скачать книгу бесплатно
Что, и не позавтракав? Слава богу, рта раскрывать не стал. Вовремя язык прикусил. Кто их знает здешние порядки.
– Баню делать будем, цо, забыл?
А это, похоже, в мой адрес.
– Дров наруби, ирод заумный. Вечно мечтает невесть о чем. Ну что смотришь, как телок?
– Да, матушка, – брякнул машинально, чуть не кланяясь. Очень похоже на рефлекторный привет от моего тела.
– Так цо стоишь? Иди, филозоф!
И все через «О» и цоканье. Нет, я все же языки не зря учил. Русский это, но какой-то странный. На Волге точно окают, но вроде не говорят через «ц».
– Все думаешь о чем-то.
– Да, матушка.
– Работой займись!
Еще бы я знал – какой.
– Забочусь о нем, забочусь…
– Конечно, вы же добра мне желаете.
Она аж задохнулась и попыталась перейти с визга на ультразвук. Еще долго разорялась, но Ванька сунул мне в руку невесть откуда взявшийся топор. Я машинально кивнул и принялся отступать в сторону дров, сваленных у забора. Аккуратная поленница, видать, не для меня. Да, собственно, и без разницы. С таким же успехом мне могли предложить валять валенки. О процессе я имел самое смутное представление, а уж топора в руках не держал сроду.
Ну городской я человек, и всяких озимых с яровыми и пшеницы от ржи не отличаю. Черный хлеб вкуснее. На этом мои познания о сельском хозяйстве заканчиваются. Хотя безусловно булок на деревьях искать не стану. Особенно зимой. Вон какие кругом суметы. Тьфу! Сугробы.
Для начала я оглянулся и убедился, что за мной никто не наблюдает. Мамаша, то бишь мачеха, ушлендрала в коровник, прихватив с собой в качестве рабочей силы пацана. И то, таскать скотине жратву… э… фураж кто-то должен. Что-то там достаточно громко говорила, но не в мою сторону, – и прислушиваться не стал. Вроде удовлетворившись нашим с братишкой послушанием, слегка успокоилась. Оно и к лучшему. Не хотелось бы наблюдателей.
Я поставил сучковатое полено на колоду и, широко размахнувшись, засадил колун на большую глубину. Полено не пожелало расколоться, а попутно топор – выходить. Силы у меня теперь натурально выше крыши, и не получается точно рассчитать. Треснул раз десять, прежде чем полено развалилось на две части. Такими темпами я до будущего года работать буду. Поставил одну из половинок ровно, придерживая рукой, и лишь чудом не отрубил себе пальцев. Выматерился в голос с перепугу и затем попробовал подумать.
Когда я не пытаюсь рассчитать движения, командовать руками и ногами, проблем же не возникает? Нормально хожу, не спотыкаюсь. Значит, нужно отвлечься, а руки пусть сами работают. Я же не думаю, когда передачи в машине переключаю. Бессознательная мышечная память. Пошто не использовать и здесь. Наверняка моему телу данное занятие прекрасно знакомо. Главное – не вмешиваться в управление без нужды.
Вышло не вполне и не сразу, но когда я действительно перестал обращать внимание на дрова и топор, а задумался о своем, дело пошло.
Итак, маша колуном, продолжил думку с прерванного над дыркой места, мое новое тело имеет несколько иные параметры. Сила, длина ног и рук, вес. Система управления осталась прежней, только личность сменилась. Отсюда и конфликт. Мозг еще не забыл прежних данных и невольно портачит.
Это ерунда. Люди приспосабливались к протезам, а я, хвала высшим силам, удачно попал. Немного терпения – и со временем неловкость исчезнет. Я так надеюсь. А пошто иначе должно происходить? Все же не в кота засунули, и не требуется бегать на четырех лапах и пользоваться хвостом. Наверное, мозги и не сообразили бы, как это делать, и видок у меня еще тот был бы. С другой стороны, особенности жестикуляции, характерные жесты и походка. С речью у меня, похоже, все о’кей. Откуда берется только.
