Диплом колледжа

– Я хочу, чтобы ты зашел сзади в мою перделку, – без всякого стеснения ответила она и почти сразу после этого начала искусно стонать прямо мне на ухо под его резкими толчками, от которых даже сотрясалась тонкая стенка между нашими диванами.

Тогда я тоже стала тихонько ныть по ее примеру, получая грандиозное удовольствие как физически, так и морально. Еще бы, меня натурально имеет сам детский писатель, за которым другие девушки напрасно бегают целой толпой.

Его брат Ришат с кряхтением закончил, подвел итог своего соития грубым матом, сначала затих, а следом тонко захрапел. Немного погодя выдоился в меня его младший брат и тоже повернулся зубами к стенке. Я кинулась на кухню вымывать его живчиков, сидя на корточках над тазиком с теплой водой. Когда вернулась в комнату и улеглась рядом с ним, то нежно обняла его рукой, имея теперь на это полное право. Писатель тут же проснулся и стал играть со мной, как ребенок с красивой игрушкой. Мы откинули одеяло, гладили друг у друга разные приятные места, целовались, хихикали и смеялись почти в голос. Под конец я припала ртом к его живому стержню, надеясь высосать семя, но как только его половой ствол хорошо напрягся, писатель снова навалился сверху и второй раз за этот вечер хорошо огулял меня под скрип старого дивана. Это было прекрасно! А еще лучше стало, когда по его просьбе я встала на коленки и локти, а он очень удобно пристроился ко мне сзади на коленях.

– О-о! Как хорошо вот так! – выразила я вслух наше общее положительное мнение.

К тому же в такой позе диван почти не скрипел. Мы воспользовались этим и долго случались таким образом с одним только перерывом на перекур.

В самый разгар нашего открытого замечательного взаимодействия к нам в комнату вошла Гульнара в одной мужской майке вместо ночной сорочки и очень удивилась, без стеснения рассматривая в упор наши активные сексуальные упражнения.

– Вот дают! Я думала, что вы забыли выключить настольную лампу, а они здесь дергаются втихомолку.

– Гульнара! Становись в очередь! – шутя предложил ей вошедший в азарт писатель.

– Обойдешься и так со своей молоденькой женой! Я бегу мимо вас в туалет.

Но я легко догадалась, что она и раньше забегала к нему в гости ясное дело для какой цели, и обязательно будет забегать в дальнейшем, потому что молодым красивым женщинам всегда чего-то не хватает для полного счастья.

Старший брат

В свою очередь я тоже попала под пресс его старшего брата, который открыто злоупотреблял своим старшинством, и с самого начала нашего знакомства присматривался ко мне разведывающими глазами. Это памятное для меня событие произошло в третий субботний вечер у них. Ришат как обычно послал писателя за выпивкой, но теперь в дальний круглосуточный магазин, а сам зашел в нашу комнату. Он был взрослым мужчиной чуть выше среднего роста с обветренным красным лицом и очень широким в плечах и туловище. На внешний вид и по своей кличке среди шоферов – настоящий Шкаф. Одет был в домашнее трико и футболку. Я сразу вспомнила, что этот Шкаф с момента моего появления у них уже обращал пристальное внимание на мои хорошие ножки, а теперь оглядел долгим изучающим взглядом всю мою классную фигуру сверху донизу и обратно. Легко заметила, как у него загорелись глаза похотливым огоньком, а черное трико оттопырилось в том самом известном для всех девушек месте. Я подумала про себя: "Вот еще один претендент на мое красивое тело. Все мужики такие падкие на секс как молодые, так и возрастные. Нет такого мужчины, у которого не было бы этой слабости – стремления к красивому женскому телу."

Когда на нее обращают внимание представители сильного пола, то девушки обычно стараются понравиться им. В любое время дня и ночи при виде подходящего мужчины у женщин невольно проявляется природная сексуальность. Такое чисто женское свойство заложено в слабый пол изначально от рождения. Тем более, если женщина остается наедине с мужчиной, то у нее обязательно возникает естественное подспудное желание принадлежать, а у него появляется стремление овладеть ее заманчивым телом. Я изначально не имела в голове подобных мыслей, но тоже инстинктивно выпятила посильней свою привлекательную попу и стала поправлять волосы обеими руками. От этого мой и так слишком короткий халатик приподнялся еще выше, сильнее обнажая мои полные бедра. Без хвастовства скажу вам, что мое молоденькое тело в то время было голубой мечтой почти каждого возбужденца. Я стала строить перед ним невинные глазки и приняла наивный вид, как будто совсем не понимаю, к чему клонится это дело, а глубоко внутри уже почувствовала знакомую тяжесть большого полового желания.

– А что мы делаем тут? – задал пустой наводящий вопрос живой Шкаф, поедая меня жадными глазами.

– Я жду, когда вернется писатель, – пролепетала я, краснея как розовый бутон под ярким солнцем.

– Хм. Ты так хорошо смотришься, что мне захотелось погладить тебя как кошку.

– Еще чего! Я не кошка и гладить меня совсем не обязательно, – как можно грубее отшила его, отталкивая от себя его протянутую большущую ладонь.

Он обиженно пожал плечами, повернулся было к выходу, но остановился и протянул мне руку на прощание:

– Ну, тогда до свидания. Пока!

Пришлось более вежливо попрощаться с ним за ручку, а он неожиданно притянул меня за эту руку к себе и крепко обнял своими сильными лапами.

– Ой! Ну не надо так, – попросилась, упираясь ладонями в его сильные плечи и отклоняя голову назад.

Я оказалась плотно прилепленной к нему всем остальным телом и явно ощутила самым чувствительным низом живота его набухающую мужскую твердость.

– Чем сильнее твердеет орган мужчины, тем женщина, наоборот, все больше расслабляется, – таков один из основополагающих законов живой природы.

В данном случае я сразу смирилась с его наглостью и даже не попыталась вырваться, а только тяжело задышала полуоткрытым ртом и расслабилась до предела. Он так хорошо промял и прогладил ладонями мои ядреные ягодицы, что уже через минуту такого плотного контакта с ним я мысленно согласилась на все что угодно и оказалась в его полной власти и физически, и морально. Из-за своей порочной привычки во всем подчиняться мужчинам по его красноречивому знаку сама безвольно повернулась и пошла впереди него к дивану, не забывая при этом красиво вилять аппетитной попой. Шкаф вдогонку дал команду:

– Покажи себя!

Через не могу, но я послушалась и задрала вверх выше пояса подол халатика, так как люблю и не стесняюсь демонстрировать свои женские прелести всем желающим их видеть. Шкаф увидел мое оголенное тело и громко засмеялся:

– Ха-ха-ха! Вот как?! Значит, ты уже приготовилась? Правильно! Если человек голый, то он свободен делать все, что только ему захочется в данный момент времени.

– Никуда я не готовилась! Просто при переодевании в домашнее не успела надеть трусики, а тут ты пришел не вовремя, – объяснила ему свои невинные намерения, продолжая держать открытой нижнюю часть своего тела, потому что другой команды пока не поступало.

– Охотно верю! Но все равно это не меняет дело. Голые всегда торопятся случаться. Теперь иди ко мне!

Я повернулась и пододвинулась к нему навстречу, уже понимая к чему клонится это дело и чем оно закончится для меня. Он обнял и сразу повалил меня спиной на диван, задрал мои хорошие ножки себе на плечи, опустил с себя трико и навалившись сверху грузным телом, глубоко вошел в мое любимое место огромным фаллосом.

– Ой?! Что это такое? Можно мне посмотреть?

Он вышел из меня, встал и с удовольствием показал свой очень толстый пенис, дал мне подержать его в руках и объяснил:

– Писатель удивляет девушек своими рассказами, а я побеждаю их за счет толщины моего хрена.

Он снова подмял меня и навалился сверху, туго проник и начал сильно шуровать в моей норе для наслаждения, а мне стало так приятно и удивительно хорошо, но в то же время немного стыдно за себя, потому что сама была в какой-то степени виновата в случившемся прелюбодеянии. По примеру Гульнары я лихо и опрометчиво ходила у них по дому в одном наполовину расстегнутом легком халате и также как она с какой-то непонятной гордостью открыто демонстрировала свои полненькие бедра по самое не могу.

В их доме через стены все было отчетливо слышно. На мои громкие ахи и скрип старого дивана прибежала из кухни его жена и задала резонный вопрос:

– Ришат! Зачем ты напал на эту юную девочку?

– Она крутила своим задом у меня перед носом. Я не потерплю такое безобразие в моем присутствии! – ответил он, пропуская мимо ушей справедливое замечание его официальной жены, вовсю продолжая и даже усиливая начатое совокупление.

– Я не крутила специально. Моя попка сама так делает, – виноватым голосом безуспешно пыталась объяснить ему.

Потом через какие-то минуты случки прямо в присутствии Гульнары меня здорово забрало за живое. Я не выдержала и вообще нежно застонала, внезапно ощутив в это время быстро растущее удовольствие от его крупного пениса и таких резких интимных движений здоровенного мужика внутри моего тела.

– А-ах! Достал! О-ох! Еще немного! – стала униженно просить его, плывя от большого удовольствия и закатывая похотливые глаза, явно приближаясь к своему оргазму.

Шкаф тоже возбудился под самый конец и включил свои действия на полную скорость, уверенно догоняя мое наслаждение.

– Блин! Ты самый настоящий козел! – с досадой крикнула его жена, но не ушла, а с удовольствием досмотрела окончание нашей отчаянной долбежки и последующее минутное лежание в полностью задвинутом положении с моими легкими радостными стонами и тяжелым рычанием Шкафа при бурном спускании вовнутрь моего нежного организма своих почти горячих выделений.

Когда мы расклинились, и он нехотя вытащил из меня свой большущий, но теперь уже мягкий половой шланг, Гульнара грязно выругалась с досады и обозвала своего мужа:

– Больной козел! Когда ты успокоишься? А?!

Она громко хлопнула дверью и ушла на кухню продолжать готовить ужин. В своем кафе она научилась делать пиццу и почти ежедневно пичкала ею своих мужчин, приговаривая:

– У нас теперь началась итальянская жизнь.

После ее ухода Шкаф немного передохнул, лежа на спине рядом со мной. Потом он встал с дивана и направился к двери. Здесь оглянулся, пристально посмотрел на мою обнаженность и неожиданно вернулся обратно, чтобы повторить соитие. Уселся на край кровати и стал медленно, но крепко гладить огромной ладонью мои полные бедра и половой пирожок. От этого приятного массажа помимо воли мои хорошие ножки начали самопроизвольно раздвигаться в обе стороны, а тело наполнилось настойчивым желанием почувствовать еще раз внутри себя приятное движение его толстого полового поршня. Краем глаза я увидела как по заказу заметное набухание и напряжение его пениса. Будто читая мои мысли, Шкаф снова снял трико, залез коленками между моих хороших ножек и глубоко погрузился в мое отверстие любви. С большим желанием он отвел свою душу и жарил меня очень долго, затем минуту передохнул, не выходя наружу и потом почти без остановки продолжил драть меня дальше, при этом грубо мял мои нежные груди и лез целоваться в губы. Короче, делал со мной все, что только хотел. Я получала от его разнообразных по силе и скорости движений незабываемое впечатление. Такого крупного мужского полового экземпляра у меня внутри никогда еще не было, а может быть вообще никогда не будет и в дальнейшем. Когда я здорово утомилась от его дерганий, и вся окончательно расклеилась, то стала брыкаться и капризно сказала:

– Хорош уже! Хватит! Я устала от тебя и больше не могу терпеть твою грубую толкотню.

– Как скажешь, подруга, – удивительно легко согласился он и вышел наружу, чтобы немного отдышаться. – Давай сделаем перерыв.

Полежали рядом в полном расслаблении, но через несколько минут этот здоровый грубиян стал снова крепко гладить мое интимное место, уверенно возбуждая меня, затем заметно напрягся сам, навис надо мной, приподнял мои ножки под коленки чуть повыше и неожиданно туго заехал в мой налитой невинный зад, не давая уклониться или вырваться из его сильных и цепких рук.

– О-ой?! Ё, к, л, м, н! Не туда, блин! – громко закричала я благим матом.

Снова появилась его жена Гульнара:

– Ну что у вас еще случилось?

– Он залез прямо ко мне в задницу, – плаксиво пожаловалась я, ища ее сочувствие.

– Что и следовало ожидать от такой двуногой скотины. Я не успела тебя предупредить, что Ришат имеет женщин во все три дырки без всяких ограничений.

Мы с ней вдвоем отлаяли его как следует:

– Как тебе не стыдно так беспардонно поступать с молоденькой девочкой?!

Гульнара даже пыталась стащить его с меня, но он отмахивался от нее и нецензурными словами обещал начистить ей лицо. Потом Ришат по прозвищу Шкаф сильно обозлился, выдернулся из меня, поднялся на ноги и взашей вытолкал свою жену из комнаты.

Когда же после этого он заставил меня встать на колени и локти, то теперь мне терять было уже нечего. Я не смела возразить и вынуждена была снова подставить ему свою заднюю красавицу, потому что в таком положении тела моя попа сама непроизвольно выпячивается вверх, прямо под его половую дубинку. Невзирая на мое полное неодобрение его заднего проникновения, он туго вошел и долго шоркал мой выпуклый зад, но так и не успел спустить в него, потому что заскрипел снег под окном от шагов писателя. Знает кошка чье мясо съела. Ришат вышел из меня наружу, хлопнул тяжелой ладонью по моему седалищу и пошел на кухню откупоривать бутылку. Перед уходом строго предупредил:

– Про меня молчи в тряпку, чтобы не расстраивать моего братишку, а то он бросит свою писанину. Такое уже было у него однажды.

– За меня не волнуйся. Я не совсем дура набитая, – успокоила его, как только могла.

В конечном результате я получила от этого Шкафа необычно яркий экстаз в моей любимой киске, впервые пережив настоящий оргазм и заодно поимела тоже первый раз в жизни довольно приятные ощущения сзади. Вырваться из его рук и предохраниться от залета после его нападения в тот раз не было никакой возможности, поэтому я до сих пор точно не знаю, от кого именно из двух братьев появилась на свет моя любимая чернявая дочка. По очень счастливой случайности она практически зеркально похожа на меня, потому что яблочко от яблони недалеко падает, а женщины зачинают чаще всего во время одновременного оргазма.

Четыре месяца подряд все выходные дни я тусовалась в этой дружной компании, а ночь с субботы на воскресенье обязательно проводила на старом скрипучем диване в тесном обществе писателя. Все мы были в эти дни как одна общая семья и занимались капитальным сексом практически в открытую, потому что его старший брат ничего и никого не стеснялся, из-за чего перестал скрывать интимную связь со мной. Его самая любимая поговорка гласила об этом:

– У нас как в Польше – тот будет пан, у кого хрен больше!

Теперь он мог вытащить меня из-за стола на глазах у всех и увести в комнату, когда ему вздумается или захочется, а младший на такие действия с его женой должен был спросить разрешение у старшего, так как у них брак был официальным, а у нас с писателем гражданским, и я юридически никому из них не принадлежала. При всем при том у него хватало сил и Ришат не забывал регулярно и как следует мочалить свою жену, а братья между собой жили не очень дружно, но если они иногда гуляли после зарплаты Шкафа, то пили очень сильно, не щадя живота своего и нашего с Гульнарой в том числе. Писатель сильно любил меня и красиво ухаживал, а его старший брат без всяких разговоров только грубо, но все-таки очень приятно дербанил мое молоденькое тело. Писатель отвечал ему зеркально и вовсю наяривал при случае его любвеобильную жену, сохраняя вместе с ней на всякий случай какое-то подобие конспирации.

Вначале я попыталась упираться, и первый раз этот Шкаф овладел мною за счет своей большой физической силы, в следующий раз я только делала вид, что упираюсь, а в дальнейшем уже сама привычно шла на диван, раздеваясь на ходу по первому его условному знаку и подставляла себя всю без всяких возражений, потому что попала в настоящую зависимость от него. Даже иногда под градусом сама пускай неумело, но всегда результативно соблазняла его старшего брата своей рельефной фигурой, предполагая и действительно получая от его грубостей неземное наслаждение.

Эти замечательные медовые месяцы к сожалению, закончились, когда у меня неудержимо вырос живот. Пятый месяц беременности я провела в общежитии, сдала все экзамены за первый курс университета и поехала в свое село рожать дочь.

Снова город

В конце августа и последних дней лета, когда природа отдает свои плоды и готовится к зимнему угасанию, я вернулась в город. Это произошло через полгода после рождения дочери, которую я в это время закончила кормить грудью. В городе всегда возможно заработать, тогда как у нас в селе негде трудоустроиться. Свою дочь Флюру оставила на попечение моей мамы-пенсионерки. Поступила работать продавщицей фруктов на рынке, сняла комнату в частном доме вместе с другой молодой торговкой и ежемесячно в течение многих лет посылала матери половину городского заработка. Кормилась овощами и фруктами с рынка и от этого в общем-то правильного питания здоровье мое было в полном порядке. Да еще у меня оставались деньги на кое-какие городские наряды.

За время моего отсутствия писатель закончил учебу в университете, работал корреспондентом в городской газете, официально женился на женщине старше его на три года, которая родила ему сына, а жил он со своей семьей вместе с его старшим братом все в том же старом доме под снос. Когда он узнал, что я вернулась в город, то позвонил, наговорил много хороших слов и назначил встречу в двухкомнатной благоустроенной квартире своего дальнего родственника, который был пожилым, но довольно крепким пенсионером по имени Закаревич. Встречаться как прежде в квартире его старшего брата было не с руки, так как его жена Гульнара еще сильнее чем на передок, была слаба на свой острый язычок. Она тут же расскажет все подробности моего посещения его очень ревнивой жене, которая подобно мне тоже попала под ее моральное влияние и одновременно под крепкое физическое воздействие его сексуально озабоченного старшего брата.

– А где живет твой дядя? – поинтересовалась я.

– Приходи на улицу Красина.

Здесь у Закаревича мы культурно посидели втроем на кухне, отметили нашу встречу красным вином и поговорили по душам, вспоминая прошедшие счастливые дни. В отношении нашей общей дочери я никаких претензий ему не выдвигала. Слово за словом, сначала взглядами, а потом руками мы соприкоснулись и здорово взаимно возбудились. По моему телу пробежала знакомая, но немного подзабытая пьянящая дрожь, и я смущенно отдернула руку. Тогда по его предложению мы пошли и уединились в зале на диване, где у нас поехала полноценная любовная связь, как это происходило у нас ранее. Разоблачились без стеснения до полного нуля и совокупились досконально и подробно, вспоминая все наши прошлые близкие отношения. Занимались сексом лихо по-всякому, и так, и эдак, а я стонала от удовольствия на полутонах, но довольно громко и отчетливо.

Писатель попросил меня не обращать никакого внимания на своего пожилого дядю, который, по его словам, был своим человеком и в случае чего не подведет. После первого его спускания я быстро выскочила из комнаты подмываться в голом виде и увидела, что этот надежный дядя подсматривал за нами в приоткрытую дверь. Он не смутился, а широко улыбнулся мне и показал большой палец вверх в знак одобрения, а я сначала удивилась и хотела возмутиться, но потом передумала, слегка присела, поклонилась ему как артистка на сцене театра и медленно пошла в ванную, специально для насмешки над ним преувеличенно крутя по сторонам своей аппетитной голой попой. Еще с гордостью подумала про себя: "У меня есть на что посмотреть любому мужику, хоть молодому, хоть старому!"

Когда мы с писателем через какое-то время повторили наши кувыркания, то теперь я намеренно громко застонала, чтобы подать знак о начале очередного сексуального сеанса Закаревичу, а сама стала посматривать между делом на дверь комнаты. Вскоре заметила через щелку двери заинтересованный взгляд хозяина квартиры. Не знаю почему, но видимо от нечего делать или от естественного женского желания покрасоваться перед мужиком, мне захотелось быть объектом его пристального внимания, и я постаралась показать себя во всей интимной красе, выгибаясь всем телом в процессе случки и улыбаясь ему, когда наши взгляды пересекались. После этого соития под его наблюдением я совсем перестала стесняться этого дядю, и он стал мне как бы тоже своим человеком, правда без непосредственных физических контактов и какой-либо ревности по этому поводу. В дальнейшем мы встречались с писателем таким образом регулярно один или два раза в месяц по его предварительной заявке, а Закаревич всегда радушно приглашал нас в гости, частенько наблюдал за моей активной постельной деятельностью и однажды даже снял на видео в своем смартфоне самые интересные моменты нашего активного брыкания.

