Плейлист Сары

– Ты меня интригуешь. Неужели, правда настолько страшна? – спросил Луи, и сердце его заметно ёкнуло.

В его понимании за этими словами, как за высоким колючим забором, могло прятаться что-то страшное, похуже, чем в сплетнях школьников.

– Не оставайся тут только из любопытства.

– Мной не это правит. Я просто хочу подружиться, Марго. Я хочу быть твоим другом. И что бы там ни было, я обещаю не давать заднюю. Обещаю.

– Придет время и я тебе поведаю, Луи.

– Но я хочу…

– Ансворт, – неожиданно резко повысила голос Марго, – не будь эгоистом. Не норови нагло и без приглашения лезть мне в душу.

– Но…

– Если ты не хочешь навредить, тогда просто уйди, – не меняла тон Марго.

– Марго, я не… я не лезу в душу, я просто хочу подружиться, – запинаясь, начиная неуверенно мямлить, продолжил стоять на своем Луи.

– Господи, Ансворт, я уже пять раз услышала о “подружиться”, но, к твоему сведению, настоящие друзья себя так не ведут.

– А как себя ведут друзья? Бьют мячом в голову? Или налетают с оскорблениями в кафе?

Луи язвил, сам того не желая, припоминая отношения Марго с Ником и Майклом.

Взгляд Марго наполнился разочарованием и злостью. Ноздри вздулись, пытаясь захватить весь свободный кислород в комнате. Она заметно расстроилась и даже почти заплакала, что было вовсе на нее не похоже.

– Если ты не прекратишь, я буду вынуждена попросить тебя покинуть дом.

– Охренеть поговорили, – только и выплюнул Луи и приготовился развернуться к выходу.

Каждая частичка его тела еще надеялась, что Марго сейчас скажет: “стой, подожди!”, но Марго молча смотрела в спину. Даже когда Луи уже распиливал взглядом входную дверь, Марго молчала вслед. И Луи ушел, оставив на пороге крохотный осколок от треснувшего в груди сердца. Холодный ветер бил по вспотевшему лбу и ударял в ошарашенные глаза. Луи схватился за грудь, внутри словно работала мясорубка, перемалывая хрящи и мясо. Но на деле это были лишь перемолотые злость и боль. И злился Луи только на себя, однажды позволившему сердечным чувствам поселиться в его сердце.

Марго и так переживала не самые приятные моменты жизни, ее кудрявая голова разрывалась от различных событий, мыслей, а тут еще и Луи свалился на голову. Да-да, это кто еще кому свалился. От столь откровенных слов, что разлетались по светлой гостиной этим вечером, у Марго сводило живот от неприязни к сложившейся ситуации. Но не бежать же ей теперь в одном полотенце по морозным, ноябрьским улицам, крича различные извинения и просьбы вернуться. И Луи не возвращаться же теперь после проявленного девушкой желания, чтобы он покинул ее дом. Вот и стояли теперь оба, пиля задумчивыми взглядами на каменных лицах, кто почву под ногами, кто ламинат с несколькими каплями воды на нем.

18 – Halsey – Nightmare

Этим вечером Луи пытался утопить в себе чувства с помощью сигарет, что нагло умыкнул у отца. Луи готов был признать, что впервые в жизни его так сильно задели чьи-то слова. В сравнении, прошлые недомолвки в команде были цветочками. Именно поэтому он открыл окно в своей комнате и, усевшись статично на холодный подоконник, чиркнул зажигалкой во тьме. Парень не смог признаться себе, что бесстыдно влюбился в эту кудрявую кофеманку с первого взгляда.

А Марго изъявила желание залить раздражение и обиду из-за очередной ссоры алкоголем. Именно поэтому она пробралась темной ночью на цыпочках в гостиную и, привыкая глазами к темноте, бороздила взглядом просторы скудного домашнего алко-бара. Элизабет никогда не пила перед Марго. Приходя домой после работы, она дожидалась, когда ее дочь поднимется в свою комнату и заснет, лишь тогда открывала подаренный кем-то из родственников коньяк или оставшуюся еще с дня рождения бутылку вина и в компании четырех стен под одинокое тиканье настенных часов запивала всю боль и усталость. Марго знала об этом, но предпочитала молчать. Так как считала, что ее собственная вина, ее болезнь оставили огромный отпечаток на выборе матери.

