На горизонте Мраморного моря

– Может быть, хочешь в кино? Интересно, что сейчас в Колизее?

– Сто лет не была в кино. А там, по-моему, «Утомленные солнцем» Михалкова. Уже с месяц, наверное, афиша висит. Ты видел этот фильм?

– Нет, не видел. Я тоже уже не помню, когда в последний раз был в кино. В студенческие годы, скорей всего. Да, многое изменилось с тех пор, хотя не так уж и давно это было. Теперь, и не знаю, кто в кино ходит. В России фильмов новых практически не снимают. В кинотеатрах месяцами крутят американское старье или нашу чушь. Все по своим конурам сидят и видики гоняют.

– Действительно, жаль. А как здорово было – ходить по выходным в кино! Залы полные, в кафе, холлах люди. Парочки, мороженое. Почти во всех кинотеатрах – разные фильмы.

– И не говори. – Он улыбнулся. – Мы завздыхали с тобой словно старики. А ведь тебе всего 25, а мне 29. А хочешь, я покажу тебе дом, в котором жил в детстве? И школу, в которую пошел в первый класс? Это здесь совсем близко, рядом с Московским?

– Покажи. Мне интересно знать все о тебе.

Они пересекли Лиговку, прошли мимо вокзала, и очутились на маленькой неприметной улочке.

– Вот здесь, – Петр указал на как будто съежившееся от непогоды желто-серое здание. Там за воротами, что перед нами, дворик, а в глубине его, два окна на втором этаже. Это наши окна. Там, сейчас, какая-то организация и ворота все время заперты. А тогда 25 лет назад они были открыты всегда. Маленький уютный дворик высотой в два этажа. Соседи друг друга знали и, конечно же, мы – дети играли всем двором. Потом нас расселили. Но память о том старом Питере, том времени, осталась. Там, образ молодой матери, отец, девчонка с моего двора, школа, что вон там, впереди, на этой же Гончарной. Все это живет отдельно от реальности, это, как старая сказка, рассказанная в детстве и запечатлевшаяся в памяти ребенка. Да. Даже в той убогой обстановке смогла родиться сказка. То чудо, что связано у человека с первыми осмысленными шагами. Слава Богу, я помню о том времени много хорошего. Эти воспоминания для меня дороги. Конечно, если бы я был взрослым, в то время, те события имели бы для меня совсем иное значение. Может быть, и отношение, было бы к тем годам, совсем другим. Но это – не так важно. Каждый раз, когда я прохожу мимо этого дома и смотрю сквозь решетку на наши окна, я будто чувствую аромат детства. Аромат того времени, когда мир мне казался большим, неизведанным, таинственным, когда я был несчастен из-за пустяка, и из-за пустяка же чувствовал себя счастливым.

Лора и Петр подошли к серым ржавым воротам, надпись на которых грозно предупреждала – «машины не ставить». Они припали к отверстиям в железной стене. Лора увидела желтый, должно быть, когда-то уютный дворик с тремя подъездами. Там не было, ни души, и казалось, никогда никого не бывает. Посредине, виднелась груда строительного мусора, у стены стояла проржавевшая копейка.

– Знаешь, – с горькой усмешкой прервал недолгое молчание Петр, – у нас ведь и дверь в квартиру почти не закрывалась. Достаточно было, – надавить плечом посильнее и резко дернуть. А я, дурачок, тогда, даже гордился этим. Притащил, как-то домой из школы, своего одноклассника и продемонстрировал это удобство – обходиться без ключа. Каково же было удивление мамы когда, придя с работы, она обнаружила меня с приятелем дома. Она-то была уверена, что я – на продленном дне, пообедал и делаю там уроки.

Через пару минут, они покинули столь ностальгическое для Петра место и вернулись к площади Восстания.

– Я ведь тоже, можно сказать, выросла в центре. Не у Невского, правда, – на Васильевском. Мы жили с мамой в коммуналке, но мои воспоминания смутные. Помню только свои плюшевые игрушки, радиолу, черно-белый телевизор, чай по вечерам и соседа – пьяницу. Мы уехали оттуда, когда мне не было и шести лет. Мама вышла замуж, и мы поселились в Купчино.

Они миновали Колизей, все-таки купив билеты на 16.00, и направились к Фонтанке.

– И куда мы сейчас? – Лора повисла на руке Петра. Ее голос был голосом абсолютно счастливой и беспечной женщины. Она полностью доверилась стихии судьбы, и это ее уже ничуть не пугало. Нарастающее чувство счастья шептало ей, что ничего дурного не произойдет, пока он с ней.

