Сделай, что сможешь. Начало

С опушки леса раздались выстрелы. Все сначала встрепенулись, но выстрелы раздавались равномерно и довольно долго, а народ, стоящий там, не выказывал признаков беспокойства. Я заинтересовался, как-никак первый револьвер в этом времени (так часто лишь из него палить могут). Ранее здесь два ружья продающихся видел, огроменные и тяжеленные дуры. Мне показалось, приделай к ним колёса – и получатся пушки. Впрочем, такое впечатление могло возникнуть потому, что сам я маловат. Там один детина их разглядывал, так с ним они соизмеримо смотрелись.

Оставил девчонок с вещами у телеги и отправился посмотреть. Оказалось, какой-то купец револьвер продаёт, и тут проводятся его испытания. Опробовал оружие смутно знакомый мне мужик, по виду явно не деревенский. О, да он у нас утром бобровую настойку покупал. Точно!

И тут я увидел оружие. В душе поднялась волна тепла, трепета и ещё чего-то необычного. Опа, пришёл привет из прошлого-будущего. Во меня накрыло-то! Никогда не считал себя оружейным фанатиком, и на тебе! Хотя если взглянуть на мою прошлую жизнь, то, можно сказать, это её частичка. Я за неделю (а бывало, и за день) как минимум пару сотен патронов сжигал; а сколько раз заходил в оружейку, просто чтоб взять пистолет или ружьё в руки, полюбоваться ими, разобрать и смазать. Тогда это казалось нормальным и обыденным. Живёшь так, живёшь, ничего не замечаешь, а вырвешься из привычного окружения, и наступает озарение. Да, Саша, маньячок ты.

Я протиснулся через наблюдавшую за стрельбой ребятню. Блин, чувствую себя влюблённым юнцом на первом свидании. Спокойствие, маньячишко, только спокойствие. Разглядеть нелегко, но, кажется, в руках купца английский Adams. Для данного времени новьё. Был у меня такой раритет дома, я даже стрелял из него. Так себе машинка.

Где купец его достал? Ведь в свободную продажу они в первые годы не поступали, а тут в глуши, в Сибири. Правда, могу и ошибаться. Ох-х, а дыму-то! Замаешься после местного пороха оружие чистить. М-дя, пора бездымный порох «изобретать».

Подошедший к стрелку купец лучился довольством.

– Так как, Михаил Валерьянович, удовлетворил-с вашу душу сей пистоль-с?

– Да, дорогой Степан Варфоломеевич, угодили вы мне, сударь. Несказанно угодили. Не ожидал, знаете ли, от аглицких оружейников такого. Не ожидал. Ладный пистоль вышел. Беру.

– Хорошо-с, хорошо-с. – Купец потер ладонь о ладонь. – А «смит-вессон» вы уж в Красноярске в лавке посмотрите-с.

– Да-да, зимой непременно буду.

Эх-х, револьверчик бы мне прикупить. Но всё же пока лучше не стоит. Во всяком случае, не здесь: слишком много глаз, запомнят. Не нужно нам светиться раньше времени. В Канск поедем, там Софа в магазине купит, вот и наиграемся. А мужичка-покупателя желательно запомнить: тоже, видать, любитель оружия, может, встретимся как-нибудь. И не помешает Софу о нём порасспросить.

У телеги застал Машку, болтающую с Пелагеей – девчонкой, что за обедом угощала нас ватрушкой с творогом. Рассказал им о стрельбе, одарил купленными по дороге леденцами. Один вообще-то себе брал, но для порадовавшего нас такой вкусной шаньгой человека не жалко. Девчонки, похоже, уже подружились и собираются перед отъездом пойти искупаться в местной речке. Предложили и мне присоединиться.

Мысленно почесал затылок. Интересно, как они себе это представляют? Не, ну Машка со мной голышом без стеснения купается. А эта девица? Она ж моего возраста. Я что, в штанах в воду лезть должен?

