скачать книгу бесплатно
– Вот, – Надежда Романовна гостеприимно повела рукой, – смотрите все, что посчитаете нужным. Все, что необходимо, берите, изучайте… Мне ничего не жаль, лишь бы удалось найти Андрея. Ну, не буду вам мешать… Кстати, может быть, кофе? Или даже подкрепиться, если уже проголодались?
Вежливо уведомив радушную хозяйку о том, что он только недавно позавтракал, Гуров подошел к столу и, окинув его взглядом, первым делом взял ежедневник, который оказался исписанным меньше чем на четверть. Открыв последние записи и с трудом разбирая вовсе не каллиграфический почерк, он прочел записи на странице, датированной двадцать седьмым марта текущего года.
«Не забыть про банкет в «Эльфе и тролле» – начало в 11 часов» – гласила первая из записей. «Уточнить у Харитонова, подготовил ли он расчеты – обещал отзвониться ближе к трем». «Вечером обдумать возможные варианты волноводов для «Сфинкса». На этом записи обрывались.
Записи предыдущего дня – понедельника, также ничем особенным не отличались: «На планерке поставить вопрос о приобретении новой центрифуги и неодимового лазера», «Гранкову поручить доработку блока РЭУ», «Выяснить, почему до сих пор не поступили заказанные ранее кварцевые стабилизаторы частоты» и т. д, и т. п.
Изучив записи за последние пару недель и не найдя ничего существенного, что могло бы натолкнуть на какие-то странности, необычности, на что-то неординарное, что могло бы подсказать направление поиска, Лев начал пролистывать груды бумаг, среди которых в хаотическом порядке лежали вперемешку какие-то математические расчеты из высшей математики, совершенно непонятные диаграммы и графики не поймешь чего… Тут же обнаружилась – и тоже хаотически сложенная – груда листов с какими-то рисунками-чертежами. Обозначения и аббревиатуры на полях и на самих рисунках, на схемах непонятных устройств – то ли лазеров, то ли каких-то фазовых усилителей – также смотрелись некой научной каббалистикой и абракадаброй.
На одном лишь листе ватмана Гуров смог разобрать в замысловатых линиях набросок чертежа чего-то наподобие «летающей тарелки». Тут же сбоку пестрела обилием цифр россыпь расчетов, подчеркнутая снизу, и примечание: «Грузоподъемность – 800 тонн?!!»
«Хм… – мысленно отметил Лев. – А мужик-то был – о-го-го! Разносторонний. Да-а-а… Если верить тому, что он и в самом деле был настоящим самородком, то ради того, чтобы раздобыть себе такого спеца, можно было пойти на многое. В том числе и на грандиозный спектакль с мнимым несчастным случаем…»
В ящике стола среди обилия визиток на себя обратила внимание отпечатанная золотым тиснением на дорогой, лоснящейся бумаге. Латинский шрифт уведомлял, что ее владелец – Бьерн Эндвердсон, профессор Стокгольмского института физики плазмы. Тут же имелись номера телефонов и адрес электронной почты. Еще одна визитка – на имя некоего Шандора Матефи, сотрудника Европейского центра космической робототехники, базирующегося в Париже. Третья визитка, привлекшая к себе внимание, частично заполненная иероглифами, частично – латиницей, принадлежала профессору Токийского университета Таканаро Киано.
Несколько записных книжек Вертянина, исписанных, скорее всего, на ходу или во время езды, прочесть вообще оказалось невозможным. Насколько Гуров смог уловить общий смысл записей, это были, так сказать, «случайные мысли и идеи».
