скачать книгу бесплатно
Полтора года мы не общались, а тридцать первого декабря 1994 года я позвонил ему по телефону и поздравил с наступающим новым годом.
… Мы встретились после праздников, в самом начале 1995 года и меня сразу поразила перемена, которая за это время с ним произошла. Теперь это был не робкий юноша, а студент престижного университета и деловой человек, имеющий свой бизнес. Да, наше место к этому времени стало настоящим клубом, со своими официантами, поваром и билетёром-вышибалой на входе. Поговорив с ним чуть более часа, я понял, что он стал более цинично относиться к происходящему вокруг, но сохранил идеализированные взгляды на искусство и роль автора в обществе. Впрочем, тогда мы ещё верили в то, что русская культура, опыт её прошлого и развитие в настоящем, может как-то изменить и спасти эту страну. Про Веру он только обмолвился, что она совершила по отношению к нему акт предательства, а я не стал уточнять подробности. Мне он сразу предложил работать у него тем, кого называют сейчас арт-директором. Предупредил, что много платить мне не сможет, но рассчитывает на мой вкус и отношению к делу. Не знаю, были ли мы те пол года друзьями, но наши отношения всё же не строились по форме «начальник-подчинённый». Скорее всего, это было деловое сотрудничество с совместным пьянством и времяпровождением.
Летом я второй раз поступал во ВГИК – к тому времени я ещё нигде не учился, а у Ильи ещё весной появились проблемы сначала с бандитами, а когда он решил их с помощью сосватанной ему одной женщиной крыши, состоящей из сотрудников МВД, то потом проблемы начались уже с ними. Деньгами он с ними поделился, но этого им оказалось мало, и они захотели стать совладельцами. Илюша прекрасно понимал, что если так произойдёт, то это место быстро превратится в обычный бандитский кабак – работники МВД не слишком от них отличались.
Теперь Илюша думал, как ему от них отвязаться, потому что искать какую-нибудь другую, например, чеченскую крышу, было бы совсем опрометчиво.
Илья собирался сначала поменять статус этого места, представив его как кафе при арт-галерее, но всё равно четырёхкомнатная квартира в центре Москвы оставалась слишком лакомым куском и официально она ему не принадлежала. Он только платил за её аренду той самой суровой тётке из ЖЭКа, которая сильно поднялась за это время, ездила пусть на старом, но мерседесе, и имела сотовый телефон.
Илюша очень не хотел покидать место, которому за два года отдал столько сил, но понимал, что выиграть сражение с этими прожженными монстрами ему может помочь только счастливый случай. Поэтому он решил потянуть время до осени и постараться успеть заработать побольше денег.
Для этого мы устроили во дворе дома фестиваль, на который пригласили всех, кого смогли. Он прошёл в последние три дня августа, когда жители большого города уже вернулись из отпусков и готовятся к встречи осени.
Первый день был отдан под выступление поэтов и акустику. Во второй играли группы, исполняющие реггей и экспериментальную электронную музыку, а в третий, последний вечер, должна была состояться танцевальная вечеринка, посвящённая прощанию с летом. Дом наш был ещё заброшен в ожидании ремонта, жили там только какие-то тихие нелегалы, которых пускала за деньги тётка на мерседесе, поэтому с музыкой никаких проблем у нас не было.
Людей пришло очень много. Мы с Илюшей в те дни очень мало спали, постоянно разруливали какие-то дела и старались, чтобы всем было хорошо, прекрасно понимая, что это последнее такого рода событие, но, разумеется, не догадывались, что это так же и последние дни самого «Кругосветного путешествия».
Что же касается меня, то ещё в июле я поступил на сценарный факультет ВГИК к Александру Кайдановскому, и в сентябре готовился войти в новую для меня среду Института Кинематографии, поэтому первое число я тоже ждал с нетерпением, а закончить вечер 31 августа мы собирались салютом, накупив большое количество китайских фейерверков.
Ранним вечером, когда танцы уже начались, я зашёл в квартиру, чтобы вынести во двор пиротехнику, и заметил в пустом баре одиноко сидящего человека лет сорока пяти. Выглядел он любопытно – в грубой косой куртке и дорогих очках в тонкой оправе.
– Молодой человек, – обратился он ко мне, когда увидел, что я открываю нашу комнату-склад и что-то забираю оттуда, – Могу ли я увидеть владельца этого места?
– Извините, он сейчас занят, – ответил я и не соврал, потому что мы действительно были тогда в диких запарах.
– А вы не могли бы ему передать, что я хочу в течение оставшихся двух часов купить у него это место.
Я закрыл комнату и с удивлением на него посмотрел.
Человек в косухе тем временем вытащил из кармана антикварные часы на цепочке, небрежно откинул крышку и посмотрел в циферблат.
