Песочные часы

Мне хотелось писать о ней стихи. Столько слов крутилось в моей голове, столько мыслей, которые не могли ограничиться листом бумаги. Она была очень красива. Мои стихи были недостойны ее. Я писал снова и снова, и каждый раз понимал, что это стихи про кого-то другого, о ней не могли быть написаны такие ужасные строки.

Я считал себя обычным парнем, который не был ни на что способен. Мои руки не могли даже собрать конструктор, который мне подарили родители на день рождения. Я всегда все портил своими руками, и научиться делать что– то красиво и хорошо не надеялся никогда. Но она словно открыла во мне что-то. Окно в новый мир, мир творчества, где я нашёл себя. Я попробовал снова рисовать, и у меня начало получаться. Эти рисунки были далеки от идеала, но это было лучшее, что я когда-либо рисовал. Я начал заниматься музыкой. Это занятие полностью забрало меня, но я взял ее с собой в этой мир нот и аккордов. Она вдохновляла меня. Она не знала, но без неё я бы так и остался простым парнем, который не умеет ничего в жизни. Мне хотелось произвести на неё впечатление, я считал себя недостойным такой девушки, и делал все, чтобы это изменить. Я расцветал, как роза в летнем саду, и готов был делать вещи, на которые не был способен раньше, благодаря ей.

Она была моим самым лучшим подарком за всю жизнь.

ГЛАВА 16

Она спрашивала меня о подарке на Новый год. Хотела узнать, что я хочу получить на этот праздник. Я отвечал, что мне ничего не надо, потому что все, о чем я мечтал было рядом со мной. Я сказал ей, что самый лучший подарок для меня– это если она будет рядом. Она дарила подарок мне каждый день, не подозревая об этом. Она дарила мне себя.

Её расстраивал мой ответ. Она хотела сделать мне приятное, подарить что то, что осталось бы у меня, как память о ней. Она не знала, что мои чувства к ней останутся во мне навсегда.

Я не спрашивал о том, что она хочет получить на Новый год. Мне было известно, что она мечтала о стеклянном новогоднем шаре. Тот, в котором внутри поднимается снежок, когда его трясёшь, и ты наблюдаешь за тем, как мягко он опускается на донышко шарика. Иногда в них играет музыка, как из шкатулки, это добавляет новогоднего настроения и заставляет улыбнуться даже в моменты грусти. Мне хотелось, чтобы мой шар был идеальным, поэтому я долго не мог выбрать, какой подарить. В магазинах их было множество, все они были красивыми и волшебными. Это была тяжёлая задача для меня, но в итоге я выбрал один, самый лучший, как мне казалось.

Когда она увидела мой подарок, она заплакала. Это были слезы счастья, не иначе. Она плакала, а я смотрел на неё и улыбался, потому что те чувства, которые мы испытывали в тот момент, заставляли меня быть счастливым. Она поставила этот шар на свою полку, где лежало много моих подарков. Но этот был другим. Он был особенным.

Она спрашивала меня, почему из всех девушек я выбрал именно её. Я отвечал, что она красивая, а ей был непонятен мой ответ. Она была по-особенному красивая. Пределом её мечтаний было получить стеклянный шар на Новый год, который издаёт музыку и напоминает обо мне. Разве это не красиво? Её красота была в её простоте. За это я и выбрал её. За это я ее и полюбил.

Она подарила мне способность жить и наслаждаться жизнью.

ГЛАВА 17

Я был зависим от неё. Как наркоман от героина, как алкоголик от бутылки водки, как курящий от новой пачки сигарет. Сколько бы я не находился рядом с ней, мне было мало. Я хотел ещё. Я по-настоящему подсел на неё. Она была моим личным наркотиком, с которого нельзя было слезть. Меня ломало изнутри, когда я не видел ее долгое время. Я находился будто под прессом, который сдавливал меня и постепенно убивал.

Я умирал в этом мире без неё.

Я готов был приехать за ней в любое время, в любую погоду и при любых обстоятельствах. Даже если у меня серьёзные дела, от одного ее звонка я готов был бросить все и бежать на другой конец города, чтобы увидеть и обнять мою девочку. Она была важнее любых дел, она была важнее, чем моя жизнь. Она была моей жизнью.

