– Не вздумай ломать себе жизнь! Они не стоят того! Если обращать на каждого придурка внимание – ты просто не доживешь до конца этого года! Сереж, вдох-выдох!

Сейчас Сергею повезло, ибо шпана, увидев его реакцию, сразу же удрала, оставив дрожащего от нестерпимой обиды парня далеко позади. А Сережа не додумался встать, как и они, на скейт, ибо в данный момент он служил оружием правосудия, но никак не транспортным средством.

Подкатившись со спины, Лесли положил вспотевшую от страха ладонь на плечо юного ученика. “Что же ты творишь, сынок? Если бы они не сбежали, неизвестно, чем бы все это закончилось…”. Сережа, видимо, уловил настроение учителя и начал успокаиваться, глубоко дыша.

– Ну-ну, успокойся, не стоит поддаваться на их глупые провокации… – Сергей молчал. – Я думаю, на сегодня достаточно. Поехали домой. Ты сегодня хорошо поработал.

Только тихий шелест колес раздавался среди однотипных домов, нарушая воцарившуюся тишину сумерек…

Глава 9

– Ты че творишь, паскуда?! – полетела ругань матери, ледяной водой окатившая сонного парня в ранний час. – Ты почему меня позоришь?! С какого перепугу ты калечишь детей?! Ты че, совсем страх потерял?!

– Ч-ч-что? – Сережа все никак не мог собраться с мыслями и тщетно перебирал события последних дней, чтобы узнать причину очередной ссоры.

– Ты придурка-то из себя не строй! Кто своей доской фанерной ударил Витьку по ноге?

– Чего? По какой ноге? О чем ты? – по-прежнему недоумевая, вопрошал Сергей.

– Мне сейчас позвонила какая-то мамочка и начала заявлять, что, дескать, ваш сын избил Витеньку, когда тот гулял с друзьями в парке. Ты совсем с ума сошел со своим скейтом?!

– Но я же ничего не сделал! Я никого не трогал! Я не…

– Молчать! – резкой пощечиной мать прервала поток объяснений. – Оправдывайся сколько хочешь, факты говорят за себя: ты и дня не проводишь без старикана с доской; вчера ты пришел чернее тучи; и вдобавок ко всему, твоя доска вся в запекшейся крови! Боюсь представить, скольких детей ты искалечил, монстр!

“Заткнись, заткнись, заткнись!” – вопило сердце парня, готовое взорваться в любой момент. Градины слез громко ударялись о пол, стекая с ресниц, устремленных в пол, не желающих видеть разъяренное дикое животное, стоявшее перед ними. “Заткнись! Заткнись! Умоляю, заткнись!..”

Боль всепожирающим пламенем раскатилась по телу, каждая фибра души была натянута до предела, а крохи сознания тщетно цеплялись за ужасающую, полную ужаса реальность… И единственный выход, который нашел разум Сергея, в попытках не сойти с ума, был в слезах и истерике, позволивших беспоследственно избавиться от поглощающего мрака материнской “любви”.

– Все ясно… совсем крыша поехала… Я вызываю скорую…

“Неужели она действительно не понимает, что все это из-за нее?! Неужели ей легче признать, что я сумасшедший?! Неужели…”

Взвизгнул будильник, пробив седьмой час. Этот спасательный круг вывел разум и сердце Сергея из оцепенения. Словно ледокол парень стал пробиваться сквозь ловко расставленные капканы психических расстройств. “Ты – никто! Твоя судьба – гнить в подворотне! Ты жалкая пародия на человека, не имеющая ни прошлого, ни будущего! Ты никому не нужен! Как вообще можно дорожить таким куском дерьма как ты?” – каждая вспышка мысли обжигала и без того разорванное сознание. Как в тумане Сергей пытался бежать скорее из дома. Не одеваясь, не завтракая, в одной пижаме он вылетел из дома и упал на близстоящую скамью. Истерика диким зверем рвалась наружу.

– Мама, – маленький мальчик, проходящий мимо, задал вопрос, – а почему дядя плачет?

– Идем скорее, сынок, не наше дело, – и, ускорив шаг, они удалились из поля зрения.

Всхлипы и резкие вздохи мешали нормально сосредоточиться и привести себя в порядок. Сереже оставалось только бить крашеное дерево скамьи, пытаясь физической болью заглушить душевную.

– Почему она мне не верит?

Удар!

– За что она так со мной?!

Удар!

– За что мне все это?!

УДАР! Асфальт окрасился кровью.

– Как же хочется сдохнуть!

УДАР! УДАР! УДАР! Окровавленные кулаки тряслись, не переставая, разбрызгивая вокруг алые капли. Тупая боль в груди мешала дышать. Соленые волны залили глаза, а крики сознания мутным туманом заволокли тишину пробуждающихся улиц. Никто не обращал внимания на страдающего подростка. Прохожие проходили мимо, им казалось, что кто-нибудь да поможет мальчишке. Каждый из них боялся остановиться и потерять драгоценные секунды собственного времени… Вот прошла кружка кофе из кофейни, а за ней – еще одна партия в любимой-ненавистной игре. Через дорогу ковыляла тушенка, стоившая на пять рублей меньше, чем в том магазине.

