скачать книгу бесплатно
«Здесь».
Она остановилось мгновенно – правая нога зависла в воздухе, и Иде медленно, без звука, опустила её на снег.
Место, где они очутились, ничем не отличалось от любого другого в Стуже. Ни разверзшегося льда, ни глубоких кратеров…
Ледяные гребни. Невысокие холмы наметённого снега. Серебристый звон.
Обычная Стужа.
Но всё ещё опасная.
«Эрик».
Она осматривала квадрат, в котором они очутились, и он чувствовал её нарастающее недоумение так же, как собственное.
Они однозначно пришли в то самое место. Ночью, после того как Хальсон ушла спать, он дважды проверил координаты. Всё было правильно – и всё-таки…
И тут Эрик Стром различил далёкие тени мерцающих душ.
«Иде! Назад».
Она послушно отступила – мгновенно, как послушала бы его собственная рука или нога. Теперь уже и она видела снитиров – тела приближались к ней по широкой дуге на слое Мира.
Ближе, ближе…
Не дьяволы. Хаары. С десяток, нет, больше, он насчитал дюжину. По отдельности для опытных препараторов – безопасны, не зря их считают добычей новичка, но при встрече с такой стаей не стоило полагаться на удачу.
«Ловушки, Хальсон».
Снова ей не пришлось приказывать дважды. Две широкие сети легли на снег ровно там, куда бежали хаары. Маловато – но этого могло хватить, если они не решат вдруг изменить траекторию.
«Манок».
Об этом он мог бы её не просить. Идя на более серьёзного зверя, Хальсон не брала его с собой, чтобы не занимал место в мешке, но в этот раз умница Иде взяла всё, что можно, потому что никто из них не знал, с чем именно придётся столкнуться.
Она вытащила из мешка манок и поднесла к губам. По слою Мира разнёсся высокий звук, пронзительный, скрипучий. Малоприятный – но для хааров он, должно быть, звучал нежнейшей музыкой. Острые носы задвигались, глаза с вертикальным зрачком жадно замерцали, затрепетали длинные уши, закинутые на покрытые панцирями спины. Быстрые, сильные звери – один неудачный удар длинной мускулистой лапы мог бы вывести Хальсон из строя – но не слишком умные по сравнению со многими другими обитателями Стужи.
Они ломились, не разбирая дороги, прямо навстречу ловушкам – сразу четверо одновременно забились в сетях, визжа пронзительно, как дети. Их души заметались, как обычно хаарьи, – вперёд, вверх, в разные стороны, чтобы потом устремиться к телам… Вместо того чтобы атаковать угрозу, они прятались.
Но Стром скользнул вперёд, им наперерез. Ледяной клинок выпал из-под рукава. Биться вот так, зная, что победа будет за ним, даже несмотря на то, как их много – о, он всегда чувствовал свою победу как дрожь, как предвкушение – было наслаждением. Он успел поразить три души. Четвёртая ускользнула – скрылась в теле. Хальсон придётся убить его, если душу не удастся выманить. Впрочем, не всё ли равно? Добычи с этой охоты Химмельнам не видать.
На слое Мира следующие хаары споткнулись об идущих впереди, но задние напирали на передних, наползали на упавших. Хальсон достала пращу, раскрутила над головой.
«Убивай».
Было не время думать о законах – в этот раз противозаконным было само их присутствие в Стуже.
Первый же снаряд попал одному из хааров прямо в лоб, и глаза его закатились. Его душа на слое Строма исчезла, и серебрение, казалось, полетело вверх, к далёким звёздам – насмешливые для Строма, к снитиру они, наверное, будут добры.
Следующий шарик из пращи Сорты скользнул левее, чем нужно, и перешиб длинное хаарье ухо. Ухо безвольно повисло, а хаар завопил так, что кровь застыла бы у Строма в жилах, будь он сейчас во плоти.
Трое в ловушке, чьи души он убил, застыли, тупо глядя в пространство пустыми круглыми глазами, роняя слюну на снег. Четвёртый метался, выл, взрывал снег длинными ногами, но не мог освободиться из сети, которая только туже затягивалась вокруг него.
Вторым выстрелом Хальсон добила того, с перешибленным ухом… Но шестеро хааров были всё ещё целы и невредимы – и они бежали прямо на неё.
«Беги!»
Она побежала, на ходу закладывая новый шарик в пращу.
«Не трать время! Беги!»
Он ринулся в скопление призрачных душ, всё это время мечущихся и вопящих на слое Души, над телами. До сих пор они его даже не замечали – но не теперь. Они бросались на него, оскалив клыки, но ледяной клинок разил направо и налево… С каждым ударом очередная душа испарялась, растворялась в ледяном звёздном воздухе, и хаар застывал на снегу слоя Мира в той позе, в которой заставала его судьба.
