скачать книгу бесплатно
1958г.
Елистратов Лёня и Баннова Валя
У слова «тюря» есть и еще одно значение. В просторечии тюрей называют вялого или нерасторопного человека, как, например, у Максима Горького в рассказе «Челкаш»: «Наклюкался!.. Э-эх, тюря! с пяти рюмок!.. как работать-то будешь?..»
Конечно, диких лука с чесноком сейчас даже в тех заброшенных местах, где моя малая родина, днем с огнем не сыщешь. Да и парного молока чтобы найти, не одну деревню нужно проехать. Но даже без этих ингредиентов мурцовка у меня получается знатная. Для этой вкуснотищи специально держу глиняные миски. Еще оговорюсь, что и той рубленой квашеной капусты уже в Подмосковье не найдешь. Теперь в моде квасить капусту салатную. Для приготовления мурцовки такую капусту нужно мелко-мелко нарезать и положить в миску, туда же мелко-мелко порезать репчатый лук. Если есть укроп с петрушкой и зеленый лук, то их немного можно тоже мелко порезать в миску и заправить подсолнечным маслом. А теперь время пришло для только что сварившейся картошки, горячей-горячей. В одну миску с крошевом вполне хватит трех средних картофелин, которые нужно размять и хорошенько перемешать с капустой, луком и зеленью. Я свою мурцовку солю крупной солью, хотя квашеная капуста и соленая, и обязательно посыпаю черным перцем, перед тем как наполнить миску холодным молоком. Вот мурцовка и готова. Осталось еще раз все перемешать и дать минут пять настояться.
Возможно, у кого-то найдется свой старинный рецепт мурцовки. Я как-то удивился рецепту, в котором крошево заливали не молоком, а томатным соком. А в романе Валентина Пикуля «Моонзунд» такой вариант этого блюда: «Мурцовка с холодрыги была хороша. В крепкий чай кладут сухарную крошку, обдав ее предварительно кипятком, чтобы убить червяков; затем коки валят туда коровье масло и крошат лук репчатый, – мурцовка, считай, готова. Пойло горячее, густейшее, сытное. Даже балдеет матрос, как от пива».
Получается, что мурцовка – это не какое-то конкретное блюдо, а лишь описательная категория, куда могли входить и похлебки из кваса, пива, просто на воде.
…Потом свою вахлацкую,
Родную, хором грянули,
Протяжную, печальную —
Иных покамест нет.
Не диво ли? широкая
Сторонка Русь крещеная,
Народу в ней тьма тём,
А ни в одной-то душеньке
Спокон веков до нашего
Не загорелась песенка
Веселая и ясная,
Как вёдреный денек.
Не диво ли? не страшно ли?
О время, время новое!
Ты тоже в песне скажешься,
Но как?.. Душа народная!
Воссмейся ж наконец!
(Николай Некрасов)
Аджапсандали!..
Армянское радио спрашивают:
«Что необходимо, чтобы „Арарат“ выиграл чемпионат СССР?»
Отвечаем:
«Мунтян, Поркуян и еще девять киевлян».
…И пусть не чемпионы мы,
Но в схватке непреклонны мы.
Бей верней…
Это слова из песни «Большой футбол», которую исполнял детский хор под руководством Элеоноры Виноградовой. Солисткой хора была Таня Иванова, а прозвучала эта песня в фильме «Строгая игра» в 1963 году. Слова написал Михаил Матусовский, музыку сочинил Модест Табачников.
Комедия о футболисте Алексее Задорожном. Он, давний любимец публики, в тридцать четыре года уходит из большого спорта. Желая забыть о времени, когда он был кумиром болельщиков, Алексей работает над дипломным проектом в архитектурном институте. Но любовь к спорту берет свое, и Алексей становится наставником юношеских команд. В игровых эпизодах героя Николая Бурляева дублировал Владимир Мунтян, заслуженный мастер спорта, семикратный чемпион СССР по футболу, обладатель Кубка Кубков и Суперкубка 1975 года в составе киевского «Динамо».