Нашлось и нечто наподобие апериодичного, личного дневника. Что называется, «ломая глаза» о стенографичные закорючки почерка, Лев прочел последнюю запись, сделанную двадцатого марта: «Мир сошел с ума! Два часа вдалбливал этому барану «Я» суть своей задумки, но он, похоже, так ничего и не понял. Уперся, как в новые ворота: у нас нет лишних финансов для реализации изобретательского бреда». Боже мой! Кто поставил такого тупицу на этот пост?! Ни ума, ни фантазии, только одно на уме: кабы чего не вышло; изобретайте, но только подешевле и попроще; чтобы еще оптимизировать! Ну и занимался бы штамповкой тазов и ведер – проще и не придумаешь…»
Восемнадцатого марта Вертянин записал: «Сегодня «Ф» пригласил на свое, так сказать, «тезоименитство». Как же не хочется туда идти! А придется – мне через него пробивать новое оборудование для испытательного стенда. Ладно уж, хрен с ним. На что только не пойдешь ради своего отдела? Только то и греет душу, что там будет «И». А остальные могли бы вообще не приходить…»
Войти в компьютер не удалось – для этого требовалось знание пароля. Выйдя к хозяйке, которая хлопотала на кухне – как понял Гуров, она решила-таки явить гостеприимность и собралась накрыть стол, – он поинтересовался, не знает ли пароль компьютера. В ответ Надежда Романовна лишь развела руками. Попросив разрешения вызвать к ней на дом одного из «хакеров» управления, Лев заодно попросил прокомментировать инициалы, найденные им в дневниковых записях.
– Ну, тут ничего загадочного… – задумчиво глядя в пространство, ответила Вертянина. – «Эф» – это Фальник Петр Анатольевич, зам генерального директора. Человек, в общем-то, нормальный. Правда, как мне кажется, уж очень начальствобоязненный. Андрей с ним так-то не дружил, но они были неплохие товарищи по работе. «Я» – генеральный директор Ямщицкий Вячеслав Фомич. А вот «И» – это…
Замолчав, хозяйка квартиры тягостно вздохнула и после недолгого молчания продолжила:
– Это некая Ирина Суконцева, замглавбуха, тамошняя красотка и сердцеедка. Она давно на Андрея глаз положила. Так-то он не «ходок». Но… Вы же сами понимаете, что вода по капле и камень точит… Тем более если мужчина уже вошел в общеизвестный кризис тех, кому за сорок – еще и годы не преклонные, еще и сил невпроворот, а уже кажется, что и молодость уходит безвозвратно, и от жизни еще не все взял. А тут – молодая, с фотомодельной внешностью, сама на шею кидается… Устоять ли тут? Я его не пилила, не контролировала, не выясняла – где был, с кем… Заранее все простила, даже если у него с ней что-то и произошло.
– Дети у вас есть? – поинтересовался Лев.
– Да, два сына и дочь. Старший женат, живет и работает в Питере. Дочка замужем за моряком, уехала с ним во Владивосток. Самый младший пока еще в школе. Но уже сейчас видно – весь в папу. Вот сейчас поехал на весь август в гости под Подольск к моим родителям, строит им какую-то невероятную баню собственной конструкции. Старшие, конечно, тоже молодцы. Но этот – в любом деле мыслит по-особому…
– Вот и верь теории «отдыха природы на детях гениев»… – иронично усмехнулся Гуров и, выйдя в прихожую, вызвал капитана Жаворонкова – одного из лучших компьютерных спецов главка.
Тут же набрав номер Стаса и выяснив в двух словах, как у него дела, вкратце рассказал ему о Суконцевой, заодно предупредив:
– Не вздумай за ней приударить – уши оборву. Понял? Она запросто может оказаться подозреваемой. Уловил?
– Лева, кончай нудить! – возмутился Крячко. – Не первый год замужем…
Вернувшись на кухню, Лев продолжил свои расспросы. Бьерна Эндвердсона Надежда Романовна лично не видела ни разу, но припомнила, что тот год назад усиленно приглашал Вертянина на постоянное место жительства в Швецию. Сам Эндвердсон представлял не только свой институт, но и военную корпорацию, занимающуюся разработкой пучкового и плазменного оружия. Вот Шандора Матефи и Таканаро Киано знала относительно неплохо.
– …Шандор был у нас дома раза два. Человек, на мой взгляд, приличный и открытый. Во всяком случае двойного дна в нем не почувствовала. Таканаро тоже у нас как-то был, и тоже ничего плохого сказать не могу. Очень вежливый, предупредительный. Кстати, отчаянный русофил. Да, представьте себе. Женат на русской, посещает в Токио храм Николая Чудотворца, или, как его там именуют, Николая-до. Его любимая песня – «Полюшко-поле» в исполнении хора имени Александрова, любимое блюдо – щи со сметаной.