При одной мысли о том, что она уйдёт, мои руки тряслись и сердце сильно и быстро начинало стучать. Дыхание перехватывало, как будто на шею нацепили верёвку и сдавливали сильнее и сильнее. Я старался не думать обо этом. Мои мысли о том, что она уйдёт, постепенно истощали мой организм и уничтожали меня. Даже мое тело не способно было существовать без неё. Она была для меня, как зарядка для телефона. И с каждым днём я разряжался все быстрее.

Я не знал, чего хочу и что меня ждём в будущем. До того момента, пока не встретил ее. Она стала моим проводником. Подсказывала мне, куда идти, помогала двигаться, когда препятствия вставали на пути. Я начал ценить жизнь за те моменты, которые я проводил с ней. Только эти моменты имели ценность в моей жизни. Она появилась, и я расцвёл, как роза в саду. Она была моей лейкой, которая давала мне сил и помогала оставаться собой. Без неё я бы завял, быстро и безвозвратно.

Я пытался найти себя в этом мире. И нашёл. В ней.

Я дарил ей воспоминания, она дарила мне эмоции.

ГЛАВА 18

Она жутко боялась высоты. Вздрагивала каждый раз, когда разговор заходил о какой-нибудь крыше, откуда открывается очень красивый вид на город. Она просила меня даже не начинать разговор об этом, потому что от страха сходила с ума. Ей было страшно, когда я поднимал ее на руки. Как только ее маленькие ступни 36 размера отрывались от земли, она начинала кричать и умоляла поставить обратно на землю. Я любил брать ее на руки. Не знаю почему, но мне хотелось этого. Иногда она сильно обижалась, потому что я знал, как сильно она это не любит, но продолжал поднимать ее маленькое тело и нести столько, сколько позволяли мне мои силы. Пока я носил ее, она не переставала кричать и била меня по спине своими кулачками, как маленькая девочка, в надежде, что я отпущу ее и весь этот кошмар прекратится. Когда я отпускал, она вздыхала с облегчением, а у меня непроизвольно появлялась улыбка от того, насколько она милая.

Однажды я все-таки сводил ее на крышу. Мы договорились пойти погулять, но я не говорил, куда мы пойдём. Сказал, что это сюрприз. Если бы сказал, что мы пойдём на крышу, она бы ни за что не пошла бы.

Мне нравится залезать на крыши, потому что там тихо и красиво. Я был на многих крышах, но одна запомнилась мне очень хорошо. Там самый красивый вид из всех, что я видел. Именно туда я и решил ее отвести. Я был уверен, от увиденного у неё захватит дух и она забудет о своём страхе.

Так все и произошло. Сначала она жутко испугалась, не хотела идти, и чуть ли не в слезах умоляла меня не залезать так высоко. Я сказал ей, что ей нечего бояться, потому что я рядом. Она доверяла мне, и пусть на ее лице был страх и грусть, она пошла следом за мной. Когда мы забрались на самый верх, ее колени дрожали от страха и зубы бились друг о друга. Я обнял ее, чтобы она почувствовала мою близость и успокоилась. Когда она увидела весь город с этой крыши, ее лицо стало сиять от радости. Она и правда забыла о своём страхе, стояла у самого края, наслаждаясь видом. В тот раз у нее не было фотоаппарата, но эта прогулка навсегда осталась у неё в памяти.

Она и сейчас боится высоты, боится, когда я беру ее на руки. Но тогда она доверилась мне, а мне не нужно было ничего, кроме той радости, которую она испытала в те минуты.

ГЛАВА 19

По вечерам мы часто разговаривали по телефону. Даже когда виделись днём, все равно созванивались. Я редко звонил ей, и ее это очень сильно расстраивало. А я просто забывал положить деньги на телефон, хотя всегда помнил о ней. Мы разговаривали о том, что не успели обсудить на прогулке. А иногда и вовсе молчали в трубку, и я слышал ее ровное дыхание.

Наши разговоры начинались поздно вечером, и могли длиться половину ночи. Иногда мне очень хотелось спать, но я всегда ждал, пока она положит трубку. Мне было приятно слушать ее голос, который убаюкивал меня, но не давал мне уйти в сон.

Я не очень люблю разговаривать по телефону. Часто я не слышу то, что мне говорят, поэтому обычно переспрашиваю много раз одно и то же. Ее это очень бесило, но она все равно звонила каждый день, чтобы мы ещё немного побыли вместе. Я говорил с ней по телефону, и представлял, как она лежит рядом со мной, а вместо трубки ее рука, которая обнимает меня и успокаивает.

