скачать книгу бесплатно
Грегер молча проводил взглядом молодую принцессу и лишь тогда, когда эхо ее шагов утихло где-то наверху винтовой лестницы, он обратился:
– Ну и что ты о ней думаешь? Да не прячься ты, Арнкелл, я знаю, что ты там, за потайной ширмой. Эту девочку ты мог обмануть, но не меня же.
Звучный смех раздался в ответ, но старый соратник Грегера так и не появился.
– Сначала она оседлает Брайса, а потом та же участь постигнет и Рагнара. И он, отнюдь, не будет против.
Смех стал утопать в глубине потайных коридоров замка, и Грегер остался один в зале. Он не сомневался, что причины, побудившие его правителя отослать свою жену из своего замка, крылись в чем-то ином. За простое ослушание не отправляли в ссылку. Да еще и в самый укрепленный замок, служивший последним оплотом надежды. Скрытые гарнизоны да близость к границам, через которые можно переправиться в земли надежных союзников, также делали Раиньяг одним из самых безопасных мест в Зангре. От кого же так охранял Рагнар эту девочку?
***
Густые сумерки окутывали все вокруг. Солнце никогда не поднималось в землях Зангры, как и в землях Моргаша, выше горизонта, оно лишь в редкие дни ненамного показывалось и слабо освещало скудные поля и горы.
Иногда вечерами, когда становилось особенно тоскливо и от жалости к самой себе едва не раздирало на части, Айна молча смотрела в темноту, туда, где за неприступными стенами и высокими горами скрывался другой великолепный замок Зангры. Ее душа словно рвалась туда, и даже самой себе она не могла бы объяснить, отчего ее печаль была связана именно с тем местом, а не с родным отеческим домом.
Разговор с Грегером затронул невидимые струны души, вновь напомнив ее смиренную участь жить вдали ото всех, не имея возможности познать даже крохи тепла семьи и любви. Ее жизнь была совершенно бесцельной и бесполезной. Рука невольно легла поверх кулона, отданного Рагнаром во время церемонии скрепления брачного союза, пальцы сжали холодный синеватый топаз, отдавая свое тепло бездушному камню. Айна и сама не понимала, для чего она все еще носила этот его. Он стал лишь еще одним свидетельством ее никчемности, как и этот затерянный замок. Холодный камень, словно маленький кусочек льда, которому никогда не суждено оттаять, как и сердцу Рагнара, – она носила это единственное напоминание о своем грозном муже у самого сердца и даже самой себе не могла объяснить, почему ей так тяжело было расстаться с ним. Интересно, вспоминает ли грозный правитель Зангры о своей жене? Так же, как вспоминает его она.
*** ***
Прим. автора. Имена новых героев и их значения:
Арнкелл – «орлиная защита»;
Грегер – «бдительный»;
Торгер – «копье Тора».
Глава 11
Ночи в горах всегда были на стороне тех, кто хотел затаиться среди неприступности и уединенности природных громад. У самых подножий огромных гор расстилались непроходимые темные леса, которые старались обходить стороной даже дикие звери и птицы, не говоря уже о людях. И только ему одному были по нраву эти непроходимые чащи. Здесь можно было затеряться, не опасаясь появления нежданных гостей, бродить часами напролет, наслаждаясь одиночеством и погружением в собственные воспоминания. Когда-то он был счастлив здесь. Когда-то именно здесь он потерял все, что было дорого его сердцу. И теперь он бродил в этих давно позабытых чащобах в надежде увидеть ту, что всегда была светом его жизни.
Чуткий нос сразу же уловил приближение чужаков. Их еще не было ни видно, ни слышно, но разве можно обмануть чутье, которое никогда не подводило и столько раз спасало ему жизнь? Затаившись на вершине холма, находясь под защитой раскидистой ели, он наблюдал за небольшой группой всадников, что не побоялась углубиться в самое сердце леса. Статные, сильные, это было заметно даже издали – истинные сыны земли Зангры. Да и правитель их был с ними, именно он вел за собой группу – не узнать его было не возможно. Даже под теплой меховой накидкой он выглядел куда грознее своих воинов. Группа ехала в тишине, лишь изредка правитель оборачивался, чтобы убедиться, что отставших нет.
