Чекист и шифровальщица

– Мама, я говорила, что недалеко от нашего дома, – вмешалась в разговор Катя. Она решила придерживаться той же версии, что озвучила Варе.

– Я искал Вашего соседа, Бориса Захаровича, – пояснил Анатолий.

– К сожалению, он уехал, – с грустью сказала Елизавета Павловна.

– А куда? – спросил гость с интересом.

– Не знаю. Он был скрытный в последние дни. А вы давно с ним знакомы? Я вас раньше не видела среди его учеников.

– Я не ученик. Я заходил по работе. У вас здесь очень уютно.

– Благодарю. Видно, вы из интеллигентной семьи. Кто ваши родители?

– Мать – учительница, отец – военный.

– Отец Катеньки тоже был военным. Он погиб.

– Соболезную.

– Это было давно. Анатолий Васильевич, так вы не учёный, а, наверное, пошли по стопам Вашего отца, – военный?

– Да. Не сочтите за дерзость, Елизавета Павловна, но нам с Екатериной Петровной уже пора.

– Ну что ж, я провожу вас.

В то время, пока Катя прощалась с матерью, Толя надел обручальное кольцо.

Они прошли несколько домов, прежде чем Катя заметила знакомую машину чёрного цвета. Внутри их ждал водитель.

– Не бойся. Мы действительно едем в театр, – успокоил Толя свою спутницу.

– Я не боюсь, – соврала она.

Подъезжая к театру, Толя распорядился остановить раньше и отпустил водителя. До театра пара дошла пешком.

– Ваши билеты, – спросила пожилая женщина на входе.

Толя достал их, и Катя увидела, как мелькнуло что-то блестящее на пальце её кавалера. Когда они вошли в здание, она бесцеремонно схватила Толю за руку и подняла её к глазам.

– Вы женаты? – дрожащим голосом спросила она, хотя ответ был очевиден.

– Да. Не стоит считать этот вечер свиданием. Я почему-то чувствовал себя виноватым перед вами, поэтому и пришёл вчера. А сегодня я не мог вас не поздравить.

– Теперь все будут думать, что я ваша содержанка.

Толя подошёл очень близко, наклонился и прошептал на ухо:

– Кто будет так думать, к тому я приеду ночью.

Он выпрямился и улыбнулся, но в этой улыбки не было ни тепла, ни доброты. Катя почувствовала животный страх. Она не понимала, шутит он или всерьёз.

– Пойдёмте в буфет, я угощу вас шампанским. Вижу, что вы напряглись после моих слов.

Катя покорно пошла за ним.

Кроме двух бокалов шампанского, Толя взял два бутерброда с маслом и сыром и шоколадную конфету для Кати, которая была теперь молчалива и бледна.

– Катерина Петровна, вы знаете, что здесь вы самая красивая?

Катя смущённо поёжилась.

– Спасибо.

– Платье вам очень идёт.

– Его сшила мама.

– У неё талант.

– Да, вы правы. Она работает на фабрике, шьёт обувь и ремни. А дома творит для меня.

– Самоучка?

– Почти. Её научила Аида Львовна, соседка, но только азам. Дальше мама училась сама.

– Аида Львовна… Жена Бориса Захаровича?

Катя снова поёжилась.

– Да. Мы раньше часто общались. Особенно, когда был жив отец.

Толя промолчал.

Прозвучал первый звонок.

– Если вы готовы, мы можем пойти в зал, – предложил Толя.

Катя кивнула. В холле продавали либретто, Толя приобрёл одно и протянул спутнице. Они вошли в зал. Зрители рассаживались по местам, а Катя с Толей всё шли вдоль рядов, направляясь к сцене. Их места оказались на третьем ряду, посередине. Так близко Катя никогда не сидела. После третьего звонка в зале погас свет, открылся занавес, и начался спектакль. Это был балет. Красочные костюмы, декорации, музыка… Катя смотрела на сцену как завороженная, а в тот момент, когда крымский хан Гирей убивает ударом кинжала Вацлава, она ахнула от испуга, будто один из актёров действительно убил другого. Толя заметил это. Он взял Катю за руку и не отпускал до самого антракта.

В антракте зал опустел. Одними из немногих в зале оставались Толя и Катя. Он уже не держал её за руку, чтобы не смущать девушку при включённом свете. Они молчали и смотрели друг на друга.

– Вам нравится спектакль? – наконец спросил Толя.

– Да. Очень. А вам?

– И мне.

Через несколько минут спектакль продолжился. Погрузившись в темноту, Толя вновь взял Катю за руку, и она почувствовала, как сердце рвётся из её груди от счастья.

Спектакль окончился тем же моментом, какой был вначале – хан стоял один у «Фонтана слёз» и внезапно увидел образ княжны Марии. Зрители аплодировали, кричали «браво!», а актёры кланялись. Им несли цветы. Потом занавес опустился, и зрители поспешили покинуть зал.

На улице было тепло. Катя и Толя шли неспешно. Листья на деревьях уже начали желтеть и опадать.

– Спасибо за сегодняшний вечер, – поблагодарила Катя.

– И вам спасибо. Я заметил: вас легко напугать.

– Так было не всегда. Я бы не хотела об этом говорить.

– Я не настаиваю.

Они шли молча какое-то время.

– Вы тоже работаете швеёй? В нашу первую встречу вы сказали, что работаете на фабрике.

– Я не швея, хоть и работаю на фабрике. Я техник-наладчик швейного оборудования.

– Не женская профессия. Вы никогда не хотели заниматься чем-нибудь другим? Или это была ваша мечта?

– Моя мечта – быть военнослужащей, как мой папа. А ваш отец… он… как вы?..

– Нет, – отрезал Анатолий, – а почему тогда Вы не пошли по его стопам?

– Не получилось из-за происхождения. Я дворянка. А теперь уже и смысла нет. Я привыкла к этой работе.

– И не бывает желания попробовать снова?

– А что толку? С моей родословной я никому не нужна. А ведь я даже закончила курсы по специальности «Шифрование». А сейчас уже и не вспомню, наверное, как это делать.

– Катерина Петровна! Так вы находка! Такие люди, как вы, очень нужны! А хотите, я помогу вам? Даже можно к нам устроиться. Хороших шифровальщиков днём с огнём не сыщешь. Соглашайтесь. Вы будете под моей личной защитой.

И хоть предложение было заманчивым, Катя ответила:

– Мне надо подумать.

– Соглашайтесь. Надо исполнять свои мечты.

– Но я не могу думать только о себе. Как я оставлю девочек без техника?

– Ваш сосед Гольцман не думал о том, как будут его ученики. Просто уехал в неизвестном направлении.

Катя опустила глаза.

– Или всё-таки в известном?

Катя отрицательно покачала головой. Она решила сменить тему:

– Вы сказали, что вам понравился спектакль, а я видела, как вы украдкой зевали.

– Я больше люблю кино. А вы любите кино?

– Не знаю. Я никогда не была в кинотеатре.

– Тогда это надо срочно исправить.

– Завтра? – с надеждой спросила Катя.

– Нет, завтра у меня не получится. На службе будет торжественное мероприятие к юбилею Дзержинского. Надо быть. Отказаться не могу. Это важно в первую очередь для меня.

За беседой оба не заметили, как пришли к Катиному дому.

– Катерина, я дал вам свой номер телефона, но даже не спросил, можете ли вы мне позвонить. У вас дома есть телефон?

– Да.

Толя достал блокнот и карандаш.

– Напишите свой номер. Я позвоню вам и приглашу в кино.

Катя записала.

– Спокойной ночи, Катерина Петровна!

– Спокойной ночи, Анатолий Васильевич!

Глава 4

Шли дни. Анатолий так за всю неделю и не позвонил. Катя думала, что он забыл или не захотел. На самом же деле для встречи у него не было ни времени, ни повода. Просмотр фильма не был для Анатолия значимой причиной, чтобы встретиться с Катериной.

Покой майору Полякову даже не снился: ночных выездов стало больше, допросы длились дольше, на бумажную волокиту не хватало сил, поэтому всё чаще она стала походить на отписку. Работа шла – начальство довольно.

Чего нельзя было сказать о жене майора Марьяне. Её возмущение росло день ото дня. Толя приходил домой лишь переночевать. Три-четыре часа – не больше. Однако половина этого времени уходила на ссору с Марьяной. Если бы не сын Митька, то Анатолий дома не показывался бы вовсе.

Сегодняшний день не отличался от предыдущих. Надежда провести выходные с семьёй таяла с каждым новым изучаемым документом.

В дверь постучали.

– Разрешите!

Это был капитан Лапин.

– Заходи, Миш. Стрельцов уже дал показания? – спросил Поляков, не глядя на вошедшего.

– Нет. Его перевели в «одиночку». Но я не по этому поводу.

Поляков поднял голову. Лапин был серьёзен и мрачен как никогда.

– Что случилось?

– Есть новости по Гольцману…

– Ну?..

– Новости не радостные. Он во Франции.

– Проклятье! – взревел Поляков, – это точная информация?

– Да. Источник проверенный.

– Измайлова?

– Нет. Наш человек в Марселе. Прикажете устранить Гольцмана?

– Сначала доложу Верховецкому, – сквозь зубы процедил Поляков, – ты можешь идти. Мне надо позвонить.

Лапин вышел, но остался возле двери, надеясь услышать разговор через узенькую приоткрытую щель. Он чувствовал, что звонок будет не Верховецкому, и был прав.

Анатолий несколько раз прокрутил диск телефона.

«Хоть бы она была дома», – подумал майор.

– Я вас слушаю, – раздался женский голос в трубке.

– Здравствуйте, Катерина Петровна!

Голос замер.

– Здравствуйте, – наконец ответил голос.

– Вы узнали меня?

– Не сразу, – соврала Катя. Она узнала его, но не могла поверить.

– Как ваши дела?

– Хорошо.

– А почему вы не на фабрике?

– У меня сегодня выходной.

– Повезло вам. Но я звоню не затем. Катерина Петровна, вы кое-что мне обещали, – сказал многозначительно строгим голосом Анатолий.

– Вы тоже кое-что мне обещали, – неожиданно для самой себя ответила Катя.

– И что же я обещал? – Полякову понравилась эта внезапная дерзость, хоть он и не был готов к такому повороту в разговоре.

– Сводить меня в кино.

– Точно! Вы совершенно правы! И как я мог забыть об этом? Вы сможете завтра? Сегодня у меня очень много работы…

– А что обещала вам я? – погрустневшим голосом спросила Катя.

– Подумать о военной службе.

– Я подумала. Но не уверена до конца…

– Катерина Петровна! А, впрочем, зачем ждать до завтра? – вдруг бодро заговорил Толя, – Встретимся сегодня. В 18:00 я буду у вас. До встречи!

– До встречи!

Анатолий в задумчивости повесил трубку. Он уже и сам не понимал, для чего нужна была ему эта встреча. Обычный шантаж, и Катя у него в руках. Зачем это всё ему: цветы, театр, кино? Но он хотел её увидеть. И не только увидеть. Его разгульная натура уже рвалась наружу.

Стоявший за дверью Михаил Лапин ушёл, погрузившись в тяжёлые мысли.

До назначенной встречи было ещё далеко – без малого четыре часа, и Поляков увлечённо занялся своей работой.

Он отбивал на печатной машинке очередной отчёт, на этот раз по установленному выезду Гольцмана во Францию, и в этот момент в кабинете раздался телефонный звонок. Внутри у Анатолия всё сжалось. Он был уверен: звонила Катя. А вдруг она отменит встречу?

– Майор НКВД Поляков.

– Дорогой, ты сегодня домой планируешь? – спросил знакомый голос жены.

– Не готов сказать, – ответил он, погрустнев. Жена расценили эту ноту в голосе, как тоску по семье и обречённость из-за работы.

– Ты не будешь возражать, если я уеду сегодня и на все выходные с Митей на дачу к Дарье? Хочу провести последние тёплые дни на природе. И Митьке хоть компания будет: Дашиному сыну уже два года, он старше нашего на три месяца.

Марьяна говорила увлечённо, но Толя её как будто не слышал. Она уедет на все выходные – вот что было главное. Он так устал от скандалов дома, что ему хотелось просто тишины. Он любил Марьяну. Наверное. Ведь он женился по любви. Вроде бы. Но семейную жизнь он давно разменял на работу, на кабаки и на легкодоступных девиц, о которых жена, конечно, знала и о которых говорила, что не простит, но прощала. Такой для него была и Катя: новая, очередная, но в отличие от других не только желанная, но и необходимая для иных целей. Лишь бы она согласилась. Лишь бы.

– Я не буду возражать. Марьяночка, извини, но я занят.

– Поняла, поняла. Я пойду собираться. Целую тебя!

– И я тебя целую. Удачной дороги!

Толя повесил трубку.

Глава 5

Анатолий опаздывал. Катя была сама не своя. От волнения она измяла подол своего ситцевого платья нежно-персикового цвета с меленькими голубыми букетами. Он должен был прийти час назад. Полчаса назад она звонила ему, и он обещался быть непременно. Катя была готова заплакать от волнения, когда в дверь постучали. Это был он, Анатолий, с букетом белых астр. Катя не ожидала, что будет настолько рада его появлению, что чуть от порыва эмоций не бросилась на шею гостю.

– Подождите меня в гостиной, я поставлю цветы в вазу, – сказала девушка.

Толя прошёл в комнату. На столе теперь лежала клетчатая скатерть, в остальном комната была такой же, как в прошлый раз.

Катя вернулась быстро. Она поставила на стол вазу и произнесла:

– Вы как всегда с цветами.

– Красивым и любимым девушкам всегда дарят цветы.

От этих слов будто ток побежал по всему телу, и Катя почувствовала, что покраснела. Толя смотрел на неё слишком пристальным взглядом.

– Мне надо написать записку маме. Это займёт всего пару минут, – сказала Катя и удалилась в свою комнату. Там она написала несколько слов: «Мама! Я ушла в кино с Анатолием Васильевичем. Скорее всего буду поздно. Не жди меня и ложись спать. Катя».

Катя вернулась с запиской в зал. Толя рассматривал фигурки в буфете. Девушка положила записку на стол, подошла к гостю, открыла старинный буфет и достала оттуда миниатюрную фарфоровую балерину. Она протянула её Толе:

– Дарю.

Толя оторопел.

– Возьмите, – настаивала она, – это от чистого сердца.

Он взял и убрал в карман пиджака.

– Надеюсь, не разобью. Что ж, теперь мы можем идти?

– Да, – подтвердила Катя.

Они шли по вечернему Ленинграду. Погода в этот день была тёплая, безветренная. Катю переполняли чувства: рядом с ней шёл мужчина её мечты. Статный, подтянутый, невероятно красивый. А сегодня он одаривал Катю настолько лучезарной улыбкой, что у девушки перехватывало дыхание. И в этот прекрасный вечер Толя вёл свою спутницу в обновлённый кинотеатр «Аврора» на фильм «Шахтёры».

– Катерина Петровна, как получилось, что вы ни разу не были в кинотеатре?

– Анатолий Васильевич, называйте меня просто Катя. Мне так привычнее.

– Хорошо. А вы, то есть ты, называй меня просто Толя. Иначе чувствую себя старым дядькой.

Катя заулыбалась, потом ответила на заданный ранее вопрос:

– Моя единственная подруга Варя работает в две смены, как и моя мама. А больше мне гулять и не с кем. С Варей иногда ходим на танцы. Ты любишь танцы?

– Люблю. Там я познакомился с женой.

Катя опустила глаза. Толя понял, что она расстроилась.

– Но сейчас совершенно не хватает на это времени, – сказал он.

Они вошли в кинозал. Свет погас, и началась картина. Действие фильма развернулось в небольшом городе Донбасса. Это был рассказ о противостоянии между главным героем Семёном Примаком и его начальником Чубом.

Катя смотрела фильм увлечённо, но чувствовала, как Толя наблюдает за ней. На протяжении всего фильма он не отпускал Катину руку, как тогда, в театре.

Когда фильм закончился, Катя и Толя вышли из «Авроры» и направились к дому Кати. Они шли медленно, держась за руки.

– Тебе понравился фильм? – спросил Толя.

– Даже не знаю… Но было интересно. А тебе?

– Понравился. В это воскресенье будет премьерный показ фильма «Ущелье Аламасов». Если у тебя нет планов, мы могли бы посмотреть его вместе.

– Было бы здорово! – Катя засветилась от счастья, но быстро опомнилась и спросила: – А как же твоя жена?

– Она уехала к друзьям на дачу. Но я бы и не стал спрашивать у неё разрешения.

– Ты давно женился?

– Второй раз или первый?

– Оба, – Катя была ошарашена. Она и не думала, что Толя дважды женат. Как-то не по статусу это.

– Первый раз в двадцать лет. Тогда было модно жениться на второй день знакомства. Я как раз вернулся с войны и сразу встретил очень красивую девушку. Но семейная жизнь не сложилась – через месяц мы развелись. А на второй супруге я женился по любви. И было это не так давно – три года назад.

– У тебя есть дети?

– Да, сын.

– Как зовут?

– Дмитрий.

– Красивое имя, – сказала Катя и замолчала. Ей хотелось продолжать разговор, но она не знала, что ещё спросить. Но вдруг вспомнила кое-что: – А помнишь, ты говорил, что для тебя юбилей Дзержинского не просто официальная дата?

– Помню. Я поступил на службу в ВЧК Петроградского гарнизона совсем юнцом – в мае мне исполнилось шестнадцать, а в июне я был уже в строю. 11 сентября 1918 года Феликс Эдмундович приехал посмотреть на наш строй. Я стоял в первом ряду, точно посередине. Он шёл, шёл и остановился передо мной. Спросил: «Кого ты любишь больше всех?»

Я ответил: «Родину!»

«А жизнь за неё отдашь?»

«Отдам!»

Он пожал мне руку и прошёл дальше. Мне завидовали все. Но уже через год из нашего строя пятеро погибли во время империалистической войны, а трое оказались предателями – перешли на сторону «белых». За один год всё изменилось.

– А ты бы мог перейти на другую сторону?..

– Нет. И никогда больше не спрашивай меня об этом.

Наступила неловкая пауза.

– Что ж мы всё обо мне да обо мне? Расскажи о себе, – предложил Толя.

– Мне кажется, ты и так обо мне всё знаешь. А где ты живёшь?

– Так, хватит задавать мне вопросы, – мягко оборвал её Толя, – мне кажется, я и так рассказал тебе слишком много.

– Ты прав.

– На самом деле, я ни с кем не был так откровенен, как сегодня с тобой.

Какой бы ни была длинной дорога, но и она заканчивается. Катя и Толя пришли к дому девушки. Толя повернул её к себе и смотрел пристально в карие глаза Катерины. На секунду ей показалось, что он вот-вот её поцелует, но мужчина стоял неподвижно. Катя решила прервать нависшую тишину. Она спросила:

– Могу я задать тебе последний на сегодня вопрос? Он очень личный.

Толя улыбнулся, предчувствуя, какой это будет вопрос.

– Задавай. Но он действительно будет последний.

– Где ты сломал нос?

И в самом деле на идеально правильном профиле была небольшая, чуть заметная горбинка на носу.

– Я не ломал, – удивлённо и растерянно ответил Толя.

– Значит, мне показалось, – заулыбалась Катя. У неё не хватило смелости спросить то, что она действительно хотела узнать: нравится ли она ему.

– Ты первая, кто спросил меня об этом, – сказал Толя и пощупал свой нос, – у меня тоже есть вопрос. Только ты не смейся.

– Хорошо, – пообещала заинтригованная Катя.

– Ты приворожила мои глаза, чтобы они смотрели лишь на тебя? – спросил он, делая намеренно серьёзный вид, хотя у самого пробивалась улыбка и светилось лицо.

– Конечно, нет, – ответила Катя, сдерживая смех. Его вопрос был не менее глупый, чем её.

Толя пристально смотрел на девушку.

– Ты такая хрупкая… Я хочу защищать тебя… – прошептал он.

Они стояли вдвоём. Двор был пустынным. Фонари и луна были единственными свидетелями этого странного разговора и безумного притяжения между Катей и Толей. Это притяжение они чувствовали оба, но не позволяли ему вовлечь их. Неизвестно, сколько бы ещё они стояли так, но Катя решилась на вопрос, который девушка из такой интеллигентной семьи, как у неё, не задаст мужчине:

– Ты вообще думаешь меня поцеловать?

Напряжение возросло.

– А ты не будешь против?

– Целуй уже, – улыбнулась Катя.

Толя притянул девушку к себе и поцеловал. Катя слышала, как кровь стучит в висках, оглушая. Этот поцелуй она ждала долго. Нет, не час, не вечер, а с той самой первой ночной встречи на лестничной клетке.

– Мы встретимся с тобой завтра? – спросил Толя с надеждой.

– Да, но…

– Но?..

– Скажи: я нравлюсь тебе? Или… – она не смогла произнести свою догадку, что нужна ему лишь для работы.

– А сама как думаешь? Я хочу встречи с тобой, – говорил он и загибал пальцы, – веду в кино, дарю цветы, – он сделал паузу, – конечно, ты мне нравишься.

Катя не сдержала эмоции и поцеловала его горячим поцелуем, от которого у Толи побежали мурашки по всему телу. Он прикоснулся к её лицу и отвёл свои губы от её губ.

– Но я не навсегда. Помни об этом. И если я скажу, что нам не следует больше видеться, ты не станешь возражать.

– Я согласна.

Толя вздохнул с облегчением.

– Тебе пора домой, – напомнил он.

– Ты прав, но я совершенно не хочу уходить.

– Но надо. Завтра я заеду за тобой на фабрику. А сейчас иди спать. Спокойной ночи!

Толя поцеловал Катю в губы так нежно, будто это лёгкий летний ветерок коснулся их.

– Спокойной ночи!

И они разошлись.