Иногда в течение этих вечерних разговоров мы успевали поссорится. Обычно это было уже поздно ночью, когда я уже почти не соображал. Я даже не сразу осознавал, что началась ссора. Она очень громко кричала в трубку, а я молча слушал, и думал, как же плохо я поступил, и искал пути, как все исправить.

Однажды мы поссорились так сильно, что она бросила трубку. Весь мой сон испарился в один миг, голова была забита мыслями о том, что же делать. Я знал, что обидел ее, и знал, что она не перезвонит. И мы оба знали, что я не позвоню, потому что снова не положил деньги на телефон. Но я ошибся. Она перезвонила, и мне сразу стало легче. Я извинился, хоть не совсем понимал за что. Но если она прервала наш разговор, значит я был виноват.

После этой ссоры я долгое время не мог уснуть, а на следующий день положил деньги на телефон, и вечером позвонил ей сам. Она очень удивилась, я чувствовал это, и мне было приятно, что она испытывала такие чувства тогда.

Мы говорили дольше обычного, а потом попрощались и пошли спать.

ГЛАВА 20

Однажды мне приснился сон. В нем все начиналось прекрасно. Мы встретились с ней в нашем парке, где очень любили гулять. Мы так часто проводили там время, что я знаю каждый уголок и каждое дерево, которое там стоит. Я встретил ее на детской площадке. Когда я подошёл, она качалась на качелях. Это были ее любимые качели, она всегда на них качалась, как маленькая девочка, а я никогда ей не мешал. Просто смотрел на её волосы, которые развеваются на ветру, и на глаза, полные детской радости.

Я подошёл, и она расцвела, как красная роза в летнем саду. Ещё немного покачалась, а потом подошла ко мне и обняла меня. После этого мы гуляли по парку, как обычно делали. Мы ходили по одним и тем же дорожкам, но нам никогда не надоедало, потому что главное было не место, а человек, который рядом с тобой идёт и согревает тебя своей любовью.

А потом на улице потемнело, и нам пора было расходится. На небе появились первые звёзды, а на улицах зажглись первые фонари, когда она подарила мне прощальный поцелуй. Я пошёл к автобусу, а она отправилась к себе домой.

Дальше все происходило, как в кино. Когда она зашла в подъезд, на неё напал какой-то взрослый и большой мужчина. Она пыталась вырваться, но он был намного сильнее маленький беззащитной девочки, которая любит качаться на качелях. Он прислонил ее к стенке, и в этот момент она ударила его в живот, в надежде спастись. От злости мужчина начал сходить с ума, достал нож, и начал рвать на ней все, что было. Когда кончилась одежда, он перешёл на кожу, и стены подъезда за несколько секунд окрасились в кровавый цвет.

Что было дальше, я не знаю. Я проснулся в холодном поту, до конца не понимая, сон это или реальность. Мне стало тяжело дышать, как будто я пробежал марафон. Позже успокоился, но больше не спал. Я боялся уснуть, чтобы этот ужас не ворвался снова в мою голову. Я стал бояться снов. Боялся потерять ее во сне. Но ещё больше я боялся потерять ее в реальности.

Я начал жить в постоянном страхе, по прежнему целуя и обнимая каждый день, но вспоминая тот сон, который чуть не отнял ее у меня.

Все что я делал было ради человека, в жизни которого для меня не нашлось места.

ГЛАВА 21

Это случилось в парке. В том самом, где мы любили гулять. Тот парк, который сблизил нас, который стал чем-то большим, чем просто место, где детишки играют в снежки, а влюблённые прогуливаются по аллейкам. Многие дни мы проводили там, много историй случалось именно в нем. Здесь же все и закончилось.

По иронии судьбы все решилось на мосту. На том самом, где мы первый раз поссорились. Тогда ему не удалось развести нас по разные берега, но мы вернулись, и он попробовал снова. В этот раз удача была на его стороне.

Погода была тёплая, не было ветра, только снежок, который падал на наши волосы и ложился ровным слоем на наши плечи. Но мне почему-то было холодно тогда. Дело было не в погоде, а в чувствах, которые перестали меня согревать. В её чувствах ко мне.