– Сейчас девять часов и одиннадцать минут, – сказал он, – Если до полуночи наша сделка не состоится, то это заведение превратится в тыкву, а ваш друг – в Золушку.
Я ошарашено застыл с пачками фейерверка в руках.
Во дворе играла музыка.
И хотя лицо мое не выражало никаких видимых эмоций, но в сознании уже вспыхнула, замигав, яркая оранжевая лампа и раздался сигнал тревоги. Его прерывистый неприятный звук перекрывал даже играющую во дворе музыку.
– Конечно, я передам… только как мне сказать, кто вы?
– Представьте ему меня как волшебника. Доброго волшебника, который через три часа может стать очень злым.
– Хорошо.
Пытаясь сохранять невозмутимый вид, я покинул клуб и вышел во двор. Предполагая, что человек наблюдает за мной из окна, я спокойным шагом дошёл до точки запуска фейерверка, а когда смешался с толпой танцующих людей, то за несколько мгновений достиг импровизированной сцены. За ней располагалась закрытая зона, условно огороженная висящими на верёвках простынями. Там я нашёл Илюшу, который в этот момент разруливал споры двух диджеев о том, кому из них последнему играть на закрытии. В качестве компромисса он уговаривал их устроить совместный сет, но оба были не согласны, так как имели разное видение материала, который должен был звучать непосредственно во время салюта.
Я попытался дождаться, пока они придут к какому-то соглашению, но спор затягивался. Тогда я посоветовал просто подбросить им монетку, чтобы их разрешил случай, отвёл своего друга в сторону и кратко рассказал о человеке с антикварными часами. Илюша на мгновение задумался, а потом положил руку мне на плечо.
– Всё, Федя, «Кругосветное путешествие» кончилось. Через два часа это место перестанет быть нашим.
– И ты даже не пойдёшь с ним поговорить?
– Ты не понимаешь. Если я возьму у него деньги, то он потом повёрнёт всё так, что я буду ему должен. Причём гораздо больше. Ты просто дел с такими людьми не имел. Надо всё заканчивать и разбегаться! Устроить прощальный салют, а потом бросить всё и уйти!
– И ты готов с этим смириться? – удивился я.
– Знаешь, у меня было время, чтобы просчитать риски, и я понял, что они не оправданы. Бороться есть смысл только в том случае, если ты имеешь хоть один шанс на победу, а ей здесь и не пахнет при любом раскладе, понимаешь?
В ответ я молча кивнул. Собственно, к этому всё и шло, теперь оставалось лишь с достоинством принять своё поражение.
Но покинуть наш тонущий кругосветный корабль оказалось не так просто, как мы предполагали. Когда я принялся готовить к запуску салют, то стал замечать одиноко стоящих людей в кожаных куртках и чёрных, до блеска начищенных туфлях. Они сильно выделялись из колыхавшейся волнами толпы, и я знал, что так выглядят опера. Теперь никаких сомнений, что нас пасут, больше не оставалось.
Я предупредил Илюшу, у которого к этому времени уже было столько денег, полученных за вход на концерт и выпивку, что он носил их в свёрнутом целлофановом пакете. Другой пакет, гораздо большего размера, лежал у нас в кладовке, в той самой комнате, где два года назад мы нашли за плинтусом дневник мечтательного неудачника. Его надо было как-то достать, но там, рядом, в пустом баре, скорее всего, терпеливо сидел и ждал человек с часами.
– Федя, ты должен сходить туда ещё раз.
– Илюша, ты меня подставляешь!
– А кого мне ещё об этом просить?
Конечно, мне не хотелось туда возвращаться и вступать в диалог с опасным человеком, но никому кроме меня Илюша не мог доверить вынести оттуда деньги, а заодно и журнальчик с нашей бухгалтерией, который, попав в чужие руки, станет предметом шантажа или поводом для заведения уголовного дела за неуплату налогов.
– Ладно. Только я светиться и выносить их не буду. Следи за окном и подходи, когда я его открою – я всё вниз тебе сброшу.
– Договорились.
Поднявшись в квартиру, я прошёл мимо бара и да, этот опасный мужик оставался там, но что-то неуловимо изменилось в атмосфере комнаты, и произошло это оттого, что он был теперь не один.
Напротив него за столом сидела девушка, каких раньше я никогда не встречал.
Это была длинноволосая блондинка в коротком синем платье, и, не смотря на конец лета, её кожа выглядела настолько молочно-белой, что, казалось, светилась в августовских сумерках, контрастируя с жёлтым светом свисающих с потолка ламп. Она была явно «не отсюда» и под этими словами я имею в виду не социальную среду или географическое местоположения, а нечто большее.