За домами занималось воскресное солнце. Утренние пташки уже давно хозяйничали в подворотнях и садах близлежащих домов. Голубое небо плавно дышало новым днем, осторожно слепя глаза прохожих яркими красками. Вокруг пробуждалась жизнь… в то время как маленький человек, лежащий на пыльной скамье, боролся с вновь подступающим безумием, балансируя на гранях реальностей. Сергей отлично понимал, что терять рассудок ни в коем случае нельзя, иначе всю боль, все страдания, пережитые за эти годы, он терпел зря. Зря старался строить собственное светлое будущее. Зря пытался выжить в условиях царившего в доме хаоса. Где только красная ярость подпитывала тягу к жизни.

Да, именно злость и ярость являлись его лучшими мотиваторами. Сергею всегда было до глубины души обидно в те моменты, когда слабость брала верх, и он начинал задумывать о смерти. Ведь почему и для чего тогда его душа и тело несли на плечах бремя “счастливого детства”? Чтобы в итоге он сдался и просто убил себя? Нет! Сергей знал и чувствовал, что создан для чего-то. Пускай не великого, но значимого. Хоть для кого-то, кому жизненно необходимо будет в будущем опереться на жизненный опыт Сережи и создать нечто, что докажет ценность жизни маленького мученика.

С этими мыслями Сергей вытер расплескавшиеся по лицу слезы, неспеша поднялся со скамьи, подтянул сползшие из-за спазмов и судорог домашние штаны, подошел к двери подъезда и стал подниматься по лестничной клетке, попутно размышляя о дальнейшем своем существовании.

“Может быть, закупиться каким-нибудь легким успокоительным, чтобы не так резко воспринимать всю эту агрессию в свой адрес?”

– Дружище, – конечно же, Лесли слышал все, что происходило за соседскими дверьми, – заходи. Я уже заварил чай. Сегодня с ромашкой. Она полезна для нервов. Не стесняйся. На столе, если что, стоят бутерброды, так что позавтракай. Ты ведь, как я понял, выбежал в такую рань голодным?

– Я… Да, хорошо, сейчас…

Переступив порог и закрыв за собой дверь, Сергея прорвало. И это не удивительно: с самого раннего утра его закинуло на дурацкие качели, которые пронесли его от желания умереть до осознания, что у него все-таки есть близкий человек, друг, который всегда подставит плечо в трудную минуту и не задаст ни единого вопроса. Это было слишком много для неокрепшей психики. Парень упал на колени и зарыдал, как никогда за все годы. В нем взрывались фейерверки эмоционального спектра всех цветов. Рассудок не мог осознать все произошедшее.

Сергей потерялся во времени и не мог понять, сколько времени он уже находиться в таком состоянии. Благо накопившееся дерьмо имеет свойство кончаться, и буквально через час Сережка спокойно жевал бутерброд с ветчиной и сыром, запивая горячим чаем, пока Лесли травил байки из школьной и студенческой жизни. Конечно, в первые минуты мальчишке было очень стыдно за свое поведение, но, когда он увидел, что мистер Гилберт его прекрасно понимает и ни за что не осуждает, ему стало гораздо легче и спокойнее.

На этом и закончилось столь богатое на эмоции и переживания апрельское утро 1993 года.

Глава 10

– Сереж, раз ты уже успокоился и подкрепился, а солнце давно вошло в зенит, почему бы нам не пустить все твои эмоции в нужное русло? Мы ведь так и не отрепетировали твое выступление на соревнованиях. Скажу больше, дальше стэлла мы не зашли. Поэтому бери доску и поехали! У нас сегодня много дел!

– Вот так вот, – поперхнувшись, начал было возмущаться Сережка, – сразу? Я ведь только успокоился! – но во взгляде старика виднелись костры воодушевления, завидев которые, парень передумал спорить.

– Куй железо, пока горячо, слышал?

Это был риторический вопрос, и мистер Гилберт не хотел больше ничего слышать и говорить, он просто начал собираться.

– И чего ты телишься? Беги одеваться! Или ты хочешь в пижаме катать?

Большего и не требовалось – Сережа стремглав помчался домой переодеваться, ни на секунду не отвлекшись на орущую мать, крики коей пролетали мимо ушей и сердца сына. Поэтому уже через пять минут он стоял у подъезда и держал любимую доску, потрепанную, но выдержавшую испытание временем и кровью.

– Так, – без предупреждения, Лесли сразу же стал раздавать команды, как только они приехали на площадку, – повтори-ка мне последнее, что мы разучили. Напомню, если забыл – сделай Ollie через мусорное ведро, и затем поднимись на лестницу и встань для BluntStall-а, чтоб из него уже, хотя бы, спрыгнуть вниз.

– А зачем через ведро? Может, я сразу же на лестницу запрыгну?

– Напоминаю, в прошлый раз, когда ты, разогнавшись, попытался исполнить стэлл – твои ноги не успели переставиться, из-за чего ты полетел вниз. Поэтому не будем рисковать и, пока что, тренировать трюки по отдельности.

– Хорошо.

Сергей с головой ушел в тренировку. Его ничто не тревожило и не заботило, кроме как успешность выступления на соревнованиях. Каждый прыжок и стэлл, который он выполнял без особого труда, очень радовали и мотивировали. И через час Сережа решил повторить тот злосчастный трюк, из-за которого его захлестнула звериная ярость.