Моё недоумение, наверно, отразилось на лице: девчонки стали хихикать в кулачки. Выяснилось, что выше по течению реки есть мысок, и местные используют его в качестве общественной купальни, только мальчики – налево, девочки – направо. Каждый купается на своей стороне мыса, а по центру деды да бабки сидят надзирают. Решил пойти, жарко всё же, Софа за вещами присмотрит.

Водичке было далеко до парной, но терпеть можно, и я, долго не раздумывая, скинул с себя всё и ринулся в реку. Местечко неглубокое, я с удовольствием поплавал-понырял.

Когда вылез, увидел братца с приятелем, и, что неприятно, уселись эти поганцы с довольными рожами около моей одежды. Чёрт! Как бы чего не спёрли или иную пакость не устроили. Оглядел берег – взрослых всего двое, и те уходить собираются. Надо поспешить, не хватало ещё разбираться со всякими придурками без присутствия старших. Я бодрой трусцой ринулся к одежде.

– Побёг, как укушенный.

– Дак можа яму рак вислы пощупал. Ха-ха!

– Не отхватил ли чё? Хозяйство шибко маленько.

Вот загадка природы: козлы, а ржут, как кони. Рубаху не вырывай, а то мерином станешь. Приятель брата попробовал сделать подсечку, но я отскочил.

– Глядь-ко, Фёдор, не уважат тя братко-то.

– Этко он по мордасам давно не получал.

– Ты драться собрался? – постарался я прояснить обстановку.

Братец с явным неудовольствием посмотрел в сторону до сих пор не ушедших мужиков и сплюнул:

– Да больно надат дерьмо месить.

– Тогда прощевай.

И я, не надевая мокасин, скорым шагом двинулся на торг. Вот гады! Чуть не вляпался. Поздравляю, Саша, ты обзавёлся первыми врагами в этом времени. Теперь нужно всегда быть начеку. Не успокоятся они, пока тебя не отметелят. Ребята здоровые, можешь и не отмахаться.

Несомненно, ты ждал конфликта с отчим домом, но действительность превзошла твои самые смелые ожидания. И это ты ещё отца не видел. Что там предстоит узреть, у-у… Плохо чувствовать себя маленьким и слабеньким. На тренировках пора начинать отработку ударов, и не помешает вспомнить работу с палкой.

Я их научу уважать младших!

Массовка у села уже наполовину разбежалась, и наша компания начала собираться в дорогу. К нам в телегу подкинули пару мешков непонятно чего, на ощупь куча железяк. Мы со всеми тепло попрощались и двинулись домой. Хорошие люди нам здесь встретились. Кое-кто не забыл меня по загривку потрепать: мол, держись, пацан, атаманом будешь. Честно говоря, я рад появлению таких знакомых.

А если говорить о торге в целом, то в познавательных целях местный сходняк, конечно, интересен. Он даже в какой-то мере меня развлёк, но всё же не впечатлил. По телеку подобные сцены гораздо лучше смотрелись, и запах там отсутствовал. А количество народа… В Питере, помнится, иногда, чтоб в метро войти, больше собиралось.

Зато сестрёнка была полна впечатлений, всю дорогу вполголоса рассказывала мне об увиденном и подремать на обратном пути так и не дала. К тому же лежать стало неудобно: мягкое почти всё продали, а мешки с купленной одеждой Машка прихватизировала себе под попу. Приходилось валяться на голых досках, а дорога-то – сплошные колдобины, и рессор у телеги нет.

За монотонным бубнежом сеструхи чуть не упустил любопытные подробности: оказывается, мной заинтересовалась Пелагея, всё расспрашивала Машку, где мы живём да как с нами повидаться можно. Ага, вот, значит, почему мне глазки строились. А я всё не мог понять, что с ней творится, как-то отвык в свои «за полста» от детского заигрывания. Да и вообще, не ассоциируется у меня её возраст с сексуальным общением, ей хотя бы лет пять прибавить.