Часы все также тикали в тишине ночи, холодильник предательски загудел, напугав девушку. Марго, не обдумывая, схватила тару с коньяком и поспешила в свою комнату. Лунный свет холодом окрасил синие в тени ночи паркетные доски, создавая дорожку, по которой ступала босыми ногами Марго по пути к подоконнику. В соседских окнах уже погас свет, и лишь луна помогала уличным фонарям освещать улицу. Но для кого? Казалось, эта ночь была так спокойна и тиха, что на улице не шелохнулась ни одна ветка. Мир словно поставили на паузу. Прислонившись лбом о холодное, влажное стекло, Марго села на подоконник и пожелала под звуки отворяющейся крышки, чтобы ее чувства тоже кто-нибудь поставил на паузу. Крышка глухо упала на пол, Марго отпила несколько глотков обжигающего терпкого напитка. Запах спирта пробрался в ноздри, приводя в сознание девушки ясность. В такие моменты Марго всегда казалось, что с ней все в порядке. Она ощущала собственные руки, осознавала каждое прикосновение к себе. Она смотрела на свои длинные пальцы и думала: “Это я, это все я”. Она проводила ими по подоконнику и наконец чувствовала подушечками пальцев его холод так, будто это не происходит с кем-то другим. Приятная слабость скатилась вниз по ногам, в голову пробрались ранее забытые картинки. Вот Марго со стаканом кофе стоит на стадионе, наблюдает за матчем. Летящий мяч. Кофейное пятно на толстовке. Запутавшиеся в кармане наушники, плеер. Волосы цвета мокрой ржи, такие шелковистые, но спутанные в одну копну на макушке. Улыбка. Его заразительная и широкая улыбка. Марго схватилась за голову, не веря собственным воспоминаниям. Забывать дату, назначенные события или прошедший вечер было для нее уже несколько лет нормой. Но часто кто-то незванный, словно огромным ластиком, стирал из памяти яркие приятные картинки. И с каждым глотком алкоголя Марго удавалось восстанавливать их по кусочкам, словно разорванные снимки своего альбома.

Марго схватила личный дневник и задумалась, стоит ли писать о произошедшем Саре? Если вдруг Сара возьмет власть над светом неожиданно для всех, то эта ситуация будет для нее слишком болезненна без обоснований Марго. Но если все ученики вскоре, до появления Сары, забудут о песнях, и суматоха спадет, то как она отреагирует на записи в дневнике? Будет лишний повод для самобичевания и распаковки пачки лезвий, не более. Да и вырвать лист из дневника после заварухи будет подозрительно. Нотки спирта погасили спящую личность Сары полностью. Вот теперь Марго почувствовала настоящую себя и вместе с этим настоящее одиночество.

В зеленых глазах интерьер начинал плыть, слабость окутала мышцы. Марго тяжело, томно вздохнула, от чего на холодном окне остался дымный отпечаток. Марго потерла глаза и усмехнулась сама себе от появившихся идей. Смелость пришла к ней слишком быстро, ведь в голове крутилась мысль наконец излить свою душу и раскрыть правду, несмотря на предостережения терапевта. Именно поэтому Марго подняла с поверхности стола телефон, бегающим взглядом отыскала в телефонной книге контакт и позвонила единственному человеку, который не бросил ее на этом сложном этапе жизни. Она позвонила Майклу. После четырех коротких гудков на том конце провода раздался шорох, а затем уже и сонный, утомленный насыщенным днем мужской голос.

– Алло, Марго. – Майкл зевнул. – Я слушаю тебя.

– Мне хреново, – пьяно произнесла Марго и уткнулась горячим лбом в прозрачное стекло. – Приходи, пожалуйста.

– Дай мне пятнадцать минут, и я на месте, – не задумываясь, ответил Майкл.

Во время недолгого ожидания Марго успела приуныть. Но тут ее стеклянный взгляд с широчайшими зрачками бросился на недавние вызовы. А именно на номер Луи. Марго даже не думала звонить парню, потому что не представляла, что сказала бы ему. Но она и понять не успела, как открыла поле для нового сообщения. Тонкие пальцы медленно бродили по экранной клавиатуре, пока нестабильный взгляд метался по короткому тексту.

Отправитель: Марго Браун

«Извини меня»

Отправлено три минуты назад. Ответа нет. От ожидания Марго отвлек стук последовавшего в стекло камешка. Это был Майкл. Он стоял на темной лужайке под ярким лунным светом и одной рукой придерживал свой велосипед. Его темная макушка волшебно блистала, а также бликами переливалась бутылка то ли коньяка, то ли виски, которой он размахивал второй рукой.