Первый, второй, третий, четвёртый… Бежавшие за ней снитиры замирали один за другим, как будто замедлялась брошенная на стол длинным веером колода карт.
Двоих он не успел достать – но Хальсон справилась сама. Одного настиг шарик из пращи – несмотря на приказ, она всё же успела перезарядить, другой всей не защищённой панцирем грудью упал за выхваченное ею – и выставленное вперёд – копьё.
Стром увидел её. Она тяжело дышала, едва стоя на ногах – но была цела и невредима. Одиннадцать снитиров лежали и стояли на снегу… Лишь один продолжал усердно взбивать ногами снег и пронзительно верещать. Он единственный из всей стаи сохранил и тело, и душу.
«Добей его».
Она помедлила – всего на долю секунды, – но Стром заметил… А потом подошла к зверю и один раз, точно и коротко, ударила копьём. Снег окрасился новой кровью.
«Иде. Порядок?»
«Эрик. Да».
Но ему не нужно было слышать её, чтобы чувствовать: охотница измотана, у неё дрожат колени, а спина мокрая от пота, и подкладка снуда липнет к телу.
Но даже это сейчас не волновало его – как не волновали тёмные силуэты хааров на снегу.
«Здесь ничего нет. Уходим».
«Эрик. Может…»
«Я вижу. Уходим».
Стром хорошо представлял себе, что бы она сказала ему, если бы он позволил.
«Ты уверен? Давай пройдём ещё раз, и, может…»
Но он учил её хорошо, и Хальсон промолчала.
Эрик Стром и рад был бы поверить, что что-то упустил. Но дело было не только в спокойствии снегов и ровном дыхании ветра. Он чувствовал: Сердца здесь нет. Дюжина хааров – неправдоподобно большая стая, обычно хаары перемещались семьями по пять-шесть особей – явилась как будто в насмешку.
«Чего ты хочешь?» – он крикнул это прямо в разверстую ему навстречу холодную, пустую пасть.
Стужа молчала.
Возможно, она даже не услышала – зато услышала Хальсон.
«Эрик».
«Прости. Порядок. Идём».
И они повернули назад, потому что искать было больше нечего. Он был уверен, наверняка уверен, что на этот раз найдёт Сердце. Теперь Строму самому было стыдно думать об этом, но он поверил в Гасси, маленького погибшего друга Хальсон, так, будто он был посланным ему мессией.
Возможно, он и вправду взял на себя слишком много.
А потом он увидел – как всегда в Стуже, – то, что возвращало ему надежду в минуты отчаянья. Его ледяная мать была так же добра к нему. Ей как будто и дела не было до того, что он собирается бросить ей вызов. И, летя над Стужей, он увидел знак – один из таинственных знаков в дневнике Гасси, которые они так и не смогли разгадать.
Знак, мерцающий, лёгкий, был начертан дравтовыми жилами на поверхности снегов.
* * *
Несколько часов обратного пути они с охотницей проделали в молчании. Они явились в центр одновременно: она – войдя в открытый специально для неё подкупленным кропарём вход; он – открыв глаза в стремительно пустеющей от плира капсуле.
Всё время осмотра нервным кропарём и потом, стоя под струями горячего душа, он думал, думал – разгадка была совсем близко, только протяни руку.
Ему нужно было подумать – и, видимо, Хальсон это почувствовала, потому что и на выходе из центра, и в автомеханике сидела тихо.
Ему следовало бы заговорить с ней первым, потому что её колени дрожали, а глаза на побледневшем лице казались огромными.
Но первой заговорила она – и только когда они пришли домой.
– Эрик… – сказала она тихо, опускаясь на колени перед очагом; видимо, силы ей окончательно изменили, – ты очень на меня сердишься?
– Что? – на миг он так удивился, что забыл о собственном разочаровании. – С чего мне на тебя сердиться?
– Не надо притворяться. – Она не отводила взгляда, глядела снизу вверх, не переставая мучить розжиг. – Ты поверил мне… Гасси, его дневник… Я была уверена, что это сработает. Тот знак в его записях… И то, что Стужа говорила…
– Иде. Я тоже думал, что это сработает. Но, кажется, я начинаю понимать, почему не сработало. Мне нужно подумать. Так что дело вовсе не в том, что я на тебя сержусь.
Она молчала – только ресницы подрагивали.
– Не беспокойся об этом, Иде. Отдай мне розжиг и садись на диван. Тебе надо передохнуть… Это приказ ястреба, – добавил он, увидев, что она медлит. Охотница послушалась.
