Продавец родины

скачать книгу бесплатно

Однако девушка понять их не захотела и отказалась от предложенной помощи. Тогда благородные юноши решили взять инициативу в свои руки и принудительно обеспечить ее безопасность. «…Если бы я увидел самоубийцу, сунувшего голову в петлю и насильно, вопреки его желанию, снял бы ее с его шеи, неужели и тогда я бы стал субъектом преследования со стороны правоохранительных органов?..» – философски вопрошал один из них в своем письменном протесте по поводу задержания.

И как далее поведали «спасатели одиноких девушек», в тот самый момент, когда они, в поте лица, усаживали «спасаемую» в свое авто, на них внезапно напал какой-то «агрессивный, неадекватный мужик», который, применив запрещенные приемы, нанес им «тяжкие телесные повреждения».

Очень интересной показалась Гурову характеристика из вуза, адресованная суду, в которой студенты третьего курса Эльдиев и Магометов характеризовались как «…дисциплинированные, вежливые молодые люди, показавшие себя с наилучшей стороны. В частности, как активные участники общественной жизни института, как отличные спортсмены, не раз защищавшие честь вуза на городских соревнованиях». Также Эльдиев и Магометов были отмечены и как непременные участники художественной самодеятельности.

Под характеристикой стояла подпись проректора по учебной и воспитательной работе. Имелось в деле и заявление некоего Общественного совета кавказских диаспор с ходатайством о снисхождении к «юношам», которыми двигали «самые искренние и благородные мотивы», но которых просто «не захотели правильно понять».

Весьма интересным оказалось досье на профессора Стокгольмского института физики плазмы Бьерна Эндвердсона. Как явствовало из различных газетных публикаций, этот ученый муж был чрезвычайно радикальных убеждений. В его кабинете одно время даже висел портрет Адольфа Гитлера, который ему пришлось убрать после скандальной публикации в одной левой газете. Кстати, не более чем через месяц в редакции этого издания вспыхнул пожар, причины которого установить так и не удалось. Следствие признало причиной возгорания неисправную электропроводку, хотя газетчики напрямую обвиняли Эндвердсона в организации поджога.

«О-го-го! – мысленно резюмировал Гуров. – А мужичок-то этот вовсе не простой… Значит, есть резон поискать его контакты в России. Вон оно как! Фюрера он очень обожает…»

В еще одной публикации, которая вышла в крупной датской газете, рассказывалось о книге, год назад изданной Эндвердсоном, под характерным заголовком «На пути к четвертому рейху», где он обосновывал свою позицию, согласно которой Европа в ближайшее десятилетие вступит в «эру консолидации и суперинтеграции», причем особого рода. Дабы не быть обвиненным в восхвалении нацизма, он не стал называть политические течения, каковые, по его мнению, и станут идеологической силой этой самой «суперинтеграции», а лишь намекнул о свойственной им цветовой гамме коричневых тонов.

А центристская французская газета, рассказавшая о сегодняшней деятельности Эндвердсона, особо подчеркнула тот факт, что целый кусок прежней жизни профессора до сих пор остается загадкой для очень многих. Никто точно не мог сказать, где был и чем он занимался в течение целого десятилетия – с девяносто пятого по две тысячи пятый год. Имелись лишь предположения, что Эндвердсон был одним из ведущих специалистов секретной лаборатории США, где принимал участие в разработке тектонического оружия. Сама статья называлась весьма характерно: «Так кто же вы, профессор Эндвердсон?»

Зайдя в информотдел и поручив «хакерам» выяснить географию посещений России Эндвердсоном – в каких городах бывал, в каких научных симпозиумах участвовал, с какими научными организациями и конкретными учеными поддерживал отношения, Гуров отправился в юридический институт.

Припарковав машину у длинной вереницы преподавательских и студенческих авто, Лев показал на проходной свое служебное удостоверение и проследовал в ректорат. Выяснив, кто куратор группы, в которой занимаются Эльдиев и Магометов, он разыскал в одном из коридоров, по которым без конца курсировали компании студентов, дверь с табличкой «Доцент В.А. Химлина». На его стук из-за двери донеслось несколько манерное:

– Вай-дите!

Открыв дверь, Гуров увидел молодящуюся блондинку с обилием перстней, браслетов, цепочек, кулонов при увесистых серьгах в ушах. Для полноты картины не хватало только лишь вдетых в нос больших колец, как это делают в иных туземных племенах. Увидев рослого незнакомца, блондинка выжидающе измерила его взглядом и, проигнорировав сказанное им «здравствуйте», с ходу поинтересовалась:

– Принесли?