– А как ты смотришь на то чтоб заглянуть, на минут 10, в лавку писателя?

– Я смотрю положительно потому, что начинаю замерзать.

Деревянно-стеклянные двери магазина распахнулись, их обледеневшие на влажном морозе лица, ощутили тепло, наполненного запахом книг, воздуха. Петр очень скоро как будто даже позабыл о Лорином присутствии. Его взгляд побежал по полкам, сосредоточенно вглядываясь в корешки. Лора, не зная, что ей следовало бы делать, просто стояла рядом. Она оглядывалась по сторонам, наблюдала за посетителями. Она, как будто старалась разобраться, что же всем этим людям здесь нужно. Может, на самом деле, здесь есть, что-то чрезвычайно важное.

Петр просматривал заглавия книг, в его глазах отражались сменяющие друг друга эмоции. Иной раз это был живой интерес, другой – уважение к солидным трудам, когда – оценивающее или даже скептическое отношение. Его веки сузились в недовольной усмешке, он разочарованно вздохнул, обнаружив целый отдел, забитый бульварным чтивом. У сухонькой и бледной продавщицы, для ознакомления, он попросил целую стопку литературы. То были Аксенов, Войнович, Городницкий, а также История итальянского возрождения Буркхардта. Уже много лет, его увлекала культура Италии и он сразу же решил приобрести последнюю из книг. Он знал о ней, но встретил на полке впервые. Изысканное великолепие итальянского искусства, проявившееся в различных областях, заворожили его еще ребенком. Богатство красок, порывистость и утонченность итальянкой натуры, с легкостью, нашли отклик в его душе. Буркхард куплен, нечего было и раздумывать! Городницкий – “И вблизи и вдали”. Биография и немного стихов тоже? Не купить, нельзя. В первый раз, увидел он, в магазине, книгу любимого поэта, песни, которого мог слышать только в записях. Остальное, хоть и соблазняло, он решил оставить, до следующего раза.

Лора заскучала, но, не желая отвлекать Петра, принялась за издания с яркими фотографиями на суперобложках. Это были биографии известных людей, звезд эстрады и кино.

– Что пригорюнилась? Сейчас уйдем? Выбрала что-нибудь?

– Да нет. – рассеянно, чуть не зевая, протянула Лора.

– Петя! – вдруг, Петр услышал за спиной трубный и смутно знакомый мужской голос. Он обернулся.

Перед ним, стоял и широко улыбался молодой человек. Вид его был не самый презентабельный, при этом, безусловно, колоритный. Его большие карие глаза искрились неподдельной радостью. Бледное лицо покрыто черной неаккуратной щетиной. Вызывающе большой нос морщился под не менее выдающимися очками. То, что должно было называться прической – взъерошенный и жирный ком волос. Одежда и вовсе, словно с чужого плеча.

– Костя?! – одновременно удивленно и обрадовано откликнулся Петр. – Сколько лет, сколько зим! Как ты? Что делаешь? Как живешь? Женился?…

– Нет, не женился. Я же, может, знаешь, восточных языков окончил. Там и сижу. Неделю назад кандидатский минимум защитил.

– Ну да! Лора, это – мой одноклассник! Со школы не виделись. А у меня сын 4 года. Жена. Коммерция немного… Вот так. Что шукаешь тут?

Костя с любопытством вперился в Лору, но ничего не сказал. Лора изучала Костю, как чуждый и непостижимый для нее экспонат. Она интуитивно догадывалась, что эти насмешливые черные глаза под диоптрами понимают о ней много больше, чем она хотела бы о себе сообщить. От этого чувства ей стало не по себе.

– Да, я, собственно, в Букинист заходил. Свое поставил на комиссию. Сам-то редко, что, сейчас, покупаю. Библиотекой пользуюсь в Универе и публичкой, а новое, хоть и занимает, не всегда по карману.

– Коста, постой. Давай-ка, телефонами обменяемся. Живешь там же?

– А где мне еще жить?

Они обменялись клочками бумажек с телефонными номерами. Петр пожал костлявую руку приятеля, после чего, этот примечательный субъект, встряхнув на себе расползшееся в разные стороны пальто, направился на выход.

– Любопытнейшая личность этот Костя. Всегда был таким. Наверное, таким и останется. – Петр произнес эти слова задумчиво, как будто самому себе.

– Бедняга…

– Почему же бедняга? – словно опомнившись, удивился Петр.

