скачать книгу бесплатно
У нас в классе есть пара отличниц. Я не могу понять, как им все может быть интересно: и химия, и физика, и история. Однажды я видел, как наша отличница плакала рядом с учителем. Отличница хотела получить за четверть «пять», а не «четыре».
В нашем классе есть неуспевающие ребята. Одного из них просто терпеть не может учитель по алгебре. Каждый урок она спрашивает его у доски. И каждый урок ставит ему два. Так длится уже очень долго. Его много раз обещали оставить на второй год. Но двоечник все еще учится с нами. Между ним и учителями установились какие-то особые отношения. Двоечник никогда ничего не учит. Учителя ставят ему двойки. Все действует как по договору.
Я состою в нормальных отношениях со всеми одноклассниками. Но дружу я с Димой и тремя Мишами.
Три Миши похожи между собой. Они любят компьютерные игры, военную тематику, юмористические сериалы по телевизору и американские блокбастеры. Они застенчивые и немного пугливые, но зато в них совсем нет злобы.
Если идти в описании дальше, то между Мишами обнаружатся различия.
Первый Миша фанат гонок Формула-1, второй увлекается Японией, а третий занимается исторической реконструкцией. У него дома есть своя небольшая мастерская. Он сам сделал шлем и выковал меч. Сейчас он работает над доспехами.
Как-то раз мы отправились за материалом для доспехов на свалку. Она находится на краю района, за старым заводом. Раньше на нем делали какие-то лампы. Родители постоянно пугают нас радиацией и просят не ходить туда. Ведь люди боятся того, чего не видят.
Сейчас завод разгромлен. Старшие винят в этом современную власть. Скоро на месте завода хотят построить большой торговый центр. Пусть хотя бы так. Но от этого может исчезнуть свалка.
Бетонная стена завода в одном месте треснула. Через нее можно пробраться на площади комплекса. На дикой территории Миши как-то сразу преображаются. Они снуют туда-сюда, карабкаются на горы металла, смеются, и, кажется, не замечают ничего вокруг.
По размерам завод довольно большой. Стекла в здании кое-где выбиты. Вывеска «Слава труду!» почти потеряла цвет. Трубы завода устремляются высоко в небо. А повсюду вокруг – пусто. Кажется, что время здесь замерло.
Однажды я нашел на земле изорванную тетрадку. На последней странице я обнаружил переписку:
…
– А завтра будет лучше?
– Будет.
– Как хорошо, что… (дальше текст неразборчивый).
По рассказам стариков, в прежние времена на заводе трудилось много людей. Они любили, ругались, шутили, ели вместе в столовой, возвращались вечером домой, получали зарплату. А сейчас все это заменилось одним пустым зданием. Что внутри него – для меня тайна. Мы так и не нашли никакого способа залезть внутрь. Мы много гадали, что же там может быть. Первый Миша сказал, что там, скорее всего, стоят особые станки. Таких в мире было всего несколько десятков. Дима утверждает, что внутри лежит огромная куча металла. Он вроде бы слышал, что в девяностые оттуда вынесли все добро. А взамен туда свалил всякий хлам.
Мусорка находится за заводом – это груды железа, старые машины и прочий хлам. Раньше там находился песчаный карьер, из которого брали материал для строительства города. Его воронка уходит в землю на многие метры. В диаметре она сравнима с незастроенным полем в моем новом районе. В воронку бы поместилось несколько домов.
Мы спускаемся на дно карьера. Миша ищет глазами подходящий кусок железа. Дима тем временем остановился и смотрит куда-то вдаль. В такие моменты не угадаешь, о чем он думает. Два других Миши затеяли между собой перегонки: кто быстрее до развалившегося грузовика. Внутри кузова накиданы старые покрышки. Миша – поклонник гонок – копается в них. Потом он показывает нам маленькую фигурку рыцаря, сделанную из олова. Дима говорит, что в таких доспехах, как у фигурки, сражались на турнирах.
Тут наш любитель средневековья кричит:
– Нашел!