– Принес… – мгновенно поняв, что к чему, Лев кивнул и сунул руку за пазуху.

– Давайте! – выпятив губы, важно кивнула блондинка, открывая ящик стола.

Гуров с многообещающей улыбкой достал удостоверение и развернул его перед самым носом хозяйки кабинета. Та, разом утратив весь свой форс и дутый фасон, на какой-то миг словно окаменела, после чего, позеленев, мгновенно захлопнула ящик и задвигала руками, явно не зная, что с ними делать – то ли спрятать под столом, то ли сделать вид, что на пальцах ничего нет. Беспомощно подвигав ртом, она наконец-то спросила:

– А-а-а… Вы… Кто? Разве вы не Борис?

– Нет, я не Борис. А что, Борис собирался оплатить переэкзаменовку своего чада? – спросил Лев как о чем-то само собой разумеющемся.

– Гражданин! Что вы себе позволяете?!! – наконец-то решившись перейти в наступление, со скандальными нотами в голосе, повысив тон, огрызнулась блондинка. – Вы по какому вопросу?

– Вы куратор группы, где учатся Магометов и Эльдиев?

– Д-да… А что? – нервно стиснув пальцы, встревоженно спросила хозяйка кабинета.

Гуров напомнил ей о прошлогоднем происшествии у проходной «Полюс-Вектора», участниками которого стали ее подопечные.

– Ах, во-он вы о чем… – многозначительно протянула блондинка. – Но я не понимаю, с какой стати вы надумали ворошить прошлое? Девушка согласилась с тем, что молодые люди просто-напросто не очень удачно выразили свою готовность ей помочь, приняла их извинения… Суд, хотя в этом никакой необходимости не было, вынес им наказание – крупный штраф и по полгода условного срока. Парни искренне переживали и до сих пор пребывают в недоумении – за что ж их так?

– Кажется, я понял, кто автор той блестящей характеристики, что была направлена в суд… – не скрывая сарказма, отметил Лев. – Если опираться на написанное там, то этим двоим хоть сейчас можно присвоить звание заслуженных святых. Вот только я не знаю, чем было простимулировано ее написание – искренним убеждением в том, что эти отморозки и в самом деле порядочные люди, или конвертами, периодически бросаемыми в ящик вашего стола.

Передернув плечами, хозяйка кабинета желчно поморщилась и уведомила своего настырного гостя о том, что он все совершенно неправильно понимает. Оказывается, она ссудила некоему Борису – родственнику ее хорошего знакомого, без процентов и обязательств, двадцать тысяч рублей. И вот он сегодня должен был их занести. Только и всего.

Впрочем, ощущая внимательный, ироничный взгляд гостя, она изображала благородное бескорыстие, замешенное на простоте и наивности, на уровне сценической игры плохой актрисы провинциального театра позапрошлого века. Разве что без закатывания глаз и заламывания рук…

– Госпожа Химлина, все это очень интересно, – резюмировал Гуров, покачав головой. – Но я думаю, очень скоро вашей шарашкой – юридическим вузом в данный момент назвать ваш институт я никак не могу – очень плотно займутся соответствующие структуры МВД. А пока что я хотел бы увидеть этих двоих «кристально чистых юношей».

– Да, да, конечно!.. – трясущимися губами пролепетала та, спешно набирая чей-то номер. – Светочка, найди, пожалуйста, Гаджи Эльдиева и Хасана Магометова. Да, да, срочно! Очень нужны!

Минут через десять в кабинет после короткого стука ввалились двое типичных ломовиков – крупных парней с южным типом лица, удивленно воззрившихся на незнакомого человека, который с непонятным интересом смотрел в их сторону.

– Здравствуйтэ, Вэнера Ардальоновна! – заговорил один из них. – Ви нас визывали по поводу этого зачета-мачета? Так, тэма уже все – закрыта. Ми уже дагаварылись…

– Гм-гм!.. – преувеличенно громко Химлина перебила своего студента, и тот, догадавшись, что лучше держать язык за зубами, сразу же замолчал. – Н-нет, молодые люди, мне вас пришлось пригласить по-о-о… другому вопросу. К вам – сотрудник… Э-э-э… Ну, я думаю, он сам вам все расскажет. Я вам не помешаю? – спросила она Льва.

Тот молча отрицательно качнул головой и взглядом указал студентам на места напротив себя. Представившись и напомнив события минувшей зимы, Гуров поинтересовался:

– …Так где вы были двадцать седьмого марта текущего года с утра до пятнадцати часов дня?