Что забыл этот мальчишка здесь? Неужто вспомнил о своей маленькой жене, сосланной им же в далекие горы, охранявшие маленький едва приметный замок куда лучше, чем самые крепкие гарнизоны? Нет, отряд проследовал дальше, минуя сокрытую тропу, ведущую к Раиньягу. Лишь только Рагнар чуть замешкался. Пропустив вперед своих воинов, он осадил коня и некоторое время всматривался в темные вершины, но затем пришпорил своего коня, и группа скрылась из виду. Здесь и гадать не стоило: отряд пробирался к северным границами. А следовать за ними ему совершенно было не нужно: все, что интересовало ЕГО сейчас, было укрыто этим лесом и этими горами.
Он часто наблюдал, как она крадучись спускалась с гор и уходила в лес. Маленькая бесстрашная девчонка. Ничто ее не пугало. Несколько раз она едва не угодила в его хищные лапы, но он сам благоразумно уходил.
Он помнил все. Первую встречу в этих укромных местах. Первую робкую улыбку и лучезарные глаза, невероятные зеленые, словно листва в лесу после дождя. Он помнил, как первый раз испил мед ее поцелуев, как познал тесноту ее объятий и жар ее любви. Этот лес хранил их тайну, одну тайну на двоих.
«Где же ты, моя шаянэ?» – в отчаянии воззвал он к небу. Громким воем откликнулось эхо от вершин гор, повторяя его призыв.
Нежные руки легли на его широкие плечи, заскользили к шее и сомкнулись в объятия.
– Как долго я тебя ждала. – И нежный голос стал самой сладкой усладой для его слуха. Она была все такой же, его шаянэ. Прекрасной, самоотверженной и нежной. Она была словно соткана из света. И глаза ее все так же чисты и добры, а уста все столь же сладки и желанны. И он мог бы подумать, что это снова лишь только сон, если бы не ее горячее дыхание на его щеке да податливое тело в его руках.
– Как долго я тебя искал, – только и сумел выдохнуть он. – Моя шаянэ.
***
В тишине ночи отряд покинул замок и направился к северным границам, мимо непроходимых лесов, неприступных гор. Мимо Раиньяга, укрывавшего в своих стенах гостью. Рагнар не останавливался в этот раз в старом потаенном замке. Ему следовало как можно скорее оказаться на границе и встретиться с Низаром, правителем граничащих с севера земель Латэра, и не теряя времени, заключить соглашение с теми куридами, что еще имели силы и желание сражаться с захватчиками, несущими с собою смерть.
В последнее время стало совсем тяжко. Война изнуряла, и конца и края ей не было. Сверр не видел для себя иного исхода кроме победы, что для Зангры, равно как и ее союзников означало лишь одно: полное уничтожение всех жителей захваченных земель, всего того, что напоминало бы жестокому завоевателю о непокорном народе. Каждый от мала до велика понимал, за что уходят сражаться их мужья сыны, отцы, братья, но столь долгие битвы могут ввергнуть в уныние любого. Рагнар видел, как устал его народ. К тому же их собственных запасов надолго не хватит. Скудный урожай, собранный с полей в то теплое время, что теперь принято было именовать летом, закончится через несколько месяцев, а ведь им сейчас приходилось принимать во внимание и поселившихся в землях Зангры беженцах. Многие из них и рады были бы обеспечивать себя и свои семьи самостоятельно, да только труд их оказался невостребованным здесь: земледельцы и ремесленники, кузнецы и кочевые пастухи – все они вынуждены были осваивать новые умения под чутким присмотром местных жителей.
Скудеющие запасы можно было бы пополнить, выторговав что-то у соседей, только многие под жестким давлением Сверра не рисковали вести дела с осажденной Зангрой, да и собственного золота едва хватало на содержание армии и закупку провизии. Все имевшиеся запасы уже начали истощаться, а богатых рудников, способных приносить Зангре доход, не было.
В этой ситуации Рагнар возлагал огромные надежды на предстоящий съезд с правителями соседних земель и куридов. Здесь он надеялся достигнуть соглашения об объединении сил для борьбы с завоевателем Сверром, а также добиться для своего народа хоть каких-то выгодных торговых обменов, гарантировавших дальнейшее существование его подданных.
Все это занимало его мысли, пока они не поравнялись с горами, в которых надежным образом был сокрыт Раиньяг. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он отправил глупую девчонку Сверра в старый замок. Все эти дни он просто запрещал себе думать о своей жене, но оказалось, что за сравнительно небольшое время она успела оставить о себе слишком много напоминаний: каждый угол в его большом замке кричал своей обновленностью о принцессе, которой так и не довелось стать хозяйкой в нем, да и Брайс, с каждым днем все тверже стоящий на ногах, как никто другой красноречиво показывал, насколько непостижима была эта светловолосая девушка. Рагнар запретил себе любые мысли о чужаках, возложив все вопросы об их пребывании в Раиньяге на Ивара, зная, что тот в любом случае будет получать от старых смотрителей весточки о новых подопечных. Первое время ему это удавалось, а потом у него и вовсе не было возможности думать о чем-то стороннем – огромная армия Сверра появилась у самых границ Зангры и он во главе своего войска вынужден был в жесточайших битвах отбиваться от совершенно обезумевших в своей дерзости убийц Моргаша. Много сынов Зангры пало храброй смертью. Много их братьев вернулись домой ранеными, да и сам Рагнар не избежал их участи, только чудом уцелев и избежав смерти от вражеского нападения. В ближнем бою воины Сверра были не сильны, а потому всегда старались расставлять ловушки и на значительном расстоянии осыпать противника ливнем стрел, чаще всего смазанных сильнейшим ядом.
Все эти долгие дни Рагнару было не до своей юной жены. А вот сейчас ее красивое в своей наивной искренности лицо возникло из глубин памяти и никак не желало исчезать. Его преследовали эти прекрасные зеленые глаза почти в пол-лица, они проникали глубоко под кожу, задевая что-то живое внутри. Странное дело, именно с Айной Рагнар не знал, как ему быть. Всегда умело принимал верные решения, которые диктовали ему разум и интуиция, а с нею не получалось. Ему хотелось быть как можно дальше от нее. От греха подальше. Так как сам еще не знал, что же такое порождает в нем эта девчонка с волосами цвета солнца.
– Даже не заедешь? – Поравнявшийся с Рагнаром молодой всадник положил руку на его плечо и, дождавшись внимания от своего повелителя, кивнул в сторону Раиньяга, оставшегося далеко за их спинами.
– Нет времени, – коротко ответил Рагнар. Он, как и всегда, был немногословен. Даже с Халмаром, младшим сыном Ивара, с которым он был дружен с самого детства, Рагнар не спешил делиться тревожными думами, предпочитая подальше прятать их от людских глаз. Прежде всего, он правитель. От него ожидали верных и справедливых решений. И показывать свои слабости перед собственным народом Рагнар просто не имел права. Не в это тяжкое военное время.
– Рагнар, ты не задумывался над тем, что Зангре нужен наследник?
Резкая смена темы застала Рагнара врасплох, и он обернулся к другу:
– С чего вдруг такие разговоры?
– Времена нынче военные… Да и потерь у нас очень много. В последней битве вон как посекли нас. Да ты и сам отнюдь не царапинами отделался. В общем, народ волнуется, а ну как с тобой что-то станется…
– Что со мною станется? – рассмеялся молодой правитель, но смех его получился натянутым и вымученным.
– Это война, Рагнар, – покачал головой Халмар, – а у нее законов нет. Она никого не щадит, не смотрит на положение. Люди боятся: ты после себя не оставляешь надежды. Зангре нужен наследник: как дань традициям, как надежда, в конце концов. У тебя есть жена. Пусть она и дочь Сверра, но она может родить тебе сына. Потом ты можешь забрать ребенка, чтобы воспитать его по нашим законам, а ее сослать в дальние земли.