– Только давай, как не в тот раз? – хмуря брови, пробурчала Марго, пока Майкл осторожно перелезал через подоконник, при этом пачкая кроссовками светлые стены комнаты. – Твою мать, ты говно кроссами давил что ли? Не испачкай ничего!

Майкл лишь тихо посмеялся, боясь разбудить миссис Браун, ведь ночью все звуки казались необычайно громче, нежели днем. Когда до горящих от повышенного градуса ушей Марго дошел топот тяжелой подошвы по деревянному покрытию, она всей душой выдохнула и закрыла окно. Майкл сел на кровать и стал разуваться.

– А что тебе в тот раз не понравилось? – все еще шепотом спросил он и поставил бутылку на деревянный стол в углу темного помещения.

– Ну, во-первых, – делая глоток из уполовиненной тары, стала перечислять Марго, – я была лишена мамой ноутбука и тусовок с вами на две недели, во-вторых, Ник сломал ногу!

– Ну зажила же, – повел плечами Майкл и надул губы, словно в падении из окна до беспамятства пьяного Ника не было ничего криминального.

– Ага, прекрасно помню выражение лица моей мамы, когда она проснулась от этих воплей из кустов.

– Да, это было смешно.

– Кстати, Ник ничего не говорил? – сменив тон на менее шутливый, спросила Марго и прилегла на свою никогда ею не заправляющуюся кровать.

Майкл лишь почесал затылок, а затем обыденно помотал головой. Силуэт парня был едва различим среди покрова ночи.

– А ты что, – начал Майкл и удосужился уместиться на кровати рядом с подругой, – все еще думаешь об этом?

– Вовсе нет, – выпалила на одном дыхании Марго и устремила свой неясный взор куда-то в подушку, затем передала бутылку в руки друга, – просто я уже устала терять все. Так хочется наоборот что-то наконец обрести.

Майкл совершенно не понимал, о чем именно твердила его подруга, и, заглатывая в себя янтарную жидкость, словно воду, продолжал слушать.

– Несколько лет назад случилось с моей жизнью кое-что.

Майкл передал, словно эстафету, бутылку Марго. Жидкость тут же перелилась со дна стеклянной тары прямо в горло. Девушка была уже достаточно пьяна, чтобы не обращать внимания на горьковатость спирта на языке.

– То, о чем я была вынуждена никому не говорить. Майкл, – вновь неуверенно позвала Марго. Ее ладонь потянулась куда-то в сторону друга и ухватилась за его тканевую штанину. – Пообещай мне, что не бросишь?

– Я уже обещал тебе. – Майкл накрыл ладонь подруги своей. Руки Марго под дружеской хваткой Майкла казались такими маленькими и защищенными. – И обещаю еще раз. Не брошу.

– Я больна, Майкл.

Затасканный, словно сотый, нет, тысячный зов о помощи, прозвучал в ночи голос Марго. С той привычной Майклу хрипотцой, но какой-то другой.

– Больна?

– У меня раздвоение личности. Я делю свое тело с другим человеком. Абсолютно другим, чужим и незнакомым мне человеком. С полной противоположностью мне.

После этих слов парень словно впал в ступор. Он ощутил, как по лодыжкам прошелся холодок, тем самым заставляя мурашки вскочить на бледной коже и пронестись табуном вдоль позвоночника. Майкл, недолго думая, сопоставил некоторые моменты их с Марго жизни с только что услышанным заявлением. Большинство их ссор – это побочные явления, если грубо выражаться, болезни Марго. И сама Марго в этом была не виновата.

– И… – запнулся на ровном слоге Майкл, – и кто он? Второй человек? Если его можно так назвать.

Марго удивилась спокойной реакции своего друга, наконец расслабляясь и спокойно отпуская все напряжение с нотками спирта.

– Ее зовут Сара. – Марго потянулась к своим не до конца зажившим запястьям. – И это – ее рук дело.

– Какой ужас. Я не знаю, что сказать.

– Она просто такая. Ты знаешь, почему образовывается вторая личность? – спросила Марго, и Майкл замотал в отрицании головой. – Когда человек уже не может переживать трудности, он создает себе, сам того не понимая, второе лико. И это лико, в один момент, берет власть над создателем и нагло вживается в плоть, становясь частью тела, частью разума этого человека. И самое страшное, что ты не можешь им управлять. Ты будто спишь, когда оно правит светом. А когда просыпаешься, то вместо воспоминаний лишь обрывки в памяти. И капельницы, и больницы.