И несет нам лист железа. Мы ему помогаем. Видно, что Миша доволен. Скоро он сделает себе доспехи и сможет участвовать в соревнованиях. Лист железа местами покрыт ржавчиной, поэтому Дима сомневается в прочности материала. Миши на него ворчат. Дима отвечает, что старается смотреть на вещи объективно. Тогда ему говорят, что он сейчас объективно зануда.
Мы смеемся.
Ни с того ни с сего мы пускаемся в бег. Лист железа болтается у нас в руках. Повсюду свалены груды вещей из прошлого. Это отработанный материал. А мы еще о себе не заявили. Мы еще только готовимся. И пытаемся понять, что же происходит вокруг нас. И мы бежим. В такие моменты мне кажется, что горизонт очень близко. И меня почему-то к нему тянет. Как будто именно там я найду очень важный для меня ответ.
Миши уносят лист железа, а нам с Димой по пути домой.
По дороге Дима размышляет о том, зачем нам нужна школа. По его мнению человек сам способен получить необходимые ему знания из книг и интернета. Школа, как считает Дима, олицетворяет собой творческую несвободу. Наверное, поэтому он редко причесывается и носит помятый пиджак.
Дима не хочет вмешиваться в чужую жизнь без особого повода. Но в случае чего всегда готов помочь. Диме просто хочется, чтобы его жизнь текла спокойно. В то же время он жалуется на отсутствие жизненного разнообразия: вот он вернется домой и снова сядет за компьютер. И так продолжится до того момента, пока мы вновь не встретимся в школе. Тут Дима хватает себя за подбородок и становится похожим на сорокалетнего мужчину.
Я предлагаю сократить путь через старый квартал.
Мы идем среди хрущевок. От их растрескавшихся коробок пахнет подвалом.
На скамейках сидят бабушки. Вместо детской площадки – искореженные останки. Время там замерло на определенной отметке и успело застояться, пустить душок.
У ржавых гаражей стоит подозрительная компания.
Нас останавливают. Дима тупит взгляд в землю. Я чувствую опасность. Спрашивают сигареты. Мы отвечаем, что не курим. Я готов броситься в драку. Не хочу, чтобы из-за меня пострадал Дима. Старший из компании оглядывает нас с ног до головы. Делает жест, чтобы мы сейчас же ушли.
Мы ускоряем шаг. Дима делает выдох. Говорит, что историю творят случайности.
Боковая часть одного из старых зданий выложена в виде соцреалистического панно. На нем изображены улыбающиеся женщины, строители, подъемные краны, дети, голуби и радуга. Лицо нарисованного мальчика разрезала глубокая трещина.
Вот уже виднеются белые дома с цветными вставками. Значит, дом совсем рядом. Я непроизвольно ускоряю шаг.
Дима сворачивает в другую сторону. На прощание он говорит, что ничего страшного нет в том, что стряслось. По его мнению, жизнь ровно пополам делится на плохое и хорошее.
И он идет в магазин, чтобы купить что-нибудь солененькое для мамы.
8
Моей соседке не нравится, когда я называю ее по имени. Она просит не произносить его.
– Почему? – как-то раз спросил я. – Оно звучит красиво.
– Это иллюзия, – ответила соседка.
Ее родители долго спорили, как назвать дочь. В итоге победил папа. Когда-то он прочитал в одной старой книге о девушке, которую зовут в точности, как мою соседку. Тот персонаж притягивал к себе людей и делал их счастливыми. Соседка говорит, что не оправдывает надежды отца. У нее случаются конфликты с семьей. Отец вроде как требует от нее серьезного подхода к жизни. А мама подозревает дочь в пессимизме. Но я ни разу не замечал, чтобы соседка ругалась с мамой.
Соседка иногда называет меня по имени. Мне это очень приятно. Сразу чувствуешь себя нужным. Не зря же людям придумали имена. Каждое из них что-нибудь да значит. Не будь имен, все люди бы смешались в одну кучу. Не знали бы, кого хвалить и кого ругать. Без имен никто бы друг друга не запоминал. Мы бы не смогли разделять в голове воспоминания, связанные с определенными людьми. Мы бы путались в актерах, музыкантах и президентах.