– Ты живешь идеалами, Халмар, – чуть улыбнувшись, ответил Рагнар, осматриваясь по сторонам. – Даже если со мной что-то и случится, что вам даст наследник в люльке? Во главе войска он не встанет, а Сверр, почуяв слабость противника, непременно этим воспользуется. С наследником или без вам все равно пришлось бы избрать для себя нового правителя, который смог бы встать во главе войска и дать отпор врагу.
– Это не идеалы, друг мой, – упрямо покачал головой Халмар. – Уже сейчас ты сеешь зерно междоусобиц, затягивая с наследником. Ты правитель, и каждый твой шаг, каждое решение влечет последствия для всего народа.
– Халмар, откуда в тебе столько мудрости? – засмеялся правитель Зангры, понимая меж тем, что друг его был как никогда прав. Что станется с его народом, если его самого не станет? Либо Сверр подчинит себе разрозненные земли, либо те, кто будет бороться за власть, расклюют Зангру по кусочкам. И тогда вся эта война против завоевателей окажется бессмысленной. Бессмысленной будут смерти тысяч воинов, бессмысленными будут страдания народа.
– Видимо, отец поделился частью своей, – смеясь, ответил тот.
Самой высшей мерой доверия, которую могли оказать собравшиеся на съезде правители, были прошения нескольких куридов о принятии под свою величественную высокую руку с городами и землями. Более всего Рагнар боялся, что не сможет договориться с соседями, но когда добрая половина из них решила добровольно принять подданство Зангры, он растерялся. Такие решения принять в одиночку он не мог: если выгода как для него, так и для куридов от такого предложения была очевидна, то обратную сторону такого присоединения покажет только время да верный просчет. Рагнар не знал, каково истинное положение в куридах, изъявивших желание присоединиться, а главное, как это будет воспринято как Сверром, так и другими землями. Это решение должно было быть принято только в согласовании с собственным народом и советом старейшин. Рагнар прекрасно понимал, что такие прошения были направлены ему не столько из стремления вместе сокрушить общего врага, сколько из попытки снискать защиты у Зангры.
Обратная дорога проходила в полнейшей тьме и тишине. Рагнар размышлял, продумывал каждое свое решение. Но все же для действительно верного шага ему нужно было знать, как действительно обстояли дела у соседей. И помочь ему в этом могли только они одни – три старика, бывших некогда одними из лучших воинов почившего отца.
– Не отставать, – громко скомандовал он своей группе, даже не оглядываясь.
– Решил последовать моему совету? – не без иронии спросил Халмар, едва только они ступили на скрытую тропу, ведущую к Раиньягу.
Рагнар обернулся, и в кромешной темноте было видно, как зло сверкнули его глаза.
– Если тебе нечем заняться, кроме как разводить бабьи небылицы, я найду тебе подходящее занятие.
Более он не проронил ни слова, но верный его соратник и без этого понял, что допустил слишком большую вольность в своих мыслях, и предпочел смолкнуть. Его повелитель никогда не допускал кого-либо близко к личным переживаниям, а потому никто не мог с точностью сказать, что же творилось в его душе под маской уверенной решительности.
Разговор со стариками мог подождать некоторое время. Единственное, чего сейчас хотелось, это вновь, как в далеком детстве, подняться на гору и, оставшись один на один с самим собой, попытаться разобраться со всем, что происходило вокруг него. Перекинувшись парой слов с Арнкеллом, он поспешил покинуть укрепленные стены и подняться на вершину. Из задумчивости его вывело едва уловимое движение впереди. Повинуясь инстинкту, Рагнар неслышно последовал за тенью. Он нагнал ее почти у самой вершины. И с удивлением узнал в ней свою жену. Она стояла на краю над самой пропастью, ветер трепал ее легкую накидку и пряди светлых волос, выбившихся их длинных кос. Девушка бесстрашно смотрела вдаль, не замечая ничего вокруг. Рагнар осторожно ступал вперед, боясь, что она может сорваться с высоты, испугавшись его неожиданного появления. Что, Одхан ее раздери, она здесь делала? Для чего девчонке понадобилось забираться на эту высоту одной? Он еще разберется со смотрителями замка, позволившим ей покинуть стены – ведь им был дан приказ следить за нею, беречь, как зеницу ока. Не хватало еще Зангре неприятностей из-за трагедии с глупой непокорной девицей Сверра.
