Стихотворения. Поэмы. Маленькие трагедии (сборник)

Песнь вторая

Мазепа мрачен. Ум егоСмущен жестокими мечтами.Мария нежными очамиГлядит на старца своего.Она, обняв его колени,Слова любви ему твердит.Напрасно: черных помышленийЕе любовь не удалит.Пред бедной девой с невниманьемОн хладно потупляет взорИ ей на ласковый укорОдним ответствует молчаньем.Удивлена, оскорблена,Едва дыша, встает онИ говорит с негодованьем:«Послушай, гетман: для тебяЯ позабыла все на свете.Навек однажды полюбя,Одно имела я в предмете:Твою любовь. Я для нееСгубила счастие мое,Но ни о чем я не жалею…Ты помнишь: в страшной тишине,В ту ночь, как стала я твоею,Меня любить ты клялся мне.Зачем же ты меня не любишь?»

Мазепа

Мой друг, несправделива ты.Оставь безумные мечты;Ты подозреньем сердце губишь:Нет, душу пылкую твоюВолнуют, ослепляют страсти.Мария, верь: тебя люблюЯ больше славы, больше власти.

Мария

Неправда: ты со мной хитришь.Давно ль мы были неразлучны?Теперь ты ласк моих бежишь;Теперь они тебе докучны;Ты целый день в кругу старшин,В пирах, разъездах – я забыта;Ты долгой ночью иль один,Иль с нищим, иль у езуита;Любовь смиренная мояВстречает хладную суровость.Ты пил недавно, знаю я,Здоровье Дульской. Это новость;Кто эта Дульская?

Мазепа

И тыРевнива? Мне ль, в мои летаИскать надменного приветаСамолюбивой красоты?И стану ль я, старик суровый,Как праздный юноша, вздыхать,Влачить позорные оковыИ жен притворством искушать?

Мария

Нет, объяснись без отговорокИ просто, прямо отвечай.

Мазепа

Покой души твоей мне дорог,Мария; так и быть: узнай.Давно замыслили мы дело;Теперь оно кипит у нас.Благое время нам приспело;Борьбы великой близок час.Без милой вольности и славыСклоняли долго мы главыПод покровительством Варшавы,Под самовластием Москвы.Но независимой державойУкрайне быть уже пора:И знамя вольности кровавойЯ подымаю на Петра.Готово всё: в переговорахСо мною оба короля;И скоро в смутах, в бранных спорах,Быть может, трон воздвигну я.Друзей надежных я имею:Княгиня Дульская и с неюМой езуит, да нищий сейК концу мой замысел приводят.Чрез руки их ко мне доходятНаказы, письма королей.Вот важные тебе признанья.Довольна ль ты? Твои мечтаньяРассеяны ль?

Мария

О милый мой,Ты будешь царь земли родной!Твоим сединам как пристанетКорона царская!

Мазепа

Постой.Не все свершилось. Буря грянет;Кто может знать, что ждет меня?

Мария

Я близ тебя не знаю страха –Ты так могущ! О, знаю я:Трон ждет тебя.

Мазепа

А если плаха?..

Мария

С тобой на плаху, если так.Ах, пережить тебя могу ли?Но нет: ты носишь власти знак.

Мазепа

Меня ты любишь?

Мария

Я! люблю ли?

Мазепа

Скажи: отец или супругТебе дороже?

Мария

Милый друг,К чему вопрос такой? ТревожитМеня напрасно он. СемьюСтараюсь я забыть мою.Я стала ей в позор; быть может(Какая страшная мечта!),Моим отцом я проклята,А за кого?

Мазепа

Так я дорожеТебе отца? Молчишь…

Мария

О боже!

Мазепа

Что ж? отвечай.

Мария

Реши ты сам.

Мазепа

Послушай: если было б нам,Ему иль мне, погибнуть надо,А ты бы нам судьей была,Кого б ты в жертву принесла,Кому бы ты была ограда?

Мария

Ах, полно! сердце не смущай!Ты искуситель.

