Занимательное ботоводство

Гадюкино досталось им троим во владение во многом благодаря череде «счастливых» случайностей. Далеко не каждый персонаж их уровней, то есть близких к «полтиннику», владел даже личным транспортом, не то что землёй и ботами. Идея, принадлежавшая, конечно же, Фионе, была проста: в меру возможного своими силами привести село в порядок и продать.

Однако мешали им не низкие уровни и даже не хулиганы. Мешала география. Единственный континент «Хроник раздора» придерживался чёткого правила: чем восточнее, тем более высокоуровневыми были локации. Соответственно, вместе с этим повышался шанс на ценную добычу, редкие ресурсы и всё в таком духе.

Гадюкино не просто располагалось на самой западной оконечности игрового континента, оно к тому же находилось в считанных километрах от места, где все без исключения игроки начинали свой путь. Соответственно, концентрация высокоуровневых персонажей здесь была очень небольшой, а вот освоенность, напротив, зашкаливала.

Все окрестности крупнейшего города запада, белокаменного Амбваланга, давным-давно были тщательно пропылесошены на предмет всего ценного. Всё, что представляло интерес или могло приносить хоть какую-нибудь прибыль, поделено и двадцать раз после этого переделено. Всё остальное стояло никому кроме как во время квестов совершенно не нужное. От слова «совсем». Какие там сёла на пять домов, целые замки и небольшие городки оказывались брошенными на произвол судьбы и стихии только потому, что не было никакого резона пытаться налаживать в них быт.

Анклавы, убежища и прочие придорожные трактиры нужны были там, где путешествие даже на небольшое расстояние было сопряжено с риском угодить в неприятность. То есть в центральной или даже восточной части континента. Вот там не то что замок, каждая каменная постройка становилась стратегическим объектом.

Гадюкину в этом плане ещё повезло на фоне сотен других подобных локаций. Благодаря своей феноменальной запущенности село давно стало частью внутриигрового фольклора. Именно поэтому здесь присутствовало хоть какое-то дружелюбное игрокам население.

Невзирая на всё это, Фиона не отчаивалась. Ведь у неё, как и всегда, был план.

– Когда мы здесь качались…

– Славные были времена, жаль, мы больше не совершаем таких глупостей, – нетипично едко заметил Фалайз.

– Тихо, она сча речь толкнёт! – шикнул на него Тукан. – Ну так чё там было в эпоху русов?

– Когда мы здесь качались, – бросая злые взгляды на друзей, повторила жрица, – проходили мимо этого Гадюкина по три раза на дню. – Она указала на лес. – Это кратчайший путь к целой куче локаций. Раньше здесь даже проходила дорога, а сейчас все делают большой крюк через юг. А там теперь ещё и яма та, здоровенная. Всё наладится, главное начать: наймём стражника от хулиганов, поставим скупщика всего ненужного; продавца расходников; таверну, если хватит денег. Отличный будет перевалочный пункт!

– Будет, – меланхолично, не желая спорить, ибо бесполезно, подтвердил крестоносец. Потопав в сторону колодца, он заметил: – Я в этом участвую только ради таверны и халявного пива!

– Она будет платной для всех! Для всех!

– Это мы ещё посмотрим! – Тукан погрозил кулаком почему-то небу.

– И всё равно, – не сдался Фалайз, – то, что ты описываешь – актуально совсем не для этих мест.

– Ну, переехать у нас как-то нет возможности. – Фиона тяжело вздохнула, словно намекая, что это и вправду бы решило массу проблем, и скомандовала: – Хватит разговоров, за работу!

***

На некоторое время Гадюкино погрузилось в кипучую деятельность. Тукан достал из специального тайника, где хранились немногочисленные пожитки селян, а в частности инструменты, лопату. Он занялся колодцем. Судя по бурному перечислению пернатых, дела у него шли не очень хорошо. Фиона обходила местных, решая сразу две проблемы: лечила их, а также раздавала посильные поручения. Несмотря на гигантские ослабления из-за неудовлетворённых потребностей и низкого настроения, всё же вверенное население могло выполнять простые задачи, вроде покоса травы или сбора хвороста. Фалайзу же выдали пару рюкзаков и мешочек денег, после чего отправили в Амбваланг за пропитанием.

– Скажи мне, Ирина, – чинно начал Тукан, приведя наконец колодец в порядок и расчистив его от мусора, – тебе там что, в Киеве дачи не хватает? Откуда это страстное желание поиграть в «Весёлую ферму» с примесью «Симсов»?

– Не знаю, Игорь, – в тон ему честно призналась Фиона, подходя к колодцу и убеждаясь в том, что тот и вправду исправно функционирует. – Просто, ну… обидно! Нам нахаляву досталось это село, а мы можем только его бросить!

– Так уж и нахаляву… – скривился крестоносец, припоминая обстоятельства того их совместного приключения.

Одновременно Тукан проверил, что дикий маг в данный момент находится достаточно далеко, и внутриигровая связь, которой они пользовались, для него недоступна. Иначе говоря, он их не слышал.

– Фалайз прав, мы не вывезем, – продолжил откровенничать Тукан. – Слишком у нас мало возможностей – денег, если говорить просто. Нужно отправляться на восток. Я у Приключенцев, слышал, что сейчас много заказов: очередное вторжение монстров, конец мира, битва осла и бобра. В том же Заводном городе – нам там будут рады. Если не угодны горы, дворфы и Механики с их закидонами, есть юга: Троеречье, Фрасция. Там тоже сейчас шумно, с тех пор как Рахетия приказала долго жить. Возьмём уровней так «надцать», подкопим деньжат и…

– Я посчитала, – скривившись, перебила его жрица. – Гадюкино не переживёт эту зиму. Оно и осень пережило только благодаря нам.

– Ну как-то же оно стоит тут второй год… криво-косо, но стоит же!

– Прошлую зиму Гадюкино встретило с населением в тридцать человек, в смысле ботов. Когда мы появились в игре – их было уже десять, – мрачно поведала Фиона. – Вот и думай.

– Ну-у-у… – Крестоносец почесал затылок и огляделся, убеждаясь, что их не слышат боты. – Права на землю у нас же останутся, нет? Так даже лучше будет, строить заново в смысле!

– Хе, а тут в дело вступает бюрократия. – Жрица устало улыбнулась. – Я несколько раз перечитала тот документ, что нам выдали в городской администрации. Ушлых жуков там посадил Фопс – уважаемо, ничего не скажу, кхм. – Она прокашлялась и по помяти процитировала: – Вверяется под управление село Гадюкино следующим персонажам: наши ники. Сноска: село – местность с постройками частного или общего назначения и населением не менее одного неигрового персонажа.

– То-о есть, – протянул Тукан, – как только Петлович окочурится, а он тут самый крепенький и щекастый, земля станет ничейной?

– Именно! Вернее, перейдёт обратно к Амбвалангу, как и любая ничейная земля в окрестностях города.

– Если им так нужен этот кусочек концентрированного тлена, могли бы ничего не давать! – фыркнув, сказал крестоносец раздражённо.

– Во-первых, у нас был документ на владение, то есть вполне законные претензии, – объяснила жрица с не меньшим раздражением. – Во-вторых, даром им эта земля не нужна.

Последнее утверждение повергло Тукана в ступор.

– Но если так, то почему…

– Но и нам даром эту землю они отдавать не собираются. Просто из тех опасений, что через некоторое время этот клочок суши можно будет кому-то выгодно перепродать.

– Мдя, хитро они это придумали. От претензий избавились, Гадюкино добьём мы, а земля всё равно уйдёт городу. – Тукан выразительно сплюнул в колодец, откуда как раз набирала воду селянка. – Откуда ты это всё знаешь, а? Или откуда у тебя время это всё знать?!

– Не плюй в колодец, милок, – посоветовала сельская знахарка, тоже пришедшая за водой. – Худо будет…

Звали её Изельдой, и, кажется, она была старше даже Гадюкино. Из всех ботов знахарка была самой полезной: обладала навыком распознавать и собирать различные травы так, чтобы процесс не превращался в локальную экологическую катастрофу и истребление редких видов.

Именно поэтому её берегли как зеницу ока. Дом Изельды, единственный в селе, обладал укрытием на случай неожиданных визитёров. Конечно, основой этой защиты был расчёт на невнимательность, то есть на то, что небольшой люк в подвал никто не заметит, но на фоне остальных домов, где даже двери не всегда наличествовали, это выглядело как неприступная крепость.

– А счас-то сильно густо, а? – не особо рассчитывая на внятный ответ, поинтересовался крестоносец.

Ответа и вправду не последовало, только укоризненный взгляд. Боты в «Хрониках раздора» были мастерами по части многозначительного молчания.

– Да не надо здесь какого-то времени, – восприняв его слова как комплимент, пустилась рассказывать Фиона. – Просто я до того как устроиться работать бухгалтером, полтора года проработала секретарем в районном земельном комитете. Описанная мной схема – обычное дело. Никогда не знаешь, когда на невзрачном пустыре кто-нибудь богатый захочет отгрохать себе коттедж или торговый центр. И лучше бы, чтобы этот пустырь находился не в собственности пенсионера, который унаследовал его от прабабки и даже не знает, сколько на самом деле тот стоит, а в собственности землеуправления.

– Бабки-бабки-бабки… – принялся цокать языком крестоносец.

Вдруг у Тукана и Фионы одновременно начали разрываться мессенджеры от переполнявших их сообщений.

– «У нас проблема. К нам идёт рейд», – устало и безэмоционально прочитала жрица, массируя висок.

– Тоже мне проблема! – пряча за самонадеянностью волнение, воскликнул Тукан. – Насилием нам угрожают по десять раз на неделе. Вот если б деньги предложили за так – вот это было бы проблемой.

– «Проблемой»? – Фиона вскинула бровь.

– Проблемой как раз… кхм, развыхухолиться от такого неожиданного и приятного поворота судьбы…

***

Гильдия Приключенцев Амбваланга редко пустовала. А уж в часы пик, то есть по вечерам, и подавно. Текущий, уже подходивший к концу день не был исключением. Гильдия являлась одним из немногих мест в городе, где с высокой долей вероятности можно было отыскать оплачиваемую работу. Платили как когда, но выбирать особо не приходилось: Приключенцы тщательно следили за тем, чтобы оставаться монополистами.

Так или иначе одними сюжетными квестами себе на новое снаряжение не заработать, а бездумный гринд обычно заканчивался осознанием, что все «вкусные» делянки давно поделили между собой профильные гильдии, не подпускавшие конкурентов даже на дальность полёта стрелы.

Поэтому и шли игроки к Приключенцам, которые в «Хрониках раздора» играли роль этакой международной биржи труда. Чаще всего это были заказы от одних игроков, у которых имелись деньги, для других – со свободным временем.

Сама гильдия старалась держаться вне внутриигровых конфликтов, свар между кланами, войн между государствами игроков и прочими раздорами, коими «Хроники» полнились и славились. Однако эта толерантность далеко не всегда относилась к её посетителям.

Поэтому когда в дверях замаячил персонаж необычно высокого по местным меркам уровня – пятьдесят седьмого, по помещению пронеслась волна злобных перешёптываний. Не только это выделяло его, но и доспех, плохо прикрытый плащом, и оружие, неприкрытое вовсе. И то и другое обладало весьма характерным внешним видом, чтобы почти любой в «Хрониках» знал, чья эта «визитная карточка».

– Рахетиец!

– Рахет!

– Что он забыл здесь?

– Пускай катится туда, откуда пришёл!

– Тут таким не рады!

– Все рахеты идут в…

Стараясь игнорировать злые взгляды и раздражённое сопение, игрок прошествовал мимо огромного числа трофеев, качественных карт и досок обьявлений сразу к стойке администратора. К сердцу гильдии, где собирали и выдавали поручения, а затем принимали отчёт о работе и рассчитывались, выстроилась довольно большая очередь. Вошедший просто её проигнорировал очень хорошо понимая, что чем меньше времени он тут проведёт – тем лучше будет для всех.

– Чего надо гостю с юга? – недобро ухмыляясь, поинтересовалась администратор – рослая, крепко сложенная темнокожая девушка в строгом костюме.

– Ищу работу, – буркнул игрок, кладя на стол объявление, гласящее, что некая Фиона ищет лесорубов.

– Именно эту? – удивилась администратор с подозрением.

– Именно эту.

Рахетиец

– Я правильно понимаю: ты проведёшь субботний вечер, защищая село Гадюкино?

Ирина Лютцева стойко выдержала ехидный взгляд мужа, которого провожала к друзьям. Обычно было наоборот. Это она его одаривала таким вот взглядом. Впрочем, в голосе мужа практически не было злобы. Только лёгкий задор и совсем не лёгкое удивление. Он уже почти смирился с тем, какую роль в их семейной жизни играют «Хроники раздора».

– Я тебе уже предлагала – попробуй сам поиграть, – сказала Ира терпеливо, видя, что вот-вот победит, и давить уже не требуется. – И не таким заниматься будешь!

– Ага, и кто тогда на работу будет ходить?

– Во-первых, на какую ты работу собрался субботним вечером? Во-вторых, это нам вряд ли грозит – компьютер у нас только один. В-третьих, кота кормить надо.

– Ага, только кота. – Благоверный усмехнулся, не ехидно, а скорее с типично мужским беспокойством касаемо того, к чему он имел на удивление скромное отношение.

– Успокойся, ещё ничего не известно, – вздохнув, сказала Ирина. – К тому же не лучше ли мне в таком случае сидеть дома?

– Я слышал, что эта вся виртуалка плохо влияет…

– Ага, излучает неправильную радиацию. Я читала. И про ГМО воду и прочую химическую соль. Иди уже.

– Ну и пойду, – он остановился в дверях. – Удачи вам там.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Ирина.

Она прекрасно понимала, чего такие слова, даже короткие и мельком брошенные, стоят человеку, который ещё совсем недавно наотрез отказывался принимать это её увлечение как таковое. В любом виде. Видел в нём своеобразного соперника, конкурента. А теперь и сам находился в шаге от того, чтобы увлечься тем же.

***

Как оказалось, тревога насчёт приближающегося рейда была несколько преждевременной. Первым в село ворвалась не толпа вооружённых бездельников, а сам Фалайз, причём с гречкой наперевес, что лучше всяких слов говорило о том, насколько наведённая им же паника торопила события. Уже приготовившиеся к отчаянной обороне Тукан и Фиона этого несколько не поняли.

– Торговался я значит за гречку… – издали начал свой рассказ дикий маг, но сильно углубиться ему не дали.

– Торговался?! – возмущённо перебила его жрица, сопоставляя объем купленного с выданной ею ранее суммой.

– Да, всего двадцать за десять… – Фалайз сбился, поняв, что сильно мудрит. – В смысле два золотых за кило!

Вернее, мудрил тут тот, кто ему это втюхал – всё эти нестандартные величины явно появились в этой истории не сами собой.

– Милый мой, – мрачно начала Фиона, – красная цена килограмму гречки сейчас – золотой.

– Но я… но я… я же сбил цену! – смущённо, но уже растеряв прежнюю уверенность, ответил дикий маг. – Мне за три пытались впихнуть!

– Без лоха… – многозначительно заметил Тукан осматривая принесённые припасы.

– Но это высший сорт! – попытался найти позитив Фалайз.

– Угу, сразу с белком, причём ещё живым, как я погляжу! Вышак!

– Так вот, насчёт рейда… – попытался сменить тему на более актуальную дикий маг, но безуспешно – жрицу было уже не остановить.

– Гречку сейчас закупают по ценам примерно тридцать-сорок серебряных за кило. То есть, давая торгашу хотя бы золотой, ты покрываешь любые его возможные расходы, включая лечение любимого попугая и отчисления на медстраховку!

– А зачем мы не покупаем по тридцать-сорок, м? – вклинился Тукан, своеобразным образом прикрывая друга. – Что это за происки врагов народа и потакание оскалу капитализма?

– Что ты несёшь?! У нас нет амбара, где можно было бы хранить зерно тоннами! – хлопнув себя лбу, сообщила очевидное жрица. – Или ты его собрался в чистом поле разложить на радость птицам?

– Нет, у меня в голове вертятся подвалы там…

– Ох, Тукан, ты хоть знаешь, что бывает с крупами, если они находятся в тёмном, сыром, холодном непроветриваемом помещении?

– М-м-м, они превращаются во вкусные закатки?

Фиона смерила улыбающегося Тукана долгим, прожигающим насквозь взглядом, и, никак не комментируя сказанного, нехотя сменила тему:

– Что там по этому рейду? Сколько человек, когда…

– По каком поводу к нам делегация? – задал более уместный вопрос крестоносец.

Как это ни странно, но у Фалайза нашлись ответы на все эти вопросы, пускай, что с ним случалось часто, несколько путанные:

– Эм, ну как я понял, это из-за того, что сегодня у нас кто-то погиб из их друзей. – Все синхронно посмотрели в сторону церквушки, где обитало лихо. – Они ещё только собирались, искали добровольцев, но не слишком активно. Человек десять их где-то. Все двадцатые-тридцатые уровни.

– Возмущённая мелочь, которая задавит нас числом, – прикинул крестоносец. – Чё у них там по оружию?

Если Фиона отвечала за мирную составляющую их совместных путешествий, то в боях руководил действиями группы именно Тукан.

– Да то же самое, что и у нас в своё время было. – Дикий маг развёл руками.

Одновременно он припомнил себя в ту пору – ему тогда «оружием» служила палка, как от гнилого забора. Называлось сие «боевым посохом» и в качестве ключевого достоинства имело низкую стоимость, непотопляемость и негорючесть.

– Никого из наших друзей-знакомых в игре нет, – сверившись с интерфейсом, сообщила жрица.

– Гонгрик в любом случае собирался податься на восток ещё неделю назад, – заметил Тукан задумчиво. – Пока зима не вдарила.

– А Калита? – многозначительно уточнил Фалайз.

Вид у крестоносца сделался отсутствующим – верный признак того, что игрок свернул игру, а может, и вовсе покинул вирт. Спустя пару минут он вернулся и кисло сообщил:

– Если вкратце и цензурно, то нам посоветовали отправляться со своими нубскими проблемами в… эм, ну-у-у-у, – он демонстративно обвёл руками округу, – выходит, мы уже на месте. Кхе.

– Итого трое против где-то десяти при не самой фатальной разнице в уровнях и снаряжении, – посчитала Фиона. – Прячем ботов, а лихо отдаём на поругание?

– Пока не стоит, – не стал рубить с плеча Тукан, настроенный не столько пессимистично. – Засаду надо делать: засядем в кустах, Фалайз жахнет, я выскочу и…

Что именно «и» он договорить не успел. Вдали раздался шум кустарника и травы – верный признак того, что к селу кто-то продирался. Дикий маг взял на изготовку волшебную палочку, жрица привычно спряталась за спиной крестоносца.

– Это не наши гости, – прислушавшись, успокоил Тукан друзей. – Во всяком случае, продирается не десять человек, а один.

Всё же некоторые предосторожности они предприняли – мало ли, каких психов могла занести нелёгкая. Фалайз, например, более чем регулярно изображал из себя – и не безуспешно – живую бомбу. Поэтому, когда гость наконец показался из-за растительности, то увидел лишь Гадюкино практически в первозданном виде. Обведя округу взглядом, он остановился и, подняв руку с листком, крикнул:

– Меня зовут Оулле, я по делу!

– Лесоруб, значит? – едко уточнила Фиона, узнавшая своё объявление.

Она покинула укрытие. Гость не производил впечатления угрозы. Впрочем, и на рядового безработного он не походил. Человек ростом чуть пониже Тукана, с несколько неухоженными светлыми волосами и такого же цвета щетиной, в плаще, не слишком успешно прикрывающем доспех. Пожалуй, больше всего о персоне Оулле говорило небольшое, одинаково хорошо подходящее и для метания, и для ближнего боя копьё у него за спиной, с зазубренным, хитроумно сделанным наконечником.

– Для лесоруба у тебя очень странный топор, – тоже выходя на видное место и поигрывая своим мечом, заметил Тукан.

Такие копья, как у гостя, он видел неоднократно, некоторые – в себе. Удачный бросок такого убивал незащищённого персонажа на месте, а остальным оставлял на память становящиеся непригодными для использования доспехи и щиты, а также серьезные раны, которые с трудом поддавались лечению заклинаниями. Будто этого мало, будучи зачарованным, копьё ещё и наводилось на цель само, из чего многие считали, что промахнуться таким невозможно. Из этих особенностей и возникло множество разнообразных названий, непременно содержащих в себе слова «кровь», «самонаводящееся» и тому подобные.

– Я не лесоруб. Могу помочь с этим. Ищу убежище. Денег нет – готов отработать.

– Ты ищешь убежище здесь? – подозрительно поинтересовался Фалайз, последним выходя на видное место.

Перед ответом Оулле многозначительно осмотрел Гадюкино. Почему-то больше всего внимания при этом удостоился дикий маг, несколько смутившийся такой популярности. Тем не менее, вопреки обыкновению, лицо гостя не выражало никакого негатива от внешнего вида села. Только флегматичное, невозмутимое спокойствие.

– Мне подходит.

Это окончательно убедило дикого мага, что их гость не так прост и ему не стоит доверять, о чём он тихо сообщил друзьям.

– Конечно, не стоит, это рахетиец! – фыркнул Тукан пренебрежительно, не особо скрываясь и уж точно не тихо.

Империя Рахетия располагалась довольно далеко от Амбваланга, на самом юге континента. Это государство игроков было известно в первую очередь своей агрессивностью и неуемной тягой к войнам. Публика там собралась соответствующая. Или же наоборот, войны и набеги происходили из-за собравшейся публики.

Так или иначе, до совсем недавних пор рахейтицев побаивались и своеобразно, но уважали. Как уважают сильных, но безответственных и несколько кровожадных воинов. Однако затем Рахетия провела одну очень неудачную и непопулярную военную кампанию, закончившуюся громким провалом. Очень быстро поражение на поле боя переросло во внутренние раздоры, а затем и в полноценную гражданскую войну. Это поставило крест и на страхе, и на всяком уважении. Зато дало плодородную почву для оголтелой ненависти.

– Это не рахетиец, – вмешалась Фиона громогласно и, выдержав паузу, добавила, тоном голоса намекая, что эту информацию гость должен был бы сообщить сам: – это хуже! Это рахетийский дезертир!

Рехатия всегда была своеобразным краем. Вернее, краем своеобразных нравов. Например, что если уж ты к ним пришёл, то будь добр оставаться до конца. А так как ставка на порядочность работала не очень хорошо, имелись и другие методы воздействия на «дезертиров».

– Это так, – коротко и без подробностей сказал гость. – Так что насчёт убежища?

– Я не собираюсь защищать рахета от его бывших сослуживцев! – заявил с возмущением Тукан.

– Меня не надо защищать. Как только меня найдут, – похоже, Оулле нисколько не сомневался ни в том, что его будут искать, ни в том, что отыщут, – я покину это место. – Видя, что ему не очень-то верят, он добавил: – Сюда идёт рейд. Без моей помощи вас завалят массой. Я помогу. После боя решите, что делать. Захотите – уйду. Захотите – останусь.

Было видно, что к речам подобной продолжительности Оулле непривычен и поэтому натурально запыхался. Впрочем, дело было конечно же не в слабых лёгких. Как бы рахетийцу ни хотелось обратного, в данный момент его раскрасневшееся с испариной лицо выражало что угодно, но только не спокойствие.

Тукана такая схема целиком устроила, в том смысле, что помощь он собирался принять, а вот в убежище отказать. Фалайз был склонен согласиться, не питая особой неприязни к рахетийцам, бывшим или нет. А вот Фионе это предложение совсем не понравилось.

– Этот рейд идёт сюда только потому, что один из них здесь погиб. Из-за мести или желания вернуть снарягу – не важно, – принялась объяснять она так, чтобы их слышал и гость. – Но когда нам поможет отбиться человек внешне неотличимый от рахетийца – вот в этом доспехе, с этим копьём – сюда ломанётся половина Амбваланга в виде карательной экспедиции. Не мне вам объяснять почему. И вот тогда нас затопчут.

Рахетийская броня, как и их оружие, целенаправленно создавалась максимально универсальной. Кто-то считал слабостью тот факт, что она держала не каждый удар, но ведь что-то, но держала. При этом данный наряд был в меру лёгким и, что самое важное, почти не сковывающим движений. А ещё, что поразительно, крайне дешёвым.

Военная доктрина Рахетии подразумевала не сражения как таковые, не битвы одна грандиознее другой, а скорее взятие противника на измор чередой мелких стычек. Поэтому боец должен был быть быстрым, маневренным, а также взаимозаменяемым и дешевым. По той же причине всё рахетийское снаряжение обладало весьма характерным, легко узнаваемым даже под плащом внешним видом. Игроки, игравшие в одиночку или небольшой группой друзей, такими просто не пользовались – не было смысла.

– Могу сражаться не копьём.

Оулле достал из под одежды небольшой кинжал, который при некотором желании мог оставить лёгкие ножевые ранения на стопке бумаг, но вот для серьёзного боя даже с палкой колбасы подходил плохо.