В небе над ними взмыла огромная птица, огласив горы раскатистым криком. Айна гордо выпрямилась, медленно развела руки в стороны, и спустя мгновения Рагнар с ужасом увидел, как она медленно наклоняется вперед, готовая вот-вот устремиться вниз, словно птица, срывающаяся с высокой скалы в желании воспарить над пропастью.
Глава 12
Айна любила подолгу смотреть с высокой башни на горы. Простоявшие здесь не одно тысячелетие, они хранили в своей памяти многие события, одним из которых когда-нибудь станет и она сама. Незначительным, а быть может и таковым, которое поспешат скорее забыть. Если уже не забыли. Люди быстро вычеркивают из памяти все ненужное.
В последние дни ее постоянно преследовали сны, в которых таинственная незнакомка показывала удивительные и до боли знакомые места, которые, однако, Айна не могла вспомнить. Они были залиты солнечным светом, а все вокруг было наполнено безмятежностью. Никогда в своей жизни Айна не видела таких прекрасных мест. Ей отчаянно хотелось рассказать об этих видениях кому-нибудь, но даже родной Сенире она не смела открыться. Как объяснить то, чего нет, а тем более свою веру в это?
Горы, горы… Они скрывали ее ото всех. Надежные и неприступные, холодные и величественные, молчаливые и таинственные. Она стала одной из тех тайн, которые Рагнар спрятал здесь. Он не посчитался с ее хрупкими мечтами и надеждами, не дал ей ни единого шанса. Ее юное сердце хотело любви, той самой чистой и возвышенной, о которой в детстве ей рассказывала Сенира в своих легендах. Ей хотелось познать ту силу материнской любви, которая наполняет женщину и согревает очаг ее дома… А вместо этого она скрашивала темные холодные вечера обитателям Раиньяга, отдавая им свою нерастраченную любовь и искренность.
Не в силах больше жалеть себя, Айна тихо выскользнула из замка и осторожно ступила на тропу, ведущую вверх по склону. Ее безрассудный поступок, конечно же, вызовет недовольство старых смотрителей, но в последние дни ей все чаще приходила мысль, что она чувствует себя заживо замурованной в этих огромных стенах. Свобода от осуждающих взглядов обернулась темницей собственных страхов и одиночества. Шаг за шагом, все выше и выше, пока под ее ногами не разверзлась огромная пропасть. Ветер трепал ее накидку, под которой было лишь одно легкое платье из тонкой шерсти, но Айна этого не замечала. Подставив лицо холодным порывам, она закрыла глаза и чуть подняла лицо, и уже мгновение спустя ощутила, как все тело охватила необычайная легкость и эйфория. На мгновение стало страшно, но затем что-то отпустило ее, и теперь ей казалось, что она стала птицей, расправившей свои крылья и легко парившей над этими самыми горами и пугавшей пропастью. Она видела замок с высоты – он действительно был едва заметен среди ограждавших его гор. Удивительно, насколько реальными были все ее ощущения: этот стремительный поток воздуха в лицо, эти мощные взмахи собственных рук, которые непостижимым образом стали крыльями, и громкий крик свободы, вырвавшийся из груди и отозвавшийся долгим протяжным эхом в горах. Ей хотелось взмыть высоко-высоко, туда, где в небе рождаются звезды… Но что-то ее удержало от того последнего шага, за которым открывалась та новая неизведанная свобода. Что-то, что крепкими путами обвило и потянуло обратно вниз, и Айна тяжелым камнем упала оземь.
Так странно: она видела с высоты эти огромные горы, а потом они стали отдаляться, отдаляться, пока все не потонуло в плотном тумане.
Когда она пришла в себя и открыла глаза, перед глазами возник образ ее мужа. Такой же грозный, каким она его и запомнила. Суровая складка пролегла между его бровями, выдавая крайнее недовольство. А лицо все же не могло скрыть следов измождения. Как и любая юная девушка, она часто предавалась мечтам: ей представлялось, что она откроет глаза и увидит подле себя Рагнара. Отчего же он, как никто иной, так прочно занял место в ее мыслях? Она боялась его суровости, но готова была все отдать, чтобы только судьба дала ей еще шанс свидеться с ним. Пусть это было глупо, наивно, но ведь если в жизни не останется места мечте, что тогда останется человеку, лишенному всего?
Закрыв на некоторое время глаза, Айна мечтательно загадала лишь об одном: чтобы это видение не исчезало, как и все другие.
– Клянусь, если ты не свернула себе шею, я сделаю это сам, – раздался прямо над ней властный голос.
Айна тут же распахнула глаза и едва не задохнулась от нехватки воздуха, когда встретилась с горящим от гнева взором. Ей стало страшно. Страшно от той ненависти, которая читалась в холодных серых глазах ее мужа. Страшно от его стальной хватки на ее плечах, и теперь Айна понимала, что именно он удержал ее от полета… в бездну. Она растеряно перевела взгляд на крепкие мужские руки, а затем на пропасть, раскинувшуюся рядом с ними.
– Если ты о себе не думаешь, соизволь позаботиться о тех, кто пострадает после твоих выходок. – Грозно продолжил он, крепко сжимая ее, будто боясь, что она вырвется и повторит свою глупость. – Твои старики, везде сопровождающие тебя. Трое старых смотрителей Раиньяга и несколько воинов, что несут за тебя ответственность. Неужели тебе действительно настолько безразличны все они, что ты готова обречь их на мой гнев из-за своего нежелания жить? А о судьбах двух народов ты не задумывалась? Твоя смерть лишь только подтолкнет твоего отца к новым, еще более жестоким нападениям под удобным предлогом мести за скоропостижную гибель дочери. Ты о ком-нибудь из них хоть раз подумала? Ни ты, ни я не вольны поступать по собственному усмотрению. Но ты должна с достоинством принимать свою судьбу. Слышишь?
Он тряхнул ее за плечи, и Айна лишь слабо кивнула ему в ответ, боясь смотреть в его глаза. Как ей объяснить, что она и думать не думала о том, чтобы прыгнуть по доброй воле в пропасть? Как рассказать о тех видениях, которые и сама не могла себе объяснить?
Она ожидала, что по возвращении ее ждет новое наказание, но Рагнар ограничился лишь парой слов, устало брошенных ей уже в ворот замка:
– Иди к себе.
И больше ничего. Айна еще долго смотрела вслед ушедшему мужу, который успел уже скрыться в большом зале, где часто собирались вечерами трое смотрителей, а порой и Айна с Виленом присоединялись к ним. Глупые девичьи грезы напрочь позабылись под холодным ледяным блеском серых глаз, и радость от нежданного появления мужа растаяла тот час же от осознания собственного поступка. Она вновь подвела ни в чем не повинных людей, тех, кто стал особенно дорог ей в эти дни заточения. И Рагнара, в том числе. И теперь она не знала, чем обернется для всех них ее импульсивный порыв.
Совершенно обессиленная и замерзшая, Айна сжалась на своем маленьком ложе и даже не потрудившись укрыться теплым покрывалом, едва согреваясь под не снятой накидкой, и потерялась в тревожных видениях. Ей снова казалось, что она воспаряет в небе, далеко-далеко над горами, над равнинами, и все казалось таким до боли знакомым. Она летала с ветром наравне, а знакомый женский голос тихо и мелодично напевал ставшую родной песню о лесной нимфе, ищущей свою дочь среди людей…
– У нее сильный жар. – Сенира тревожно покачала головой и заботливо положила на лоб своей юной принцессы мокрую тряпицу.
Старый Вилен тоже суетился поблизости, подкидывая дров в небольшой очаг, дабы не дать огню затихнуть и охладить комнату.
– Ох, и чегой-то ты опять удумала, несносная ты егоза? – сетовала вполголоса старая нянюшка, сердобольно заботясь о девушке. – Ишь что удумала… Напугала нас с Виленом.
– Слезы… – донесся тихий шепот девушка.
– Что? – насторожился тут же Вилен. – Что она сказала?
Он склонился к ней, пытаясь разобрать ее тихий шепот.
– Она бредит, – вздохнула Сенира. – Видишь, жар какой поднялся. Эх, отправилась на эту проклятую вершину совсем налегке, даже накидки теплой не накинула.
– Слезы Айны… Там за высокой горой… За разрушенной заставой… Они помогут…
– Что ты говоришь, девочка? – старик как мог прислушивался к словам юной принцессы, но никак не мог разобрать их. – Какие слезы?
Но ответа не последовало. А спустя еще немного Айна заметалась в сильнейшей горячке, и Сенира уже вслух молила богов пощадить ее девочку и не дать ей умереть.
***
– Положение их нынче действительно тяжкое, Рагнар, – хмурился Грегер, сложив руки на груди и оглядывая собравшихся в зале мужчин. Здесь расположились Рагнар со своими воинами, с которыми он прибыл в замок, и трое смотрителей, с целью обсудить намерения куридов к объединению. – Сверр с приспешниками совсем прижали их с севера и востока. У них есть торговые лазейки, а вот военной мощи у них нет. Объединяться с Моргашем для них равносильно добровольному самоуничтожению, так как их земли интересуют союзников Моргаша исключительно как пастбища для скота. Для нас объединение с хотя бы одним племенем явной выгоды не принесет, разве что с их помощью можно наладить торговлю, хотя есть риск и того, что она и вовсе остановится. Но сам понимаешь, риск есть во всем.
– Твой отец всегда понимал, что присоединение вольных куридов – дело времени, – вмешался в разговор Арнкелл, поглаживая седую бороду. – И последние его действия были направлены на подержание мира с ними. Мое мнение: надо не тратить время на раздумье, а действовать. Чем скорее мы дадим отпор Сверру, тем лучше будет для всех. Сейчас самый апогей войны. Сверр понимает, что наследников у него нет, а потому нужно как можно скорее подавить своих врагов и укрепиться на завоеванных территориях. Именно поэтому он так бесчинствует и укрепляет свое положение среди своих союзников. Он уже достаточно пожил, чтобы понимать, сколько времени у него осталось, но все же понимает, что жить вечно не дано никому, а потому для него настало время для решительных действий. И именно на твою долю, парень, выпала обязанность остановить его. При Рейнолде, твоем отце, не было и десятой доли такого бесчинства. Сейчас все возможности нужно использовать.
Вопрос этот был практически решенным. Рагнар знал, что старейшины вынесут такое же решение, поскольку они всегда выступали за объединение разрозненных земель. И пусть объединение это происходило на условиях Зангры, следовало все же не забывать и о собственных интересах и традициях куридов. Самобытность этих немалочисленных народов послужила немаловажным фактором, позволившим им сохранять длительный период свою независимость. Они добровольно теряли свою свободу, и на Рагнаре теперь лежала огромная ответственность в сохранении их гордого духа и устоев.
***
Немного отдохнув в Раиньяге, отряд отправился обратно в путь, чтобы как можно скорее провести собрание старейшин и подготовиться к объединению племен. Рагнар покидал стены потаенного замка с тяжелым сердцем: и не потому, что впереди его ждали трудные дни и события, а потому, что здесь оставался еще один немаловажный вопрос, терзавший его в последнее время – Айна. Он так и не нашел в себе силы, чтобы посетить ее покои и лично справиться о ее самочувствии. Вместо этого он осыпал вопросами Вилена и Грегера, наказав тем не оставлять более принцессу одну. Разговор со стариками вышел крайне суровым и резким, но вот в отношении жены Рагнар так ничего и не предпринял. Он просто не знал, как ему быть с ней. Вспоминал, как увидел ее на краю скалы и как сильно сжалось сердце в груди в тот момент. И он сам бы не смог с уверенностью сказать, какие чувства владели им в тот момент: ярость ли, досада или что-то иное.
Еще не успев достаточно отъехать от гор, внимание отряда привлек громкий шум над головами: в небе, громко крича на всю округу, схватились два крупных ворона, отбирая друг у друга какой-то предмет. Долгая яростная схватка двух пернатых хищников закончилась поражением одного из них, да только победитель не смог удержать своего трофея, и тот упал на дорогу пред отрядом. Рагнар ловко соскочил с седла и поднял занятную вещицу – ею оказался темно синий камень, игравший своими грубо высеченными гранями на скудных лучах света.
– Что это? – озадаченно спросил Халмар, разглядывая камень в руках у своего правителя.
– Сдается мне, что это сапфир. – Рагнар в задумчивости вертел свою находку, занявшую пол его ладони.
– Сапфир? Откуда? – Халмар даже присвистнул, а за его спиной уже стали собираться в любопытстве воины, стараясь воочию увидеть поразительную находку. – Последние копи были истощены многие десятки лет назад.
– Мне и самому было бы интересно это узнать.
Рагнар устремил свой взгляд вверх, туда, где буквально недавно бились две большие птица, да только тех уже и след простыл, словно их и не было вовсе. Откуда они принесли этот драгоценный дар? Одним таким камнем можно было выручить значительные средства или товары. Вороны славились своей любовью к интересным блестящим вещам, а значит, они могли обнаружить этот предмет где угодно. Но камень этот был явно взят не у людей, это видно было даже непросвещенному – грубый и необработанный, он скорее напоминал окаменевший лед, нежели благородный камень, имевший большую ценность. Скорей всего птицы нашли его где-то неподалеку, а значит, следовало расспросить Арнкелла, Грегера и Торгера, не видели или слышали ли они чего.
А пока следовало вернуться к своему народу. Быстро спрятав находку в небольшую суму на поясе, Рагнар вскочил в седло и, дав знак остальным, пустил коня вскачь. Ему хотелось как можно быстрее покончить с этими вопросами.
Глава 13
В последнее время сомнения стали постоянными его спутниками. Принимая то или иное решение, Рагнар раздумывал даже не столько о его правильности, сколько о том, мог ли он поступить иначе. И тут же отвечал самому себе: нет, не мог. Но мысли все же продолжали безжалостно терзать его, подрывая уверенность в собственных силах. Он часто подолгу стоял перед портретом своего отца в кабинете и сам себя вопрошал, как бы поступил тот в подобной ситуации. Рейнолд снискал любовь и уважение своего народа, и Рагнар помнил, с какими почестями отдавали последнюю дань величию погибшего правителя его подданные. Не возможно было допиться подобного ни вечным страхом, ни строгими традициями – это можно было лишь заслужить.
– Все вспоминаешь его? – раздался за спиной голос Ивара, и Рагнар тут же обернулся.
– Столько лет прошло, а мне до сих пор его не хватает.
Пожалуй, только с Иваром Рагнар был предельно откровенен. Старик заменил ему рано погибшего отца, стал незаменимым учителем и при этом, к всеобщему удивлению, не вырвал себе всю власть и умело держался за шаткой гранью между простыми советами и вмешательством в дела правления землями.
– Нам всем его не хватает в той или иной степени. Твой отец был очень мудрым человеком и правителем, и он навсегда останется в наших сердцах.
Ивар вгляделся в навечно застывшее на холсте лицо прежнего правителя, отмечая, насколько Рагнар становился похож на своего отца. Похож и лицом, и характером.
– Ты хочешь быть таким же, как он, – даже не спросил, а заключил старик. – Что ж, не удивительно – твой отец был достоин подражания. Да только каждому из нас дана своя дорога. Рейнолд свою прошел. Ты – не он, у тебя свой собственный путь. Быть достойным сыном своего отца не значит жить его укладами и мыслями. «Не посрамить отцов своих…»
– «… да приумножить их величие», – закончил вместе с Иваром Рагнар старую фразу, которой обучал его с детства отец.
