скачать книгу бесплатно
– Так ведь это… ведь это же чудесно! Юрий Петрович! Теперь вы видите? Видите, что не зря были все эти мытарства, все эти бесконечные петиции? – возбужденно проговорила Лариса.
– Вижу, вижу. Только человек уже, наверное, устал, давай мы его отпустим, а потом с тобой обо всем поговорим.
– Да, конечно. То есть… что же вы, вот так вот сразу и уйдете?
– Почему же сразу? Мы с Юрием Петровичем успели уже о многом поговорить.
– Найдите его! – воскликнула Лариса, проникновенно взглянув в глаза полковника. – Максим не виноват, даже не сомневайтесь в этом! Найдите настоящего преступника!
– Я именно для этого приехал сюда, – обнадежил Гуров, покидая квартиру старого техника.
Несмотря на то что беседа с Китаевым намного превысила все возможные и невозможные нормы времени, Лев не считал, что эти несколько часов потрачены зря. Он получил немало конкретной дополнительной информации и теперь гораздо отчетливее представлял себе, каковы тайные пружины, приводящие в движение механизм внутренних взаимоотношений.
Глава 3
На следующее утро в шесть часов полковник уже вновь ехал в такси по направлению к летному городку.
Он не забыл о своем намерении побеседовать с обслуживающим персоналом авиабазы вдали от бдительного начальственного контроля. Служебный автобус, увозивший в часть утреннюю смену, несомненно, должен был привезти оттуда вечернюю, и Гуров решил, что не следует упускать такую возможность.
За пределами базы сотрудники вряд ли так уж строго поддерживали «внутреннюю дисциплину» и заботились о «неразглашении». Поэтому техники и инженеры, возвращавшиеся с работы, представляли собой весьма подходящую аудиторию для бесед на интересующие полковника темы.
Сидя в такси, Лев вспоминал свой вчерашний разговор с Китаевым и те размышления, на которые навела его полученная новая информация.
Он очень внимательно выслушал и очень хорошо запомнил все, что Китаев говорил о денежных махинациях Курбанского. Несомненно, здесь мог крыться мотив, и тогда инициатором убийства действительно мог быть кто-то из «вышестоящих».
Вдобавок он отметил и еще кое-что. Загадочное самоубийство Иванникова, заступившего на пост непосредственно после Курбанского, не выходило у него из головы. И то, что на первый взгляд оно выглядело абсолютно беспричинным, только заставляло лишний раз задумываться над этим вопросом.
Без причин ничего не происходит в этом мире, а уж тем более такой акт, как расставание с жизнью. Что-то здесь, несомненно, крылось, и, узнав о хищениях, Гуров сформулировал некую предположительную версию.
Судя по всему, Кубанский имел большое влияние в части и, даже смещенный с должности, мог оказывать воздействие на происходящее и на принимаемые решения. С другой стороны, способы этого воздействия, судя по рассказу Китаева, не отличались особым благородством. Даже те немногочисленные намеки, которые сделал в разговоре отец Максима, давали ясное понятие о том, каким образом бывший командир части добивался своих целей. Прямота и открытость явно не были ему свойственны. Он предпочитал делать все исподтишка и чужими руками.
Трудно было судить о том, какой характер был у Иванникова, но краткая характеристика, которую еще в Москве дал ему Орлов, да и отзыв Гремина наводили на мысль, что он был полной противоположностью Курбанскому. Волне возможно, что это и породило конфликт.
Курбанский понял, что «преемник» не собирается плясать под его дудку, к тому же и получать «дополнительные доходы» от махинаций, скорее всего, стало проблематичным.