Не смотря на то, что бар на эти дни переехал во двор, перед ними стояла какая-то бутылка зелёного стекла и два пластиковых стаканчика, на треть наполненных жидкостью жёлтого цвета. Я на мгновение застыл, разглядывая её, а потом быстро проскочил мимо, но мужик в косухе даже не обратил на меня внимания, его взгляд был прикован к девушке, впрочем, это было совсем не удивительно, да и меня такая ситуация вполне устраивала. Я открыл комнату, запер за собой дверь, нашёл сумку покрепче и переложил туда деньги, а так же большую тетрадь в твёрдой обложке, где и велась вся наша бухгалтерия.
Пробежал глазами по складу и понял, что кое-какие вещи хоть и представляют некоторую ценность, но они нужны только здесь, на территории «Кругосветного путешествия», в другом месте им просто может не найтись применения. Так, уезжая жить на север, мы не берём с собой сандалии и шорты, а улетая на юг, постараемся не отягощать свой багаж зимней одеждой.
От многолетнего действия сырости и солнца, деревянные оконные рамы высохли и склеились между собой, мне пришлось забраться на подоконник и несколько раз пнуть их ногой, чтобы открыть.
Я глянул вниз и увидел Илюшу, который конспиративно стоял у стены, делая вид, что просто слушает музыку. Я уже собирался как-то привлечь его внимание, но тут взгляд мой упал на висевший у окна костюм повара – белый халат и шапочку. Надеясь, что Илюша поймёт ход моих мыслей, я снял его с крючка, запихнул в сумку и благополучно скинул её в руки Илюши.
Закрыв комнату, я собрался, было, так же тихо свалить, но любопытство и желание получше рассмотреть эту странную девушку заставило меня остановиться в дверях.
На этот раз и белая девушка и человек с часами повернули лица в мою сторону.
– Ну и где мои ключи от квартиры? – спросил мужчина в косухе.
– Я передал ваше сообщение.
– Значит, он не придёт, судя по всему?
– Я не знаю.
– А я знаю. И уже тут осваиваюсь.
После этих слов я собирался уйти, но тут девушка достала откуда-то ещё один стаканчик и поставила его на стол.
– Выпей с нами абсент, – предложила она, и я понял, что не могу отказаться.
Подошёл к их столу и сел на свободный табурет, а она налила мне сразу половину стакана. Бросив взгляд на этикетку, я обнаружил, что содержание спирта в этом напитке составляет 74 процента, но меня это не напугало, а скорее даже обрадовало – в подобной ситуации просто необходимо было принять хорошую дозу чего-нибудь крепкого.
– Спасибо. Никогда не пил абсент. А где вы его достали? В Москве же не продаётся.
– Это из Праги, – ответила она, – Я прожила там некоторое время.
– На улице Алхимиков? – почему-то спросил я.
Девушка улыбнулась. Глаза её были изумрудного цвета, они напоминали бездонный колодец, и я понял, что не такая уж она молодая, просто хорошо выглядит, а лет ей может быть сколько угодно.
– На улице Метахимиков, – ответил за неё опасный мужик, потянулся за бутылкой, налил ей и себе по четверти стакана и продолжил, – Предлагаю выпить за то, что Вишнёвый Сад теперь мой!
После этого он покосился в мою сторону, пытаясь оценить, какое впечатление произвёл на меня своей фразой, но я только поднял свой стакан и сказал:
– За тонущий корабль пью не чокаясь.
И, не спеша, но не отрываясь, выпил свою порцию. В горле стало горячо, но мне как-то уже доводилось делать глоток чистого спирта, и тогда ощущения были похуже, поэтому сейчас я стойко принял алкоголь и даже не скривился. Хотя, честно говоря, на вкус этот легендарный напиток оказался на редкость мерзостным пойлом, от которого у меня сразу покраснело лицо и повысилось слюновыделение.
А те двое чокнулись, с улыбками глядя в глаза друг другу, и медленно пили маленькими глотками. Только улыбка мужчины была торжествующей ухмылкой победителя, а улыбка девушки имела сразу несколько эмоциональных и смысловых уровней, а на последнем, самом глубинном из них читалось: «Я самодостаточна и опасна. В любую секунду я могу исчезнуть, а потом так же неожиданно появиться и ударить».
И мне стало ясно, что она вовсе не с ним, а ведёт какую-то собственную игру по правилам, известным лишь ей одной. И она тоже ждёт Илюшу, но особо на это не рассчитывает, и теперь они сидят здесь, как два демона на перекуре после обеденного перерыва. Только человек с антикварными часами не считывает этого, не догадывается кто перед ним, потому что она воспринимает его, как потенциального противника и выставила перед ним щит, а мне почему-то позволяет смотреть на настоящую себя.
– Если он не собирается приходить, так пусть хоть через кого-то передаст мне ключи, – мужик отвлёкся, наконец, от созерцания женской красоты и перевёл своё внимание на меня, – Ты не думай, мои ребята любую дверь могут открыть, просто это такой символический жест.