Парни, недоуменно переглянувшись, разом возмущенно загалдели о том, что, во-первых, как они, до предела перегруженные учебой, могут вспомнить события почти полугодичной давности?! Во-вторых, с чего это он взял (этот – палыцейский-малыцейский!), что они причастны к автокатастрофе?..

Коротким взмахом руки остановив поток их красноречия, Лев напомнил возмущенным хлопцам еще одно событие – нападение вчетвером на все того же Вертянина. Услышанное тут же убавило его собеседникам и апломба, и кичливой горделивости. Коротко переглянувшись, ломовики понурились, пряча глаза.

– Судя по этому происшествию, факт которого, в общем-то, доказать нетрудно, вы никак не смирились с тем, что перед Новым годом прохожий не позволил вам, так сказать, «поразвлечься» с девушкой. Но, понимая, что даже вдвоем вам его не осилить, в «лучших» традициях трусливых отморозков вы позвали еще двоих земляков в надежде разделаться с неугодным вам человеком. И снова получили хороших «кренделей». Я не знаю, почему он снова не обратился в полицию – но я уверен, что сделал это совершенно зря…

На вопрос студентов, что именно на сей раз им собираются инкриминировать, Гуров вкратце рассказал о ЧП, случившемся на МКАДе мартовским днем. Окончательно скукожившиеся южане сидели молча, судя по всему, не зная, что сказать. Наконец один из них горячо заговорил, суматошно жестикулируя руками и несогласно мотая головой:

– Гражданын началник! Зачэм вы нам шьетэ это дело? Зачэм? Клянусь хлэбом, клянусь радытелями – мы к ДТП нэ причастны. Абсалютно! Можэте даже правэрить нас на палиграфэ.

– Да, да, – закивал другой, – правэряйте как хатыте!

– Конечно, проверим! – Лев «ободряюще» улыбнулся. – Мы все проверим. Уже сейчас по моему поручению наши сотрудники проверяют все нераскрытые случаи нападения на женщин, аналогичные совершенному вами нападению на Юлию Новикову. Ведь не всем же из тех бедолаг повезло, не всем судьба послала спасителя в лице Андрея Вертянина. Я думаю, они без труда опознают своих обидчиков.

Донельзя помрачневшие студенты сидели с чрезвычайно удрученными физиономиями. Кажется, только теперь – впервые в жизни! – они наконец-то поняли, что за свои поступки отвечать им придется. И не перед каким-нибудь добреньким судом, с одной стороны, купленным крупными «пожертвованиями», а с другой – шантажируемым «общественным мнением» зачастую полукриминальных лидеров диаспор. Теперь им светила перспектива предстать перед судом, который будет судить их в строгом соответствии с законом, безо всяких поблажек и скидок.

– Можэт быть, мы сможэм дагаварыться? – вполголоса пробормотал тот, что сидел слева.

– Нет, это исключено… – поднимаясь, Гуров категорично покачал головой. – И последнее. Пытаться скрыться не советую. Тогда уж точно вам ни один адвокат не поможет – имейте это в виду!

Выйдя из здания, он заметил у одной из курилок-беседок небольшую компанию студентов. Лев неспешно подошел к парням и, поздоровавшись, поинтересовался, не знают ли они Гаджи Эльдиева и Хасана Магометова.

– А! Так они только что вошли в главный корпус – вон их «бэха» стоит, – плотный парень, скорее всего воронежской «выпечки», ткнул окурком в сторону припаркованных невдалеке нескольких дорогих иномарок. – Вы с ними, видимо, разминулись.

– Вообще-то меня интересует ваше мнение о них как о людях, – взглянув на черное авто и чисто автоматически сохранив в своей безграничной памяти его номер, пояснил Гуров.

Студенты, среди которых были и уроженцы юга, молча обменялись взглядами, после чего тот же воронежец философски резюмировал:

– Это – с какой стороны на них посмотреть. Для многих преподов – они золотые люди, поскольку платят за все, всегда и помногу. Но я лично друзьями их не стал бы называть. Мутные ребята.

– Хоть они мне и земляки, но я их хвалить не буду, – заговорил один из парней с кавказскими чертами лица. – Торгаши с суперменскими закидонами. Их тут мало кто уважает.

Поблагодарив студентов за откровенность, Гуров направился к проходной, мысленно отметив, что студенческая среда явила в данном случае куда более здоровые натуры, нежели «преподы», которые будущих юристов со студенческой скамьи целенаправленно растят махровыми коррупционерами.