– Как почему?.. Не могу себе представить, чтобы он нашел себе интересную женщину.

Петр хмыкнул:

В каком смысле интересную? Интересная, наверное, его бы заинтересовала. Только вот, есть ли такая для него?

– Да уж. Могу себе вообразить. Женщины его, наверное, совсем не интересуют. Потому и бедняга.

– Не знаю. Возможно, ты и права… А что? Тебе, ни при каких обстоятельствах, не понравился бы такой, как он?

– Такой грязный и страшный?! – брезгливо, протянула Лора.

Петр, самодовольно, засмеялся. В глазах Лоры, сравнение с Костей было явно в его пользу. Сам он, впрочем, не был уверен в своем преимуществе. Его лицо посерьезнело, в глазах промелькнула грусть.

– И ты, Лорочка, как и многие, судишь о человеке по обертке.

– Нет. Я верю, что он умный. Ну и что? Что мне с этого, если он такой неприятный? Сам-то он понимает, что может быть неприятным?

– Хм… Думаю, понимает. Но боюсь, он не заморачивается по этому поводу. Ему плевать.

– Вот и мне на него плевать.

– Ладно. У нас еще до фильма больше часа. Зайдем в кафе? Возьмем по мороженому с коньяком?

В кафе стоял полумрак, и больше половины столиков были свободны.

– Что за мода сейчас, везде в кафе темно? Свет что ли экономят? – бросил Петр.

– Что ты понимаешь? Это интимная обстановка!

– От этого я пожалуй не откажусь. – он сделал заказ.

Действительно, этот полумрак создает интим, – подумалось ему. Он посмотрел на Лору. Ее лицо совершенно, словно принадлежащее античной богине. Губы – безупречной формы. Они осторожно коснулись холодных долек десерта. Мягкий свет, будто сквозь туман, падал на ее веки, длинные пушистые ресницы, на волнистые пряди, казавшихся черными волос. Вдруг, он сверхъестественным образом, ощутил ее тепло. Острое желание пронзило его. Ему захотелось приблизить ее, прильнуть к ее горячему телу молодой женщины, припасть к ее влажному манящему рту. Ни одним движением он не выдал охватившую его страсть. Все также неподвижно, он любовался ее образом. Не решаясь поддаться искушению, он ласкал ее в своем воображении.

Лора оторвалась от мороженого, как будто почувствовав, возбуждение Петра. Она внимательно взглянула на него, окатив синевой глаз. Она сразу уловила его состояние. Как по волшебству, оно передалось ей. Ее лицо оказалось возле него, так, что аромат ее духов и шелк волос коснулся крупного носа Петра. Он больше не сдерживался. Плавным, но уверенным жестом, он обнял ее за талию и плечи. Они слились и замерли в долгом поцелуе. Ни тот, ни другой не смог бы определить, сколько времени длилось это действо. Наверное, его можно сравнить с полетом в космос на двоих. Ведь и там, время течет согласно иным законам, чем для оставшихся на Земле…. Так говорят. Так или иначе, они приземлились. Мягко. Лора поправила волосы. Петр выпрямился. В этот момент, он заметил на себе прожигающий взгляд, выходившей из кафе высокой женщины. Что-то смутно знакомое и напрягающее было в ее облике.

– О, боже! Черт возьми! – богохульно выругался он. – Нас видела Аня. Подруга моей жены.

– Кто? – рассеяно, произнесла Лора.

– Лора, – Петр говорил с трудом. – Дело, похоже, принимает дурной оборот. Пахнет паленым.

– Да, что все-таки произошло?! – она заволновалась, взяла Петра за руку. Тревожно вглядываясь в его лицо, пыталась прочитать причину беспокойства и резкой перемены настроения.

– Что произошло? Нас застукали. Близкая подруга моей жены. Не знаю, правда, видела ли она, как мы обнимались… Но, по-моему, видела… Надо ехать домой. Постараюсь выкрутиться.

– Надо – так езжай.

Ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Этот инцидент не сошел Петру с рук. Анна наблюдала за влюбленной парой в кафе с момента их появления там. Превентивные меры Петру не помогли. Его рассказ о якобы неожиданной встрече со старой знакомой по институту, потерял безобидный формат сразу же после обличительного повествования правдолюбивой Ани. Это случилось через неделю. Разразился скандал. С тех пор, напряжение в доме не ослабевало. День ото дня атмосфера становилась все более тягостной и нервной. От нескончаемых попреков он чувствовал себя уставшим. Физическая близость между супругами случалась редко. Она была, скорее, неестественной, механической и не приносила должной разрядки или умиротворения в их отношения. Больше двух месяцев, длилась, столь безрадостная, семейная жизнь. При этом, Петр все же умудрялся, хоть урывками, видеться с Лорой. Но, в конце концов, струна лопнула. И он ушел. Он так решил. – Пусть это эгоизм, но я больше не могу, – думал он. – Кому легче оттого, что я мучаюсь? Кому нужна эта истерическая обстановка в доме? Симе? Ей? Не знаю. Наверное, так должно было случиться рано или поздно. То, что родилось против моей воли, по моей воле умрет. У каждого есть свой предел. И мой наступил. Я ошибся, женившись. Так не буду усугублять мои ошибки. Губить мою жизнь. Ведь женятся, наконец, не для того, чтоб мучиться, а для того чтоб чувствовать себя счастливыми.

Многие, возможно, осудили бы Петра. Многие его и осуждали. Но суждения, как известно, бывают разные. Он сделал свой выбор, и на этот раз не посчитался с мнениями остальных. Разумеется, надо признать, решение не далось ему легко. Временами чувство вины чуть ли не сжигало его изнутри. Сима, Наташа.… Ну, что ж, по-другому, видимо, я не могу. Такова плата за мои ошибки. Этими словами он пытался примирить себя с происшедшим.

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ТУ-134 пошел на посадку. Пассажиры нетерпеливо заерзали в своих креслах. Те, кто сидел у иллюминаторов, припали к стеклу, пытаясь с высоты птичьего полета рассмотреть чудесный остров. Было ясно. Внизу озаренный ярким солнечным светом уже отчетливо виднелся зеленый, окаймленный лазоревой синевой берег Сицилии.

Среди многоликой массы пассажиров с нетерпением ожидавших приземления была и известная уже нам пара – Лора и Петр. Для них, это был первый совместный вояж. Уже четыре месяца они вместе. Для Петра, этот остров – край его детских грез. И вот, сейчас, впервые отправившись в Италию, он взял с собой свою Лору. С каким волнением он ждал встречи с Сицилией. Наверное, оно сродни трепету перед свиданием с прекрасной дамой, портрет которой многие годы висел в твоей спальне. Каким оно будет это свидание?

Для Лоры, путешествие стало первым в жизни выездом за рубеж. За три часа полета она слегка утомилась, но это не отразилось на ее красоте. Новая модная прическа – ее бесподобные каштановые локоны завиты и уложены наверх. Эффектный макияж, пронзительно синие глаза под длинными ресницами. Изгиб чувственных губ под нежно коралловой помадой. Быстрым движением, она извлекла из маленькой в бисере косметички зеркальце, и оценила спокойным и уверенным взглядом убранство своего лица. Она осталась удовлетворена.

Самолет устрашающе загудел, завибрировал. У пассажиров заложило уши. Вот, наконец, шасси с глухим грохотом коснулось взлетной полосы. За бортом земля Италии. Все захлопали, как принято среди русских.

Таможню прошли быстро и без проблем. В терминале наших путешественников встретила непривычная вежливость и стерильность. Лора и Петр покинули зал досмотра и оказались в зоне прилета. Она, вызывающе стройная, непринужденно грациозная, на шпильках, в летящем наряде пастельных тонов. Он в светло сером костюме.

Было довольно жарко. Перед ними замелькали, суетливые встречающие, большинство в солнцезащитных очках, с сотовыми телефонами под ухом. Повсюду итальянская речь. Петр, с неудовольствием отметил, что, несмотря на недурное знание языка, с трудом понимал, а то и вовсе не разбирал смысл сказанного. То был неподражаемый шепелявый сицилийский диалект. Несколько минут они постояли, как если бы обдумывали дальнейшие действия, затем, направились на выход. Лора ожидала, что за стеклянными дверями аэропорта будет свежее. Но ничуть не бывало. Их лица обласкал легкий бриз и только то. Воздух, снаружи, оказался просто горячим, под солнцем, и вовсе раскаленным. Вереница такси уже дожидалась вновь прибывших. Деталь, которая заметно обескуражила Петра, все они – новенькие Мерседесы. Из тех, на которых в России, ездят крупные бизнесмены, чиновники и бандитские авторитеты.

Петр не скрывал своего удовольствия, Лора тихонько таяла. Жара ее морила.