– Откуда вообще взялись имена? – спрашивает меня соседка.
Вполне возможно, что древние люди называли друг друга на слух. Если человек нравился, то его называли приятными сочетаниями звуков. Если нет, то наоборот. Так имена закреплялись за людьми определенного характера.
Соседка попросила описать ее характер. Я составил список: доброжелательная, с хорошим чувством юмора, прямолинейная, ироничная, легкая на подъем, инициативная, вкрадчивая, несколько утонченная.
Она сказала, что это все как будто не про нее и попросила объяснить последний пункт.
Я указал на то, как она держит карандаш: слегка откинула кисть назад и зажала карандаш между указательным и средним пальцами.
Потом я добавил: «Повернутая на вещах».
Она спросила, это еще к чему.
И я окинул рукой ее комнату.
У нее в комнате действительно полно вещей. От этого она похожа на музей.
Среди его экспонатов есть пара калейдоскопов, статуэтка гейши, набор кистей, две коробки цветных карандашей, картон и цветная бумага, книги зарубежных (По, Бодлер, Лавкрафт) и отечественных (Ахматова, Цветаева, Лермонтов) писателей, деревянные фигурки зверей (лося, совы, лисицы, вороны, оленя), магический шар, дающий ответы, стопки журналов, гитара без первой струны, несколько клубков шерсти, перо какой-то птицы, диски с музыкой, материал для создания искусственного снега, обломок виниловой пластинки, набор старых открыток с женскими портретами, пластилин, два молочных зуба в коробочке, фарфоровый слоник, плюшевый медведь, пуговицы разных цветов и размеров, футболки с названиями групп, маленькая искусственная елка, цветы в горшочках, альбомы фотографий, несколько крупных минералов, окаменелый позвонок плезиозавра, ветровая вертушка, проектор звездного неба.
Моя соседка говорит, что для нее каждая вещь ценна по-своему. Без них ее жизнь была бы пустой. Она коллекционирует все подряд, потому что многим заинтересована.
Самовыражаться ей помогают краски и кисть. На ее акварелях изображены неясные силуэты призраков, абстрактные линии и пятна. Однако я заметил на рисунках и вполне конкретные символы: крылья, свечи и нимбы.
– Это твое видение, – прокомментировала соседка. – А как ты самовыражаешься?
Мне под руку подвернулась коробка пластилина, и я слепил ей рыбку. Она состоит из множества цветных кусочков. Совсем как наши новые дома. Вместо глаз у рыбы разноцветные камни.
Моя соседка попросила оставить себе эту рыбу на память. Теперь рыба тоже стала частью ее коллекции. Я спросил, могу ли я пойти в ее коллекцию. Она затруднилась с ответом, потому что я человек, а не вещь.
Взамен она предложила нарисовать мой портрет.
Я сказал, что доверяю ей. Она уточнила, отношу ли я это к ее чертам характера.
– Ты вызываешь у меня чувство доверия, – сказал я.
На портрете я вышел непохожим на себя. Нос какой-то длинный. И глаза маленькие.
– Это мое видение тебя, – сказала соседка.
Я сказал, что доверяю ее глазам и предложил слепить то, что чувствую.
Мне понадобилось несколько кусочков пластилина, чтобы сделать человечка. В ответ на вопрос соседки я пояснил, что слепил самого себя. Она не согласилась.
– Но ведь ты знаешь, что это я слепил.
Тут она уже не могла поспорить.
Остаток дня мы провели на улице.
Мы видели, как идет работа на стройке. Я видел в передачах по телевизору, как в ускоренной съемке строится дом. Меня не покидало ощущение, что в жизни все идет почти так же быстро.
Мы видели вещи и их первоисточники.
Люди действовали сообща друг с другом. Прежде кто-то нарисовал проект района на бумаге. Потом подключились строители. И вот словно из ничего появляются все новые и новые строения.