Допустим, душа – не абстракция. Она угодила, сейчас не важны причины, в тело данного субъекта и в нем зацепилась. А что такое вообще личность? Сумма всех знаний, впечатлений и памяти. Кажется, ничего человек не забывает, просто, если не требуется, сведенья уходят из оперативной памяти в архив. Потом стресс – и нужное всплывает. На экзаменах у многих случается. Ничего оригинального. Нет, не складывается. Я, конечно, все это знаю на уровне «что-то где-то читал», но вроде память рассеяна по разным структурам нашего мозга. Целиком не пересадить.
И что? Память есть носитель информации. На носитель информации могут быть записаны самые разные данные. В том числе и от прежнего владельца тела. Буду последователен. Набор общих представлений, знание языка (вместе с его особенностями, акцентом и т. д.) носят местный характер. Сохранились, и это замечательно. Буду надеяться, тело в состоянии не только вести беседу, но более или менее вменяемо реагировать на типовые ситуации.
При этом сознательная память, воспоминания о прошлом и интеллектуальные навыки организм заимствует от меня. Оптимальный вариант, нет? Кто бы ни стоял за всей этой дикой историей, пусть даже мой больной мозг в коме или натурально добрый дедушка на облаке с нимбом, – все очень логично и удобно.
Естественно, если речь идет о некой цели впереди. Пока неясной, однако будем считать, она реально существует. В конце концов всегда легче жить, коли веришь в будущее предназначение. Совсем мне не нравится идея до старости пахать землю. Мало того что не умею, так и не греет.
Стоп! Еще на личность не могут не воздействовать процессы в организме. Будь я стариком до попадания в молодого парня – наверняка ждал бы мощный гормональный взрыв. К счастью, мне скоро восемнадцать, ему не больше. Или все же старше? Не похоже. Куда же его душа-то девалась? На один носитель (мозг) две информации (души) не запишешь. Неужели умер в проруби, утонув?
Я машинально перекрестился и с недоумением уставился в очередной раз на собственную, живущую отдельной жизнью руку. Так… Что я сейчас сделал… Ага. Справа налево и тремя пальцами. Не католик и не раскольник. И явно выходит, существую позже Аввакума и боярыни Морозовой. Знать бы еще, когда они изволили родиться и помереть. Шестнадцатый или семнадцатый век? Про вторую особу я картину на репродукции видел. И все, чем известна мне стала…
О! Стенька Разин и Пугачев позже. А когда они восстания поднимали? Пугач при Екатерине, а Разин? Впрочем, Екатерина тоже абстракция. Лет жизни не помню, только про коня и фаворитов.
Плохо. Очень плохо. Пошто я не интересовался русской историей? А вообще историей? А чего я умею полезного для времен Стеньки? Да ничего! Ну лошадь оседлаю и поскачу, у нас входило в спортивную подготовку в интернате, – так здесь все наверняка могут. Таким не удивишь.
Допустим, я видел ткацкий станок на картинке. И что дальше? Кроме теории надо убить несколько лет на создание, тратить деньги, которых тятя, без сомнений, не даст, и получить в результате что? Нужен ли он здешним и сейчас?
Я слишком мало знаю, чтобы судить о подобных вещах. Опять же не дергаться раньше времени и вживаться, хотя бы на первых порах, тихо и незаметно. Я же уже решил, чего же боле?
А! Самогонный аппарат, в отличие от ткацкого станка, я соберу без проблемы. Все же русский человек. Требуется медная трубка и закрытый котел. Это находится без проблем даже в средневековье. Качество будет, конечно, не очень. Стоп, стоп. В России была государственная монополия на винокурение. А когда?
Ничего я не знаю, аж противно и обидно. Откладываем на потом, до выяснения нынешних законов. А то в деревне такого не спрячешь. В момент из зависти заложат начальству. А что положено за нарушение государственных законов? Кнут или клеймо на лоб? Мне такого не надо. Но идея-то хороша! Менделеев со своими сорока градусами уже родился? Если нет, есть приятный шанс угодить в историю, обосновав правильную пропорцию разбавления спирта.
А как, собственно, это можно доказать… Ну, что правильно и замечательно – сорок, а не пятьдесят? Тьфу! И здесь пролет. Ничего толком не знаю. Учебника по химии – и того не создам. Кто его заучивает наизусть? Не я. «Если где-нибудь убавится, то обязательно в другом месте прибавится», – еще доказать требуется. А как? При любых реакциях часть вещества уходит в тепло, например. Измерить его точно – нерешаемая проблема без соответствующих приборов.