* * *

Станислав Крячко, включив свой ноутбук, внимательно изучил материалы, добытые для него информационщиками. За годы работы в паре со скрупулезно внимательным даже к мелочам Львом Гуровым, он не мог не проникнуться определенной его педантичностью. И хотя сугубо анархическая натура Станислава бунтовала против любой системности в работе, предпочитая ей эмоциональный порыв, всплеск, «сабельную атаку», порой даже не слишком подготовленную, он научился брать в узду свои эмоции, свои «не хочу» и «не нравится» и настраивать себя на упорную, последовательную работу планомерного характера.

Открыв файл с информацией по Ирине Суконцевой, он с досадой был вынужден отметить, что информационщикам раздобыть о ней удалось маловато. Родилась она и выросла в Москве, лет семь назад закончила финансовый вуз из числа не самых престижных. Еще будучи студенткой, вышла замуж за некоего уроженца столицы Тамалидзе Вахтанга Георгиевича, по профессии юриста. Прожив в браке лет восемь и за эти годы не родив детей, они развелись. Случилось это в позапрошлом году. После окончания вуза Ирина два года сидела без работы на иждивении мужа, после чего ей удалось устроиться кассиром на «Полюс-Вектор-FLI». Год отработав в этой должности, Суконцева получила пост зама главбуха. Имеет в собственности однокомнатную квартиру на улице Демьяновской, а также автомобиль «Дэу Матиз». В каких-либо клубах по интересам, сектах, политических партиях и т. д. не состоит. Периодически посещает ночной клуб «Буэнос-Айрес», фитнес-центр «Грация анаконды», на отдых предпочитает ездить в Турцию.

«Черт! Да тут при всем желании зацепиться не за что…» – с досадой констатировал Станислав, закрывая страницу.

Материалы по Короткову тоже богатством информации не изобиловали. Хотя имелось и кое-что интересное. Будучи уроженцем Московской области, после службы во внутренних войсках Павел Коротков несколько лет работал охранником в одном из крупных столичных ЧОПов – «Ликтор-два». Затем по непонятным причинам ушел с работы и около полугода числился на бирже, откуда был направлен в охрану «Полюс-Вектор-FLI», где через пару лет дорос до ее начальника. Женат, двое детей школьного возраста. Особых увлечений нет, разве что любит перекинуться в картишки или погонять шары на бильярде, причем не против сыграть на деньги.

«А вот это уже интересно! – Крячко воспрянул духом. – Если он играет на деньги, да еще и не слишком удачливо, то тогда вполне мог оказаться чьим-то должником, что, как известно, чревато всякими неприятными последствиями».

Глава 4

Сев в свой «мерин», Крячко дал газу и помчался по московским улицам, воздыхая о том, что теперь неизвестно, когда сможет выбрать часок, чтобы вздремнуть. Лавируя между потоками автотранспорта и срезая путь через сеть проулков и куда менее загруженных второстепенных дорог, через полчаса он катил по улице, вдоль которой вытянулись ряды домов, воздвигнутых примерно в шестидесятые годы. Заметив на офисной пристройке одного из домов табличку с надписью «Частное охранное предприятие «Ликтор-два», Стас подрулил к корпоративной стоянке ЧОПа и элегантно захлопнул дверь.

Включив сигнализацию, он вошел в людный холл «сторожки», как мысленно окрестил ЧОП, и, показав вахтеру в черном обмундировании свое удостоверение, спросил у того, где можно найти кого-то из руководящих лиц. Вахтер почесал под черным беретом макушку и ткнул рукой куда-то вправо. Стас прошел по коридору и, постучав в дверь с табличкой «Замдиректора В.В. Еливанов», вошел в тесноватый кабинетик, в котором восседал бильярдно-лысый мужчина средних лет с тоненькими, длинными усами и хмурым, многозначительным взглядом.

Хозяин кабинета, узнав, по какому поводу к нему пожаловал представитель органов внутренних дел, после некоторого раздумья кивнул и сообщил, что бывшего сотрудника их ЧОПа помнит и может кое-что о нем рассказать.

– …В принципе, работник Коротков был неплохой – трезвый, исполнительный, ответственный, за небольшим исключением – заядлый игрок, – неспешно повествовал Еливанов. – Если он садился за карты, то оторвать его было уже невозможно. Или, там, бильярд… Мы сразу этого как-то не заметили, а вот потом, когда все это вылезло, было уже поздно. В подпольном катране он продулся в пух и прах и, чтобы отыграться, продал нашу конфиденциальную корпоративную информацию. Мы с ним судиться не стали, просто указали на дверь. Он попытался устроиться в другие ЧОПы, но его нигде уже не приняли – в нашей среде такая информация расходится быстро. Потом говорили, что он несколько месяцев лечился от игромании у хорошего психолога и как будто с этим пороком справился. Хотя… Как говорится, бывших наркоманов не бывает. Ну а где он сейчас – я не знаю.