Я волей-неволей думаю над тем, откуда берутся все те вещи, которые меня окружают. Кто сшил мою одежду, кто склеил кроссовки, кто выплавил железо для подъемных кранов, кто собрал их, кто свил стальные тросы, кто выплавил стекло для окон, кто проложил асфальт, кто отштукатурил стены, кто сделал бетонные плиты, кто изготовил трубы, и кто потом проложил их под землей.
Что думали те творцы? Какое у них было настроение? – все это, несомненно, передалось вещам.
А теперь они заполнили собой пустоту первозданного мира.
Вещи появляются и исчезают. А я даже не знаю, откуда и куда.
Но несомненным для меня остается одно: вместе человечество способно на многое. Один придумывает, другой воплощает, третий помогает.
Соседка не поддерживает идею коллективного труда. Она хочет просто получать готовое, а не забивать голову лишними заботами о производстве. Ей хочется просто любоваться красивыми вещами, а уродливые обходить стороной. И она фотографирует цветок. Говорит, что на него как-то по-особенному упал свет. Потом она поправляет волосы. На ее пальцах остался грифель от карандаша. Рядом с ней цветок теряет всякое значение, ведь мне он совершенно безразличен.
Вскоре мы упираемся в недостроенное здание.
Соседка предлагает пробраться на стройку. Поблизости никого нет.
Мы пролезаем под бетонным забором. Заходим в здание. Его части держаться между собой каким-то чудесным образом: по отдельности они кажутся бесполезными и хрупкими.
Мы поднимаемся все выше, пока не достигаем последнего этажа. Оттуда виден стадион строящейся школы. Он как огромный ноль. Видно группу детей на площадке. Они совсем как маленькие точки. По дороге ездят игрушечные машины. Стоит забраться повыше и взгляд на вещи меняется. Наверное, и время здесь идет по-особенному.
Я смотрю на соседку. Ветер путает ее волосы. Я не знаю, что говорить, когда между нами устанавливается молчание. Я хочу просто смотреть на нее.
Она спрашивает:
– Ты мне доверяешь?
– Да.
Она просит встать на край. Мне страшно. Но я это делаю.
Она говорит, чтобы я падал. Поначалу я подумал, что она шутит. Но она, не моргая, смотрит на меня.
Она совсем рядом со мной. Так близко, что мысль о нашей разлуке просто невозможна.
Она повторяет просьбу. Или указ. И берется одной рукой за кусок металлической балки.
Я чуть отклоняюсь назад и ощущаю, как меня засасывает пустота. Моя спина холодеет. Я сам себе не принадлежу. Я тяну руки вперед.
И тут я чувствую в своих ладонях ее ладонь – такую теплую и живую.
Между нами устанавливается какая-то связь. Но моя соседка быстро отнимает свою ладонь и отбегает в сторону. Заламывая пальцы, говорит, что я сейчас чуть не погиб.
И я рассказываю про все случаи, когда чуть не погиб. Как я выбежал на дорогу и меня чуть не переехал грузовик.
Как я упал в воду с лодки и продержался под водой полминуты.
Как я сунул в розетку скрученную проволоку и вовремя отдернул руку.
Как я поскользнулся и упал на землю лицом в сантиметре от острой железки.
Она просит меня перестать.
Я еще раз говорю, что доверяю ей и провожу ладонью по ее предплечью. По нему пробегает дрожь.
Мы спускаемся вниз, безмолвствуя. Еще пару минут назад я чуть не погиб. Но это только делает меня еще более живым. Соседка идет рядом со мной. И в то же время она где-то в другом месте.
Рядом с частными домами мы встречаем ее одноклассниц.
Одна из них интересуется насчет меня. Я отвечаю, что учусь в соседней школе за пустырем. Соседка представляет меня: «Мой новый сосед». В ходе разговора оказывается, что одна из ее подруг знает Мишу. Того, который делает доспехи. Она живет рядом с ним и иногда слышит, как Миша стучит молотком по железу. Подруги постоянно называют мою соседку по имени.