Она говорила, и каждое ее слово было сильнее ударов профессионального боксёра, который вот-вот получит свой титул. Я был беззащитен против ее слов, мне оставалось терпеть эту боль, которая пронзала меня изнутри, словно гвозди. Весь мир перестал для меня существовать в тот момент, осталась лишь пустота. Боль и пустота, которые пожирали меня изнутри, ехидно чавкая и смакуя каждый кусок моей души.

Я понимал, что больше не смогу взять ее за руку и поцеловать в ее нежные губы. Не смогу обнять ее и прошептать на ушко ласковые слова, от которых она расползется в улыбке и покажет мне свои белоснежные зубы. Она была рядом со мной, но теперь стала так далеко. Ещё минуту назад я мог протянуть к ней свои руки, а теперь между нами была стена. Стена из ее безразличия ко мне. Все чувства теперь плыли по течению реки, которая находилась под мостом, на котором мы стояли. Она выкинула их, а я наблюдал, как вода уносит их от меня.

Она закончила говорить, и эта тишина была словно выстрел в голову, после которого обычно падают замертво. Все, что я хотел тогда– это чтобы кто-то нарушил тишину, которая была громче любого детского крика.

Я хотел что-то сказать, но мой язык перестал меня слушаться. Я больше не управлял своим телом. Я не управлял им никогда. Я был марионеткой в ее руках.

Уйдя, она все ещё имела власть надо мной, управляла моим сознанием изнутри.

ГЛАВА 22

Я перестал существовать после того разговора. Вся жизнь потеряла смысл. Все мои цели были разбиты, как зеркало, в которое я с отвращением смотрел каждое утро. Мое тело болело, как будто меня избила компания людей на улице, но я чудом остался жив. Я ненавидел себя за то, что попался на ее уловку, и эта ненависть выжигала меня изнутри, словно кислота. Я хотел умереть, чтобы не терпеть ту боль, которая проходила через меня, словно заряд тока каждый раз, когда я о ней вспоминал.

Я смотрел на поезда в метро, которые выходили из темных тоннелей и манили меня своими яркими фарами. У меня было одно желание: закончить все прямо там, стоило только сделать шаг– и вся боль ушла бы раз и навсегда. Но каждый раз что-то меня останавливало. Наверное, здравый рассудок ещё оставался во мне, не давал мне сделать этого. Но я чувствовал, как он угасает, как и угасла ее любовь, и каждый раз мое желание сделать шаг становилось сильнее.

Моя голова ходила кругом. Никакие таблетки не помогали мне. Врачи пытались выяснить, что со мной. Но ответ был очевиден. Я не мог нормально соображать, потому что внутри меня происходила война. Война мечты и реальности, здравого смысла и желаний. Разум мой затуманился, и я перестал видеть краски в этом мире, который обошёлся со мной, как с мусором и выкинул меня в помойку, скомканного и помятого. И я, как и любой мусор, начал постепенно разлагаться, оставаясь живым снаружи, но умирая изнутри.

Я хотел убежать от проблем, спрятаться от неё, от всего мира. Но куда бы я не ушёл, она преследовала меня. Она была в моей голове. Продолжала мучать меня, даже когда сил дышать уже не оставалось. Только во сне я мог отдохнуть от этого, восстановить силы, чтобы потом снова терпеть эту боль. Но даже туда она иногда забиралась. Прекрасная и красивая, какой была всегда, но теперь это не радовало меня, а лишь заставляло страдать.

Мне казалось, что я продал свою душу дьяволу, который изрезал и истерзал ее, потешался и издевался над ней, но оставил живой, чтобы наблюдать за моими страданиями.

ГЛАВА 23

Я купил собаку. Хотел таким способом забыть ее. Я забрал ее из магазина совсем щенком, и наблюдал, как из маленького комочка это прелестное создание превращалось в большое животное, с которым было не страшно даже поздно ночью на темных улицах. Я полюбил своего пса. Мысли о ней не покидали меня, но мой новый друг помогал мне справится с неразберихой в моей голове. Собака не знала, насколько помогала мне, но видела, как я полюбил эту мягкую шерсть и игривый хвостик, который всегда качался из стороны в сторону.

Мы много гуляли с этим лохматым созданием. Ходили по разным местам. Мы были там, где я был когда-то с ней, и она снова появлялась в моей голове. Я чувствовал ее присутствие, как будто она шла рядом, чувствовал ее аромат, который навсегда сохранился в моей памяти.