Весь следующий день Катя ждала заветную встречу. Варя была рада за подругу, но абсолютно не разделяла её счастья: мало того, что новый знакомый – чекист, так он ещё и женат. Мама знала только о его семейном положении и тоже не поддерживала дочь в её увлечении, хотя и не препятствовала.

Под синим ношеным рабочим халатом скрывалось однотонное сиреневое ситцевое платье. Кате хотелось наряжаться специально для него – лучшего мужчины. Она не могла представить, куда сегодня поведёт её Толя. Да это было и не важно. Так странно: совсем недавно она говорила ему «вы», а теперь она не только обращается к нему на «ты», а знает вкус его губ.

Наконец смена закончилась. Катя буквально выбежала из фабрики. У ворот её ждал Анатолий, одетый по форме. Она сразу заметила его. Он махнул в сторону и скрылся. Катя поняла, что надо идти за ним. Она вышла за ворота, свернула направо и увидела чёрную машину, «воронок». Толя сидел за рулём. Он был немного хмурым. Катя села рядом на пассажирское сиденье.

– Угощайся, – сказал Толя и протянул ей эскимо.

Катя освободила мороженое от упаковки и откусила.

– Спасибо, очень вкусно, – сказала она. Тем временем Толя уже вёз их куда-то.

– Хочешь попробовать? – Катя протянула эскимо. Толя, не отвлекаясь от дороги, откусил.

– Действительно вкусно, – подтвердил он.

– Я думала о тебе.

– Я тоже думал о тебе. Весь день. Даже работать не мог.

– Ты работал сегодня? – удивилась девушка.

– Да. И, возможно, буду завтра работать.

– А чем ты занимаешься на службе? – неожиданно даже для самой себя спросила Катя, доедая мороженое.

Толя как-то странно взглянул на неё.

– Когда ты решишь стать нашей шифровальщицей, тогда я тебе и расскажу, – ответил он холодным голосом. В одну секунду её кавалер Толя превратился в майора НКВД Полякова. Катя сжалась. Она вдруг вспомнила, в какой машине едет, и ей стало совсем не по себе. Толя понял, что Катя напугана. Он осторожно взял её руку и поднёс к губам.

– Я не хотел напугать тебя. Пойми, я просто хочу, чтобы ты была рядом. И твоё умение нельзя так безрассудно растрачивать.

– Куда мы едем? – Катя решила, что следует поменять тему разговора. Она не была готова снова обсуждать её профессию шифровальщицы.

– Я подумал о том, что дважды был у тебя в гостях, а ты у меня не была ни разу. Хочу это исправить.

– Мы едем к тебе домой?

– Не совсем. Мы едем на мою служебную квартиру. О ней никто не знает. Разумеется, кроме сослуживцев. Я там бываю крайне редко. И никого туда не вожу.

Толя врал. Всех своих однодневных возлюбленных он водил именно сюда – в квартиру на Васильевском острове.

– А где же ты живёшь? – спросила девушка.

Толя посмотрел на Катю пронзительным взглядом.

– В смысле не район… а вообще… – запинаясь уточнила она.

– У тестя в квартире. Он как герой империалистической войны получил двухкомнатную отдельную квартиру. В одной комнате живут тесть с тёщей, в другой – мы. К тому же Митя совсем маленький, ему нет и двух лет, поэтому нам нужна их помощь.

Машина остановилась.

– Запомни, Катя, я ни к чему тебя не обязываю и ничего не прошу. Но я был счастлив быть этой ночью с тобой.

Сердце Кати бешено билось. Отказать или согласиться?

Они поднялись на третий этаж. Толя открыл входную дверь и включил свет. Это была уютная двухкомнатная квартира с высокими потолками, широкими подоконниками, лепниной и старинной печью. Очевидно, раньше здесь был доходный дом. Однако, богатого убранства в квартире не было. Одна комната была совершенно пуста. Во второй стояли софа, стол со стульями, комод и платяной шкаф. На стене и на полу находились ковры ручной работы. Катя подошла к комоду. На нём кроме светильника и книги Достоевского «Преступление и наказание» был её подарок – фарфоровая балерина. Она не вписывалась в интерьер, но стояла, скорее всего, на самом почётном месте.

– Я приготовил для нас свинину с рисом, – сказал Толя, внося в комнату сковородку. Он поставил её на стол и подошёл к Кате: – Ты испачкалась шоколадом.

Он потёр большим пальцем уголок её губ, а потом поцеловал.

– Иди, вымой руки и садись за стол.

Катя повиновалась.