Кружевница из ковена Будриоли

– Вот и хорошо. Спокойной ночи, фата, – я «отлипла» от двери и быстро пошла обратно. Орель бежал впереди, периодически поглядывая назад. Он словно проверял, не потерялась ли я в темных коридорах замка.

Вернувшись в каморку, я разделась и плюхнулась в кровать. Теперь можно спокойно уснуть.

Утром первым делом я взялась за стихи для Кренгуцы. Проблем с этим вообще не было. Слава Богу, современного искусства хватит лет на сто вперед. Не особо заморачиваясь, я написала слова песни, звучащей в голове голосом Успенской «К единственному нежному».* Потом решила всунуть в список что-нибудь из «Вороваек». Но от этой идеи пришлось отказаться, так как из их репертуара в памяти осталось только: «Не быкуй, фраерок» и «Рожа протокольная». Вряд ли княжеское семейство будет в восторге. Немного подумав, я написала текст песни Ирины Круг «В плену твоих рук». Так как нас заставляли участвовать в художественной самодеятельности в колонии, мне были знакомы многие тексты.

Брындуша пришла в восемь часов утра. Она вошла в комнату, но от двери не отходила ни на шаг, опасливо наблюдая за мной. Вот и хорошо. Пусть думает, что в моем обществе «до смертинки – три пердинки», и не расслабляется.

– Держи, – я протянула ей несколько листов. – Пусть хозяйка твоя все хорошо выучит. Чтобы от зубов отскакивало.

Брындуша кивнула и с видимым облегчением выскользнула в коридор. Буквально через пять минут госпожа Йетта принесла завтрак. Женщина выглядела сонной, часто отворачивалась, чтобы зевнуть и я не удержалась от вопроса:

– Вы плохо спали?

– Пришлось взяться за чтение, – ответила экономка, ставя передо мной тарелку с кашей. – До утра глаз не сомкнула! Ты мне лучше скажи, что с твоей работой? Доамна Эуджения уже интересовалась, когда будет готово ее белье.

– Сегодня закончу, – пообещала я. – Осталось совсем чуть-чуть.

Мы договорились, что как только я закончу кружево, пойдем в прачечную, чтобы постирать его.

Сразу после завтрака я села за плетение кружева, и уже через несколько часов моя работа подошла к концу. До обеда еще было время, поэтому мы с Орелем отправились к ястребиной башне.

Аурел косил траву возле каменных стен. Но, увидев нас, оставил свое занятие.

– Ну, здравствуйте… – парень с интересом взглянул на котенка. – Что за симпатяга?

– Орель, – я наблюдала, как он наклоняется и берет животное на руки. Аурел поднес его к лицу, чтобы посмотреть в глаза.

– О-о-о… Да это проводник! – воскликнул молодой человек, поглаживая котенка. – Хотя чему я удивляюсь после того, что рассказала мне матушка.

– Госпожа Йетта рассказала тебе о нашей ночной встрече? – спросила я, и он кивнул.

– Да. И для меня большая честь знакомство с тобой, настоящая некромантка с проводником в Сумрачный мир!

– Если бы еще знать, как пользоваться этим талантом, – хмыкнула я. – Так что ничего особенного во мне пока нет.

– Ничего, все придет со временем, – улыбнулся Аурел, а потом вдруг внимательно посмотрел на кота. – Сюда кто-то идет. И это плохой человек.

Орель спрыгнул с его рук и скрылся в кустах. А вскоре на дорожке появилась уже знакомая мне фигура Маре Армаша. Тюремщик шел размеренным шагом, пристально рассматривая все, что его окружало. Он заметил нас и криво усмехнулся. Просто так уйти уже не получится.

– Княжеский сокольничий… – протянул Маре Армаш, остановившись напротив парня. – Я наслышан о тебе.

Парень поклонился мужчине, и я последовала его примеру.

– Приветствую, Маре Армаш, – ответил Аурел, поднимая голову. – Надеюсь, вы слышали только хорошее.

– Господарь хвалит тебя. Говорит, что у тебя какая-то особая связь с птицами. Это так? – казалось, тюремщик хочет пробраться взглядом до самой души парня.

– Я много наблюдал за ястребами и соколами, выучил их привычки, поведение. Поэтому мне так легко с ними, – Аурел выглядел спокойным, но я заметила, что его руки, заведенные за спину, сжаты в кулаки.

– Хорошо, хорошо… – внимание Маре Армаша переключилось на меня. – А ты что здесь делаешь, Вайолка?

Я моментально напряглась. Не помню, чтобы называла свое имя.

– Дышала свежим воздухом и зашла поздороваться с Аурелом, – ответила я. Правда, а что такого? Или здесь тюрьма?

– Когда же вы успели познакомиться? – тюремщик взял кончик моей косы и накрутил ее на палец. – До того как ты попала в замок, должница. Или уже здесь?

Он знает. Этот человек разузнал обо мне всю информацию. Но зачем?

– Здесь, – я с трудом выдерживала его прикосновения. – Мы просто разговариваем.

– Займись своим делом, сокольничий, – приказал Маре Армаш, бросив на парня сердитый взгляд. – Не стой на месте!

Аурелу ничего не оставалось делать, как снова поклониться господину и взяться за косу.

– Я изучил бумаги, в которых говорится о сумме твоего долга. Ты ведь только начала работать, а значит, не успела расплатиться. Так? – тюремщик подошел еще ближе. Я ощущала идущий от него запах пота и вина, отчего становилось дурно.

– Да, – отвращение захлестывало меня.

– Нужно говорить: «да, домнул», – его тонкие влажные губы недовольно скривились. – Ты разве не знаешь, как нужно обращаться к тем, кто выше тебя по положению?

– Да, домнул, – у меня руки чесались от желания вцепиться ему в бороду.

– Умница… Я куплю тебя у господаря. Будешь отрабатывать долги в моем доме, – в его голосе прозвучала плохо скрытая похоть. – Можешь собирать свои вещи.

Я застыла от ужаса. Только не это!

Маре Армаш окинул меня плотоядным взглядом и пошел обратно, заложив руки за спину.

– Беги к матушке. Расскажи ей все! – услышала я голос Аурела, который неслышно подошел сзади. – Она обязательно что-нибудь придумает!

Из кустов появился мой рыжий питомец, и, схватив его на руки, я побежала к замку.

С госпожой Йеттой я столкнулась у дверей своей каморки. Она принесла мне обед.

– Что случилось, Вайолка? Ты будто стригоя** увидела!

– Кое-кого похуже! – выдохнула я, задыхаясь от быстрого бега. – Маре Армаша!

– Та-а-ак… А ну-ка пойдем, расскажешь, что произошло!

Выслушав мой сбивчивый рассказ, экономка не на шутку заволновалась.

– Только этого еще не хватало! Ну ничего… ничего… Ты закончила кружево?

– Да. Осталось только постирать его, отутюжить и пришить на белье доамны Эуджении, – я показала ей свою работу. – Вот оно!

– Обед откладывается, Вайолка. Немедленно в прачечную! – воскликнула госпожа Йетта. – Быстрее, быстрее!

Сначала мы закрепили кружева на несколько стеклянных бутылок и положили их в таз с теплой мыльной водой. Потом аккуратно касаясь мягкой тряпочкой, я постирала их и прополоскала. Бутылки с кружевом мы поставили на полотенце в теплое место у очага, где они высохли за короткое время. Прогладив их тяжелым угольным утюгом через белую ткань, я пришила их к нижнему белью.

– Какая красота! – восхищенно всплеснула руками экономка. – Ты настоящая волшебница, деточка! А теперь идем к доамне Эуджении!

* Слова Регины Лисиц

** Стригой (рум. strigoi, молд. стрига) – в молдавской и румынской мифологии вампир, ведьма, в которых превращаются повешенные люди.

Глава 18

* * *

– Э-э-э… должница? – князь недоуменно смотрел на Маре Армаша. – Я немного не понимаю, о ком идет речь.

Мужчины сидели в кабинете Штефана, наслаждаясь ароматным вином. За окном собирались тяжелые тучи, холодный ветер бил в окно, и в замке даже растопили камины.

– Вайолка Нуцу. Ее отправили в замок отрабатывать долги, – криво усмехаясь, продолжал настаивать тюремщик. Он облизнул губы и добавил: – Вот вы даже не помните, кто это такая, а мне она согреет постель.

– У вас недостаточно любовниц? Я наслышан о ваших кхм… любовных победах, – засмеялся Штефан. – Зачем вам какая-то должница?

– Но она чудо как хороша. А я люблю таких свежих милашек. Они словно нежные розы! – Маре Армаш нетерпеливо заерзал на стуле. – Так что, господарь? Мы сговоримся? Я даже могу накинуть сверх ее долга.

Штефан напряг память, пытаясь вспомнить эту Вайолку Нуцу. Перед глазами появилась картина: девица с рыжим котенком на руках. Она выскочила прямо под копыта его коня. Вроде бы у должницы была смазливая мордашка…

– Если она так нужна вам, забирайте, – пожал плечами князь. Как он ни старался, вспомнить внешность девицы ему не удалось. В последнее время Штефан видел столько женских лиц, что они перемешались у него в голове.

– Благодарю, господарь, – тюремщик поднялся и поклонился ему. – Ее долги передам в вашу казну сегодня вечером, перед отъездом. Да, господарь… вы решили, как мы будем поступать с ведьмами?

– Я запрещаю бросать в тюрьму женщин без доказательств. Должно быть не одно свидетельство, что кто-то использует колдовство во вред другим, – твердо произнес князь. – Вы поняли меня, Армаш? Я не потерплю несправедливых судебных решений.

– Да, господарь, – Маре Армаш еще раз поклонился, но на его лице мелькнуло выражение злобы. – До скорой встречи.

– До скорой встречи, Бужор, – Штефан проводил его долгим взглядом и задумался. Что-то во всем этом не давало ему покоя.

* * *

Доамна Эуджения находилась в дурном настроении. Это было видно по придирчивому взгляду, которым она осматривала убирающих комнату горничных. Рядом с ней в мягком кресле сидела сестра со скучающим выражением лица.

Мы стояли в дверях княжеских покоев. Госпожа Йетта впереди, а я за ее спиной. М-да… матушка князя явно не в духе, может выплеснуть зло на нас. Нужно было прийти позже.

– Что такое, Йетта? – недовольно произнесла матушка князя. – Я вижу, с тобой кружевница. Что-то не так с моими кружевами?!

– Нет, доамна. С вашими кружевами все в порядке. Вайолка сделала свою работу, – экономка поклонилась. – Хотите взглянуть?

– Странный вопрос, Йетта! Конечно, хочу! – фыркнула доамна Эуджения. – Быстро, однако, кружевница управилась! Хм… Поспешность – враг качества. Если работа сделана плохо, я накажу ее за ложь и заставлю чистить все уборные замка!

Госпожа Йетта подошла к ней и протянула аккуратно сложенное белье. Доамна Нарчиса с интересом вытянула шею, чтобы тоже рассмотреть мое рукоделие.

Матушка князя долго ощупывала кружева, подносила их к глазам, а потом сказала:

– Подойди сюда, Вайолка.

Я подошла к ней и поклонилась. Сердце колотилось в груди от волнения. Нет, я не переживала за качество своей работы. Но кто мог знать, что в голове у высокомерной дамы? Вот тогда мне точно не избежать судьбы наложницы Маре Армаша. Глупо было думать, что я нужна ему для работы.

– Это чудесно! Великолепно! – восхищенно воскликнула доамна Эуджения. В ее глазах появились искорки, на лице заиграла улыбка. – Какое мастерство! Ты так молода, но твоя работа – лучшее, что я видела!

– Благодарю вас, доамна, – я не поднимала головы, скрывая облегчение, которое разлилось по телу теплой волной.

– Посмотри на меня, Вайолка, – приказала матушка князя, и я настороженно подняла взор. – Теперь ты моя кружевница. Я велю подготовить для тебя комнату, где будет достаточно света. Что еще ты можешь плести?

– Все, доамна. Воротнички, манжеты, шали, перчатки, многое другое, – ответила я, надеясь, что теперь Маре Армаш отцепится от меня.

– Замечательно! Как только ты переберешься в новую комнату, мы обсудим твою следующую работу, – матушка князя выглядела очень довольной. – Мне как раз нужны кружевные перчатки. Несколько пар разных цветов!

– Мне тоже нужны перчатки, дорогая сестра! – доамна Нарчиса вскочила со своего места и теперь жадно рассматривала белье сестры.

– Только после того, как Вайолка обеспечит ими меня! – матушка князя легонько ударила ее по руке. – Получишь перчатки к Рождеству, Нарчиса. И не раньше!

Когда мы с госпожой Йеттой вышли в коридор, она обняла меня.

– Молодец, дочка! Теперь доамна Эуджения ни за что не позволит продать тебя Армашу! Пойдем собирать твои вещи! Уверена, что хозяйка выделит тебе замечательную комнату!

Мы спустились в холл, и я испытала чувство холодящего душу страха. Из боковых дверей вышел Маре Армаш, похожий на большого свирепого медведя. Он заметил нас, и на его губах заиграла неприятная улыбка.

– Мне не пришлось тебя искать, Вайолка. Подойди ко мне.

Я бросила настороженный взгляд на госпожу Йетту, чувствуя надвигающуюся опасность.

– Вайолка спешит исполнить распоряжение доамны, Маре Армаш, – сказала экономка, поклонившись тюремщику.

– Я разговариваю не с тобой, – процедил он сквозь зубы. – Девка принадлежит мне. Я выкупил ее у князя. Сегодня она поедет со мной.

У меня даже дыхание перехватило от такого заявления. Нет, только не это.

Госпожа Йетта незаметно сжала мою руку и бросилась обратно вверх по лестнице.

– Подойди, я сказал, – тюремщик буравил меня взглядом из-под кустистых бровей. – Не испытывай мое терпение.

– Нет, – от волнения мой голос охрип. – Я никуда с вами не поеду.

– Что? – скулы Маре Армаша заходили ходуном. Было видно, что его охватывает ярость. – Ты перечишь мне, грязная шваль? Ну ничего, я научу тебя, как нужно вести себя со своим хозяином.

Все. Теперь я осталась один на один со зверем. Подчиниться и позволить себя избить? Нет. И будь что будет. Никому не позволено унижать меня. Боевыми искусствами я не владела, но зато прекрасно знала правила «бакланки». Эта техника боя, если ее можно было так назвать, была придумана в России. А название пошло от статьи за хулиганство в уголовном кодексе Советского Союза. Охарактеризовать ее можно было так: «подлые удары, использование обманных маневров, приветствуется использования любого доступного оружия». Азы я прекрасно помнила: удар должен быть внезапным и должен быть нанесен по одной из наиболее уязвимых областей, собрав все силы. Быстрое добивание, цель которого в большинстве случаев максимально быстро разбить голову.

После этого мне точно придет конец, но лучше так, чем чувствовать на себе лапы этого чудовища. Мой взгляд метнулся к копью, которое висело на стене. Его я достану в два прыжка.

– Не бзди, Макар, я сам боюсь… – прошептала я, приготовившись к прыжку, но тут раздался возмущенный голос доамны Эуджении:

– А что здесь происходит?!

Матушка князя стояла на верхней ступеньке, а за ее спиной застыла взволнованная госпожа Йетта.

– Доамна… – тюремщик склонил голову. – Князь не успел вам сказать. Эту девицу он продал мне.

– Штефан не может продать Вайолку. Она моя кружевница, – ответила женщина, спускаясь по ступенькам.

– Это не ничего не значит, и вы это прекрасно знаете, доамна… – ноздри Маре Армаша гневно раздувались. – Должница может быть перепродана.

– Как мать господаря, я имею право взять себе мештерул*. Я выбрала Вайолку, – матушка князя надменно вздернула подбородок.

– Мештерул выбирают из свободных горожанок, – тюремщик, казалось, весь дрожал от гнева.

– А разве она рабыня? – женщина приподняла бровь. – Думаю, на этом наш разговор окончен, Маре Армаш. Желаю вам счастливого пути.

* Мештерул (Meşterul румын.) – мастерица.

Глава 19

– Матушка? Маре Армаш?

Я напряженно замерла, услышав голос князя. И его принесла нелегкая!

Господарь вошел в холл и окинул всех собравшихся удивленным взглядом. Он был без камзола, в одной рубашке, закатанные рукава которой приоткрывали смуглые мускулистые предплечья, покрытые темными волосками.

– Дорогой, ты чуть не продал мою мештерул, – доамна Эуджения приблизилась к сыну. – Чтобы я делала без нее?

– Твою мештерул? – князь посмотрел на меня. Его брови сошлись на переносице. – Должница твоя мештерул?

– А что в этом такого? Девушка очень талантливая кружевница, и потерять ее было бы глупо! – фыркнула женщина. – Надеюсь, я в этом доме не просто мать князя, а пока еще и хозяйка. А разве хорошая хозяйка станет разбрасываться людьми, у которых золотые руки?

– Господи, матушка, конечно, вы здесь хозяйка! – смеясь, воскликнул князь. – Если эта девица так талантлива, то оставьте ее себе! Я не против. Думаю, и Маре Армаш с понимаем отнесется к вашей просьбе. Все это не стоит выеденного яйца, матушка! Ведь так, Бужор?

– Конечно, господарь, – Маре Армаш старательно скрывал ярость и разочарование, опустив пылающие гневом глаза. – Все, что пожелает доамна. Разрешите идти, господарь?

– Идите.

Тюремщик покинул холл, а хозяин замка подошел ко мне. Я хоть и не поднимала головы, но кожей чувствовала его пристальный взгляд.

– Я вспомнил тебя. Как интересно… Пьющая и гулящая девица оказалась прекрасной кружевницей. Ты настолько хороша, что матушка сделала тебя своей личной мештерул?

– Она действительно талантлива, Штефан, – снова заступилась за меня доамна Эуджения. – Если хочешь, можешь взглянуть на ее работу.

– Посмотри на меня, – приказал князь, и я подняла глаза, испытывая при этом такой всплеск адреналина, что впору было падать в обморок. Но вряд ли он узнает меня. Господарю даже мысль в голову не придет, что я была под маской Кренгуцы. – Ты понимаешь, какую милость тебе оказала доамна, служанка?

– Да, господарь, – ответила я, глядя чуть ниже лица князя. От его пронзительного взгляда у меня даже закололо под лопаткой. Появилось такое ощущение, будто я нахожусь перед рентгеновским аппаратом.

– Громче, – он слегка подался ко мне, склонив голову.

– Да, господарь! Я понимаю, какую милость мне оказала доамна Эуджения! – выпалила я, желая побыстрее ретироваться.

Прищуренные глаза хозяина замка продолжали рассматривать меня.

– Штефан, дорогой, ты так навис над бедняжкой, будто подозреваешь ее во всех смертных грехах, – мягко сказала доамна. – Я уверена, что Вайолка прекрасно понимает, что ее положение будет зависеть от нее самой.

Князь выпрямился. Но я видела, что в нем поселились какие-то сомнения. Неужели что-то заподозрил? Нужно поменьше попадаться ему на глаза.

– Я пообещал найти ей мужа. Наверное, этим нужно заняться в самое ближайшее время, – вдруг задумчиво произнес господарь. – Кого-нибудь из служащих в замке.

– А что, это хорошая мысль! – сразу же согласилась с ним матушка. – Семейные пары в услужении лучше, чем одиночки.

Князь бросил на меня быстрый взгляд, и я поклонилась. Если начну сейчас перечить или противиться замужеству, точно отдадут Маре Армашу. Ничего. Буду решать проблемы по мере их поступления.

– Вот и славно! А теперь, сын, составь мне компанию. Я хочу прогуляться перед очередным смотром невест, – доамна Эуджения взяла сына под руку. – И да, нам нужно обсудить положение Кренгуцы.

Как только они вышли на улицу, госпожа Йетта сразу бросилась ко мне.

– Ох, моя деточка! Я такого страха натерпелась! Думала уже все: заберет тебя этот проклятый медведь! – экономка прижала меня к себе. – Ну ничего, ничего… теперь все будет хорошо…

– Как же хорошо? А замужество? – тихо сказала я, оглядываясь по сторонам. – Найдут мне мужа и все!

– Пойдем отсюда. Поговорим в другом месте, – женщина многозначительно посмотрела на меня. – А вообще, можно сделать так, что каждый, кого найдет князь, откажется от брака с тобой. Для этого и колдовство не потребуется!

Она засмеялась, и мы завернули в коридор к моей каморке. Нужно было сосредоточиться на переезде, а об остальном я подумаю потом.

Комната, выделенная мне, находилась в крыле для слуг. Нужно было пройти по коридору до самого конца и повернуть вправо. В узком тупичке как раз и притаились мои новые покои. Они разительно отличались от той каморки, в которой я ютилась все это время. Здесь имелись: кровать, шкаф, стол, несколько стульев, старое кресло у камина, а еще большое окно. Оно выходило в сад, что тоже не могло меня не радовать.

Орелю комната понравилась. Котенок обнюхал каждый угол, а потом запрыгнул на широкий подоконник. От камина шло благодатное тепло, и впервые за все мое пребывание здесь я испытала настоящее удовольствие.

Госпожа Йетта помогла мне устроиться и ушла заниматься своими делами, пообещав, что заглянет ближе к вечеру. А примерно через час явилась доамна Эуджения.

– Нравится тебе здесь, Вайолка? – спросила она, стоя в дверях.

– Да. Благодарю вас! – искренне произнесла я. – Здесь много света и прекрасный вид из окна.

– Что ж, тогда тебе стоит приступить к работе. Мне нужны новые перчатки, которые я надену на праздник, – доамна увидела лежащий на столе сколок кружева, увиденного в ночь встречи с князем. – Что это?

– Это рисунок будущего кружева, – ответила я, жалея, что не успела спрятать его.

– Оно великолепно… Я хочу, чтобы ты сплела его для меня! – приказала доамна Эуджения. – Сначала его, а потом перчатки. Мне нужна накидка!

– Да, доамна, – я поклонилась. – Я прямо сегодня начну работу.

– Ах да… Сегодня будешь присутствовать на смотрах, Вайолка, – вдруг заявила она. – Возьмешь все, что нужно, с собой. Пусть господарь увидит, как ты плетешь кружево. Я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили место у окна.

Матушка князя ушла, а я тяжело вздохнула. Ну вот, теперь придется таскаться с подставкой по всему замку… Хотя… наверняка это будет занятно. Если Кренгуца уговорила князя дать ей шанс, то сегодня она выступит с «моими» стихами.

Взгляд снова упал на сколок, лежащий на столе. Внутри все противилось тому, чтобы плести для доамны именно это кружево. Мне почему-то казалось, что оно обязательно должно иметь какие-то волшебные свойства. Не зря ведь оно мне привиделось!

Ну ничего, я просто немного изменю сколок. Вряд ли матушка господаря что-то заметит. Для этого нужно разбираться в кружевоплетении. Состряпать похожее мне не составит труда.

В дверь тихо постучали, и Орель вскинул голову.

– Вайолка, ты здесь? Это я, Брындуша!

Похоже, уже весь замок знает, что меня переселили в эту комнату!

Я открыла дверь и впустила ее.

– Что такое?

– Моей хозяйке позволили участвовать в смотрах! Фата все выучила, но все равно боится! – взволнованно произнесла она. – Она спрашивает, может, ей нужно выпить успокаивающих капель?

Дурдом… Они станут доставать меня из-за каждой мелочи?!

– Нет. Если она выпьет капли, то еще завалится спать прямо перед господарем! – недовольно произнесла я. – Скажи своей фате, что я буду в зале. Доамна хочет, чтобы я плела кружево рядом с ней. Так вот, пусть фата Кренгуца смотрит на меня и ничего не боится! Если что, я помогу ей. Поняла?

– Да! – закивала Брындуша, бросаясь к двери. Но потом она развернулась и подбежала ко мне. – Ты прости меня, Вайолка. Я ведь не злая… Что приказали, то и делаю.

– Я не обижаюсь. Все, иди! – я вытолкала ее в коридор и, подняв глаза к потолку, простонала: – За что мне это?!

Глава 20

За окном шел тихий дождь. По небу плыли тяжелые свинцовые тучи, отчего было темно, как вечером. Сад выглядел грустным в сером тумане дождевой пыли, словно усталый путник, замерший у мокрых стен замка. Но я любила такую погоду. Воспоминания из детства, когда можно было пробежаться по лужам, надев резиновые сапоги, грели душу.

Слуга от домны Эуджении явился после обеда. Он взял подставку с валиком и сказал:

– Смотры начнутся с минуты на минуту. Поторопись.

– Я сейчас приду, – ответила я, подходя к столу. – Мне нужно собрать инструменты.

Слуга кивнул и ушел. Тем временем Орель запрыгнул в корзинку для рукоделия, давая понять, что не собирается оставаться в одиночестве.

– Хорошо, пойдем вместе. Только не высовывайся! Мне и так неприятностей хватает! – предупредила я своего рыжего напарника. – Понял?

Орель довольно сощурился и свернулся клубочком на дне корзины. Я накрыла его платком, а сверху положила футляр с инструментами.

В зале уже собрались невесты, но ни князя, ни его матушки еще не было. Девушки тихо перешептывались, поправляли прически, осматривали наряды, что выдавало их волнение. Кренгуца стояла в стороне от всех, уставившись в помятый лист. Ее губы беззвучно двигались, и я догадалась, что она повторяет стихи. Вот правильно. Пусть поработает сама!

Свою подставку я заметила у окна, которое было прямо позади стола, в глубокой нише. Значит, меня будет видно только из центра зала. Получается, князь будет сидеть ко мне спиной. Замечательно. По крайней мере, за мной никто не станет наблюдать.

Устроившись на мягком удобном стуле, я принялась прикалывать булавками сколок к валику. Начну плести волшебное кружево. А уже потом, когда нарисую новый сколок, займусь накидкой для доамны.

Когда сколок занял свое место, я поднялась и выскользнула из ниши, чтобы еще раз посмотреть на Кренгуцу. И сразу натолкнулась на её обращённый ко мне умоляющий взгляд. По понятным причинам подойти она не могла, поэтому ей только и оставалось, как бросать на меня эти страждущие взоры.

Я медленно кивнула, а потом подмигнула девушке, давая понять, что она может на меня положиться.