В это мгновение я и почувствовал действие абсента. Он высвободил и расправил сжатую пружину моих нервов, я даже услышал, как она вздрогнула, раскрываясь внутри моего черепа. Эта вибрация расслабила меня и наполнила разум спокойствием.
– Наполеон тоже ждал, когда ему ключи от города принесут, – ответил я.
– Считаешь меня захватчиком? – мужчина оставался невозмутим, – Но ведь уже пришла пора прикрыть вашу лавочку. И заметь, я даже не спрашиваю, как тебя зовут, ты мне не интересен.
В ответ я лишь равнодушно пожал плечами и собрался, было, уходить, но тут белая девушка произнесла фразу, над которой я ещё долго потом размышлял.
– Зато я знаю, кто ты, – сказала она, – Мальчик, который укротит Камень.
– Чего? – удивился я, поворачиваясь в её сторону.
– Но это будет нескоро. Поэтому трать пока свою юность, начинай взрослеть и закалять твёрдость духа, это тебе пригодиться. Поверь мне, будущее совсем не такое, как ты себе представляешь.
Теперь я был совершенно сбит с толку, а человек в косухе тем временем достал из внутреннего кармана увесистый мобильный телефон с антенной, набрал какой-то короткий номер и без приветствия произнёс: «Когда всё закончится, начинайте».
И, не смотря на прохладу стен старого дома, мне стало жарко.
Я понимал, что пора уходить, тем более, что в этот момент во дворе, гораздо раньше запланированного нами времени, грянул фейерверк – это говорило о том, что обстановка внизу уже сильно накалилась.
А когда сидящий с нами человек отвернулся, чтобы посмотреть на россыпи салюта в окне, произошло что-то тихое, но совершенно дикое. На всей молочно-белой коже девушки за исключением её лица, вдруг выступили чёрные татуировки. Цвета тьмы в тёмной комнате. Сложные, узорчатые переплетения. Я видел их совсем не долго, возможно, не более двух секунд и успел только заметить, что они не имели острых углов и при этом непрерывно двигались, плавно перетекали по ней, словно сотни маленьких змеек.
От неожиданности я моргнул, и её кожа вновь стала чистой. Она смотрела на меня и улыбалась.
– Ты уже понял? Я ведь тоже жду твоего друга.
Мужик в косухе опять повернулся к нам. Удивление на его лице быстро сменилось холодным напряжением. Глаза его прищурились, он явно собирался что-то сказать, но осёкся, когда она на него посмотрела.
– Но, в отличие от этого господина, – продолжала девушка, – Я изначально не ставлю никаких ультиматумов. Не важно, придёт он ко мне сейчас, завтра или летом через три года – у нас с ним впереди есть ещё время. Так и передай ему: Алла тебя подождёт.
Я кивнул и быстро встал из-за стола, чувствуя, что оставаться здесь больше нельзя.
– Приятно было с вами познакомиться, – только и смог произнести я, обращаясь исключительно к ней, – До свидания.
– Ну, с тобой-то мы вряд ли ещё увидимся, – процедил сквозь зубы мужик.
А она поцеловала кончики своих длинных пальцев, после чего приложила их к моему лбу над переносицей, а человек с часами, скривив губы, молча наблюдал за происходящим.
Через мгновение я уже бежал вниз по лестнице, держа в голове лишь одну мысль: «А вдруг она меня заколдовала?!» А когда выскочил, спрыгнув, как резиновый мячик, по ступенькам подъезда, то сразу понял – что-то не так.
В чаше двора стремительно потемнело, музыка смолкла. В безветренном воздухе покачивался дым от фейерверков, его пронизывал свет трёх небольших прожекторов. А воины сумерек, те, что стоят «между собакой и волком», а попросту говоря, являются шакалами, теперь размахивали своими мусорскими удостоверениями и выгоняли со двора одних людей, грубо обыскивали других, а на одном парне с растафарианскими дредами уже застёгивали наручники.
Трое самых мрачных оперов, с фактурными рожами подмосковного быдла, разворовывали остатки из дворового бара, открывали бутылки и пили прямо из горла, громко ржали и выкрикивали оскорбления проходящим мимо девушкам. Они выражали готовность в любой момент вступить в драку с посетителями концерта, достаточно было лишь одного неосторожно брошенного слова, одной искры догорающего фейерверка.
Мимо меня быстро прошёл какой-то толстый повар в халате и белом колпаке, в каждой его руке болтался пакет с мусором, откуда торчали горла пустых бутылок.
– Быстро уходи! – процедил повар сквозь сжатые зубы и только тогда я опознал в нём Илюшу, который удачно воспользовался предложенным мной камуфляжем, а пакет с выручкой замаскировал под пивное пузо.