Мазепа

Отвечай!

Мария

Ты бледен; речь твоя сурова…О, не сердись! Всем, всем готоваТебе я жертвовать, поверь;Но страшны мне слова такие.Довольно.

Мазепа

Помни же, Мария,Что ты сказала мне теперь.Тиха украинская ночь.Прозрачно небо. Звезды блещут.Своей дремоты превозмочьНе хочет воздух. Чуть трепещутСребристых тополей листы.Луна спокойно с высотыНад Белой Церковью сияетИ пышных гетманов сады,И старый замок озаряет.И тихо, тихо всё кругом;Но в замке шепот и смятенье.В одной из башен, под окном,В глубоком, тяжком размышленье,Окован, Кочубей сидитИ мрачно на небо глядит.Заутра казнь. Но без боязниОн мыслит об ужасной казни;О жизни не жалеет он.Что смерть ему? желанный сон.Готов он лечь во гроб кровавый.Дрема долит. Но, боже правый!К ногам злодея, молча, пастьКак бессловесное созданье,Царем быть отдану во властьВрагу царя на поруганье,Утратить жизнь – и с нею честь,Друзей с собой на плаху весть,Над гробом слышать их проклятья,Ложась безвинным под топор,Врага веселый встретить взорИ смерти кинуться в объятья,Не завещая никомуВражды к злодею своему!..И вспомнил он свою Полтаву,Обычный круг семьи, друзей,Минувших дней богатство, славу,И песни дочери своей,И старый дом, где он родился,Где знал и труд и мирный сон,И всё, чем в жизни насладился,Что добровольно бросил он,И для чего? –Но ключ в заржавомЗамке гремит – и, пробужден,Несчастный думает: вот он!Вот на пути моем кровавомМой вождь под знаменем креста,Грехов могущий разрешитель,Духовной скорби врач, служительЗа нас распятого Христа,Его святую кровь и телоПринесший мне, да укреплюсь,Да приступлю ко смерти смелоИ жизни вечной приобщусь!И с сокрушением сердечнымГотов несчастный КочубейПеред всесильным, бесконечнымИзлить тоску мольбы своей.Но не отшельника святого,Он гостя узнает иного:Свирепый Орлик перед ним.И, отвращением томим,Страдалец горько вопрошает:«Ты здесь, жестокой человек?Зачем последний мой ночлегЕще Мазепа возмущает?»

Орлик

Допрос не кончен: отвечай.

Кочубей

Я отвечал уже: ступай,Оставь меня.

Орлик

Еще признаньяПан гетман требует.

Кочубей

Но в чем?Давно сознался я во всем,Что вы хотели. ПоказаньяМои все ложны. Я лукав,Я строю козни. Гетман прав.Чего вам более?

Орлик

Мы знаем,Что ты несчетно был богат;Мы знаем: не единый кладТобой в Диканьке[35] укрываем.Свершиться казнь твоя должна;Твое имение сполнаВ казну поступит войсковую –Таков закон. Я указуюТебе последний долг: открой,Где клады, скрытые тобой?

Кочубей

Так, не ошиблись вы: три кладаВ сей жизни были мне отрада.И первый клад мой честь была,Клад этот пытка отняла;Другой был клад невозвратимыйЧесть дочери моей любимой.Я день и ночь над ним дрожал:Мазепа этот клад украл.Но сохранил я клад последний,Мой третий клад: святую месть.Ее готовлюсь богу снесть.

Орлик

Старик, оставь пустые бредни:Сегодня покидая свет,Питайся мыслию суровой.Шутить не время. Дай ответ,Когда не хочешь пытки новой:Где спрятал деньги?

Кочубей

Злой холоп!Окончишь ли допрос нелепый?Повремени: дай лечь мне в гроб,Тогда ступай себе с МазепойМое наследие считатьОкровавленными перстами,Мои подвалы разрывать,Рубить и жечь сады с домами.С собой возьмите дочь мою;Она сама вам всё расскажет,Сама все клады вам укажет;Но ради господа молю,Теперь оставь меня в покое.