Видел я на торгу парочку сибирячек. Эх-х, кровь с молоком! И бюст, и личико, и фигурка просто загляденье. Многое за свою жизнь повидал, но тут и в моей душе кое-что зашевелилось. Но стоит признать, и у Пелагеи есть все шансы стать такой же сексуальной бомбочкой, когда повзрослеет. Мордашка у неё симпатичная, да и сзади она…

Э-э… куда-то не туда мысли понеслись. Не удивлюсь, если вскорости с Мишкиным тельцем возникнет ещё одна проблема – сексуальная.

Глава 5

Приехали в деревню почти в потёмках. Дед Ходок пригласил на паужину – у них так поздний ужин называют. Поели. После соседи стали подходить. Народа в избу набилось изрядно, и пошло обсуждение цен, новостей и впечатлений, а нас, малышню, выпинали за порог. Вот гадство! Теперь, наверно, придётся с Мишкиными сверстниками общаться. О чём с ними говорить, даже не представляю, лучше б я в избе где-нибудь в уголке тихонечко посидел.

И точно. Во, стоят. «Они стояли молча в ряд, их было восемь!»[26] Пятеро мальчишек и три девчонки, лет от десяти до пятнадцати. А Машка средь них как рыба в воде, всех знает и быстро нас перезнакомила. Посыпались вопросы о поездке, и мне пришлось вживаться в роль сильно тормознутого эстонца: да-а-а, то-орго-о-вля-я бы-ыла-а о-оче-ень хо-оро-оша-а. Вслед за каждой такой фразой сестрёнка вставляла с десяток своих. Постепенно всё внимание на неё и переключилось, а я с рожей Чингачгука лишь выступал гарантом правдивости повествования. Стоило Машуле прерваться и посмотреть на меня, я тут же делал величественный кивок, подтверждая сказанное.

За полчаса такого времяпрепровождения чуть не умер от скуки. Слава богу, Софа меня спасла – отправила вещи в сарай переносить. А малая всё это время так и продолжала трещать без остановки, успевая отвечать на несколько вопросов одновременно.

За мелкими хлопотами и ночь наступила. Заночевали у Ходока: знахарка в доме, мы в сарае. Эх-х, давненько я на сене не валялся! Уснул моментально, всё же насыщенный на впечатления денёк выдался. Жаль, подъём рано.

«Утро красит нежным светом»[27]. Ну спасибо, хоть до света поспать дали. Я, как всегда, последний встаю.

Уходили сразу после обильного завтрака. Душевно попрощались с дедом Ходоком и его женой, бабой Вожей. Чудесная бабулька, недолго выпало с ней общаться, но успел полюбить. Она будто тепло и свет излучает, хочется рядом посидеть, погреться. Ладно, ещё увидимся. Меня к обеду ждут, перетащить-то кучу вещей требуется.

Ну, мешок с зерном на загривок – и пошёл. Машка козу ведёт, Софа пару корзинок несёт, солнышко припекает. Лепота!

Дома подсчитали наш денежный улов, вчера не до того было. В общей сложности оказалось сто двадцать три рубля шестьдесят шесть копеек. Весьма приличные деньги для этой глуши. Добротный большой дом в местном городке рублей пятьсот-шестьсот стоит, а маленький – всего пятьдесят. Крестьянская лошадь – пятнадцать, корова – десять. Так что мы теперь богатенькие буратинки, при этом в заначке у нас ещё и два бутыля бобровой настойки имеется, а они тоже немалых денег стоят.

Знахарка, глядя на лежащую на столе кучку бумажек и мелочи, впала в растерянность. Ничего, пускай привыкает, вон Машка без всякого почтения в них ковыряется и картинки рассматривает. О, мысля пришла! Знаю теперь, как сестрёнку алфавиту и счёту учить будем – по этим вот бумаженциям. Только основную массу макулатуры надо бы в тайничок на тополе спрятать, от греха подальше.