Вскоре раздался звонок во входную дверь. Это прибыл капитан Жаворонков – интеллигентный, крепкий парень с пальцами виолончелиста. Пробежавшись по клавиатуре, капитан всего за пару минут взломал пароль и открыл несколько главных папок. В основном это были справочные материалы – по физике твердого тела, по газовой динамике, по материаловедению и тому подобное.
Отдельно хранились материалы по зарубежной военной технике «хайтековского» формата – лазерные установки военного назначения, устройства акустического воздействия на живую силу противника, психотронная аппаратура. Тут же в одной из папок хранилась огромная электронная библиотека. В папке, названной весьма оригинально «Перлы и хлам», оказалась целая фильмотека. Помимо классики, наподобие «Небесного тихохода» и «Белого солнца пустыни», обнаружилась многопрославленная эротоманская «Эммануэль» и «Бесстыдницы» Джозеффа МакТенниша, а также масса фантастики самого разного направления – от советского мультика «Тайна третьей планеты» до «Чужих» Джеймса Камерона.
– Однако у товарища был широкий круг вкусов и интересов! – пробежав взглядом по ярлычкам с названиями фильмов, рассмеялся Жаворонков.
– Хм… – Лев пожал плечами. – Он же – творческий человек, разносторонняя натура. Бог его знает, как те или иные фильмы влияли на работу его конструкторской мысли? Вот фильм «Чужие». Там, по-моему, из большой зубастой инопланетного зверя пасти вылазит еще одна. Да? Вон, смотри, конструкция нарисована – электромагнитный захват для эвакуации спутников с орбиты. Видишь? Вначале выдвигается длинный шток с электромагнитом на конце, который фиксирует спутник. А потом наезжают мощные механические захваты, которые производят окончательную фиксацию. Сходство с «Чужим» очевидное.
– Хм… Точно! – одобрил капитан. – А «Эммануэль» какие идеи ему подсказывала? – он хитро ухмыльнулся.
– Валера! А ты этот фильм не смотрел? – Гуров испытующе взглянул на своего помощника.
– Гм… – тот отчего-то закашлялся и конфузливо кивнул. – Было дело… Еще пацаном бегал смотреть по видику.
– Ну, вот видишь? Сам же подтвердил, что одаренным людям ничто человеческое не чуждо… – Лев рассмеялся.
– Дорогие гости, прошу отобедать! – неожиданно послышался голос Надежды Романовны. – Отказы не принимаются!
Сразу же после весьма небедного обеда Жаворонков откланялся, а Гуров проверил оставшиеся папки в компьютере. Большим подспорьем для него стала сохраненная в отдельных электронных файлах переписка. Ее Лев целиком сбросил на захваченную с собой флешку. Проверив почту за последние несколько месяцев, он обнаружил как громадные накопления спама, так и множество всевозможных информационных рассылок по части приглашения на всевозможные семинары и коллоквиумы. В том числе организованные где-то в дальнем зарубежье.
Найдя мартовский сегмент почты, Лев с досадой был вынужден отметить, что из прежних сохранились письма – и то не все – только за двадцать пятое и двадцать шестое марта. Среди спама и приглашений на симпозиум в Италии Гуров заметил письмо, написанное по-английски. За последние годы, успев достаточно хорошо попрактиковаться в английской разговорной речи, он без особого труда прочел следующее:
«Многоуважаемый мистер Вертянин! К огромному сожалению, на наше предыдущее письмо Вы не прислали ответа, возможно, по той причине, что Вами оно получено не было. Поэтому мы взяли на себя смелость обратиться к Вам еще раз. Нам хорошо знакомы Ваши разработки, которые, несомненно, являются настоящими шедеврами технической мысли. Но нам также известно и то, сколь труден путь Ваших технических идей к их материальному воплощению и тем более к их запуску в серийное производство.
Нам понятны душевные раны гениального мастера, чье детище не желают признать люди посредственные, которые не имеют никакого морального права руководить великими техническими дарованиями. Известно нам и то, сколь мизерную зарплату назначили Вам на Вашем предприятии. Поверьте, Вы достойны гораздо большего. Что такое тысяча-полторы долларов для человека, чей талант не имеет цены? Наша компания, имеющая сугубо мирный производственный профиль, была бы рада видеть Вас во главе нашего творческого коллектива молодых конструкторов и изобретателей.
Первоначальная зарплата, каковую мы бы рискнули Вам предложить, – сто тысяч долларов в месяц. В дальнейшем предполагается ее рост до трехсот и выше тысяч. Поверьте на слово, Вы с первых же шагов могли бы оценить преимущества работы здесь, у нас. Внедрение Ваших технических идей могло бы занимать от пары месяцев до полугода, а не до пяти-десяти лет, с чем Вы постоянно сталкиваетесь в России.
Господин Вертянин! Мы очень просили бы Вас всесторонне обдумать наше предложение и принять взвешенное, выгодное для Вас решение. Поверьте – от него выиграет все человечество, так же как оно выиграло благодаря великим изобретениям Эдисона, Белла, других великих умов. Очень надеемся получить Ваш ответ. С уважением и надеждой на Ваш положительный отклик – президент компании «Антарес» Оливер Смоутли».
Открыв в почте папку «Черновики», к счастью не очищенную от ответов на письма, Гуров нашел ответ Вертянина.
«Многоуважаемый мистер Смоутли! Я весьма признателен Вам за сделанное мне предложение, но, прошу меня простить, принять его не могу. Как человек русский – и по происхождению, и по своему духу, я не мыслю жизни в другой стране. Единственное место, где я могу жить, творить, чувствовать себя дома, – это Россия. Еще раз прошу простить. Андрей Вертянин».
Прочитав письмо Вертянина, Лев издал уважительное «Хммм!» и распечатал принтером все обнаруженные им письма и данные на них ответы. Покончив со своими изысканиями уже в третьем часу, Гуров решил вернуться в главк. Провожая его, Надежда Романовна спросила, указывая взглядом на папку с собранными им для работы документами:
– Ну, хоть что-то подходящее найти удалось?
– Разумеется! – Гуров уверенно кивнул. – Информация очень важная и интересная. Во всяком случае хоть какую-то ниточку она уже дала.
– Ну, дай бог, дай вам бог удачи!.. – со вздохом отметила женщина, украдкой перекрестив Льва, когда тот выходил за дверь.
* * *
Стас Крячко вышел из своего пусть и древнего, но безотказного и надежного «мерина» у проходной, обозначенной табличкой «ООО «Полюс-Вектор-FLI», рядом с которой въезд во двор предприятия закрывали темно-зеленые ворота с нарисованным на них каким-то замысловатым вензелем. Судя по всему, он представлял собой эмблему «шарашки», как мысленно поименовал Станислав данный производственный объект.
Войдя через одну из стеклянных дверей в просторный вестибюль проходной, он подошел к окошечку с табличкой «Оформление пропусков» и, показав девушке служебную «ксиву», поинтересовался своими возможностями улицезреть представителей руководства предприятия. Та, растерянно захлопав глазами при виде плотно сбитого, атлетически сложенного гражданина в потертой (зато – натуральной!) кожаной ветровке, начала спешно звонить по телефону.
– Минут пять подождите! – закончив свои телефонные переговоры, попросила она. – Сейчас подойдет Павел Алексеевич Коротков, начальник охраны, и проводит вас в административный корпус.
Немного походив по пустынно-гулкому вестибюлю, Стас увидел длинного, не хилого молодого мужчину в камуфляже, который вышел к нему и, заглянув в удостоверение, лаконичным жестом руки пригласил следовать за собой.
– Я могу спросить, по какому вы к нам вопросу? – обернулся он к гостю, когда они вышли в типично заводской двор, с грудами каких-то алюминиевых болванок, арматурного прута и толстой «катанки», какого-то серовато-фиолетового камня и не совсем обычной зеленоватой глины.
– По вопросу гибели в ДТП вашего сотрудника Андрея Вертянина, – озирая территорию предприятия, сдержанно ответил Крячко.
– Вертянина?! – Судя по недоуменной мине, отразившейся на лице Короткова, можно было понять, что тот искренне силится уразуметь причины, подвигшие главк заняться очевидным, к тому же давно закрытым делом. – Ничего себе! Так он еще когда погиб-то?! По-моему, зимой. И что ж только теперь им заинтересовались?
– На все есть свои причины, – Станислав многозначительно усмехнулся. – Появились достаточно обоснованные подозрения в том, что он погиб не без посторонней помощи. Кстати, а где были вы двадцать седьмого марта?
– Э-э… – начальник охраны на какой-то миг растерялся и моментально посуровел лицом. – Ну-у… Сейчас уже трудно припомнить… Вообще-то я был на работе. А вы подозреваете, что это я мог что-то такое сделать, из-за чего…
– Полноте! – иронично перебил его Крячко. – Почему сразу надо так нервничать и воспринимать обычный, дежурный вопрос как некое обвинение? Допустим, вы могли видеть, как кто-то подходил к машине Вертянина и совершал какие-то подозрительные манипуляции. Свою машину он обычно ставил где?
– У проходной. Там, как вы, возможно, заметили, есть специальная огороженная парковка. Ее постоянно не охраняют, но за машинами присматривают… – с некоторым облегчением пояснил Коротков.
– То есть реально никто за машинами не следит и что-то подмастрячить, например испортить тормоза, – вполне реально? Я правильно рассуждаю? – Стас искоса взглянул на начальника охраны.
– В общем-то, да… – сокрушенно вздохнул тот. – Но, простите, тут я тоже ничего не могу поделать. Наша задача – охрана территории, материальных ценностей и тому подобное. А за личный транспорт сотрудников мы ответственности не несем. Это уже вне нашей компетенции. В конце концов, нет угонов – уже замечательно.
– Да, это тоже верно… – великодушно согласился Крячко.
Они подошли к трехэтажке из силикатного кирпича, со всевозможными геометрическими орнаментами, выложенными из красного, и бессмертным лозунгом, выложенным по верхнему краю парапета кровли: «Пятилетку – за три года!» Войдя в просторный холл, Коротков пояснил, что на первом этаже размещается бухгалтерия, экономисты и иные службы подобного рода. На втором – директор и главные специалисты. На третьем – конструкторское бюро.
– Ну, вот и отлично! Директор у себя? – жизнерадостно улыбнулся Станислав.
– Давайте зайдем в приемную, там и узнаем, – кисловато предложил начальник охраны.
– Давайте… – вальяжно, несколько даже снисходительно, согласился Крячко.
Они поднялись по лестнице, застеленной ковровой дорожкой, на второй этаж и вошли в весьма небедно обставленную приемную с вызывающе-блондинистой секретаршей.
– Нинусь, а Вячеслав Фомич у себя? – деликатно откашлявшись, приглушенным голосом поинтересовался Коротков.
– Да, но он занят… – покосившись в его сторону одним глазом, словно обесцвеченным пергидролем голосом сообщила та, продолжая клацать клавиатурой компьютера.
– Девушка, знаете, я тоже иногда в рабочее время люблю порешать сканворды. Однако это не означает, что нужно игнорировать тех, кто приходит по чрезвычайно важным делам, – безо всякого пиетета, нахально рассматривая ее в упор, съязвил Станислав.
– Простите, а вы кто и по какому вопросу? – опешив от подобной бесцеремонности, с широко распахнутыми аршинными ресницами, та воззрилась на него как на некую, чрезвычайно странную аномалию природы.
– Главное управление уголовного розыска, оперуполномоченный по особо важным делам, полковник полиции Крячко, – показав «корочку», отчеканил Стас, внутренне наслаждаясь тем, сколь мощный эффект произвели его слова на эту снулую, скучную диву. – Я хотел бы обсудить некоторые обстоятельства случившегося с вашим бывшим главным конструктором Вертяниным.
– С Вертяниным? – На лице секретарши отразилось такое удивление, как если бы купленный ею в магазине мороженый минтай вдруг попросил погреть его за пазухой. – А-а-а… С ним же вроде бы вопросов не возникало. Э-э-э… Ну, хорошо. Я сейчас узнаю у Вячеслава Фомича…
Подняв трубку и все еще удивленно косясь в сторону странного типа, она быстро заговорила:
– Вячеслав Фомич, тут к вам из МВД, Главного управления угрозыска, полковник Крючко…
– КрЯчко!.. – строго поправил Стас.
– Да, да, простите – Крячко, – торопливо поправилась блондинка, – по вопросу о том случае с Вертяниным… Да, Вячеслав Фомич, – именно с Вертяниным. Хорошо, Вячеслав Фомич… Можете зайти, – положив трубку, известила она, проводив необычного гостя настороженно-внимательным взглядом.
Войдя в кабинет, размером с три таких, как у Орлова, обставленный антиквариатом и мебельным эксклюзивом, Стас увидел в его глубине за большим столом не очень крупного, зато усатого гражданина за пятьдесят, который, откинувшись в кресле, выжидающе глядел на нежданного гостя. Поздоровавшись, Крячко присел напротив и без особых предисловий попросил рассказать о том, когда хозяин кабинета последний раз и при каких обстоятельствах видел Вертянина.
– Хм… – Ямщицкий озабоченно насупил брови и, немного подумав, неспешно заговорил: – Ну, последний раз покойного я видел в тот день, когда он погиб, – двадцать седьмого марта. Утром он зашел ко мне и сообщил, что надо обсудить материальное обеспечение одного из проектов. Мы с ним минут пятнадцать поговорили, все вопросы утрясли, и он в заключение предупредил, что с обеда будет на юбилее моего зама Фальника в ресторане «Эльф и тролль». Я не возражал…
– А лично вы там были? – последовал очередной вопрос.
– Я? – Хозяин кабинета отчего-то несколько замешкался. – Нет, не был. Мне нездоровилось, и я решил отлежаться дома. Как раз, если помните, шла третья волна гриппа.
– А вы не скажете, Вертянин во всяких там корпоративах, днях рождения и тому подобном участвовал постоянно? Каковы были его взаимоотношения с коллективом? И вообще, что вы можете сказать о нем как о человеке?
Почесав нос и сцепив пальцы в замок, Ямщицкий заговорил, напряженно морща лоб, словно его вместо Перельмана заставили решать математическую головоломку Пуанкаре. По его словам, Вертянин человеком был вполне компанейским и жизнелюбивым. В гулянках участвовал почти всегда, но никогда не перебирал по части выпивки. В личной жизни монахом его назвать было бы трудно. При виде молодой, красивой женщины он всегда преображался на глазах. Несмотря на то что ему было сорок восемь, приударить за какой-нибудь симпатичной мордашкой мог вполне. Доходило ли до постели – Ямщицкий уверенно сказать не мог, хотя слухи ходили самые разные.
В коллективе Вертянина в целом уважали, хотя были те, кто его недолюбливал. За что? А бог его знает… Всех нас кто-то за что-то недолюбливает… Впрочем, были и такие, кто его, можно сказать, обожал. Особенно женщины.
– …Что и говорить – гусар был еще тот, – особо отметил хозяин кабинета. – Он же, кстати, ваш бывший коллега. Да! Еще в восьмидесятых, после службы во внутренних войсках, закончил школу милиции. Получил звание. Но почему-то почти сразу же заочно поступил в технический университет. Такой вот занятный жизненный зигзаг. Незадолго до окончания университета что-то у него случилось на службе, и он из милиции ушел. Что именно – я не знаю. Но он всегда себе цену знал и ни перед кем не гнулся. Он и когда к нам пришел – держал себя высоко. Талант! Считай, года через три после получения диплома стал начальником конструкторского бюро. Голова, конечно, у него была светлая. Очень жаль, что с ним так все получилось. Кстати, а в связи с чем у полиции возникли вопросы по поводу Вертянина?
– Появились данные, которые заставили усомниться в версии, объясняющей его смерть как несчастный случай. Вы не в курсе, кто мог быть заинтересован в его гибели? – Станислав выжидающе прищурился.
Судя по недоуменной мине, появившейся на лице Ямщицкого, услышанное того весьма озадачило. Хмурясь и вздыхая, он пожал плечами и покрутил головой.
– Затрудняюсь сказать, – наконец проронил он. – Ну, кто? Конечно, что приходит на ум самое первое – наши конкуренты, дай им бог вечного здоровья и процветания. А-а! Еще, может быть, одни тут отморозки решили свести с ним счеты?.. В общем, тридцатого декабря мы отмечали здесь у себя встречу Нового года. Часов в одиннадцать Вертянину позвонила жена, и он засобирался домой. Вызвал такси, вышел на улицу. И тут видит – двое каких-то южан насильно заталкивают девушку в свою машину. Он вступился, врезал им хорошо, да еще и сдал в полицию. Все были уверены, что их посадят. Но тут поднялась местная диаспора. Дело дошло до самого верха, и там решили, что подлежат эти двое ответственности только за мелкое хулиганство. Отделались джигиты штрафом, но зло, как видно, затаили. Стали его подкарауливать еще с двумя остолопами. Ну он мужик был крепкий, сильный и всех четверых «отделал под орех». Заодно предупредил, что в третий раз живыми их уже не отпустит. Ну, они вроде притихли. Хотя… Очень сильно в этом сомневаюсь.
– Интересная информация, – удовлетворенно кивнул Крячко. – Спасибо!
– Только очень вас прошу – обо мне нигде ни слова, – Ямщицкий конфузливо вздохнул. – Знаете, с учетом обстоятельств не хотелось бы стать объектом мести этих южан.
– Понимаю вас… – Стас усмехнулся. – Будьте спокойны – конфиденциальность сохраним. Кстати, о конкурентах. А конкуренты у вас кто?
– Предприятие сходного профиля «Пламя-Дельта». К ним ушло около десятка заказов, которые до этого были только нашими.
Обговорив со своим собеседником еще кое-какие детали и нюансы, Крячко отправился на рандеву с Фальником, который располагался в кабинете напротив. Тот оказался рослым толстяком, благодушным и жизнерадостным. Чувствовалось, что любит он и покутить, и «полевачить» от своей «половины». Узнав о причинах появления в их конторе представителя угрозыска, охотно согласился рассказать о событиях двадцать седьмого марта.
– …Компания в кабаке собралась не очень большая – человек двадцать пять, но погудели мы тогда здорово, – без конца приглаживая волосы, повествовал он хрипловатым тенором. – Кстати, Андрей хоть и выпил изрядно, но все равно был самый трезвый.
По словам Фальника, гулянка выдалась традиционная – с обильными возлияниями, добровольно-принудительным обжорством, застольными песнями, плясками под баян и ресторанный оркестр, с брудершафтами и интимными уединениями стихийно образовавшихся парочек по тихим ресторанным закоулкам. Часа три покутив вместе со всеми и при этом ухитрившись не перебрать, Вертянин извинился и засобирался по каким-то срочным делам. Его убеждали оставить машину и вызвать такси, но он слушать никого не пожелал.
– Он уехал один или с кем-то еще? – спросил Крячко, усевшись поудобнее и положив ногу на ногу.
– Вот этого я не заметил – честно скажу… – Фальник огорченно развел руками. – Да и как там было уследить, если все без конца мотались взад-вперед? Кто-то еще пьет, кто-то уже пляшет, кто-то по углам обжимается… Полный бедлам. Нет, было весело – это бесспорно. И если бы не эта беда, что приключилась с Андреем, я бы считал тот банкет своим лучшим днем рождения.
Задав собеседнику еще несколько вопросов, Стас попросил его составить подробный список гостей на банкете. Когда тот, почесывая то кончик носа, то ухо, начал выводить на бумаге фамилии гостей, у Крячко зазвонил телефон. Переговорив со Львом, Станислав дождался, когда Фальник закончит свою работу, после чего, пробежав глазами список, поинтересовался:
– А Ирины Суконцевой на вашем юбилее не было?
– О! Вот про кого я забыл! – обрадовался тот. – Как же я ее пропустил-то?
Снова взяв свой реестр, он вписал в него и зама главбуха.
– А она где была в тот момент, когда Вертянин уходил из ресторана? – снова забирая список, уточнил Крячко.
– Черт!.. – Фальник снова глубоко задумался. – А знаете… По-моему, она исчезла перед самым его уходом. Поэтому никак нельзя исключать того, что уехала она вместе с ним. Но… Останки-то были обнаружены только одного человека мужского пола, поэтому… Вопрос остается открытым. Впрочем, об этом можно спросить ее саму. Давайте вызову, и…