Орлик

Где спрятал деньги? укажи.Не хочешь? – Деньги где? скажи,Иль выйдет следствие плохое.Подумай: место нам назначь.Молчишь? – Ну, в пытку. Гей, палач![36]Палач вошел…О ночь мучений!Но где же гетман? где злодей?Куда бежал от угрызенийЗмеиной совести своей?В светлице девы усыпленной,Еще незнанием блаженной,Близь ложа крестницы младойСидит с поникшею главойМазепа тихий и угрюмый.В его душе проходят думы,Одна другой мрачней, мрачней.«Умрет безумный Кочубей;Спасти нельзя его. Чем ближеЦель гетмана, тем тверже онБыть должен властью облечен,Тем перед ним склоняться нижеДолжна вражда. Спасенья нет:Доносчик и его клевретУмрут». Но, брося взор на ложе,Мазепа думает: «О боже!Что будет с ней, когда онаУслышит слово роковое?Досель она еще в покое –Но тайна быть сохраненаНе может долее. Секира,Упав поутру, загремитПо всей Украйне. Голос мираВокруг нее заговорит!..Ах, вижу я: кому судьбоюВолненья жизни суждены,Тот стой один перед грозою,Не призывай к себе жены.В одну телегу впрячь неможноКоня и трепетную лань.Забылся я неосторожно:Теперь плачу безумства дань…Всё, что цены себе не знает,Всё, всё, чем жизнь мила бывает,Бедняжка принесла мне в дар,Мне, старцу мрачному, – и что же?Какой готовлю ей удар!»И он глядит: на тихом ложеКак сладок юности покой!Как сон ее лелеет нежно!Уста раскрылись; безмятежноДыханье груди молодой;А завтра, завтра… содрогаясь,Мазепа отвращает взгляд,Встает и, тихо пробираясь,В уединенный сходит сад.Тиха украинская ночь.Прозрачно небо. Звезды блещут.Своей дремоты превозмочьНе хочет воздух. Чуть трепещутСребристых тополей листы.Но мрачны странные мечтыВ душе Мазепы: звезды ночи,Как обвинительные очи,За ним насмешливо глядят.И тополи, стеснившись в ряд,Качая тихо головою,Как судьи, шепчут меж собою.И летней, теплой ночи тьмаДушна как черная тюрьма.Вдруг… слабый крик… невнятный стонКак бы из замка слышит он.То был ли сон воображенья,Иль плач совы, иль зверя вой,Иль пытки стон, иль звук иной –Но только своего волненьяПреодолеть не мог старикИ на протяжный слабый крикДругим ответствовал – тем криком,Которым он в веселье дикомПоля сраженья оглашал,Когда с Забелой, с Гамалеем,И – с ним… и с этим КочубеемОн в бранном пламени скакал.Зари багряной полосаОбъемлет ярко небеса.Блеснули долы, холмы, нивы,Вершины рощ и волны рек.Раздался утра шум игривый,И пробудился человек.Еще Мария сладко дышит,Дремой объятая, и слышитСквозь легкой сон, что кто-то к нейВошел и ног ее коснулся.Она проснулась – но скорейС улыбкой взор ее сомкнулсяОт блеска утренних лучей.Мария руки протянулаИ с негой томною шепнула:«Мазепа, ты?..» Но голос ейИной ответствует… о боже!Вздрогнув, она глядит… и что же?Пред нею мать…

Мать

Молчи, молчи;Не погуби нас: я в ночиСюда прокралась осторожноС единой, слезною мольбой.Сегодня казнь. Тебе однойСвирепство их смягчить возможно.Спаси отца.

Дочь, в ужасе

Какой отец?Какая казнь?