«Не мешало бы поподробнее разузнать про это самоубийство, – думал Лев, подъезжая к «летке». – Его ведь могли элементарно спровоцировать. А могли даже и «помочь». Как именно все произошло? Орлов говорил, что новый командир застрелился из табельного оружия. Но точно ли сам он это сделал или здесь та же история, что и у Максима с этим ножом? Вопрос. Если в самоубийстве Иванникову «помогли» или как-то спровоцировали на такой поступок, наверняка все сразу догадались, кто за этим стоял. А это – еще один существенный мотив для убийства Курбанского. В данном случае инициатором мог выступать кто-то из близких Иванникова, решивший отомстить. Если Иванников не из «местных», до Максима Китаева ему и соответственно его близким очень мало дела. Им нужно было отвести подозрения от себя, а для того, чтобы избежать тюремного срока, как известно, все средства хороши. В этом ключе свалить все на Максима – способ очень неплохой. О его вражде с Курбанским знали все, оставалось только подстроить все так, чтобы он оказался в нужном месте в нужное время. Да, тема вырисовывается интересная. Только как, спрашивается, к ней подобраться? Этот Гремин и на простые-то вопросы толком отвечать не хочет. А если с ним разговор о махинациях в отделе научных разработок завести, так он вообще онемеет. Нет, лучше не рисковать. Попробую как-нибудь своими силами эти тайны вызнать. Спросить у Китаева? В этом стане «чужих» он пока единственный мой надежный союзник»…
Гуров подъехал к дому № 16 как раз вовремя. Не успел скрыться из глаз синий «Рено», подвозивший его до места, как из подъезда показался Китаев. Сейчас он был одет уже не в гражданское, а в специальную форму.
– Доброе утро! – улыбнувшись, приветствовал он. – Вы уже здесь?
– Как видите.
– Что ж, тогда в путь. Наша остановка на самой окраине, идти не очень близко. Впрочем, я уж привык. Вместо утренней физзарядки.
Территория летного городка была густо усажена деревьями и с виду напоминала собой большой парк, посреди которого стояли жилые дома. Вот и сейчас, направившись следом за Китаевым, полковник углубился в живописную аллею, по обе стороны которой стояли развесистые вязы, создававшие почти непроницаемую тень в это солнечное утро.
– Красиво у вас тут, – издалека начал он.
– Правда? А многие, наоборот, пугаются. Как, говорят, в таких домах вообще можно жить.
– Я природу имел в виду, – уточнил Лев. – Смотрите, какие деревья. Настоящая роскошь. А что касается домов, тут вы, конечно, правы. Ремонт явно не помешал бы, причем желательно капитальный.
– Какое там! – безнадежно отозвался его спутник. – Не то что капитальный – штукатурку в подъездах не могут обновить. Все средств у них не хватает. Все стены облуплены, в трещинах, как после бомбежки. А уж канализация эта – даже смотреть страшно. Вся дрянь вниз, под дома стекает, считай, на воде живем. Венеция!
– А начальство ваше тоже в таких домах живет?
– Эти нет. Они больше в пятиэтажке квартируют. Все наши высокие чины там гнездятся. Считай, единственный на всю «летку» нормальный дом. Недавно построили.
– Это такая, с белым цоколем?
– Да, как в белых тапочках, – усмехнулся Китаев.
– Хм, то есть получается, что все вы тут друг от друга недалеко.
– В том-то и дело, – согласился Китаев. – За семь верст не ходить. Руку протянул – вот тебе и Максим, вот тебе и Лариса. А у него, у Курбанского-то, шушеры этой здесь, на побегушках, считай – все. Начальник же. Был. А теперь не то что раньше, теперь всяких тут у нас много, сплошная пьянь-рвань. Как «перестроились», так и пошло. Работать они не хотят, да и не могут уже, а выпить на что-то нужно. Вот и пробавляются кто во что горазд. А для разных подлых штучек такой контингент – самое оно. Вот он и использовал их, Курбанский-то. К Ларисе пристать или Максиму подножку какую подставить – милое дело.
Гуров внимательно слушал и мотал на ус. «Контингент», подходящий для «подлых штучек», который «вовсю использовал» Курбанский, мог пригодиться, конечно же, не только для того, чтобы пристать к Ларисе. Выходило, что возможности насолить Иванникову у него имелись. И даже очень широкие.
Оставалось выяснить, было ли желание.
«Нужно трясти Сырникова, – подумал он. – По факту самоубийства расследование наверняка проводили, хотя бы формально. Командир части все-таки. Пускай хоть из-под земли достает мне это дело».
– Послушайте, Юрий Петрович. Если судить по вашим рассказам, получается, что Курбанский – это человек подлый, беспринципный и для достижения своих целей не останавливающийся ни перед чем.
– А что, так оно и есть. Точнее, было. Конечно, о покойнике, как говорится, или хорошо, или ничего, но я лично об этой «потере» нисколько не жалею. Да и другие, думаю, тоже не особенно плачут. Он, видите как – считай, и после смерти мстить нам продолжает. Так подставить Максима! Это ж надо додуматься все так подстроить!
– Но, надеюсь, вы не думаете, что подстроил это Курбанский?
– Да, было бы забавно, – ответил Китаев. – Сам себя, как говорится. Конечно, я так не думаю. Но ведь и не Максим. А кто? Непонятно. Пока все против нас.
– Мы начали говорить о начальстве, – вернулся Лев к интересующей его теме. – Я, собственно, к чему про Курбанского упомянул. Мне интересно знать, неужели такой человек после того, как его сместили с должности, лишили привилегий и власти, смог вот так вот спокойно смириться с тем, что на его месте – кто-то другой? После назначения нового командира как складывались отношения в части? Бывший и новый начальники ладили друг с другом?
– Вот это вы спросили! Да откуда же я могу знать? Нам про такие тонкости не докладывают.
– Но ведь вы же знали, что он ворует. Даже знали, каким именно способом. А про это вам тоже, наверное, специально не докладывали.
– Ну это уж вы преувеличиваете, – лукаво улыбнулся Китаев. – Единственное, что я знал, – так это то, что он через научный отдел как-то эти деньги крутит. Но об этом все знали. А про начальника… Да он и проработал здесь всего ничего, толком и приглядеться к нему не успели. Так нормальный вроде мужик. Солидный, рассудительный. Даром что молодой.
– Он раньше работал в части?
– Нет. Прислали откуда-то. Чуть ли не из Москвы даже… – Китаев немного подумал, потом уверенно произнес: – Да, точно! Точно – из Москвы. Вспомнил, ребята мне говорили.
– А с Курбанским они как? Сработались?
– Наверное, сработались. По крайней мере, насчет скандалов между ними слышно не было.
– А вообще есть какие-то версии о его самоубийстве? С чего вдруг он заторопился на тот свет, если вокруг все так хорошо складывалось?
– Ох… Какие вы все вопросы задаете, – тяжко вздохнул Китаев. – Откуда же я могу это знать? Да и какое мне дело, как оно там, у начальства. Мне бы со своим разобраться.
– Но вы ведь не хотите сказать, что после того, как в части произошло самоубийство, да не чье-нибудь, а недавно назначенного командира, все так и продолжали спокойно существовать, делая вид, что ничего не произошло. Неужели не было никаких догадок, обсуждений? Сплетен, наконец? Неужели никто не пытался объяснить происходящее, хотя бы для самого себя?
– Сплетни ходили, конечно, это уж как всегда. Только зачем внимание обращать на болтовню всякую? Сплетня – она сплетня и есть. Я не слушал. Единственное что… Вадик мне говорил. Он в тот день заходил зачем-то в кабинет к Иванникову. Зашел – а на нем прямо лица нет. Бледный, как смерть, в пространство смотрит. Стал ему говорить, а он будто и не слышит. Сидит, как каменный, ни на что не реагирует. А потом, где-то через час, секретарша выстрел услышала, истерику подняла. Зашли в кабинет, а он там на ковре возле стола своего и лежит. И кровь из раны. Из виска то есть. Он в висок себе выстрелил.
Гуров слушал этот рассказ, затаив дыхание и стараясь не проронить ни слова.
– Кто это – Вадик? – спросил он, когда Китаев замолчал.
– Вадик? Ну как же. Его все знают. Вадим Ушаков. Он у нас нечто вроде связующего звена. Посредник между технической частью и административной. И у нас за своего, да и с начальством как-то умудряется дружить. Парень неплохой. И поговорить с ним можно, и в чужие уши не перенесет чего не надо.
– Значит, этот Вадик заходил к Иванникову в кабинет буквально за час до самоубийства?
– Да. А что тут такого? К нему, наверное, и не только он заходил в тот день. Это ведь начальство. Кто-нибудь все время заходит. Вопрос решить или еще что.
– То есть вы и от кого-то еще слышали, что в тот день Иванников был не в себе?
– Я – нет. Я только от Вадика.
– Понятно. Послушайте, Юрий Петрович, а вы не сможете мне устроить с ним встречу? В неформальной, так сказать, обстановке. Сами понимаете, под присмотром бдительного начальства он вряд ли будет откровенничать.
– Это точно, – согласился Китаев. – С Вадиком вам точно нужно где-нибудь подальше от посторонних глаз встретиться. Он к этим сферам-то близко, ему засвечиваться не резон.
– Вот именно, – озабоченно проговорил Гуров. – Хорошо еще, если вдали от посторонних глаз поговорить согласится, а то ведь может и вообще отказаться. Посодействуйте, Юрий Петрович. Ведь оно и в ваших интересах тоже. Если удастся разобраться во всех этих хитросплетениях, вполне возможно, что и на судьбу Максима это повлияет с положительной стороны.
– А Максим здесь при чем? – удивился Китаев. – Его же совсем по другому поводу обвиняют.
– Как знать, – уклончиво ответил Гуров. – Иногда разгадка отыскивается в самом неожиданном месте, из такого закоулка приходит, что и не подумал бы никогда. Чтобы получить ответы на вопросы, я должен во всем разобраться. Так что вы скажете по поводу встречи подальше от посторонних глаз?
– Хм. А знаете что? Он ведь сегодня с вечерним рейсом приедет. Мы-то по сменам работаем, а он к полетам не привязан, у него повременка. Вы к семи вечера сюда же на остановку подойдите, тут и встретите его. Высокий такой, худой как жердь. Сразу узнаете. Патлы во все стороны торчат, и в очках. Он там один в очках. Сутками из-за компьютера не вылезает. Какое тут зрение будет? Вот и поговорите с ним. На лавочке вон или еще где. Вот вам и будет неформальная обстановка.
За разговором собеседники не заметили, как дошли до небольшой площадки, находившейся на окраине летного городка. Жилая застройка осталась далеко позади. О том, что они все еще находятся на территории «летки», напоминали теперь лишь разросшиеся деревья, плавно переходящие в лесопосадку.
Эта лесопосадка тянулась вдоль грунтовой дороги, уводившей в бескрайнюю степь и терявшейся за горизонтом. Глядя на нее, полковник подумал, что, по всей видимости, на авиабазу можно попасть и иными путями, чем тот, по которому вчера вез его Сеня.
Пропустив Китаева вперед, он сбавил шаг и вскоре остановился в сторонке, наблюдая за происходящим и стараясь не привлекать к себе внимания.
Остановка, о которой говорил его провожатый, представляла собой окруженный растительностью тупичок. Сейчас там стояла пассажирская «Газель», рядом с которой оживленно переговаривалась небольшая группа мужчин в такой же форменной одежде, как у Китаева.
Его шумно приветствовали, и он почти сразу исчез из поля зрения Гурова, скрывшись внутри микроавтобуса.
Но сейчас Китаев его уже не интересовал. Гораздо больше внимания привлекала группа, отделившаяся от других и продолжавшая неспешно беседовать, в то время как остальные занимали места в салоне.
Несомненно, это была смена, вернувшаяся с ночного дежурства и собиравшаяся отправиться по домам. Именно с этими людьми и планировал пообщаться Лев, прося Китаева проводить его на остановку.
Совет Китаева «не опрашивать всех скопом» он хорошо помнил. Да и без советов опытный полковник знал, что на откровенности человек гораздо легче пускается, если общаться с ним один на один. Поэтому и не стал подходить к оживленно переговаривавшейся толпе, а подождал, пока она начнет постепенно рассасываться.
После того как от площадки отъехал микроавтобус, это произошло довольно быстро. Пройдя немного по аллее в направлении жилой части летного городка, коллеги начали постепенно прощаться и сворачивать каждый в свою сторону.
Вскоре на тропинке между деревьями остались только два парня, по-видимому, закадычные друзья. Они оживленно и эмоционально обсуждали что-то и даже не заметили приближения полковника.
– Ребята! – громко позвал он, чтобы привлечь к себе внимание. – Можно с вами поговорить?
Те смолкли, как по команде, и, обернувшись, удивленно уставились на Гурова.
– Вы на авиабазе работаете?
– Да, а что? – проговорил один из парней, среднего роста плотный брюнет.
– Ничего особенного. Просто мне нужно побеседовать с кем-то из персонала. По поводу убийства. У вас ведь там убийство произошло. Так вот, я провожу дополнительное расследование. Я из Москвы.
С этими словами Гуров развернул «корочки», и две пары изумленных глаз, оторвавшись от его лица, стали изучать фотографию.
Лев заметил, что при упоминании об убийстве по лицам парней пробежал некий холодок, и в выражении возникла отчужденность. Поэтому, чтобы вновь не жалеть о напрасно потерянном времени, он старался говорить с максимальной непринужденностью, будто это «собеседование» – дело самое обычное.
– Есть версия, что этот парень, которого обвиняют, не очень дружил с бывшим начальником. С другой стороны, родные и близкие утверждают, что он ничего подобного никогда сделать не мог. Нужно разобраться.
– А мы здесь при чем? – неприязненно спросил брюнет.
– Вы – коллеги, – со всей возможной доброжелательностью улыбнулся Лев. – Да и не только вы, я со многими уже говорил, – для убедительности приврал он. – Вы общались с Максимом, хорошо знали его. Как по-вашему, способен он на подобный поступок?
– Не знаю. Парень как парень, – все еще не желая идти на контакт, проговорил брюнет.
– А этот конфликт, о котором все говорят, из-за чего он произошел?
– Не знаю, – повторил брюнет. – Меня там не было. Говорили, что Максим пилотировал вертолет и не смог посадить.
– Но в итоге ему, кажется, не предъявили обвинение?
– Кажется, нет.
– Вместо этого сместили командира части, правильно? Так что же выходит – командир пострадал, прикрывая проступок подчиненного?
Такой поворот явно стал для собеседников Гурова неожиданностью. Брюнет, смутившись, ничего не ответил, а второй парень, невысокого роста блондин с лицом былинного добра молодца, откровенно хмыкнул:
– Да уж, прикроет он, дожидайся. Догонит и добавит еще, вот это вернее будет.
– То есть утверждение о том, что Курбанский придирался к Максиму не по делу, имеет основания? – поспешил ухватиться за ниточку Гуров.
– Наверное, имеет, – все еще продолжая саркастически улыбаться, ответил блондин.
– Сделали героя, – ворчливо пробурчал брюнет. – Как будто он только к нему одному придирался.
– А что, были и другие случаи? – чувствуя, что лед тронулся, оживился Лев.
– А то, – откликнулся блондин. – С Китаевым это просто очень заметно вышло. Вертолет уделали, вот и вылезло все на поверхность. А так он и с остальными творил что хотел. Считай, вся часть у него на побегушках была. «Дедов» еще более-менее не трогал, а кто помоложе или новенький, так тем иногда просто житья не было. Ладно бы еще по делу гонял, а то просто так, для развлечения изгалялся. Власть свою хотел показать.
– Да что новенькие, – подхватил брюнет. – А Миша с Генкой? – взглянул он на своего товарища. – Ты вспомни. Уж кажется, как только не обихаживали они эту его «кастрюлю», а все недоволен был. Гонял их, бедных, чуть не сутками. Каждый винтик перепроверять заставлял по сто раз.