Майкл продолжал сидеть с открытым от удивления ртом, периодически глотая коньяк с горла.

– И Сара – то самое лико, которое защищает меня от стрессовых ситуаций. По крайней мере так говорит миссис Спаркс, терапевт, которую я посещаю дважды в неделю.

– Поэтому тебя выгнали из команды?

– И именно поэтому перевели на экстерн.

– И ты теперь отдуваешься за двоих в этой жизни? Это же нечестно, – учуяв несправедливость ситуации, парировал Майкл и привстал с мягкой кровати. – Все эти слухи про тебя – итог действий Сары. Ты не заслужила это, Марго… Почему делает она, а получаешь ты?

– А я что поделаю? Я всю осознанную жизнь нахожусь будто за толстым непробиваемым стеклом. Я никого не слышу, меня никто не слышит. Иногда, ужиная за столом, я прихожу в ужас от осознания, что живу. Майкл, я иногда забываю, что живу! Как, по-твоему, я тогда могу быть ответственна за ее жизнь?

Марго и Сара. Как гром среди ясного неба для Майкла. И без того забитая мыслями голова, залитая к тому же алкоголем, начала немного болеть. Минутная тишина накрыла двух подростков посреди лунной и такой долгой по ощущениям ночи.

– А это лечится? – осмелился спросить Майкл.

– Не знаю. Я прохожу терапию, а там, как полностью изучат два моих эго-состояния, будут проводить процедуру слияния, – вздохнув, ответила Марго и вновь опустила взгляд вниз.

Вновь легкая апатия без стука ворвалась в душу, но теплая рука Майкла, что легла со всей любовью на плечо, отогнала ее прочь.

– А что это за процедура?

– Я понятия не имею, это обсуждали мама и миссис Спаркс, а я случайно подслушала, – поделилась Марго. – Как бы помещение двух отдельных разумов в один общий.

– Сделать вас с Сарой одним человеком? Вау, это звучит покруче чем в каком-нибудь сюжете киберпанка.

– Будь моя воля, я бы порвала этот сюжет и сожгла.

– В любом случае, Марго, знай, что я рядом.

Стелясь под всех, словно под узды

Испытывала я от этой жизни муку.

И души, что вокруг, мне доброты

Никогда не протягивали руку.

19 – The Doors – People Are Strange

Как это обычно бывало после подобного рода ночей, Марго раскрыла глаза и в первую очередь очень четко ощутила тяжесть в области желудка.

Судя по солнечному свету, что проникал через заляпанное ладонями окно в просторную, наполненную перегаром комнату, на дворе стояло позднее утро. Щуря смутный взор от ослепляющих лучей, Марго попробовала подняться с пола. Исходя из того, что она заснула сидя на паркете, оперевшись спиной о кровать, что, к слову, выглядела так, будто подверглась незваным оккупантам, девушка просто вырубилась посреди ночи. Случайно задев коленом высушенную, будто пустыня, бутылку, она попыталась встать. В комнате действительно стоял неприятный запах. Если это чувствовала сама Марго, то ее мать, если бы соизволила перед работой заскочить к дочери, поседела бы на месте. И не только от перегара: Марго, потупив взгляд, уставилась на свисающего в дьявольской позе с кровати Майкла – того самого оккупанта кровати – и на его произведение абстрактного искусства на полу в виде мутно-рыжей лужи. Несмотря на время, Марго поймала панику, ведь Майкл не находился на экстерне и, разумеется, в это время должен был быть давно в школе, грызть гранит науки или, как это в действительности происходило, пинать мячи вместо занятий. Во всех смыслах.

– Грейзер, – протянула Марго, игнорируя собственные позывы заняться искусством в тот же миг. Но Майкл никак не отреагировал на проснувшуюся подругу и продолжал мертво занимать чужое ложе. – Майкл, – уже применив руки, чтобы встряхнуть бренное тело, продолжила Марго.

Парень замычал, и Марго заметила, как из приоткрытого рта друга повисла слюна прямо на любимые голубые простыни. Такое зрелище содействовало содержимому бедного желудка подорваться к горлу. Скрыв кудрявую макушку за новыми дверями уборной, она оставила Майкла просыпаться в одиночку.

Футболист нехотя открыл сначала один глаз и, оценив обстановку вокруг, был вынужден подключить второй. Спустя несколько минут наваждения в застывшей позе Майкл понял, что находится у Марго в комнате. Но какого, собственно, черта, он тут забыл, когда за окном во всю солнце не щадило глаза прохожих, что уже спешили на обед?