Мать

Иль ты донынеНе знаешь?.. нет! ты не в пустыне,Ты во дворце; ты знать должна,Как сила гетмана грозна,Как он врагов своих карает,Как государь ему внимает…Но вижу: скорбную семьюТы отвергаешь для Мазепы;Тебя я сонну застаю,Когда свершают суд свирепый,Когда читают приговор,Когда готов отцу топор…Друг другу, вижу, мы чужие…Опомнись, дочь моя! Мария,Беги, пади к его ногам,Спаси отца, будь ангел нам:Твой взгляд злодеям руки свяжет,Ты можешь их топор отвесть.Рвись, требуй – гетман не откажет:Ты для него забыла честь,Родных и бога.

Дочь

Что со мною?Отец… Мазепа… казнь – с мольбоюЗдесь, в этом замке мать моя –Нет, иль ума лишилась я,Иль это грезы.

Мать

Бог с тобою,Нет, нет – не грезы, не мечты.Ужель еще не знаешь ты,Что твой отец ожесточенныйБесчестья дочери не снесИ, жаждой мести увлеченный,Царю на гетмана донес…Что в истязаниях кровавыхСознался в умыслах лукавых,В стыде безумной клеветы,Что, жертва смелой правоты,Врагу он выдан головою,Что пред громадой войсковою,Когда его не осенитДесница вышняя господня,Он должен быть казнен сегодня,Что здесь покаместь он сидитВ тюремной башне.

Дочь

Боже, боже!..Сегодня! – бедный мой отец!И дева падает на ложе,Как хладный падает мертвец.Пестреют шапки. Копья блещут.Бьют в бубны. Скачут сердюки[37].В строях ровняются полки.Толпы кипят. Сердца трепещут.Дорога, как змеиный хвост,Полна народу, шевелится.Средь поля роковой намост.На нем гуляет, веселитсяПалач и алчно жертвы ждет:То в руки белые берет,Играючи, топор тяжелый,То шутит с чернию веселой.В гремучий говор всё слилось:Крик женской, брань, и смех, и ропот.Вдруг восклицанье раздалось,И смолкло всё. Лишь конской топотБыл слышен в грозной тишине.Там, окруженный сердюками,Вельможный гетман с старшинамиСкакал на вороном коне.А там по киевской дорогеТелега ехала. В тревогеВсе взоры обратили к ней.В ней, с миром, с небом примиренный,Могущей верой укрепленный,Сидел безвинный Кочубей,С ним Искра тихий, равнодушный,Как агнец, жребию послушный.Телега стала. РаздалосьМоленье ликов громогласных.С кадил куренье поднялось.За упокой души несчастныхБезмолвно молится народ,Страдальцы за врагов. И вотИдут они, взошли. На плаху,Крестясь, ложится Кочубей.Как будто в гробе, тьмы людейМолчат. Топор блеснул с размаху,И отскочила голова.Все поле охнуло. ДругаяКатится вслед за ней, мигая.Зарделась кровию трава –И, сердцем радуясь во злобе,Палач за чуб поймал их обеИ напряженною рукойПотряс их обе над толпой.Свершилась казнь. Народ беспечныйИдет, рассыпавшись, домойИ про свои заботы вечныУже толкует меж собой.Пустеет поле понемногу.Тогда чрез пеструю дорогуПеребежали две жены.Утомлены, запылены,Они, казалось, к месту казниСпешили, полные боязни.«Уж поздно», – кто-то им сказалИ в поле перстом указал.Там роковой намост ломали,Молился в черных ризах поп,И на телегу подымалиДва казака дубовый гроб.Один пред конною толпойМазепа, грозен, удалялсяОт места казни. Он терзалсяКакой-то страшной пустотой.Никто к нему не приближался,Не говорил он ничего;Весь в пене мчался конь его.Домой приехав, «что Мария?»Спросил Мазепа. Слышит онОтветы робкие, глухие…Невольным страхом поражен,Идет он к ней; в светлицу входит:Светлица тихая пуста –Он в сад, и там смятенный бродит;Но вкруг широкого пруда,В кустах, вдоль сеней безмятежныхВсе пусто, нет нигде следов –Ушла! – Зовет он слуг надежных,Своих проворных сердюков.Они бегут. Храпят их кони –Раздался дикий клик погони,Верхом – и скачут молодцыВо весь опор во все концы.Бегут мгновенья дорогие.Не возвращается Мария.Никто не ведал, не слыхал,Зачем и как она бежала…Мазепа молча скрежетал.Затихнув, челядь трепетала.В груди кипучий яд нося,В светлице гетман заперся.Близ ложа там во мраке ночиСидел он, не смыкая очи,Нездешней мукою томим.Поутру посланные слугиОдин явились за другим.Чуть кони двигались. Подпруги,Подковы, узды, чепраки,Все было пеною покрыто,В крови, растеряно, избито –Но ни один ему принестьНе мог о бедной деве весть.И след ее существованьяПропал как будто звук пустой,И мать одна во мрак изгнаньяУмчала горе с нищетой.