Хорошая у меня была раньше жизнь. Требуется нечто – заглянул в Интернет. Починить или сделать – позвонил мастеру. Впрочем, с деньгами она везде прекрасна. Надо только разобраться, на чем подняться можно. Ну не герой я и не гений, но учили меня мозгой шурупить и информацию использовать по полной программе. Всегда умудрялся вовремя соскочить, когда ситуация становилась опасной. Не может быть, чтобы не нашлось, куда идейки из будущего приложить.
Стоп! Откуда во мне эта уверенность насчет прошлого? Никаких реальных доказательств не наблюдал. Пока не видел. Но, собственно, уже не сомневаюсь. Может, лезет нечто от прежнего хозяина тела, малозаметное? Что такое подсознание, я представляю себе достаточно смутно. Тем более где оно расположено. Допустим, не инопланетяне мне карточки с ответами подсовывают, а остатки прежнего разума. Ой, неприятно. Опять раздвоением личности и дурдомом запахло.
Похоже, моя теория насчет внедрения информационного носителя в мозги нуждается в поправке. Голосов я не слышу, так? Ни потусторонних, ни ехидных. Но подсказки-то идут. Как само собой разумеющееся. Вывод… вывод… Для начала считать это естественным и не зацикливаться на плохом. Тем более что когда достанет, лично мне сделается уже без разницы. Психу все и так ништяк, он просто не имеет чем задумываться. В основном у окружающих проблемы. Короче, отметаю эти гнусные мысли. Я всегда был оптимистом. Выкручусь.
Дальше… Затем важно помнить, что гарантии на очередное чудо с подробным изложением обстановки не существует. Про родичей и кто кем приходится, я сообразил с заметным опозданием. Значит, надо рассчитывать в первую очередь на себя, а не на умников с небес. Кстати, будь это компьютерная игра или глюки – наверняка появился бы седобородый волшебник и все объяснил в подробностях. Так что, похоже, я реально попал и исходить надо именно из данной аксиомы.
Проблему пока вижу одну. Не знаю, насколько она серьезна и существует ли, но ведь напрашивается. Мое сознание и его подсознательные реакции со временем сольются. Я уже не стану изображать Штирлица, живущего под маской. Я им фактически и сделаюсь. Истинным арийцем, думающим на немецком и автоматически зигующим при виде фюрера.
В принципе это же к лучшему. Поведение придет в норму, а что я слегка модернизируюсь – так это и без того с каждым происходит. Человек, переехав в другое место, приспосабливается к чужой жизни. Даже в своей стране огромная разница между мегаполисом и городком где-то в занюханной дыре. В Швейцарии я же прижился и сумел стать своим? А там тоже было очень непросто первоначально. И я давно не тот бабушкин мальчик ни по воспитанию, ни поведению. И мозги у меня явно не те и не так думают, как в детстве. То есть реально уже один раз модернизировался. Ну придется измениться опять. Нормальное дело.
Э… да я и не заметил, как дров нарубил на полвагона. Пора аккуратно сложить возле бани. В конце концов, для себя стараюсь. Попариться совсем недурно. Душа с ванной в ближайшей окрестности не наблюдается.
Глава 3. Россия без Петра
Оказывается, у меня имеется имущество, обрадовался, пикируя на сундук. Как сразу не сообразил. Все же я тормоз, решил, изучая обитый железными полосами и нарядно смотрящийся предмет. Откуда-то в голове сидело, что хранить положено в таких круглых кадушках, очень удобных на случай пожара или еще какого бедствия. Свалил набок – и выкатывай на манер бочки. А то на плечо поднимать и тащить чудовище вроде моего – пупок развяжется.
Мои это воспоминания или подсознание в очередной раз старается – так и не уяснил и решил относиться ко всему с практической точки зрения. Мало ли что положено. Воровать и обманывать тоже не принято открыто. Главное, что есть. Замка, промежду прочим, не имеется, хотя дужки в наличии. То ли не принято здесь от своих запирать, то ли молод ишо от родных прятать нечто.
Ну порнухи здесь не дождешься, да вряд ли кто додумается держать на виду у всех в открытом ящике. Живем даже не как в общаге, а совершенно открыто. Одна большая комната с лавками. На них спим, едим да сидим. И ни шкафчика, ни еще чего отдельного. Все общее. Не зря так обрадовался личному предмету.
Поднял крышку и нетерпеливо сорвал холстину, закрывающую богатства. И ведь ничуть не ошибся! То, что лежало с самого верха, для меня в данный момент дороже безлимитной кредитки. Платежная система здесь пока не приспособлена под кассовые аппараты, и пользы от нее ноль. А это… Супер! Реципиент был, видать, не дурак, принял как версию. Это удачно. Самые натуральные печатные книги. А это еще одна подсказка. Так, «Псалтырь» Симеона Полоцкого мне сейчас не требуется. Молитвы скоро услышу и без него.
Полоцк – это где? В Беларуси? Она вроде одно время была отдельным государством. Или нет? Украина точно к Польше относилась, а эти куда? С кем-то Иван Терибл[2 - Иван Грозный, если не принимать во внимание, что слово terrible не совсем подходящее: скорее – внушающий ужас, страшный (фр.).] воевал. Еще в проруби пленных утопил. Или то про Новгород? А чего он с собственным государством резался? Может, потому и запретили Эйзенштейну снимать про него фильм? Непатриотично типа. Не помню, совсем в истории ничего не помню. Никогда чушь про прошлых царей и их достижения не волновала. Было и прошло.
А вот это гораздо занимательнее. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого. Кто им придумывает эти дикие имена? Невольно начинаешь искать не то поляков, не то еще каких странных людей. Тем более «кий». Осторожно открыл ветхий, чуть не до дыр истертый томик – и проверил сначала сзади, затем спереди. На любой книге должны быть исходные данные.
Есть! Москва. А это значит, что я действительно в России, и разница в языке от времени. Мелочь. Выучим. Теперь уточнить год на дворе – и от него отталкиваться. Когда Peter The Great, то есть Петр Великий, дал дуба, совершенно не помню, но где-то в начале века. Надо выяснить. А то вдруг удастся протыриться поближе. Он образованных и знающих иностранные языки любил.
Так. «Арифметика, сиречь наука числительная, с разных диалектов на словенский язык переведенная, и воедино собрана, и на две книги разделена». Обалдеть названьице. И пошто словенский, а не русский? Я цо, в Югославии? Ну вот, очередной облом. Если я про московских царей смутно помню, там вообще австрияки сидели. Или турки? И язык невразумительный.
«Чему учат сии четыре части? – Орфографиа учит право писати и гласом в речениих прямо ударяти. Этимология учит речения в своя им части точие возносити. Синтаксис учит словеса сложие сочиняти. Просодиа учит метром ли мерою количества стихи слагати».
Нет, ну какие словенцы? Они возле Италии, и там тепло. А это просто язык изменился. Все же без особых усилий доходит.
Уф. Ладно, выясним со временем. Вторая книга. Издания «…в лето от сотворения мира 7211, от рождества же по плоти Бога слова 1703, индикта 11 месяца ианнуария». Ну это почти рядом с предыдущей. Разлет немал, но судя по виду, ее тоже напечатали не вчера. Как бы Петруха коньки не отбросил до моего появления. Ну как всегда. Размечтаешься – и ничего не получишь. Исключительно по башке и больно. Реалистом, Миха, надо быть.
Хотелось бы выяснить тираж. То вещь крайне интересная. Чем выше, тем больше учеников и грамотеев имеется. Теоретически я и раньше знал, большинству эти сложности ни к чему. Даже барину не каждому. У него управляющий всякие глупости про правильное вычисление участков изучает. Площадь треугольника и прочее. Узок наш круг образованных людей. Ерунда с твердым знаком на конце. Смысл достаточно понятен. По-любому я уже кадр полезный. В чиновники можно попробовать пролезть. А там всегда место жирное.
О! Еще книга. «Вертоград многоцветный». Господибожемой, ветроград – это что? То есть Вертоград, извини господи, ошибся? Опять не будет сообщения? А как я миссию, мне неизвестную, выполню? Квест без причины – признак дурачины.
– Нет, ты глянь, Василий Дорофеевич, – завопила в очередной раз сквалыжная баба, вызывая стойкое желание двинуть ей между глаз. – Он и не думает собираться. Опять за книжки свои мерзостные ухватился. Эдак мы в церковь опоздаем.
– Наука вещь нужная, – солидно заявил тятя, бросив на меня насмешливый взгляд. – Без грамоты и арихметики рази же дела вести можно? Ведь руку прикладывает за кормщиков, – а вот сейчас в голосе прозвучала гордость, – с малолетства в бумагах. Вместо подрядчиков Алексея Аверкиева сына Старопоповых да Григорья сына Иконникова по их велению бумаги писал.
Как можно управлять кораблем – и притом не уметь писать и считать – тайна для меня велика. Навигация – дело сложное, а спутников и эхолотов еще не изобрели. Неужто наизусть знают любой берег в море? Течения и камни? Уважаю, коли так. А вот писать за них сейчас я бы поостерегся.
– Я уже, – бормочу без особой радости, откладывая книги и принимаясь за поиск парадных одежд в глубинах моего личного чемодана по прозвищу «сундук».
Тут деваться некуда. Не скажешь же «по фиг мне ваши праздники, лучше дайте изучить собственные вещи». Выделяться нельзя. Вот что я точно помню – попы доносили о злоумышлении на государя-императора и посещении служб. Уклоняешься – подозрительно. А не склоняешься ли к раскольникам? Здесь, на Севере, их изрядно попадается. И самосожжения случались.
Ага! Все же я на родине! Пошла подсказка. Про беспоповцев у бывшего тела какие-то смутные воспоминания имелись. Иначе откуда бы я знал, что именно к ним хаживал, и за то отец драл, а затем объяснил про надзор?
Упс, выходит, я тот еще перец. Сомнительный в этом отношении, и в церковь переться обязательно. Это Михайло мог чего душеспасительного искать и по скитам с подозрительными людьми шляться – мне нельзя. Влипну на раз-два. Я одних от других не отличу, а держаться лучше официальных властей. Пока во всяком случае.
Мы выступали по улице сплоченным строем. Впереди тятя с мачехой, за ними – мы с Ванькой. Все в новье и, видимо, не дешевом. Даже не видная под верхней одеждой рубаха шелковая да красная. И то, выходной в деревне все равно что праздник. Себя показать, на других посмотреть. А собираются, естественно, у церкви. Где еще обновку продемонстрировать завидущим соседским зенкам? И платки цветастые на шеях у мужиков! Кокетливо повязанные у каждого. Богема натуральная.
Что всерьез доставало – так это наличие на шапках очень длинных ушей. Ну ладно, в телогрейках крестьяне ходить принялись при советской власти, но шапка-ушанка как бы не от степного малахая пошла и должна присутствовать. Ничуть не похож данный фасон на мои старые впечатления о деревне из ящика.
Каждый раз нечто сбивает и заставляет сумлеваться о месте и веке. Зато успокаивает насчет глюков. Сроду мне ничего так подробно и вопреки знаниям не приходило. И даже под балдой никаких розовых слонов не видел. Нет, не верю. Аксиома есть аксиома и в доказательствах не нуждается. Я неизвестным способом угодил в прошлое. Будем считать, навсегда.
А так все путем. В животе присутствовала приятная тяжесть. Хлеб ржаной, соленая рыба и кислое молоко в бытность мою в Швейцарии считались полезными экологически чистыми продуктами. Помимо соли, никаких консервантов и пищевых добавок. Так что едал и раньше. Правда, не в таких количествах.
Желудок мой нынче вмещал заметно больше, но никто не пытался ограничивать, отнимая ложку и последнюю сухую корочку. Похоже, мы не особо бедствуем. Или крестьяне питались много лучше моих мутных представлений о прошлом. Ну, на фоне остального ничего удивительного.
Дома смотрятся чистенько и приветливо. Никаких покосившихся изб и явной нищеты с проваленными крышами. Окна, как и у нас, узкие и маленькие, но это чтобы холоду не напускать, и закрыты слюдяными пластинами. Так я и не узнал, что такое бычий пузырь, коим в деревнях якобы пользовались вместо стекол. Откуда вообще у коров какие-то пузыри? Они же не рыбы!
Увидел я почти у каждого дома и чуть не целые пирамиды небольших бочонков. Всякий домохозяин приготовляет эти бочонки, а потом рыба идет на продажу. В ней, как оказалось, я разбирался изумительно. Предпочитаю треску и палтуса да семгу с сельдью. А употреблять приходилось ряпусов, плотву или сорог, хариусов, кумжу (крупную желтоватую форель), ершей, сигов, окуней, язей, штук и менеков. Именно так – не щук и налимов. Опять какие-то извивы языка, благо я и без того понял. И вкус ощутил. Ну форель или селедку пробовать доводилось, а про остальных все больше слышал. А окуня еще в магазине продавали. Оказывается, запросто в них разбираюсь. В рыбах.
Смутно знакомый мужик подошел и, почтительно поздоровавшись с тятей, солидно поблагодарил меня за спасение сына. Еще и с поклоном. Я аж застеснялся, задним числом догадавшись, что имею дело с папашей того самого Мосея. Вовсе не Моисея. Хотя вроде одно и то же, но говорят иначе.
Пробурчал нечто вроде «на моем месте так поступил бы каждый», заработал дружескую улыбку из гущи бороды и внимательно прислушался к степенной беседе взрослых. Нет, виды на урожай и погода меня не особо волновали. Главное я поймал по ходу – не зря уши насторожил. Мачеху звали Ирина Семеновна, а мужика Фома Шубный. Ну не спросишь же такое даже у Ваньки! А подсказка в очередной раз не помогает. Лениво мое подсознание до безобразия. Хочет – работает, не желает – молчит.
Зима начиналась вяло: по целым суткам валили крупные хлопья снега, но все это, не скрепляемое достаточно крепкими морозами, ложилось на плохо промерзшую землю рыхлою, глубокою, в рост человека, массою. Дороги не устанавливались долго. Как-то это влияло на стоимость рыбы и наши семейные доходы, но тут уж вслушиваться не стал. Впереди появилась церковь. Вид у нее откровенно странный. Недоделанная. Купол отсутствует вместе с крестом, по бокам строительные леса.
Я невольно почесал в затылке, недоумевая. Разве можно молиться в таком месте? В очередной раз чего-то не понимаю. Плохо быть засланцем, без подготовки.
– Во как сгорела, – сказал Василий Дорофеевич Шубину, – я шешнадцать рублев на постройку дал.
– Ну кто сколько на богоугодное дело может, – ответил тот.
Явно меньшей суммой обошелся и не хочет углубляться.
– А архиепископ Варнава – два рублевика! – возмущался тятя. – Совести у него нет.
– Ты бы потише, – промолвила озабоченно мачеха, – Василий Дорофеевич.
– Рази не правду кажу? – окрысился тот. – Лжи не приемлю!
Тут ко мне подлетел старый знакомый. Тот самый парень, помогший у полыньи. Как всегда, в нужный момент подсознание таинственно промолчало. Не понимаю, по какому принципу оно работает. Уж деревенских я обязан знать любого. Не так и много народу, и все постоянно встречаются чуть не с колыбели.
Одно хорошо – все же не компьютерная игра. С гарантией. Тогда я бы про каждого справку подробную имел. Или не имел про всех. А выборочно – это программеров гнать надо поганой тряпкой.
Логично предположить, что реакция идет на некие памятные вещи, события и людей. На самые плохие или хорошие. Вот точно теперь знаю, где его мать похоронена. В смысле, моя, не парня. Но прежнего. Тьфу. Опять путаться начинаю, господибожемой. Я – это я! Моя мать! Про муттер стоит забыть. Не совсем, конечно, но засунуть воспоминания куда поглубже, чтобы не сболтнуть лишнего в разговоре.
Но все же не узнавать собственно друга, а он явно себя таковым считает, – перебор. Он безразличен? К счастью, тот не стал кричать: «Здорово, Мишка», – вынуждая мычать ответно его имя или срочно искать выход из неловкого положения. Он-то никаких сомнений при виде приятеля не испытывал.
– Вечером пойдем к Иринье на посиделки, – прошептал «театральным» голосом. Ну это когда вроде бы шепотом и на ухо, а реально все имеющие уши в округе в курсе.
– Ага, – подтверждаю максимально радостным тоном.
На тебе, очередная проблема. Куда и зачем – представления не имею. А отказываться нельзя. Явно же не поймут. Вон и тятя через плечо явственно подмигнул. Пошто, собственно, бабушка не пичкала меня деревенскими рассказами из классики? Может, легче было бы…
– В церковь пора, – поджимая губы, ханжеским тоном перековавшейся на днях алкоголички возвестила мачеха. – Не задерживайся, сынок.
Я с запозданием догадался, что это очередное издевательство в мой адрес. Не хочет позволить пообщаться с приятелями. Все здешние парни и девчата собираются кучками и треплются. А меня оттирают от коллектива. Наверное, раньше это здорово бесило, но мне в самый раз. О чем с ними говорить – не представляю. Вот и выходит, со зла делает добро.
– Заскочи за мной вечор, – говорю знакомцу, автоматически окая, выразительно кивая на нее и показательно кривясь.
Он понимающе хмыкнул и, дружески хлопнув меня по плечу, отвалил в сторону. Первый экзамен сдан. Ничего ужасного в приятеле не обнаружено. Ко всему, еще к той самой Иринье меня проводят. Положительно Штирлицем быть сложно, но бывает много хуже.
Внутри оказалось миленько и несколько убого. Бывал я в Мюнстере, и в Гроссмюнстере, и Фраумюнстере на экскурсиях. Ну про размеры глупо сравнивать, все же города и денег вложили не шешнадцать рублев, но даже при всей протестантской методике избегать излишеств смотрится иначе. С другой стороны, мы находимся в пристройке, сам-то храм еще не закончен. Места мало, и вряд ли кто очень горит желанием украшать полностью неготовое место. А здесь поналепили кучу икон, и похоже, без всякого порядка.
Ну точно, сообразил, проходя мимо хвостиком за старшими родичами. У разных останавливаются. Большинство пропускают. Эти – наши, те – чужие. Так и есть. Или семейные, или чем-то для нас замечательные.
Эк, как у меня рука машинально дернулась на этого хмурого дядьку. Архистратиг Михаил. Я, правда, не в честь него назван. Крещен по Михаилу Малеину от 12 июля. Без разницы, в принципе. Оба Михаилы.
Мало того, корабль наш хучь числят «Чайкой», правильное название – «Святой архангел Михаил». Ладное двухмачтовое судно грузоподъемностью 5400 пудов, длиною 51, шириною 17, осадкой 8 футов; вспомнил параметры – и сразу будто под ногами привычно закачалась палуба. Оказывается, я моряк и рыбак. А что молод – это мелочь. Лет с десяти хожу на ловлю.
Да я и остальных помню! Святитель Николай, великомученик Евстафий Плакида, мученик Трифон, праведный Прокопий Устюжский… Обалдеть. Это я их всех знаю, да еще и могу Жития изложить. О… и этих. Преподобные Пафнутий Боровский и Варлаам Керетский. И все до одного имеют отношение к рыбакам и охотникам. Типа покровители. Зачем столько?
Да ладно, переваривая очередное откровение, отмахнулся мысленно. Жалко, что ли, свечку поставить. Интереснее другое. Ходим мы по Двине и в море. Не в курсе я, где Двина, но точно не на юге. Там у нас Волга с Доном. Это получается, где-то на Крайнем Севере проживаю. Ну ведь почти попал, так? Молодец, Мишка. Не дурак. Все же и без правильных знаний можно многое вычислить. Скорее всего, и с временем не ошибаюсь.
И еще одно. Все лето и вообще теплое время мы проводим в морских плаваньях. А когда же землю пахать? Кто, собственно, работает в поле? Нешто батраки? Ничего не помню, но без наемных работников никак не выходит. Мачеха и с Ванькой не справится прокормить четверых с поля да скотине заготовить корм.
Люди разговаривали, переглядывались и шушукались. Ну натурально в клуб на представление заявились. Щас артисты выскочат. О! А вот и они. А что, басище у попа не хуже шаляпинского. Я лично певца не слышал, но говорят, от его тональности стаканы лопались. А этот и без микрофона может выступать в концертном зале. Ух, голосище. Ишь, дает.
– «Благоденственное и мирное житие, здравие и спасение и во благое поспешение, на враги же победу и одоление подаждь, Господи, благочестивейшим, тишайшим, самодержавнейшим, от Тебе избранным, возлюбленным, венчанным и поставленным, почтенным и превознесенным», – выводил поп.
Стоп, стоп! А это у нас то, что надо, пошло! Прямо по заказу!