Я дрессировал своего пса. Он был очень послушным, слушался меня и выполнял все команды. Он хотел сделать меня счастливым, но не знал, что хочет невозможного. Я ценил его старания и в качестве вознаграждения давал ему вкусные косточки, который он с удовольствием грыз, посматривая на меня со всей любовью. Так же, как когда-то она смотрела на меня.

Я привык к моему новому другу. Любил приходить домой, погладить его нежную шерстку. Он любил прыгать на меня и облизывать мое лицо, показывая всю свою любовь. Иногда его было трудно остановить, приходилось терпеть, чтобы его не расстроить.

Однажды я пошел гулять с ним и засмотрелся на дом, который был очень необычным и привлек мое внимание. Я никогда не видел таких красивых домов. Она бы захотела его сфотографировать, если бы была рядом. Мой взгляд оторвался от этого дома, и я стал искать глазами своего пса, но его нигде не было. Я никогда не ходил с ним гулять на поводке, я был уверен в нем и не сомневался, что он не убежит никогда. Я знал, что он верен мне. Но тогда он убежал, оставив меня одного. Я стал искать его, но мои поиски длились недолго. Я нашел его на дороге, раздавленного и изломанного. Я чувствовал, что жизнь покинула его, теперь это было пустое тело, которое было размазано по асфальту, как масло на хлебе, и истекало кровью.

Моя надежда вернуть своего друга покинула меня так же быстро, как и надежда на то, что я смогу перестать думать о ней. Сама судьба была против этого.

Она издевалась надо мной, пока я продолжал ее любить.

ГЛАВА 24

Постепенно боль начала уходить. Мы стали реже видеться и я начал привыкать к тому, что ее нет рядом. Она все ещё была в моей голове, но не давала знать о себе так часто, как раньше. Я начал жить своей жизнью, стараясь не вспоминать все те прекрасные моменты, которые были между нами.

Я перестал чувствовать ту боль в душе, которая раздирала меня изнутри и заставляла страдать. Я вообще перестал чувствовать. Все, что было внутри меня-пустота, которую не получалось заполнить ничем.

Я начал много читать. Я и раньше любил книги, но сейчас я уделял им почти все своё время. Уходил в мир букв на многие часы, наслаждался ароматом бумаги, на которой были написаны замечательные произведения и изложена душа автора. Я читал, и находил себя в книгах. С помощью книг мне удавалось уйти от реальности и разобраться в себе. Я чувствовал себя комфортно в мирах авторов книг, которые я читал. Это не помогало мне заполнить пустоту внутри, но помогало забыть о мире, в котором я перестал жить.

Так продолжалось достаточно долго. Я забросил общение с друзьями, мало проводил времени на улице. Меня все устраивало. Я не хотел быть частью этого, мне нравилось в мире книг. Я даже перестал ходить на учебу, чтобы не видеть всех тех, кто приелся моему взору. Но однажды мне пришлось.

Это было время экзамена. Я прекрасно знал предмет, потому что у меня было много времени на подготовку. В своих силах я был уверен. На улице было солнечно, был конец зимы и все постепенно таяло. Я опять вспомнил о ней. Это солнце было похоже на неё. Было таким же фальшивым, оно ярко светило, но совсем не грело, а я был словно лёд, который начал таять под действием этого яркого света.

Я быстро сдал экзамен и поспешил домой. Не было никакого желания оставаться в месте, где столько людей, которые были мне неприятны.

Когда я вышел на улицу, я увидел ее. Снова. Она была по прежнему такой же красивой и замечательной, а может стала даже ещё красивее. И что-то внутри меня заколотило с новой силой. Я хотел подойти, поцеловать ее в нежные губы, обнять и никогда не отпускать. И возможно, я бы даже сделал это, если бы не один момент, который разрушил все надежды и изворотил мой внутренний мир, который постепенно начал спокойно существовать без неё. Рядом с ней был другой, который обнимал ее так же, как когда-то обнимал я.

Я смотрел на это, и чувствовал, как земля уходит из-под ног и руки тяжелеют. Я потерял все в этой жизни. Потерял ее. Потерял себя.

Я поддался своим чувствам и страдал, когда надо было забыть.