Песнь третия

Души глубокая печальСтремиться дерзновенно в дальВождю Украйны не мешает.Твердея в умысле своем,Он с гордым шведским королемСвои сношенья продолжает.Меж тем, чтоб обмануть вернейГлаза враждебного сомненья,Он, окружась толпой врачей,На ложе мнимого мученьяСтоная молит исцеленья.Плоды страстей, войны, трудов,Болезни, дряхлость и печали,Предтечи смерти, приковалиЕго к одру. Уже готовОн скоро бренный мир оставить;Святой обряд он хочет править,Он архипастыря зоветК одру сомнительной кончины,И на коварные сединыЕлей таинственный течет.Но время шло. Москва напрасноК себе гостей ждала всечасно,Средь старых, вражеских могилГотовя шведам тризну тайну.Незапно Карл поворотилИ перенес войну в Украйну.И день настал. Встает с одраМазепа, сей страдалец хилый,Сей труп живой, еще вчераСтонавший слабо над могилой.Теперь он мощный враг Петра.Теперь он, бодрый, пред полкамиСверкает гордыми очамиИ саблей машет – и к ДеснеПроворно мчится на коне.Согбенный тяжко жизнью старой,Так оный хитрый кардинал,Венчавшись римскою тиарой,И прям, и здрав, и молод стал.И весть на крыльях полетела.Украйна смутно зашумела:«Он перешел, он изменил,К ногам он Карлу положилБунчук покорный». Пламя пышет,Встает кровавая заряВойны народной.Кто опишетНегодованье, гнев царя?[38]Гремит анафема в соборах;Мазепы лик терзает кат[39].На шумной раде, в вольных спорахДругого гетмана творят.С брегов пустынных ЕнисеяСемейства Искры, КочубеяПоспешно призваны Петром.Он с ними слезы проливает.Он их, лаская, осыпаетИ новой честью и добром.Мазепы враг, наездник пылкий,Старик Палей из мрака ссылкиВ Украйну едет в царский стан.Трепещет бунт осиротелый.На плахе гибнет Чечель[40] смелыйИ запорожский атаман.И ты, любовник бранной славы,Для шлема кинувший венец,Твой близок день, ты вал ПолтавыВдали завидел наконец.И царь туда ж помчал дружины.Они как буря притекли –И оба стана средь равниныДруг друга хитро облегли.Не раз избитый в схватке смелой,Заране кровью опьянелый,С бойцом желанным наконецТак грозный сходится боец.И, злобясь, видит Карл могучийУж не расстроенные тучиНесчастных нарвских беглецов,А нить полков блестящих, стройных,Послушных, быстрых и спокойных,И ряд незыблемый штыков.Но он решил: заутра бой.Глубокой сон во стане шведа.Лишь под палаткою однойВедется шепотом беседа.«Нет, вижу я, нет, Орлик мой,Поторопились мы некстати:Расчет и дерзкой и плохой,И в нем не будет благодати.Пропала, видно, цель моя.Что делать? Дал я промах важный:Ошибся в этом Карле я.Он мальчик бойкий и отважный;Два-три сраженья разыграть,Конечно, может он с успехом,К врагу на ужин прискакать[41],Ответствовать на бомбу смехом[42];Не хуже русского стрелкаПрокрасться в ночь ко вражью стану;Свалить как нынче казакаИ обменять на рану рану[43];Но не ему вести борьбуС самодержавным великаном:Как полк, вертеться он судьбуПринудить хочет барабаном;Он слеп, упрям, нетерпелив,И легкомыслен, и кичлив,Бог весть какому счастью верит;Он силы новые врагаУспехом прошлым только мерит –Сломить ему свои рога.Стыжусь: воинственным бродягойУвлекся я на старость лет;Был ослеплен его отвагойИ беглым счастием побед,Как дева робкая».

Орлик

СраженьяДождемся. Время не ушлоС Петром опять войти в сношенья:Еще поправить можно зло.Разбитый нами, нет сомненья,Царь не отвергнет примиренья.

Мазепа

Нет, поздно. Русскому царюСо мной мириться невозможно.Давно решилась непреложноМоя судьба. Давно горюСтесненной злобой. Под АзовомОднажды я с царем суровымВо ставке ночью пировал:Полны вином кипели чаши,Кипели с ними речи наши.Я слово смелое сказал.Смутились гости молодые…Царь, вспыхнув, чашу уронилИ за усы мои седыеМеня с угрозой ухватил.Тогда, смирясь в бессильном гневе,Отмстить себе я клятву дал;Носил ее – как мать во чревеМладенца носит. Срок настал.Так, обо мне воспоминаньеХранить он будет до конца.Петру я послан в наказанье;Я терн в листах его венца:Он дал бы грады родовыеИ жизни лучшие часы,Чтоб снова, как во дни былые,Держать Мазепу за усы.Но есть еще для нас надежды:Кому бежать, решит заря.Умолк и закрывает веждыИзменник русского царя.Горит восток зарею новой.Уж на равнине, по холмамГрохочут пушки. Дым багровыйКругами всходит к небесамНавстречу утренним лучам.Полки ряды свои сомкнули.В кустах рассыпались стрелки.Катятся ядра, свищут пули;Нависли хладные штыки.Сыны любимые победы,Сквозь огнь окопов рвутся шведы;Волнуясь, конница летит;Пехота движется за неюИ тяжкой твердостью своеюЕе стремление крепит.И битвы поле роковоеГремит, пылает здесь и там,Но явно счастье боевоеСлужить уж начинает нам.Пальбой отбитые дружины,Мешаясь, падают во прах.Уходит Розен сквозь теснины;Сдается пылкой Шлипенбах.Тесним мы шведов рать за ратью;Темнеет слава их знамен,И бога браней благодатьюНаш каждый шаг запечатлен.Тогда-то свыше вдохновенныйРаздался звучный глас Петра:«За дело, с богом!» Из шатра,Толпой любимцев окруженный,Выходит Петр. Его глазаСияют. Лик его ужасен.Движенья быстры. Он прекрасен,Он весь как божия гроза.Идет. Ему коня подводят.Ретив и смирен верный конь.Почуя роковой огонь,Дрожит. Глазами косо водитИ мчится в прахе боевом,Гордясь могущим седоком.Уж близок полдень. Жар пылает.Как пахарь, битва отдыхает.Кой-где гарцуют казаки.Равняясь строятся полки.Молчит музыка боевая.На холмах пушки, присмирев,Прервали свой голодный рев.И се – равнину оглашаяДалече грянуло ура:Полки увидели Петра.И он промчался пред полками,Могущ и радостен, как бой.Он поле пожирал очами.За ним вослед неслись толпойСии птенцы гнезда Петрова –В пременах жребия земного,В трудах державства и войныЕго товарищи, сыны:И Шереметев благородный,И Брюс, и Боур, и Репнин,И, счастья баловень безродный,Полудержавный властелин.И перед синими рядамиСвоих воинственных дружин,Несомый верными слугами,В качалке, бледен, недвижим,Страдая раной, Карл явился.Вожди героя шли за ним.Он в думу тихо погрузился.Смущенный взор изобразилНеобычайное волненье.Казалось, Карла приводилЖеланный бой в недоуменье…Вдруг слабым манием рукиНа русских двинул он полки.И с ними царские дружиныСошлись в дыму среди равнины:И грянул бой, Полтавский бой!В огне, под градом раскаленным,Стеной живою отраженным,Над падшим строем свежий стройШтыки смыкает. Тяжкой тучейОтряды конницы летучей,Браздами, саблями звуча,Сшибаясь, рубятся с плеча.Бросая груды тел на груду,Шары чугунные повсюдуМеж ними прыгают, разят,Прах роют и в крови шипят.Швед, русский – колет, рубит, режет.