– Маргооо, – изнеможденно прохрипел Майкл, не отрывая щеки от влажной простыни.

Горло резало от жажды. Из-за стены доносились рвотные позывы Марго. Майкл понял, что ему придется выкручиваться самому. Приняв вертикальное положение, он решил устроить обыск неприметной комнаты в надежде отыскать хотя бы пару капель воды. Чуть не наступив в неприятную на вид и запах лужу у кровати, Майкл добрался до столешницы за ополовиненной бутылкой воды. Опустошая чуть ли не одним смелым глотком спасительную жидкость, Майкл ненароком заметил открытый на исписанных страницах блокнот. Любопытство было на стороне дьявола, что, наверняка, приложил руку и к похмелью Майкла, поэтому школьник потянулся к притягивающему взор предмету. Два совершенно разных почерка словно беседовали друг с другом на одном листе. Очень странный диалог, скорее, странный способ общения. Будто два немых и глухих человека пытались без любых других современных способов общения обменяться своими переживаниями и мыслями. Но все сомнительные догадки тут же начисто смыло, когда среди текста парень обнаружил имена «Сара» и «Марго». Все встало на свои места. Значит, вчерашнее признание Марго – это правда, а не пьяный бред.

Майкл шустро перевернул страницу на исходную и отложил дневник на место, словно к нему и не притрагивалась чужая рука. Как раз после этой махинации в дверях показалась бледная, даже слегка зеленоватая Марго. Ее физиономия не принуждала радоваться жизни и новому дню, с чем Майкл полностью был солидарен.

– Как самочувствие? – с каплей иронии спросил он и улыбнулся кончиком губы.

Подарив самый разгневанный, но в то же время утомленный взор другу, Марго ответила:

– Как видишь – я блистаю, словно селебрити на вручении Грэмми.

Майкл лишь искренне усмехнулся такой реплике.

– Я бы тебе награду в виде золотого унитаза вручил, подруга. Выглядишь хреново.

– Спасибо, капитан очевидность, – поблагодарила девушка и прошла в самый эпицентр минувшей вечеринки. – Чур, свои старания в виде непереваренной кукурузы с какой-то еще неведомой херней будешь убирать сам.

Майкл незамедлительно поморщился, словно готов был создать точно такую же лужу вновь, но не ускользнул от обязанностей. Поэтому в первую очередь решил открыть окно, чтобы хоть как-то проветрить помещение, пока не все было потеряно.

– Ты что-нибудь помнишь? – поинтересовалась Марго и заглотнула таблетку, которую, по-видимому, успела отыскать на кухне. – А то я пытаюсь понять, пробелы в памяти связаны с тем, что мы перебрали, или с тем, что я – это я.

– До того момента, как ты предложила мне засосаться. А ты?

– Что? Мы целовались?! – громко возмутилась Марго, моментально впадая в краску.

– Нет, конечно же нет. Во-первых, – быстро успокоил девушку Майкл, – я тебя очень уважаю. Во-вторых, сразу после этого ты скатилась с бутылкой на пол и чуть ли не со слезами на глазах начала рассказывать про Ансворта.

– Про Ансворта?! – чуть не подавившись, вновь округлив зеленые глаза, спросила девушка. – А что именно я рассказывала о нем?

Марго не понимала, что ее пугало больше: предложение Майклу поцеловаться взасос или разговоры с ним о Луи.

– Да я не помню, если честно, – поделился Майкл и встал спиной к окну, оперевшись копчиком о подоконник, – что-то про футбол, про его навязчивость, а дальше смутно все. Вижу, спрашивать, помнишь ли ты то, что было после – бесперспективно?

– Ты прав. Я запомнила до того момента, как мы начали чуть ли не в слезах и соплях обниматься на кровати.

– Ууу, бро, – протянул Майкл, словно обнаружил какой-то не утешающий диагноз на лице подруги, – я в тот момент был, как стеклышко, трезвым еще, ну ты даёшь.

Марго лишь закатила глаза.

– Хорошо, что мама уехала на работу, так бы нам с тобой досталось. Нужно наводить порядок. И в комнате, и на лице. А то, боюсь, мнительная мама все же заподозрит что-то неладное.

– Да ладно тебе, я вообще вчера спать ушел в свою комнату, а ночью пропал, так еще и на учебу не пошел. Мои родители, наверняка, уже обзвонили все места первой помощи живым и мертвым, – обыденно произнес Майкл и сам себе усмехнулся.

– Ты это так просто говоришь, словно им не привыкать.

– Не только им, но и мне. Кстати, надо бы найти в этом ужасе свой телефон.

Поделившись отличной идеей для продолжения утра, Майкл поспешил перевернуть вверх дном кровать, что и так была не в самом прекрасном состоянии. Марго также отыскала свой телефон. Но три пропущенных звонка от Луи этой ночью с промежутком в десять-пятнадцать минут и два сообщения заставили ее сердце взволнованно заколотиться в груди.

Отправитель: Луи Ансворт

«Надеюсь, ты просто уснула, поэтому не отвечаешь. Я на тебя не злюсь, извини и ты меня.»

Отправитель: Луи Ансворт

«Надеюсь, твои сны самые спокойные и красивые. Еще раз прости.»

“Много надеешься, Ансворт”, – промелькнуло в кудрявой голове. Но Марго, словно никаких недомолвок и не происходило, двумя предложениями ответила:

Отправитель: Марго Браун

«Доброе утро, персиковый неудачник :) Надеюсь, что ты выспался.»

На этот раз Луи очень удивил Марго мгновенным ответом, тем самым вызывая на помятом лице едва заметную, но упорно ломящуюся наружу улыбку.

Отправитель: Луи Ансворт

«Доброе утро! Могло быть и лучше, но у меня занятие по математике с толстяком Хайдом… Удачного дня, кофейная неудачница! хх»

– Чего лыбишься, словно не блевала пять минут назад? – оторвал от экрана голос по левое плечо.

Майкл соизволил разглядеть, как в одно мгновение сменилось лицо его подруги на более жизнерадостное.

– Да так, пожелания хорошие с утра, – поделилась девушка и перевела горящий взгляд на Майкла. – А ты чего такой понурый?

– Мне сейчас всю блевотину убирать одному, чему радоваться?

– Сочувствую, – искренне ответила Марго и рассмеялась в унисон со своим лучшим другом.

20 – XXXTENTACION – Save me

А вот ночь Луи не прошла так же радужно, как у Марго. Парень в ступоре просидел четверть часа на холодном подоконнике, привыкая к давящей темноте. На душе было паршиво, а горло спирало от подходящих слез. Хотелось кричать, но Луи не понимал, почему. С ним действительно никогда не происходило подобного, и именно поэтому он ощущал себя так потерянно в данный момент. Одиноко сидел себе на подоконнике, свесив ноги на улицу с четвертого этажа, и не знал, куда податься. А сейчас эти шоколадные сигареты между тонкими пальцами трясущейся бледной руки, множество громадных браслетов на которой издавали тихий, но режущий уши звон, как только потресканные губы имели совесть выпустить через себя убивающий, но греющий легкие смог. Луи не понимал, кто придумал эту отговорку для людей, что имеют желание попробовать курить? Ты с такой надеждой, что тебе не понравится, чиркаешь зажигалкой и прижимаешь между теплыми, мягкими губами фильтр. Все еще надеешься, когда на окончании начинает сверкать огнем табак. Все еще надеешься, когда делаешь первую в своей жизни затяжку. Но твои надежды разбиваются о твердый паркет, когда ты ловишь себя на мысли, что это не так уж и плохо, и снова вдыхаешь медленно убивающий тебя смог.

Так парень и выдыхал с каждой последующей затяжкой плотный, невесомый дым, что тут же устремлялся ввысь, привлекая собой внимание, и растворялся в воздухе. Луи понравилось выдыхать дым. В груди создавалось ощущение, что он делает что-то красивое, что он не настолько безнадежен. Но Луи не понимал, что спасение нужно искать не в сигарете, а в себе самом.

Как только табак в свертке закончился, Луи, не жалея, двумя пальцами ловко пульнул окурок подальше от дома и, закинув голову назад, устремил взгляд в звездное небо. Погода сегодня не пожалела и отдала печальному взору добротное количество звезд. Голова кружилась, словно Луи не выкурил сигарету, а выпил бутылку вина.

– Как хорошо, – пролепетал сам себе парень полушепотом.

Голос его осел, поэтому первая часть предложения даже не была озвучена и безуспешно застряла в горле. В горле, в котором сейчас безумно першило. Такой горький привкус на языке после сигареты заставлял Луи сплюнуть всю эту гадость на зеленый газон, чтобы не ощущать образовавшуюся пепельницу во рту. Или это вовсе не сигарета на вкус такая противная, а жизнь?