– Обожди секунду, – Петр направился к ближайшему припаркованному Мерседесу с шашечками на темно-синем кузове.

– Эй, друг! – обратился он к стоявшему рядом пожилому невысокому и сухощавому таксисту. – Сколько до города будет стоить?

– По счетчику! Все по счетчику! Лишнего не возьму! Где ваш багаж? – Зашипел он на итальянском с сильнейшим сицилийским прононсом. Голова почти вся седая, но по мимике загорелого живого лица угадывался нрав полный жизнелюбия.

– И сколько все-таки получится? – Петр настаивал. Он предпочитал о подобных вещах узнавать заранее.

– Э-э, – развел руками маленький человечек. – 20$ до центра если.

– ОК. Они бодро закинули чемодан во вместительный багажник и с нескрываемым удовольствием погрузились в прохладный кожаный салон автомобиля.

Машина тронулась с поразившей русскую пару быстротой и плавностью. Пара минут и вот она уже летит по гладкой ленте дороги в город.

Лора поглощала глазами раскинувшуюся панораму с жадностью и интересом. Пальмы вдоль автострады величественно качали своими огромными листьями, солнце сияло нещадно, ее спутник разговаривал со смешным сморщенным старичком на таком странном красивом и певучем языке. – Я никогда не подумала бы, что вот так запросто поеду в этой люксовой машине, как в такси, – подумала она.

Лора бросила взгляд вперед. В зеркале заднего вида она встретилась с плотоядно пожиравшими ее маленькими черными глазками водителя. Он ей улыбнулся. Лора не знала, как реагировать. Она отвернулась.

– Нам бы в недорогой, но приличный отель в центре? Как? Знаешь такой?

– Нет проблем. А вы откуда?

– Из России. Санкт-Петербург.

– Отдыхать?

– Отдыхать. Хорошая у тебя машина. Твоя, или от фирмы, где работаешь?

– Моя, – спокойно, но не без удовольствия подтвердил водитель.

Не кисло. Заплатить за тачку 35 кусков, чтоб потом на ней бомбить, – поразился Петр про себя.

– Отвезу вас в отличный отель в центре города.

– А море оттуда не очень далеко?

– Не далеко, не далеко, не беспокойтесь. В России холодно, наверное?

– Вон! Вон, море! – Вдруг, будто очнувшись, воскликнула красавица.

– Море, – догадался таксист, не знавший по-русски ни слова. Он благодушно закивал седой головой.

Петр, щурясь от солнца, тоже остановил взгляд на бирюзовой кромке справа. Желтый пляж окаймлял умиротворенную, этим чудесным днем, стихию. Гребешки низких волн изредка обрамлялись пеной. За поворотом, картина сменилась. Дорога пролегала вдоль скопления белоснежных домиков. Их окна были плотно защищены от солнечных лучей ребристыми ставнями, а чугунные балкончики казались игрушечными. В палисадниках мелькали лимонные, апельсиновые деревья и магнолии. Мерседес бесшумно въехал на первые улицы города. Немногочисленные прохожие, словно актеры в самом начале спектакля, появлялись на сцене. Декорации в этом спектакле не были условны. Им уделялась значительная роль автором пьесы. Они погружали наших зрителей в атмосферу старинного города южной Европы, пережившего владычества сарацин, норманнов, французских и испанских династий. Замысловатое изгибы барокко церквей и палаццо наглядно свидетельствовали о некоторых их них. Узкие, местами мощеные улочки, белизна отражавших солнечный свет домов, полусонный неспешный ритм жизни людей, приглашали гостей из сумрачного Петербурга в новую реальность.

Петр был счастлив. Он прибыл на остров своей детской мечты. Такой давней, что, порой, к ней примешивались даже ностальгические нотки. Но разве знает об этом Лора? Он вопросительно взглянул на нее. Ну, как тебе приют моей души? Его прекрасная спутница, с комфортом расположившись на кожаных сиденьях авто и обдуваемая свежим дыханием кондиционера, все еще была в плену усталости. Ее лицо раскраснелось. Она млела. Пропетляв по все более оживленным улицам некоторое время, Мерседес, наконец, припарковался. Он остановился в двух десятках метрах от площади, которую Петр не успел рассмотреть. Прямо перед ними был вход в гостиницу. В холле отеля довольно мило, но без прикрас. Одетый в мрамор и погруженный в полутень, он дышал живительной прохладой. За стойкой регистрации никого не было. По всей видимости, в глубине коридора находился вход в ресторан. Туда-то и нырнул их проводник таксист.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Откуда-то из тишины и полумрака появился мужчина. Он был лысоват, с вежливо-предупредительным выражением лица. На нем был в серый форменный костюм с бабочкой.

– Добрый день. К вам туристы. Есть места?

Через несколько минут, ушедших на необходимые формальности, наша пара оказалась в номере на втором этаже. Он должен был стать их домом на неделю. Комната – достаточно проста, но просторна и уютна. Имелось окно-балкон, как повсюду на Сицилии, большая двуспальная кровать, на стенах – нежные акварели в стиле импрессионистов. Маленький телевизор, ванная комната, бар. Ничего лишнего и все, что нужно. Петр, сделав круг по новому жилищу, быстро скинул с себя одежду и, в изнеможении, бухнулся на кровать. Лора скрылась в ванной. Через час они в сладостной истоме лежали обнявшись. Все, что должно было произойти между мужчиной и женщиной – произошло. И сейчас, они просто отдыхали. Чувство безмятежного покоя овладело ими. Обстановка подыгрывала их настроению. Теперь, ощущение волшебства стало их общим ощущением. Лоре почудилось, что они уже не рядовые туристы, и возлежали не на обычной кровати. Словно неведомый ковер самолет, на котором они так жарко любили друг друга, унес их в страстном порыве в этот далекий сицилийский город. И, несомненно, их чудесный полет мог простираться еще дальше. Они слились в объятиях и еще долго, как это иногда бывает после любовных ласк, чувствовали себя одним существом. Петр смотрел на Лору, она на него. Они смотрели друг другу в глаза и видели в них счастье. Время остановилось.

Наконец, она нарушила тишину:

– Прогуляемся? А то, так ведь можно и всю Италию проспать?

Они покинули гостиницу. Портье проводил их сдержанной улыбкой. День клонился к закату. Солнце уже не пекло так яростно, но воздух был все еще горячим. Они побрели по corso Vittorio Emmanuele ( проспекту, на котором находился их отель) в сторону площади. Город как будто очнулся ото сна. Стало многолюдно. Повсюду мелькали парочки. Вальяжно шествовали солидные мужчины в костюмах, с деловым видом проходили молодые люди и девушки. То и дело проносились мотороллеры, мотоциклы и забавные малолитражки. Они остановились на площади, рядом с символом города – маленьким слоником. Тут собирались праздные компании молодежи, они стекались сюда и пешком и на мото. Также и мужчины в возрасте облюбовали это место для встреч с приятелями. Итальянская традиция – видеться и проводить время на площадях. Наша пара сфотографировалась у ее края , сперва, у церкви, а затем, на мостике украшенном скульптурной композицией. Затем они свернули на via Etnea. Она была уже буквально наводнена народом. Магазины готовой одежды, книжные лавки, сувениры, все преисполнено знаменитого итальянского колорита. Посередине проезжей части появился торжественный кортеж конной полиции. Они проезжали важно, почти пафосно. Лошади в замедленной рысце spasseggio, цокали по брусчатке. Белая упряжь скакунов, белые портупеи и серебряные позументы карабинеров. Лица служителей закона воплощали достоинство и классическую красоту. Случайные прохожие уважительно сторонились, освобождая дорогу. Но что это? Воздух пронзил закладывающий уши свист. Скакуны, что впереди, присели, попятились, встали на дыбы. Сумятица захватила задние ряды. Всадники потеряли невозмутимость. С немалым трудом, карабинерам в авангарде колонны, удалось усмирить свой живой транспорт. Люди вокруг стали оглядываться, с любопытством ища злоумышленника. Петр моментально среагировал на свист. Он разглядел, как скрюченный юродивый, примостившийся на ступенях церкви, вынимал из беззубого рта два толстых пальца. Безобразник был явно удовлетворен выходкой и хитро улыбался. К удивлению Петра, он ничем не поплатился за свой поступок. Приняв прежний вид, кортеж двинулся далее. Карабинеры не опустились до расправы над мелким хулиганом.

Город, с каждой минутой, все больше очаровывал Лору. Такой чужой и загадочный, он обладал несомненной притягательной силой. Петра она видела проводником в этом новом для нее мире. Здесь, он служил для нее спасательным кругом в открытом море. Да, теперь он стал ей самым близким, почти родным, почти единственным на Земле. Но вместе с тем, не таким, как она. Помимо нее, у него был свой мир, своя страсть. Невидимые нити, соединяли его душу с душой этой страны.