Бой барабанный, клики, скрежет,Гром пушек, топот, ржанье, стон,И смерть и ад со всех сторон.Среди тревоги и волненьяНа битву взором вдохновеньяВожди спокойные глядят,Движенья ратные следят,Предвидят гибель и победуИ в тишине ведут беседу.Но близ московского царяКто воин сей под сединами?Двумя поддержан казаками,Сердечной ревностью горя,Он оком опытным герояВзирает на волненье боя.Уж на коня не вскочит он,Одрях, в изгнанье сиротея,И казаки на клич ПалеяНе налетят со всех сторон!Но что ж его сверкнули очи,И гневом, будто мглою ночи,Покрылось старое чело?Что возмутить его могло?Иль он, сквозь бранный дым, увиделВрага Мазепу, и в сей мигСвои лета возненавиделОбезоруженный старик?Мазепа, в думу погруженный,Взирал на битву, окруженныйТолпой мятежных казаков,Родных, старшин и сердюков.Вдруг выстрел. Старец обратился.У Войнаровского в рукахМушкетный ствол еще дымился.Сраженный в нескольких шагах,Младой казак в крови валялся,А конь, весь в пене и пыли,Почуя волю, дико мчался,Скрываясь в огненной дали.Казак на гетмана стремилсяСквозь битву с саблею в руках,С безумной яростью в очах.Старик, подъехав, обратилсяК нему с вопросом. Но казакУж умирал. Потухший зракЕще грозил врагу России;Был мрачен помертвелый лик,И имя нежное МарииЧуть лепетал еще язык.Но близок, близок миг победы.Ура! мы ломим; гнутся шведы.О славный час! о славный вид!Еще напор – и враг бежит[44].И следом конница пустилась,Убийством тупятся мечи,И падшими вся степь покрылась,Как роем черной саранчи.Пирует Петр. И горд, и ясен,И славы полон взор его.И царской пир его прекрасен.При кликах войска своего,В шатре своем он угощаетСвоих вождей, вождей чужих,И славных пленников ласкает,И за учителей своихЗаздравный кубок подымает.Но где же первый, званый гость?Где первый, грозный наш учитель,Чью долговременную злостьСмирил полтавский победитель?И где ж Мазепа? где злодей?Куда бежал Иуда в страхе?Зачем король не меж гостей?Зачем изменник не на плахе?[45]Верхом, в глуши степей нагих,Король и гетман мчатся оба.Бегут. Судьба связала их.Опасность близкая и злобаДаруют силу королю.Он рану тяжкую своюЗабыл. Поникнув головою,Он скачет, русскими гоним,И слуги верные толпоюЧуть могут следовать за ним.Обозревая зорким взглядомСтепей широкой полукруг,С ним старый гетман скачет рядом.Пред ними хутор… Что же вдругМазепа будто испугался?Что мимо хутора помчалсяОн стороной во весь опор?Иль этот запустелый двор,И дом, и сад уединенный,И в поле отпертая дверьКакой-нибудь рассказ забвенныйЕму напомнили теперь?Святой невинности губитель!Узнал ли ты сию обитель,Сей дом, веселый прежде дом,Где ты, вином разгоряченный,Семьей счастливой окруженный,Шутил, бывало, за столом?Узнал ли ты приют укромный,Где мирный ангел обитал,И сад, откуда ночью тёмнойТы вывел в степь… Узнал, узнал!Ночные тени степь объемлют.На бреге синего ДнепраМежду скалами чутко дремлютВраги России и Петра.Щадят мечты покой героя,Урон Полтавы он забыл.Но сон Мазепы смутен был.В нем мрачный дух не знал покоя.И вдруг в безмолвии ночномЕго зовут. Он пробудился.Глядит: над ним, грозя перстом,Тихонько кто-то наклонился.Он вздрогнул, как под топором…Пред ним с развитыми власами,Сверкая впалыми глазами,Вся в рубище, худа, бледна,Стоит, луной освещена…«Иль это сон?.. Мария… ты ли?»

Мария

Ах, тише, тише, друг!.. СейчасОтец и мать глаза закрыли…Постой… услышать могут нас.

Мазепа

Мария, бедная Мария!Опомнись! Боже!.. Что с тобой?

Мария

Послушай: хитрости какие!Что за рассказ у них смешной?Она за тайну мне сказала,Что умер бедный мой отец,И мне тихонько показалаСедую голову – творец!Куда бежать нам от злоречья?Подумай: эта головаБыла совсем не человечья,А волчья – видишь: какова!Чем обмануть меня хотела!Не стыдно ль ей меня пугать?И для чего? чтоб я не смелаС тобой сегодня убежать!Возможно ль?С горестью глубокойЛюбовник ей внимал жестокий.Но, вихрю мыслей предана,«Однако ж, – говорит она, –Я помню поле… праздник шумный…И чернь… и мертвые тела…На праздник мать меня вела…Но где ж ты был?.. С тобою розноЗачем в ночи скитаюсь я?Пойдем домой. Скорей… уж поздно.Ах, вижу, голова мояПолна волнения пустого:Я принимала за другогоТебя, старик. Оставь меня.Твой взор насмешлив и ужасен.Ты безобразен. Он прекрасен:В его глазах блестит любовь,В его речах такая нега!Его усы белее снега,А на твоих засохла кровь!..»И с диким смехом завизжала,И легче серны молодойОна вспрыгнула, побежалаИ скрылась в темноте ночной.Редела тень. Восток алел.Огонь казачий пламенел.Пшеницу казаки варили;Драбанты у брегу ДнепраКоней расседланных поили.Проснулся Карл. «Ого! пора!Вставай, Мазепа. Рассветает».Но гетман уж не спит давно.Тоска, тоска его снедает;В груди дыханье стеснено.И молча он коня седлает,И скачет с беглым королем,И страшно взор его сверкает,С родным прощаясь рубежом.Прошло сто лет – и что ж осталосьОт сильных, гордых сих мужей,Столь полных волею страстей?Их поколенье миновалось –И с ним исчез кровавый следУсилий, бедствий и побед.В гражданстве северной державы,В ее воинственной судьбе,Лишь ты воздвиг, герой Полтавы,Огромный памятник себе.В стране – где мельниц ряд крылатыйОградой мирной обступилБендер пустынные раскаты,Где бродят буйволы рогатыВокруг воинственных могил, –Останки разоренной сени,Три углубленные в землеИ мхом поросшие ступениГласят о шведском короле.С них отражал герой безумный,Один в толпе домашних слуг,Турецкой рати приступ шумный,И бросил шпагу под бунчук;И тщетно там пришлец унылыйИскал бы гетманской могилы:Забыт Мазепа с давних пор!Лишь в торжествующей святынеРаз в год анафемой доныне,Грозя, гремит о нем собор.Но сохранилася могила,Где двух страдальцев прах почил:Меж древних праведных могилИх мирно церковь приютила[46].Цветет в Диканьке древний рядДубов, друзьями насажденных;Они о праотцах казненныхДоныне внукам говорят.Но дочь преступница… преданьяОб ней молчат. Ее страданья,Ее судьба, ее конецНепроницаемою тьмоюОт нас закрыты. Лишь пороюСлепой украинский певец,Когда в селе перед народомОн песни гетмана бренчит,О грешной деве мимоходомКазачкам юным говорит.1828