скачать книгу бесплатно
– Вот и гнать их!
– Так и не пускают.
Меня очень утешило, что после моей смерти кого-то не пустят в драку. Ах, он бедолага. Совсем обалдели люди добрые, каким местом думают.
– Упавшего не бьют, присевшего не трогают, – продолжал между тем настырно разъяснять правила мужик. Кроме меня, все о них прекрасно в курсе и по этому поводу обмениваются ехидными репликами. Каждый год повторяется.
– Он таким образом признает поражение. Сдался – пропусти.
О! Тоже вариант. Надо только валиться не явно, чтобы не удивлялись. Чего ради я просто так должен портить доставшийся мне организм?
– Пусть лежит, а ты дальше, на подмогу товарищам!
Парни радостно загудели. В отличие от меня, они рвались в бой.
– Нападайте, как всегда, строем, разбивая их. Ниче, с каким врагом сражаться. Тут тебе не баловство и не за девку разбор. Надобно одним махом вместе действовать. Ну, с богом!
Вот самое время с небес молнией вдарить, чтобы бессмысленное кровопролитие остановить, подумал желчно. Где он, когда нужен? Ладно бы еще за межу или там долги рубились. А просто так, со скуки – не понимаю.
Толпа меж тем принялась собираться окрест, в основном на берегах, для лучшей видимости. Сверху, осенило меня, смотрится на манер стадиона. И тут собрались наши болельщики-фанаты. Будут смотреть и смаковать, как кровушка льется. Куда я угодил, господибожемой? В Канаде хоккей, в Англии футбол, в США бейсбол, а здесь стенка на стенку.
За что ты так со мной? Или я фамильярничаю, и надо на «вы»? Ваше… Не благородием же называть. Не знаю я, как правильно вас величают. Отец наш – пойдет? Ну, в общем, если ты всесилен и всезнающ, зачем глупости допускаешь? Уж точно не я все это выдумал!
Из вражеской группы вперед вышел накачанный молодой мужик лет двадцати. Картинно скинул полушубок и заорал в нашу сторону нечто неприличное. Наш инструктор не менее демонстративно отзеркалил, разоблачаясь.
– Спеси в нем не по чину, – бросил презрительно и двинулся навстречу.
Это они, похоже, удаль демонстрируют. В толстой зимней одежде и удары не так страшны. Если в корпус, так свалить не так уж и просто. Бить всей тяжестью или в лицо надобно. А они напоказ стараются. Не, я в такие игры не стану. Вот наш широко размахнулся…
Толпа зрителей будто взбесилась. Крики, свист, пожелания. Причем некоторые звучали крайне неприлично. Азартный народ, оказывается, в деревнях проживает. И жонок не стесняются. Не удивлюсь, коли здесь еще и тотализатор имеется. Ну натурально болельщики. И не из самых тихих и законопослушных. Эти и сами на поле выскочат, а то и бутылку кинут. Тьфу, это меня уже заносит. Стекло здесь я видел всего пару раз. Такими вещами не разбрасываются.
Тут мне стало не до размышлений. Нашему представителю разбили харю, и, не дожидаясь продолжения, вся ватага ломанулась в атаку. Естественно, и те кинулись навстречу под оглушительный шум зрителей и призывы прикончить, побить, растерзать, гнать и матерные выкрики. Связно воспринимать не выходило.
Прямо на меня выскочил с раззявленным ртом орущий нечто оскорбительное чужак, и моя рука метнулась ему навстречу. Я и сам не понял, что произошло, но кулак, угодивший в челюсть, опрокинул врага. Я в легком остолбенении моргнул, с опозданием вспомнив, что сила у меня далеко не прежняя. Удар прозвучал не хуже щелканья хлыста, а он даже и ворочаться не пытается. Так и лежит под ногами.
Растерянность мне дорого обошлась. Кто-то из противников засветил мне во всю ивановскую по подставившейся морде. В глазах, не хуже чем в мультике, замелькали звезды, а я невольно отступил назад, сшибая с ног одного из своих. По лицу потекла капля крови. Похоже, мне рассекли бровь. Машинально смахнул мешающее, обнаружил на руке красное пятно. Меня? Посмели ударить?
Зарычал в ярости и вновь пошел вперед. Руки работали на манер поршней в каком-то в детстве виденном механизме. Безостановочно и неумолимо. Парни разлетались не хуже кеглей от моих ударов, и достаточно скоро спереди никого не осталось. Ребята наверняка испугались и старались уклониться. Они ожидали обычной драки, а я нешуточно озверел и готов был стоптать любого. Люди такие вещи чувствуют сразу, и даже храбрецы не стремятся идти до конца, имея дело с агрессором.
Нет, мне тоже прилетало, и немало. Я особо и не защищался, сосредоточившись на желании порвать и наказать наглецов. Но почему-то боли практически не чувствовал. Даже самые сильные удары проходили мимо сознания, просто я норовил вломить данному сопротивляющемуся моему справедливому гневу еще сильнее. Так, чтобы не просто свалился, а еще и не встал. В какой-то момент обнаружил себя несущимся за удирающими врагами. Тут, видимо, в очередной раз старые навыки с новыми не поделили управления ногами, и я со всего разбегу воткнулся в обледенелую землю.
Перевалился на манер жука на спину. Слегка подумал и сел. Вставать желание отсутствовало. И без того уже кругом победа, и последние враги улепетывают вдаль, преследуемые нашей командой. Пусть их. А мне не мешает подумать над собственным поведением, тем более что за камнем меня вряд ли видно. Я ведь не собирался геройствовать – что же опять не слава богу? Ну обиделся, получив удар, – это понятно. Но у меня же практически мозги вырубило! Никогда я себя так не вел.
Когда по приезде в интернат на первых порах ко мне Карл цепляться начал, я же все хладнокровно просчитал и бокса устраивать не стал. Он-то, в отличие от меня, им занимался и на добрых пятнадцать кило больше весил. Говорить в таких случаях бесполезно. Прогнешься – клеймо на всю оставшуюся жизнь. Такие Карлы в момент объявятся десятком. Есть только один метод прекратить издевательства – бить первым и так, чтобы запугать. Чтобы в дурную башку даже мысль о мести не закралась и дружкам ее не поведал. Выходит, не на людях делать нужно, а втихую.
И я это сделал. Обломал об него палку от швабры. В прямом смысле, аж куски летели, а она не пластмассовой, а деревянной была. Специально подобрал материал потверже. Расчетливо избил, сходу врезав по тыкве, подловив одного и не давая прийти в себя. Несколько сломанных ребер и рука. А на прощанье пообещал в следующий раз просто зарезать. Честно говоря, вряд ли на такое духу хватило бы, но, видимо, прозвучало убедительно. Хоть он и вещал про падение с лестницы, только самые тупые не уловили, кто его отделал. И меня больше не задевали всерьез никогда. Думаю, многие еще и вынесли в большой мир убеждение, что русских лучше не трогать, а то взбеситься могут. А это всегда полезно.
Но сейчас-то я абсолютно не думал! Что же это со мной было?
– Сидишь? – спросила Иринья, вставая передо мной.
– Ага.
– И долго собираешься? – наклоняясь и заботливо протирая мне лицо платочком, спрашивает.
От прикосновения я невольно зашипел. Приятного мало по ссадине даже нежной ручкой. Интересно, йод уже изобрели? Делают его из водорослей, но каких – я не имею понятия. Великим доктором мне точно не стать.
– Жду, пока пожалеют.
– К вашим услугам, сударь, – сказала и рассмеялась. – Хорош, – признала, изучая результат.
– Гожусь? – поднимаясь с усилием, переспрашиваю.
– На что? – делает наивные глазки.
– На роль подобранного героя.
– Ерой! Ты больше на бьорсьорка походил.
Мне даже секундного раздумья не потребовалось, просто не сразу переключился – берсерк. Между прочим, сказано было скорее с германским произношением. Не местное слово, заимствованное, но гораздо более близкое к оригиналу.
– Я щита не грыз! – поспешно возмущаюсь.
Еще не хватает ассоциаций соответствующих. Жрущих мухоморы викингов свои же боялись за зверства и непредсказуемость. Помнится, один из норвежских ярлов имел десятка два в подчинении, так они плавали на отдельном корабле. Уж это я знаю. И не из сериалов. Мне Олаф рассказывал. И числились они как раз, ага, в одержимых. Кстати, его-то чего не отправили в прошлое? Он был бы счастлив. Время, конечно, не совсем то, но оно всегда не то. Грабить и мечом махать и сегодня без проблем.
– Ну ты денисовским сегодня показал, – сказала Иринья с оттенком восхищения в голосе. Видать, я в очередной раз произвел благоприятное впечатление. Не одними стихами жив человек. – И без секиры. Хотя слава богу, – она явно автоматически перекрестилась, как и я. Типичная мышечная реакция на вербальный раздражитель. Благостные мысли не посещают в такой момент. – А то дай в руки – всех бы посек.
– Ну, прям. Я же тихий. Телок.
Она опять рассмеялась.
– А то я раньше не видела. Спокойный! Нет второго такого бойца тебе под стать, даже из старших немногие. Как в тебе сразу двое уживаются, ума не приложу.
– Ты о чем? – со внезапно мокрой спиной, спрашиваю.
– Один книжки читает, вирши складывает да мечтает. Второй вечно дерется. Когда стенка на стенку хаживают – один из первых бойцов. Мал, да удал. В бою вся твоя повадка насквозь видна. Кровь горячая…
– Третьего забыла, – с ощутимым облегчением говорю. Все же меня пока не раскололи. А то чуть не обделался.
– Кого?
– А на лодье кто ходит? Там не помечтаешь.
Между прочим, по девкам я раньше не гулял, а организм очень даже не прочь. Видать, на этом и сублимировался. Драки – агрессию выпускал, а работа физическая и для взрослого нелегка. Наломаешься – спишь без задних ног.
– Ну, пойдем?
– Куда?
– Ко мне.
Глупо подобные приглашения отвергать, и не хочется, но я же не скот какой. Рано или поздно либо удеру, либо оженят, а ей еще жить здесь.
– А можно? Люди смотрят.
– Люди и так все знают, – без особой грусти отрезала. – Я вдова, мне ворота дегтем не измажут.
Ну, лично мне такой расклад нравится. Печальные песни о скором расставании временно отменяются. Заглядывать все одно лучше вечор, но я сам навряд ли из дома так просто вырвусь. Хозяйских дел никто не отменял, и мачеха в момент хайло откроет, стоит начать всерьез отлынивать.
– Завтра пойду в Колмогоры, – говорю. Бумагу купить надо обязательно, а в городе должна быть. – Подарок принесу.
– Ай, да ни к чему это, – отвечает и ощутимо прижимается. – Ты сам мне подарок нежданный.
Так мы и пошли по деревне, почти демонстративно. Фигня, что поздно. Люди смотрят, а мы вышагиваем. Ай, Иринья, красавица моя. Ничего не боится. Я просто обязан принести тебе хоть малость в награду за такое.
Для начала меня угостили обедом. Или то уже ужин? Я все путаюсь со временем без часов. Еще должны быть белые ночи, но это вроде не наступило. Темнеет нормально и удивительно быстро. Как в мультике: солнце раз – и за горизонт завалилось.
Обычный такой набор – ржаной хлеб, рыба и молочные продукты. В очередной раз чуть не попал впросак, задав вопрос, и вовремя рот захлопнул. Я все же не совсем иностранец, и из чего делается уха, прекрасно представляю. Ан нет.
– С гуся-то уха скусна! – порадовала меня женщина.
Ну я давно стараюсь особо не удивляться, принимая некоторые вещи как должное. Словом «свеже» (именно так: свеже) молоко почему-то обозначают скисшее. А правильное, хорошее – пресное. Вот на таких мелочах и сыплются регулярно внедренные разведчики.
Вот «ужа ты» для слуха как звучит? Да никак. Междометие и бессмыслица. А оказывается, это требуют нечто срочно прекратить. Типа «помолци». Хорошо еще, у меня все это с языка слетает автоматически. А вот пошто сказано, иногда исключительно по смыслу и доходит. С опозданием. Мачеха, Ирина Семеновна, почитает мою временами замедленную реакцию то ли за признак тупости, то ли за издевательство – и нешуточно бесится.
– Дородно, – провозглашаю наконец, в знак насыщенности.
Реально вкусно, но очень не хватает картошки и специй привычных. Америку точно открыли, и почему бульба отсутствует – глубокая тайна. Уже лет двести должны ее хрумкать. И для северных земель самое то. Много больше можно вырастить на участке, чем ржи. По весу, естественно. Я где-то в Интернете даже выкладки видел. Ирландцы с белорусами не зря чуть не в национальный продукт превратили. На бедной почве самое то.
И голодухи не случится. Правда, одной картошкой питаться, как и кукурузой, нельзя. Витамины, минералы необходимые отсутствуют. Ну нам-то при рыбно-мясном питании это не должно грозить? В чем проблема – не вижу, но, похоже, у всех она не в ходу. И у меня, и у Северьяна, и у Ириньи. В конце концов, картошка просто вкусная! Пойдем опять к норвегам – проверю. Нешто и у них нет?
Женщина подхватилась якобы со стола убрать, да вроде невзначай бедром потерлась. Тут уж не выдержал и рукой за ногу цапнул, да полез под сарафан нарядный. Она только вздохнула и замерла, не собираясь отталкивать. Тогда я одним движением посадил ее к себе на колени, под изумленный писк. Хорошо быть здоровяком. Прежде ничего бы не вышло.
Ласково коснулся губами шеи и принялся вовсю шуровать руками. Без грубости, чисто по-хозяйски. Раздевать, попутно целуя каждый новый освобожденный от ткани клочок тела, оказалось не самой дурной идеей.
Она позволяла себя ласкать, двигалась, как мне хотелось, и лишь дышала тяжко и горячо. Эта игра с поцелуями ею уже хорошо освоена и явно пришлась по душе. Голенькой и с распущенными волосами она мне нравилась намного больше и не казалась старше. Потом тело странно потяжелело и расслабилось. Но я-то не кончил! Поэтому подхватил ее, отнес как ребенка на лежанку, торопливо избавился от одежды и, нырнув под одеяло, пристроился сзади, обняв за грудь.
Иринья шевельнулась и подалась навстречу. Она откровенно брала на себя инициативу, превращаясь в активную сторону, и добивалась продолжения. Подождала, пока я отдохну после подвигов, и уже сама принялась гладить и целовать, настойчиво спускаясь к животу и поднимая меня нежными касаниями на новую атаку.
Мне определенно начинала всерьез нравиться жизнь в прошлом.
Глава 7. Убийство
– Заходи еще, Михайло Васильевич, – кланяясь мне чуть ли не в пояс и умильно улыбаясь, проводил до самых дверей хозяин лавки.
Я практически не сомневаюсь, он меня крепко «обул» на покупке. Цен я не знаю, и приходилось соображать на ходу. Ну вот кто здесь покупает кипу писчей бумаги сразу? Разве что купцы солидные – и те наверняка обходятся специальной тетрадью и скидку имеют нешуточную. Остальные вполне удовлетворяются листом-другим на написание официальных просьб раз в несколько лет. Письма пишут на бересте. Или это я опять путаю? Ну не суть. Дорого очень. Цельную полтину стоит стопа бумаги.
Это двадцать дестей, то есть четыре дюжины десятков – четыре сотни и еще восемьдесят. Четвертушка, как выразился продавец, желая поразить в самое сердце: «инкварто». По размеру вроде привычного на принтер, на ощупь заметно хуже. И цвет желтоват, и не столь гладкие. Но чернила не расплываются, а это самое главное.
У меня, кстати, свои имеются, приобретать не понадобилось. Тем не менее, на первых порах собираюсь использовать обычный кусок сланца, подобранный буквально случайно. Вставить в держалку – и выйдет грифель. Почему, собственно, карандаши не используются, а пишут кусочком свинца? Я ведь точно знаю – в это время в Европе имелись.
И даже рецепт мне ведом. Работу я писал на тему образования, на радость преподавателям, про важность письменных принадлежностей. Не станком печатным единым распространяются знания. Типография просто облегчает доступ и удешевляет производство. Писать вполне реально и гусиным пером. Я, правда, в руках до сих пор не держал, но наверняка придется. Если сам не изобрету простейшей ручки.
Дело-то в принципе элементарное. Стальное перо я нарисую в два счета. Не все пишут шариковыми. У богатых свои причуды. «Паркер» с золотым пером, ничем не отличающийся от простейших, только дороже. А вот изготовить само перо не так просто. Материал – не знаю характеристик. Кузнец не возьмется. Работа филигранная.
Это в сказках Левша блоху запросто подковал. Здешний дай бог самостоятельно гвоздь сделает. Наша изба без единого ставлена. Видать, непростое дело. Выходит, к ювелиру. А расценки у него наверняка безбожные, и кто мешает без меня начать делать, поделись идеей? К первому попавшемуся соваться – себя не уважать. Кинут, как пить дать. Скромнее надо быть для начала.
А пока карандаш. Точнее, его содержимое – грифель. Держалка возможна любого вида и фасона, хоть золотая. Это мелочь. Так… Пока не выветрилось: графит, сажа, глина, крахмал, вода. Перемешать до единой массы и обжигать. Изменение пропорций позволяет получать грифель разной твердости, а количество глины – сделать темнее и светлее.
Можно проще – чистый графит, но вывоз его из Англии довольно долго был запрещен. Есть ли в России, понятия не имею. В тот момент меня данная тема не занимала. Я о культуре европейской старался.
Еще существует вариант изготовить наполнитель просто из смеси сажи с глиной. Это много хуже, зато дешевле. А теперь обычный стандартный вопрос на засыпку. Все это я знаю теоретически. Я, к сожалению, не специалист во всех науках и знания имею самые поверхностные. Сажа бывает разная, глина тоже. Как строить печь и выдерживать необходимую температуру – не представляю. Получается, надо долго проверять образцы и тратить деньги. И откуда их взять? А кому нужно большое количество карандашей в стране безграмотных?
Сколько в год я сумею продать, провозившись лет пять? Тысячу писалок? Двести? Не окупится, увы. Вечная моя проблема с замкнутым кругом. Чтобы получить нечто, нужно сначала вложиться нехило – и неизвестно, оправдаешь ли затраты. Про прибыль вообще лучше помолчать. Без изучения рынка нечего и соваться в производство. Да еще и разрешено ли это. Мы, хвала богу нашему милосердному, оказывается, не крепостные, но в купцы попасть – нужно заплатить. А в заводчики? В общем, я не умный, а образованный. Очень разные вещи.
Короче, наиболее перспективна пока мысль записывать все, что помню. Стихи, сказки, рассказы, факты. Иной раз чего вспомнишь, вроде как сейчас с карандашом, – кто его знает, вдруг пригодится. Заодно и тренировка в писании. Все эти яти и фиты надобно помнить и набить руку повторением. Кстати, бросать мои листки где ни попадя и упоминать в них прошлое, то есть будущее, нельзя.
А рисунки всякие… ерунда. Леонардо умудрился вертолет и еще чего-то нарисовать – и никто не задумался: а вдруг он вроде меня? Теория теорией, а практика – нечто другое. Знаний недостаточно. Да и материалов таких нет.
Прикинул для начала грядущие потребности и как побольше уместить на малой площади. Решил ограничиться сотней листов. И того, скорее всего, сильно много. Да и дюжина копеек – совсем не маленькие деньги. Корова где-то в рубль обходится на ярмарке. Смотря от возраста и надоя. Так что принялся я бешено торговаться и заполучил необходимое за три алтына, в смысле девять копеек. Тоже немало. Почему и уверен: не в накладе купчина остался.
Правда, была пара скользких моментов, когда оказалось, что и раньше захаживал сюда. Про это я и так догадался. Единственное место, где в Колмогорах можно писчие принадлежности прикупить. А у меня кое-что имелось. Собственно, потому и дерет так. Больше обращаться некуда. Разве в Архангельск, верст за восемьдесят от родного дома.
В принципе вполне возможно, но сюда по реке всего пара километров. Запросто сбегать туда и обратно до вечера. А терять день, отпрашиваясь из дома, чтобы выгадать пару копеек, не хочется. Нет у меня настроения всех посвящать в планы о будущем или позволять совать любопытный нос в мои записи. А ведь услышат о покупке – непременно интерес взыграет: на кой мне. Я даже дома до поры до времени их держать не стану. Благо есть теперь подходящее место: Иринья не станет зря болтать. Ей лишние разговоры тоже ни к чему.
А второй неприятный случай, когда он явно с намеком про подкладку моего кафтана спросил. Типа уже места не осталось, на бумагу решил перейти. Я только развел руками, постаравшись обаятельно улыбнуться. Удачно, оказался болтун еще тот и радостно поведал, как я, оказывается, бегал науки постигать в «Словесную школу», основанную тем самым архиепископом Варнавой, коий на нашу церковь не дал нормально. Наверное, все же не самый паршивый поп. О просвещении заботится.
Хотя, если честно, не один святой отец от жабы жадности страдал. Меня тоже крепко душила. Капитал тает прямо на глазах. Откуда прежние поступления – не ясно. Так что извините, пряников с изюмом хватать не стал, пусть и сладкого хотелось. На это у меня характера хватило. А зеркальце для Ириньи в качестве подарка купил. На самом деле я просто не представлял, чего ей реально требуется, а деньги совать неудобно. Да и не возьмет. Дюжина копеек – совсем немного, но и немало. Тут важнее внимание и отношение.
Будь хорош, если хочешь, чтобы к тебе хорошо относились, – первое правило, выведенное собственным разумением. И не забывай подлян. Не обязательно мстить, лишь в глупых сериалах десятки лет мечтают и готовятся обратку кинуть. Тем не менее, человека, устроившего тебе неприятность не по случайности, а сознательно, никогда не прощай и дела с ним не имей, как бы выгодно ни казалось. Предал раз – сделает и дважды. Второй наиважнейший закон жизни. Кстати, подставивших тебя по глупости тоже желательно избегать.
Видимо, я чересчур углубился в свои мысли, потому что вставший на пути парень оказался полной неожиданностью. Ну не материализовался же он прямо передо мной.
– Пошто ходишь? – спрашивает угрожающе.
Причем я бы еще понял, наткнись на него, толкни случайно. Ничего подобного. Сам загородил путь и собирается цепляться. Ему и извинения не требуются. Заранее кипит и мечтает меня поставить на место. Знать бы еще, где оно находится и в чем причина злобствования.
Ну после вчерашней «стенки на стенку» я не особо удивлюсь, если нашим здесь ходить не положено, но там были определенные правила, а здесь непонятно. Неужели уже в те времена водились хулиганы? Слово-то само верняк неизвестно. От лорда Хулигэна из Великобритании, отличающегося буйным нравом, в языки вошло. В историю и так можно угодить, не обязательно добрыми поступками или полководческими талантами.
– Пошто нет? – интересуюсь, изучая противника.
На голову выше, плотнее и заметно тяжелее. Фактически уже не парень, а молодой мужик. Не хлипкий ученик школы, возомнивший себя крутым и трясущий мелочь с младших пацанов. Этот вдарит – голова слетит.
– Нет здесь тебе места!
– Пошто?
– А не шляйся к чужим жонкам, – почти прошипел мне в лицо.