– Ты хорошо выглядишь во время секса! – сказал мне Закаревич, остановив в коридоре. – Хочешь посмотреть на себя со стороны в моем телефоне?

– Спасибо за комплимент, – отвечала я, соглашаясь тем самым и даже в какой-то степени одобряя его постоянное наблюдение. – Посмотрю как-нибудь потом. Сам видишь, что сейчас мне пока не до этого. Надо бежать быстрее подставляться под очередную палку.

                  *            *            *

И вот однажды я привычно пришла в знакомую квартиру, а писатель в этот день задержался на работе. Ожидая его, мы с хозяином выпили немного вина, сварили и закусили пельменями. Через половину часа еще раз позвонил мой партнер, извинился и окончательно отменил наше запланированное свидание.

В квартире было очень тепло, от чего меня немного разморило и не захотелось ехать домой раньше обычного времени. Напротив, тянуло совсем раздеться по уже выработанной привычке. Закаревич заметил мою расслабуху и вежливо предложил свой интересный план проведения воскресного вечера:

– Аниса! Мне нравится смотреть на твою классную фигуру. Давай я буду фотографировать тебя в голом виде на память не для распространения, а в свой сексуальный альбом. Для меня очень даже престижно иметь разные и особенно откровенные фотографии такой молоденькой и красивой девушки.

Практически все молодые женщины любят показывать себя и фотографироваться, и я в этом плане не исключение, потому что твердо уверена – у меня действительно красивая внешность и я привлекаю внимание мужиков, находящихся в разной степени озабоченности этим вопросом.

В своей комнате хозяин уселся в кресло со смартфоном в руках, а я встала напротив него у стола, смотрела в окно и поворачивалась разными сторонами своей красивой фигуры, слегка задирая подол платья. Потом у меня прошло первоначальное смущение перед глазком телефона, и я подняла подол платья выше пояса, чтобы показать в лучшем виде свою интимную зону и спереди, и сзади. Затем по его просьбе отбросила остатки стыда, сняла платье и все остальное совсем, изображая пляжный отдых только в одних мини-трусиках. Следом за этим, когда я повернулась к нему спиной, он встал и сам аккуратно освободил меня от этой последней можно сказать символической одежки, а я сделала безразличный вид и помогала ему в этом, держась руками за стол и приподнимая по очереди свои хорошие ножки.

Мысленно утешала себя тем, что старик уже видел меня в голом виде, да еще во время сексуальных действий, так что теперь мне нечего стесняться простого фотографирования. Перед объективом смартфона подняла ножку вверх и поставила ее на сидение стула, чтобы лучше была видна моя любовная пещерка.

А вот когда я встала раздвинутыми коленями на край дивана и наклонилась вперед на локти, ожидая момент съемки в этой завлекательной позе, то неожиданно почувствовала на своей выпяченной попе его сильные руки и вслед за этим быстро заходящий сзади в мою нежную норку его довольно увесистый половой орган. Я вздрогнула и удивилась, но не стала уклоняться и возражать, а наоборот, сделала красивый прогиб спины для его более глубокого проникновения в мое допускающее и даже ожидающее этого момента тело. Конечно, мной заранее предполагалась такая возможность подобных действий с его стороны, и даже предвиделось обязательное наступление такого интересного события, потому что я прекрасно понимала, что фотографирование с раздеванием всегда является хорошим поводом для обязательного секса, но никак не ожидала от возрастного хозяина такой стремительности. Его плотное внедрение получилось очень решительным и гораздо более приятным, чем я думала про себя, и оно было совсем не похожим на старческое ерзание:

– О-у?! И ты туда же залез? – спросила его насмешливо, но без всякого осуждения.

– А что мне оставалось делать, если ты так здорово соблазнила меня своим красивым телом? – убедительно оправдался Закаревич.