ГЛАВА 25

В моем горле застрял ком. Такой, который обычно появляется при просмотре грустного фильма, когда все настолько плохо, что хочется плакать, но слезы не льются рекой. Вместо них в горле образуется такой комок, состоящий из тоски и печали. Он заполонил все пространство внутри меня.

Я перестал чувствовать вкус еды. Она либо горчила, либо вообще не ощущалась на языке. Эта горечь прожигала меня, комок в горле разрастался, как раковая опухоль. Мой организм постепенно ослабевал, а я даже не пытался бороться. Я хотел, чтобы он ослаб, и эта опухоль душевной боли и страданий прожгла меня насквозь.

Мне хотелось найти радость в жизни, но все вещи, которые доставляли мне удовольствие, теперь не имели смысла. Раньше я очень любил смотреть фильмы, но теперь они вызывали у меня отвращение. Мне нравилось слушать музыку, но сейчас я слушал только грустные мелодии, которые заставляли ком в моем горле проснуться и заявить о себе. Я не мог от него избавиться, потому что единственный способ– это заплакать. Показать свою слабость. Она была моей слабостью. Я пытался, но не мог. Мысли о ней полностью иссушили меня. Они были моим врагом, с которым мне было не справиться.

С ней моя жизнь была похожа на фотографию, которая была яркая, и сияла красотой, излучала счастье и дарила улыбки людям, которые на неё смотрят. А теперь на неё как будто наложили черно – белый фильтр, который делал картинку мрачной, она не вызывала больше ничего, кроме жалости и безысходности. Те же самые эмоции вызывал я, когда люди смотрели на меня.

Я не хотел показывать, насколько мне было плохо, но мое тело, мой организм все делали за меня. Я был молод, но душа моя уже успела умереть. Умерла, но осталась внутри. Осталась в виде кома, который давил на мое горло и раздирал его, как холод в зимнюю пору. Осталась тяжёлым грузом, который приходилось нести и терпеть.

Я был не в силах что-то изменить. Оставалось наблюдать.

ГЛАВА 26

Я видел их каждый день.

Видел, как он нежно целует ее в губы, вкус которых я до сих пор помнил. Этот вкус навсегда остался в моей памяти. От одних воспоминаний мои губы засыхали, и спасти их мог только ее поцелуй. Ее поцелуй исцелил бы меня. Он был самый сладкий, самый вкусный, ни с чем не сравнимый. Эти губы были для меня кислородом. И теперь он принадлежал другому. Тому, кто не знал, насколько прекрасен вкус ее губ. А мне оставалось лишь вспоминать ту сладость, те эмоции, которые вызывал поцелуй с ней.

Видел, как он держит ее за руку. За нежную и мягкую, как февральский снег, из которого можно слепить снежки и кидаться в друзей. Я любил кидать в неё снежки, потому что она очень смешно злилась. Я бы отдал все на свете, чтобы кинуть в неё снежок, который бы заставил ее разозлиться, а потом бы взял ее за вечно холодную руку, которая бы растворилась в моей горячей ладони. Видел, как он трогает ее волосы, которые пахли имбирным пряником и были очень сухие на ощупь. Моя рука утопала в ее волосах, я любил эти ломкие пряди, которые были цвета каштанов. Я вдыхал аромат ее волос, когда меня что-то тревожило, и мне сразу становилось спокойнее. Я смотрел, как он вдыхает этот аромат, который когда-то принадлежал мне, и внутри меня поднималась тревога. И единственный запах, который мог остановить мое беспокойство принадлежал девушке, которая была его причиной. Мне оставалось вдыхать запах пустоты, который отдавал тоской и печалью. Который пронзал меня насквозь своей бесполезностью и одиночеством.

Видел, как он обнимает ее хрупкое тело. В моей памяти всплывали моменты, когда мы лежали у неё на кровати, соединившись ногами, которые согревали своим теплом. Она обнимала меня, и дышала мне в шею своим тёплым дыханием, от которого по телу бегали мурашки. Я растворялся в кровати, как сахар в чае. Это были самые прекрасные минуты, которые были в моей жизни. Ее дыхание теперь согревало другого, я видел, как ему это нравилось. Смотрел, и от увиденного мне становилось противно.

Я видел все, что он делал с ней. Видел, как ей нравится это. Видел, и вспоминал, как раньше это все было моим. Вспоминал, и тоска забирала меня с головой в омут. Теперь я был лишь зритель. Зритель с воспоминаниями, которые сводили с ума.