Если составить рейтинг самых любимых болельщиками игроков киевского «Динамо» 60—70-х годов, то его возглавит, вероятнее всего, Муня, Мунечка – так уважительно и ласково тогда называли Владимира Мунтяна, одного из лучших полузащитников в истории клуба и всего советского футбола. Еще школьником он был приглашен в команду «Динамо», в составе которой провел всю спортивную жизнь. Все у него было фирменное, неповторимое, мунтяновское: феноменальная техника, хитромудрые удары, филигранные пасы. Мобильный, изобретательный, изящный! Он органично вписался в жесткую систему игры выдающихся тренеров Виктора Маслова и Валерия Лобановского. Виктор Александрович все удивлялся: «Откуда в нем только и берется? Не богатырь совсем, невысокий, щуплый, в чем только душа держится? А как выпустишь на поле, то лишь Мунтян на всех точках самый заметный». В 1969 году Владимир Мунтян был признан лучшим футболистом страны.
Впервые я увидел команду киевского «Динамо» еще в детстве на стадионе «Локомотив» в Люблино, куда мы переехали с семьей в ноябре 1958 года. Папа, с которым мы смотрели футбольный матч, все время пытался убедить меня, что нужно болеть за московский «Локомотив», который, к моей радости, в том матче проиграл. Выиграли динамовцы из Киева, которые просто покорили меня своей игрой.
Однако, а где же еда и при чем здесь футбол? Футбол и еда. Ничего удивительного в этом сочетании нет. Литературный критик Игорь Михайлов в рецензии на книгу Алексея Митрофанова «Любимая еда русских писателей» в шутку, а может быть всерьез, заметил, что «слово „литература“ у молодого человека вызывает страшнейший приступ зевоты. Поэтому хочешь не хочешь, а чувства добрые приходится пробуждать нетрадиционным методом. От обратного. Литература и еда!»
У меня же вовсе нет цели привлечь внимание читателя через еду к футболу или наоборот. Просто благодаря кожаному мячу я познакомился с замечательным блюдом, которое можно есть и холодным, и горячим, а многие его еще и заготавливают на зиму.
Итак, представляю вам знаменитый АДЖАПСАНДАЛ. Это теплый салат из печеных овощей, также известный как мангал-салат, хоровац, аджапсандал или аджапсандали. Существует предположение, что в переводе с тюркских наречий «аджапсандал» означает «какая ты восхитительная». Хотя вы уже заметили, как по-разному называют это блюдо. Это зависит от страны, в которой вы решитесь попробовать баклажаны, приготовленные известным только повару способом. То есть вы должны сразу понять, что рецептов у этого блюда так много, как много любителей готовить восхитительную еду для своих гостей, друзей или, просто сказать, любимых. Единственное, что объединяет рецепты, – это известный всем баклажан, который может сочетаться с разными растущими на грядке овощами, а на некоторых кухнях еще и с мясом.
Две красные сандалии
Весь день в саду скандалили…
Размышляя об аджапсандали (именно так мне нравится называть это блюдо), посчастливилось наткнуться на стихотворение Светланы Автономовой. Если в нем вместо сандалий представить «синенькие», как некоторые хозяйки называют баклажаны, то стихотворение передаст бесконечный спор поваров Армении, Грузии, Азербайджана, Абхазии и других народов Кавказа о первенстве курицы или яйца, и всегда найдется подобный «калоше блестящей» (еще одной героини стихотворения), кто посчитает важными только свои доводы о том, что именно на его родине, в его ауле или селении был приготовлен первый аджапсандал.
Я сварю «аджапсандал»
Из того, что бог послал,…
К сожалению, Марфа Каширина в своем шуточном, я бы сказал, анекдоте многое переврала, забыв самый главный ингредиент – баклажан. Кроме того, уверен, что ни в одном рецепте аджапсандала вы не найдете слова «варить».
Почему мне вдруг захотелось свой рассказ о еде продолжить именно аджапсандали? Потому что не полюбить это блюдо невозможно, даже если ты попробуешь его в исполнении не самого искусного повара. Причем тебе непременно захочется потом самому приготовить это действительно восхитительное блюдо, даже если ты и готовить-то не умеешь.
А при чем же здесь все-таки кожаный мяч? Все очень просто: если ты увидишь слезы радости от победы или слезы горечи от поражения на лицах юных футболистов, то захочешь обязательно сделать что-то важное и невероятное для этих мальчишек.
Но есть еще и третья сторона у этого рассказа. Кто хоть раз побывает в Армении, тот уже не сможет забыть этого райского места.
В год тридцать первый от рожденья века
Я возвратился, нет – читай: насильно
Был возвращен в буддийскую Москву.
А перед тем я все-таки увидел
Библейской скатертью богатый Арарат
И двести дней провел в стране субботней,
Которую Арменией зовут.
Захочешь пить – там есть вода такая
Из курдского источника Арзни,
Хорошая, колючая, сухая
И самая правдивая вода…
Почему-то Осип Мандельштам уничтожил это стихотворение, в котором противопоставлял, по словам литературоведа Алексея Филимонова, «соприродную патриархальную страну, которую ему пришлось покинуть, и Москву нового, а по сути одичавшего мира». Критик продолжает: «Несколько месяцев, проведенных поэтом в Армении в 1930 году, преобразили его творчество и судьбу. Здесь Мандельштам был счастлив от прикосновения к древней культуре и общения с ее жителями, но также воочию почувствовал последствия „Великого Злодеяния“, насилия, совершенного над армянским народом. Словно сами камни пытались докричаться до неба и людей в попытке обратить внимание на геноцид».
И вдруг опять ужасный гром потряс
И твердь и землю; снова заблистали
И молнии, и зарево пожаров;
Опять народы, всех концов земли,
Где Запад, где Восток, где Юг, где Север
Сошлись в безмерной сечи боевой;
И вкруг главы священной Арарата
Кровь потекла и зазвенела медь…
И смерть восстала в яростном обличье,
Главой касаясь тверди, и гласила,
Что день – ее! И содрогался мир
В невиданном дотоль землетрясенье.
Провалы разверзались, поглощая
Людей, народы, царства и царей!…
(Валерий Брюсов)
Для меня Армения стала новой страницей в моей творческой жизни.
Закончив Бауманский институт блестящей защитой дипломного проекта, я захотел творчества и творческих успехов. А фактически, оставшись работать на кафедре «ракетного колледжа», как называли в Великобритании Московское высшее техническое училище имени Н. Э. Баумана, я столкнулся с непониманием и даже духовным насилием. Мой руководитель заставлял меня заниматься бесперспективной работой в угоду новому заведующему кафедрой, пытавшемуся все подчинить будущей своей докторской диссертации. За год добившись авторского свидетельства на свою разработку, я восстал против деспотии руководителей. Они открыто издевались надо мной: «Никуда ты не денешься, молодой специалист. Тебе еще два года пахать на нас». Такое рабство было не для меня. Единственный путь освобождения был в том, чтобы принять предложение о переходе на работу в Тимирязевский райком комсомола. В этом случае мои кафедральные начальники ничего не могли сделать, потому что на новую работу меня рекомендовал Бауманский райком партии.
Так я оказался в комсомольской организации Тимирязевского района Москвы, где в мои обязанности входило и развитие спорта среди молодежи и подростков. К счастью, мне не пришлось начинать с нуля. Детские команды Тимирязевского района по футболу и хоккею были известны в Москве, они несколько раз защищали честь столицы на Всесоюзных соревнованиях «Кожаный мяч» и «Золотая шайба». Там-то и познакомились спортсмены-тимирязевцы с юными футболистами из Ленинакана, которые пригласили новых друзей в гости в Армению.
Гюмри, Кумайри, Александрополь, Ленинакан. Все это названия одного и того же города в солнечной Армении, который расположен в 126 километрах от Еревана, в центральной части Ширакской котловины, окруженной с севера, востока и юго-востока хребтами и отрогами горного массива Арагац. В 1990 году городу вернули, я бы сказал, историческое название Гюмри. А в 1977 году в соревнованиях на призы клуба «Кожаный мяч» первое место в подгруппе подростков 11—12 лет заняла команда из Ленинакана, и, что интересно, с названием «Гюмри». С этой командой будущих победителей мальчишки из Тимирязевского района Москвы играли в мини-футбол в Ленинакане ранней весной того же года.
Рассеян утренник тяжелый,
На босу ногу день пришел;
А на дворе военной школы
Играют мальчики в футбол.
Чуть-чуть неловки, мешковаты —
Как подобает в их лета, —
Кто мяч толкает угловатый,
Кто охраняет ворота…
Любовь, охотничьи попойки —
Все в будущем, а ныне – скорбь
И вскакивать на жесткой койке,
Чуть свет, под барабанов дробь!
Увы: ни музыки, ни славы!
Так от зари и до зари,
В силках науки и забавы,
Томятся дети-дикари.
Осенней путаницы сито.
Деревья мокрые в золе.
Мундир обрызган. Грудь открыта.
Околыш красный на земле.
(Осип Мандельштам)
Сейчас даже не вспомню, с каким счетом закончились футбольные матчи, которых было несколько. Это и не важно. Нам казалось, что победила дружба, которая в числе прочего познакомила меня с загадочным и восхитительным аджапсандали.
«А не засандалить[1 - Слово «засандалить» есть еще в словаре Владимира Даля, но не в современном значении: «ЗАСАНДАЛИВАТЬ, засандалить что, закрашивать сандалом» – в плане залить что-то сандалом (красной краской). Потом в стране произошла революция, и сандал стал обозначать кровь. Но слово использовалось в качестве эвфемизма и было не всем понятно. А потом приобрел популярность дворовый футбол, и слово стало обозначать удар ногой в сандалии по мячу. В толковом словаре Даля есть второе значение слова «засандалить» – напиться. Мне никак не хочется связывать это слово со встречами в Армении. Возможно, для кого-то станет новостью, но в Армении никогда не было медвытрезвителей, хотя мне показалось, что водки пьют там не меньше, а больше, чем в Москве. Ведь армянское застолье длится очень долго, едят и пьют много, но пьяных не бывает. Считается, что настоящий сильный мужчина не пьянеет, если же опьянел, то он слабак, это бесчестье для него и его семьи.] ли нам друзья ХОРОВЦА?» – это предлагает хозяин нашего застолья, на которое он пригласил нас, своих гостей из Москвы: меня, многогрешного Леньку, заведующего комитетом по физической культуре и спорту при Тимирязевском исполкоме районного совета народных депутатов города Москвы Виктора Райкина и педагога-организатора по воспитательной работе с детьми и подростками одной из жилищно-эксплуатационных контор района Михаила Мельникова. Конечно, детей за столом не было. Юные футболисты из Москвы тренировались и готовились к предстоящим матчам, а мы знакомились с гостеприимными хозяевами турнира, армянской кухней и необыкновенным юмором этого народа.
Кстати, анекдот к столу.
Армянин продает готовый шашлык. Перед ним на щите объявление «Шашлык из барашык». Подходит турист из Москвы и спрашивает:
– А из свинины есть?
– Я тэбе, дарагой, по секрэту скажу: при жизни этот баран такой свинья был!
Лишь солнце Арарата пик окрасит,
Встает хозяин, подавив зевки,
И приступает к маринаду мяса,
Баранину разделав на куски.
Его жена порежет лук колечком,
Засыпет мясо, круто посолив
И поперчив. И сядет на крылечке
Готовить завтрак у куста олив.
А утро быстро набирает силы.
Хозяин, взяв поленья и топор,
Позвал детей своих, чтоб подсобили
И помогли отцу сложить костер.
Во двор, со скрипом отворяя дверцу,
Идут соседки, с ними Сурик-джан.
На шампура нанизывают перцы
Болгарские, томаты, баклажан.
Огонь разведен. Жарко полыхает…
Слабеет… Женщины без суеты
В костре, притухшем, быстро обжигают
Все овощи свои до черноты.
И, сев за стол и обжигая руки,
Снимают пленку гари с овощей.
И на армянском, видимо от скуки,
Ругают потихонечку мужей.
(Неизвестный автор)
Да-да. Именно так чаще всего готовится в Армении аджапсандал: на мангале. К сожалению, в квартире мангал не предусмотрен, поэтому я использую сковороду и сотейник. Расскажу о том, как мне нравится готовить аджапсандали.
На два баклажана понадобится:
– два болгарских перца (почему-то предпочитаю желтые или зеленые);
– четыре помидора;
– две луковицы;
– три дольки чеснока;
– пучок кинзы;