Тут наша старшая встрепенулась, сходила к сундуку, покопалась в нём и вернулась за стол с тоненькой пачкой купюр и мешочком серебряных монет. Положила их возле общей кучи, села и смотрит этак гордо-вызывающе – показывает, что она с нами. Молодец! Я ей подмигнул и улыбнулся. Маска снежной королевы сразу же растаяла, и на её лице засияла довольная улыбка. Что ж, отныне мы – команда. Трепещи, мир, МЫ ИДЁ-ЁМ… Хм, что-то меня понесло, эйфория – страшная сила.

Остальное наше барахло еле удалось за два дня перетащить. Ох и задолбался же я! Однако крепкое тело у Мишки. Другие бы к вечеру пластом лежали, всё же приходилось семь вёрст пройти, то с мешком, то без, и так много раз, с утра и до вечера, а я держусь. Хотя чего столь рьяно за доставку взялся, сам не пойму, мог спокойно всего пару ходок в день делать и за неделю управился бы. Да-а уж. Подвигал попой, мозги отдохнули.

На второй день чуть не получил рогом в задницу, больно уж расслабился. Тропинка на хутор Софы местами через чащобу идёт, поэтому лося я увидел лишь в последний момент и вместе с мешком сиганул в кусты. Мешок, кстати, лосю на рога упал и дал мне время вскарабкаться на дерево без последствий для пятой точки и штанов. И только сверху я разглядел, что напал на меня, по сути, не особо крупный лосёнок. Впрочем, Мишкиному организму вполне хватило бы удара и таких рогов. Сделал себе зарубку на память: в лесу не расслабляйся, сто раз пройдёшь тихо-мирно, а на сто первый наткнёшься на медведя или на братца с дубиной.

А дома со мной в конфликт вступили ещё одни рога: коза, видишь ли, восприняла меня как самое низшее существо в нашей общине. Решила, что может помыкать моей персоной – выгонять из сарая, когда вздумается, бодать, просто проходя мимо. Я, пока вещи переносил, отмахивался от неё, словно от надоедливой мухи. А утром третьего дня встал поздненько, выполз на свет белый, лениво потянулся, ну и получил нехилый удар по спине. Ни фига се, думаю, чашечка кофе с утречка.

Прокатившись по земле, проснулся окончательно. Вскакиваю, готов жизнь подороже продать, а нападающих нет. Нигде нет! Стоит коза напротив, башкой трясёт и сверлит меня сердитым взглядом. Не понял! Мне это рогатое недоразумение плюху отвесило? А как?! Я ж до сих пор чувствую удар меж лопаток. Прикинул, где стоял, как пришёлся удар. Ё-ё… да она с крыши землянки сиганула! Охренеть!!! Прыгнуть метра на три и точно башкой попасть. Вот ведь… козлень.

Похоже, эта зараза опять атаковать собралась. Ну-ну, давай. Иди сюда. Щас я из тебя козла отпущения сделаю. Подлетающую козу встретил пяткой в лоб. Хорошо пробил, аж нога онемела. Что, родная, мало? Схватил за рог, подтянул к лицу: «В глаза смотреть! Ты – местный таракан, а я – твой хозяин». Не понравилось, продолжила бодание. На тебе добавку! Со всей злости и дури приложил кулаком меж рогов. Чёрт! Так и руку сломать можно.

Коза, потряхивая головой, неуверенно побрела к землянке. Надеюсь, конфликт исчерпан.

– Навоевался?

Софа подошла незаметно. Я махнул отбитой рукой, слов просто не было.

– Ты бы ей лучше морковки дал, друзьями бы стали. Она подачку два дня выпрашивала, а ты её кулаками.

Да уж, выпрашивала, рогом в бочину. Постепенно адреналин в крови сходил на нет. Постарался припомнить подробности нашего с козой общения. А ведь действительно могла она вкусненькое выпрашивать. По-своему, по-козлиному.

– Да кто ж так просит? Надо морду тянуть, а не рогами тыкать.

– Ты же на неё как на вещь неодушевлённую смотрел, вот она и объясняла, что живая.

Ага, как на безразмерный пакет молока я на неё смотрел.

– А сегодня-то с утра что за припарка после сна? Вся спина болит.

Знахарка смеётся и пальцем на солнце показывает:

– Где утро, и где ты.

Э-хе-хе, значит, меня распорядку дня учили. У-у-у, только надзирателя-трудоголика в виде козы нашей компашке и не хватало.

– Давай я спину и руку посмотрю, горе-воин.

– И на ногу тоже… взгляни.

Осмотр серьёзных повреждений не выявил. На спине, правда, огромный синячище, рука припухла, но жить буду.

Проведя утренние процедуры, по совету Софы взял пять морковок и пошёл мировую подписывать. Нужно вовремя признавать свои ошибки. Нашёл Ферю (так козу зовут) за сараем. Спокойненько травку щиплет и с опаской косит лиловым глазом. Я присел рядом и завёл душевный разговор под бут… э-э… под морковку.

Сначала норов демонстрировала: ничего брать не хотела, всё бороду воротила. Тогда я сам смачно захрустел подношением. Такого издевательства её душа выдержать уже не смогла. Расстались нормально – не друзья, но и не враги.

На следующий день к нам на хутор заглянул сын Ходока Парамон – угрюмый мужик, ездивший с нами в Устьянское. В поездке наша старшая смогла договориться о помощи в строительстве сарая. За полдня мы с ним доложили стены, покрыли тёплую часть толстыми брёвнышками в один накат и приготовили жерди для крыши.

Ну, с этим я и сам справлюсь, работа ответственная, но не тяжёлая. Каждую жердину и каждый кусок бересты необходимо тщательно закрепить, иначе ветер, снег и дождь быстро сделают из крыши решето. Тут же Софа с Машулей принялись просушенным мхом щели в стенах конопатить: сквозняки нам ни к чему. Потом я их для надёжности ещё и глиной промажу.

За хлопотами пролетело полтора месяца моей жизни в этом мире. День пятнадцатое сентября оказался пятницей. По сути, рабочий день, но я решил устроить нам выходной, уж больно мы с Машкой вымотались. Опять наварил вкусностей, пожарил шашлычок, даже морс сварил. Попытался сделать из глины бокалы для застолья, но в результате их обжига постоянно получались какие-то абстрактные фигурки в стиле раннего Пикассо. Или глина не совсем та, или я неправильно обжигал. С кирпичами всё же проще было. Обидно, отличный замысел пропал. Но девчонки и так рады.

Через три дня, закончив крышу сарая, взялся за разбирательство с золотишком. Надо успеть осмотреть Волчий ручей до холодов, а то, когда снег падать начнёт, в воде уже особо не побрязгаешься. Спилил приглянувшуюся сосну новой пилой – ох класс, приятно хороший инструмент в руках держать. Выпилил чурбачок нужных размеров, расколол его надвое и принялся выстругивать лоток для промывки золота, как учили. День мороки – и средство повышения нашего благосостояния готово. Что ж, завтра начнём разведку, пора вспоминать подзабытые навыки.

В студенческие годы у многих пацанов и девчонок в нашем институте любимым летним времяпрепровождением была работа в стройотряде. Основная причина – деньги, их студентам вечно не хватает, да и весело там. Тугрики, полученные за ударный физический труд, являлись отличным финансовым подспорьем почти весь учебный год. Если сильно не шиковать, то хватало и на одежду, и на развлечения. Я не стал исключением, жить на одну стипендию тяжело, а тянуть лишнее с родителей не хотелось, они и так чуть ли не каждый месяц посылки с провизией присылали.

Поэтому стройотрядовскому движению я отдался всей душой и с превеликим удовольствием. Три жарких лета стройки Страны Советов лицезрели мою взмокшую от пота спину, три гитары загублены мною тёплыми летними вечерами. Я жил и радовался жизни. Кто через это проходил, тот меня поймёт. Эх-х, молодость, время беззаботное! М-да-а…

Но после четвёртого курса мне приспичило испытать что-нибудь новенькое, и рванул я с геологической партией в Сибирь, «за туманом и за запахом тайги». Видно, сказались красочные рассказы отца, опытного геолога. Как же, дремучая тайга, горы. Ёлы-палы, романтика и настоящая мужская работа в одном флаконе.

Честно говоря, нелегко пришлось, особенно вначале, но зато многому научился и в дальнейшем никогда об этой прогулке по бездорожью не жалел. Думаю, не будь её, я и с ювелирным бизнесом не связался бы.

Четыре дня с утра до вечера я ковырялся в ручье безрезультатно. Прошёл примерно километров двадцать: начал издалека и поднялся почти к самой бобровой запруде. Попадалась всякая фигня, мелкие полудрагоценные камушки, а золото – нет. Осталось пошарить у запруды, там к Волчьему какой-то другой ручеёк присоединяется. Ну а если уж и в тех местах пусто, то забрасываем это грязное дело до весны.

На пятый день, пообедав, отправился на осмотр, и тут, наконец, повезло: на последнем перекате попались первые крупицы золота. Отлично, завтра займёмся шурфовкой.

Всю ночь проворочался, периодически просыпаясь, а утром вскочил вместе с Софой и, наскоро перекусив, рванул к ручью. Так спешил до него добраться, что чуть лопату на хуторе не забыл. Вприпрыжку примчался на отмеченное вчера место и, поплевав на руки, взялся копать первый шурф. Приближается момент истины.

Вообще-то, шурфовка – дело нудное и долгое: выкапываешь ровную глубокую яму, так называемый шурф, и периодически, слой за слоем, промываешь добываемую в ней землю. Таким образом довольно быстро можно оценить, есть ли у тебя под ногами россыпное золото, сколько его и на какой глубине оно залегает. Выкопал одну яму, пошёл копать другую, потом третью, четвёртую, и так, пока не определишь точное месторасположение россыпи.

Мне повезло, уже с пятого шурфа стало ясно, откуда в Волчьем ручье золотишко появилось. Небольшая лощина, по которой весело бежал маленький ручеёк, скрывала от людских глаз очень даже симпатичную золотую россыпь. Шлих в ней довольно крупный, и его много. Это радует. Следующим летом у меня будет чем заняться, если, конечно, всё удачно сложится.

Пройдя вдоль лощины и ручейка, по ней протекающего, я понял, что это, по сути, тот же Волчий ручей, просто из-за бобровой запруды и затопления окрестной территории он нашёл себе ещё одно русло. Сейчас напор воды здесь слабый, но, думаю, весной после паводка обязательно усилится.

Весь оставшийся день я продолжал копать шурфы и промывал землю, приплясывая с лотком. Золотая лихорадка овладела моим сознанием. Вечером пришла Машка и увела на ужин.

На сообщение о моей находке Софа отреагировала спокойно. Глядя на щепоть добытого за день, она, задумчиво покачав головой, сказала:

– Да-а, золото веско[28], а кверху тянет. – И, посмотрев мне в глаза, добавила: – Но может и всю жизнь отравить.

– Для нас, – я постарался выделить «нас», – оно не кумир, а средство осуществления наших замыслов.

– Дай-то бог, дай-то бог.

– Софья Марковна, что за пессимизм?

Она махнула рукой:

– Да жила себе потихоньку и уже боюсь, когда всё слишком хорошо.

– То ли ещё будет! – ухмыльнулся я. – Вам надо вспоминать наставления для благородных девиц.

– Это зачем же?

– Машку зимой учить станем. Общими усилиями сделаем из неё человека. – Я подмигнул оторопевшей сестрёнке. – Меня тоже кое в чём подтянете.

Женщины, кажется, потеряли дар речи, сидят глазами хлопают.

– Да я помню почти всё. Разве что языки подзабылись.

– А каким языкам обучались?

– Немецкому, хфранцузскому, итальянскому, ну и по-аглицки немного могу.

В этот момент настала моя очередь офигевать. Ай да тётя Софа, ай да… Ну самородок золотой, а не человек!

– Ого, вас так в школе гувернанток обучали?

– Там не школа была, да и обучали лишь хфранцузскому. Потом уж я вместе с несчастной Натальюшкой остальное изучила.

– Сами?!

– Да нет, репетиторы Натальюшку обучали, а я рядом сидела. После мы с ней целыми днями на изучаемом языке разговаривали, так и освоила.

Всё интереснее и интереснее! Знахарка-то, оказывается, полиглот. Я вот только английский к окончанию института осилил и немецкий самостоятельно изучал, ну а по-итальянски и по-французски всего несколько слов и фраз знаю. Да песни кое-какие, но уже без перевода, я их на слух запоминал. Ха, теперь непременно выучу «хфранцузский».

Тут и сестрёнка очнулась и выдала:

– А я тоже по-аглицки говорить хочу. Тётя Софа, я стараться буду! Очень-очень!

При этом мордочку такую уморительную скорчила, что мы со знахаркой не смогли удержаться и рассмеялись. Машка сначала удивлённо на нас глядела, а затем и сама присоединилась. Ох, давно ж я так не веселился.

К увеличению золотого запаса нашей компашки я решил подойти обстоятельно. Первым делом соорудил шлюз-проходнушку для промывки золота, ведь одним лотком много не намоешь. Заморачиваться особо не стал: некогда, зима на носу, да и материалов кот наплакал. Поэтому просто выкопал неглубокую канаву длиной метров десять, рядом с мелким ручейком, текущим по лощине. Дно её выложил корой лиственницы, содранной крупными кусками, а часть ещё и мешковиной покрыл. Конечно, с промышленным шлюзом глубокого наполнения моё сооружение не сравнить, да только нам сейчас привередничать не с руки. Главное, пустив воду по канаве, можно работать.

Вот с обеда мы с сестрёнкой и взялись за это мокрое, грязное дело. Сняли на выбранном участке кусок дёрна, и пошёл я лопатой махать. Эх, понеслась душа в рай! Бери, Саша, больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит. Всего полметра пустого грунта, зато следом почти метр нашего будущего благосостояния.

Сестрёнка быстро освоила нехитрый процесс разгребания и разравнивания деревянным гребнем песков в проточной воде. Достаточно было один раз показать, как надо делать, и она заработала не хуже бетономешалки. Я потом до вечера не мог оттащить её от проходнушки. Ой да ладно, не больно-то мне и хотелось в воде брязгаться. Лучше лопатой поработаю, вон она у меня нынче какая замечательная. Кончик железом обит – прогресс, однако. Радует, что хоть ноги не мочим, простуда осенью – дело скорое.

К ужину намыли приличную жменьку золотого песка. На мой взгляд, не менее двадцати пяти грамм, точнее пока не определить. Считай, за день будет грамм пятьдесят-шестьдесят, для пацана и маленькой девчонки очень хороший результат. И это, заметьте, почти без оборудования.

Так и потекли у нас деньки: Софа на хозяйстве, мы с Машулей до обеда промывкой занимаемся, затем собираем всё, что удалось наловить в мутной водичке, и несём домой сушить. После обеда я охочусь, а сестрёнка перебирает просушенный улов – отделяет крупинки благородного металла от чёрного шлиха. Взялись изучать немецкий разговорный язык, слова заучиваем. Сестрёнка усваивает материал с поразительной скоростью. К сожалению, письменностью нам до холодов из-за золотой лихорадки не заняться. Ничего, снег выпадет – наверстаем упущенное.

Обсудили необходимое на зиму и поняли, что в Канске предстоит не только продавать, но и покупать. Во-первых, в связи с найденным золотом требуется приобрести ещё инструменты: единственного кайла надолго не хватит, а без железной лопаты копать песок с глиной и мелкой галькой – морока страшная. Во-вторых, я переоценил свои способности в качестве портного и сапожника. Вследствие этого нам всё же удобнее прикупить на зиму побольше готовой одежды и обуви, причём хорошие сапоги обязательно каждому. Денег у нас хватает. Чего выёживаться?