– Ты сказал, что начинаешь понимать. Что именно? – спросила она уже после того, как в очаге жарко запылал огонь, и они поели вчерашней оленины и выпили по паре рюмок снисса. Цвет вернулся на её лицо, она задумчиво нахмурилась и стала снова похожа на себя саму – сосредоточенную, спокойную.
– Мы ошиблись, но продолжим искать. Однако двигаться вслепую нет смысла, – сказал он. – Есть ещё одна загадка, которую мы должны разгадать. Когда мы были в Стуже сегодня, я увидел знак из дневника. Из тех, что мы не расшифровали.
– Увидел знак? То есть… прямо на земле?
– Именно. В него сходились дравтовые жилы подо льдом. Теперь я думаю, что и другие знаки, которые видел Гасси, – это узоры Стужи, узоры дравта. Они стоят перед координатами, как будто ведут к ним. А значит, неудивительно, что мы ничего не нашли, потому что…
– Дравт двигается, – прошептала она. – Течения меняются, верно? Вот почему ты не видел знаков из своего детства в Стуже! Ты был ребёнком, когда увидел их. А к моменту, как стал выходить в Стужу, они уже изменились.
Они кивнул, и они погрузились в молчание – плотное, как во время партии в тавлы.
– Хорошо… – она щёлкнула пальцами. – Дело в дравте. Дело всегда в дравте!
Он кивнул:
– Рисунок, который Стужа показывала мне, рисунок, который она показывала Гасси и, наконец, рисунок, который мы видим сейчас… Три разных рисунка.
– Промежуточный текст, который мы не расшифровали! – Глаза Сорты горели, как у ревки во тьме. – Это переход от рисунка дравта к обычной цифровой системе координат, в которую Гасси всё это перевёл, так?
– Твой друг и вправду был очень умён. А вот мы попытались всё упростить – ну и поплатились за это.
– Получается, что Сердце всё это время двигалось вместе с дравтом?
– Или, наоборот, дравт движется вслед за ним. Да.
– Выходит, чтобы узнать нужное место, нам необходимо понять, как менялись течения дравта со временем, верно? – Хальсон потёрла виски и поморщилась, как от боли. – Мы сопоставим картину, какой она была тогда, когда Гасси писал дневник, с тем, что есть сейчас. Увидим, что изменилось…
– И переведём эти изменения в цифровую систему. После этого Сердце будет у нас в руках. Всё так.
Они помолчали – оба слишком взволнованные, чтобы говорить.
– Я не понимаю одного, – пробормотала Сорта. – Если Стужа и вправду пыталась подсказать тебе и Гасси, как найти Сердце… Зачем ей это? Неужели она сама хочет, чтобы её уничтожили?
– Я тоже об этом думал. Но, кажется, пока нам хватает загадок… Понять мысли Стужи? Не уверен, что мы порадуемся, если нам это удастся. Давай сосредоточимся на другом. – Он вовсе так не думал. Вовсе не желал отказываться от этих мыслей… Но мысли о Стуже – о ней и о нём в ней – были слишком личными. Ими он не желал делиться ни с кем. Даже со своей охотницей.
– Хорошо. Как же нам узнать, как выглядела карта дравта десять лет назад? Может быть, какие-то архивы?..
– Закрытые, Хальсон, да. В общем доступе этой информации нет – я бы знал. Всё, что касается дравта, – дело Химмельнов. В их библиотеке наверняка есть то, что нам нужно, но прийти и уйти незамеченными у нас не выйдет. Но есть и другие дома, имеющие отношение к дравту. Владельцы вышек, которые наверняка вели подобные записи, не акцентируя на этом внимание.
– Значит, нам нужен кто-то, кто владеет вышкой…
– И достаточно аккуратный, чтобы вести подобные записи. Навскидку мне приходят на ум три имени. Раллеми. Усели. И… Рамрик Ассели.
– О нет.
– О да. Он ведь, я помню, жаждал продолжить с тобой знакомство после бала. Так?
– Я ответила вежливыми отказами на два его письма, и онперестал писать. Не думаю, что его приглашение в силе.
– Ты юна и красива. Конечно, приглашение в силе. Напиши ему – он будет счастлив.
За окном совсем стемнело, ветер завывал в трубах. Стром почувствовал, что сегодняшний день вымотал его, и собирался уже сказать охотнице, что пора идти спать, когда, странно напряжённая, притихшая, она вдруг спросила:
– Ты правда так думаешь?
– О чём? О том, что Ассели будет счастлив?
– Нет. О том, что я красивая.
Пламя в очаге дрогнуло. Эрик хотел ответить – но промолчал.