Поблагодарив своего собеседника, Крячко вышел на улицу и, оглядевшись по сторонам, неожиданно для себя самого решил съездить на «Полюс-Вектор», чтобы еще раз побеседовать с Суконцевой. Например, чтобы выяснить, где сейчас ее бывший муж и чем он занимается. Кстати! Предварительно можно было бы съездить к дому, где она проживает, и потолковать с соседями. Вдруг расскажут что-нибудь стоящее? Конечно, вряд ли кто из них вспомнит про двадцать седьмое марта, но – чем черт не шутит?

«А в самом деле – почему бы нет? – мысленно рассудил он. – Набрать исходной информации и провести разведку боем. Нормально!..»

Станислав сел в автомобиль и, заранее предвкушая весьма интересные результаты от этой поездки, дал газу и снова помчался по Москве. Но неожиданно он почувствовал, как у него нудно и тягуче засосало под ложечкой. «Блин! Уже обед, а я утром только и успел попить чайку! Правильно говорит Лева – отношение к собственному здоровью просто безобразное…» – мысленно укорил он сам себя и поэтому решил на пару минут завернуть в первую попавшуюся кафешку.

Взяв бифштекс с картошкой и чай с лимоном, Станислав приступил к обеду. Народу в кафе было немного, в основном – молодежь студенческого возраста. Судя по всему, где-то рядом было учебное заведение. За соседним столиком с Крячко сидели двое мужчин средних лет, которые что-то обсуждали вполголоса. Стас прислушался.

– …Короче, ждать я больше не могу. Понял? – зло проворчал один из собеседников – крупный, с золотой «фиксой» и синевой татуировок на тыльной стороне ладони. – Или отдаешь прямо сейчас, или… – он чуть приметно изобразил весьма характерный жест – оттопыренным большим пальцем коротко чиркнул напротив своего горла.

Его визави побледнел и тоже полушепотом стал уговаривать того подождать:

– Слушай, Борман! Ну, будь человеком?.. Подожди еще хотя бы неделю – я тебе все отдам, даже с процентами. Клянусь! Ну, нет сейчас пока ничего. Понимаешь? Везде полный голяк. Мне самому должны вдвое больше, чем я тебе.

– Взыскивай, Маклер, взыскивай! Тебе кто мешает? – зло прошипел Борман. – Что, кишка тонка? Так в этом никто не виноват! Ты мне еще обещал, что твоя тетка скоро «отвалит», и ты отпишешь мне ее квартиру. Она что, все еще жива?

– Жива… – обреченно выдохнул Маклер. – Ну, не убивать же ее? Господи… Что же делать? Борман, прошу всего три дня! Три!

– Или сейчас, или… – Борман под столом что-то достал из кармана, и тут же раздалось характерное клацанье ножа с выкидным лезвием. – Я ведь знаю, почему ты тут «стрелку забил». Надеялся, падла, что тут я тебя побоюсь замочить? Да мне все по херу. Понял? Короче: или бабло на стол, или – молись, сучара!

– Борман, Борман! Не надо! Не надо!.. – с округлившимися от ужаса глазами Маклер втянул голову в плечи и вжался в стул.

Коротко оглядевшись по сторонам, его собеседник пружинисто поднялся со стула и, коротко замахнувшись, направил острие своего ножа в висок должника, но… Никто из этих двоих даже не ожидал, что в этот, по сути, уже фатальный исход их спора вмешается кто-то третий. Когда до головы Маклера оставались считаные сантиметры, стремительный, всесокрушающий рычаг руки Бормана внезапно замер, схваченный чьей-то чужой, очень и очень нехилой лапищей. Тот, бешено рявкнув, попытался вырваться, чтобы воздать должное нахальному «фраеру», который осмелился вмешаться в конфликт «деловых». Однако всего пару мгновений спустя он оказался скрученным столь жестко, что его голова уперлась в пол, а ноги беспомощно заерзали, не находя себе опоры.

Маклера, вскочившего было со стула и, как видно, вознамерившегося дать деру, осадил суровый окрик:

– Куда?! Сел на место!

Тот, остолбенев, покорно опустился на стул. Посетители кафе ошарашенно наблюдали за странным зрелищем, не зная, как на него реагировать. А Станислав, оглянувшись в сторону официанта, распорядился: