Шекспир, рассказанный для детей

Леди Макбет решает сама убить короля Дункана

Вот в каком настроены застала леди Макбет своего мужа, готового уже совсем отказаться от преступно-страшного замысла. Однако, леди была женщина решительная и не легко отступала от того, что раз задумала. Опять начала она уговаривать мужа, убеждала его действовать скорее, повторяя, что в поступке этом нет ничего дурного, что совершить его очень просто. «Эта ночь пронесется быстро, – говорила она, – а за нею последует много спокойных ночей и светлых дней… Они принесут власть и возможность царствовать!» Под конец она стала упрекать Макбета в нерешительности и трусости. При этом вспоминала, что кормила грудью детей своих и знает, как сладко любить малютку. Но если бы она поклялась убить любимого сына, – как Макбет дал клятву убить короля, – она оторвала бы дитя от груди своей и собственными руками раздробила бы ему череп. И тут же объясняла, как удобно и просто свалить впоследствии всю вину на пьяных камердинеров. Её слова были так убедительны, и она так сумела подействовать на мужа, что Макбет снова собрался с духом, и решился совершить злое дело.

Леди Макбет у опочивальни короля Дункана

С кинжалом в руках он тихо прокрался в темную комнату, где спал Дункан. Макбет уже замахнулся на короля, но вдруг увидел, как в воздухе сверкнул другой кинжал с окровавленным клинком, направленный на Макбета… Когда же он хотел схватить появившийся кинжал, то оказалось, что ничего не было, – это только померещилось напряженному и расстроенному воображению Макбета.

Наконец, он совладал со своим страхом, подошел ближе к спавшему королю и одним ударом покончить с Дунканом. Едва Макбет совершил убийство, как один из камердинеров захохотал во сне, а другой крикнул: «убийца!» Оба проснулись и произнесли краткую молитву. Один сказал: «Господи, помилуй нас!»

Другой ответил: «Аминь».

После этого оба снова заснули. Макбет внимал их молитве, и когда первый произнес: «Господи помилуй», он хотел вымолвить: «аминь», но слово замерло на его устах. И как ни нуждался он в милости Божьей, но не мог произнести желанного слова.

Вдруг ему показалось, будто раздался вопль: «Не спите больше! Макбет убил сон, невинный сон, поддерживающий жизнь!» Вопль не умолкал и раздавался на весь замок: «Гламис убил сон, и отныне Кавдор не будет больше спать. Макбет не будет больше спать!»

Преследуемый этими страшными галлюцинациями, Макбет вернулся к жене, которая с трепетом ожидала его. Она начала уже думать, что все их планы разрушились, что какая либо помеха помешала Макбету совершить убийство. Увидя мужа таким растерянным, леди Макбет стала упрекать его в малодушии, советовала поскорее вымыть окровавленный руки, чтобы скрыть следы преступления. Сама же пошла с окровавленным кинжалом к спящим камердинерам и запачкала их кровью. Таким образом подозрение в убийстве должно было пасть на них.

Едва наступило утро, весть об убийстве короля с быстротой молнии разнеслась по всему замку. Макбет и его жена прикидывались, будто глубоко удручены ужасным преступлением. Хотя улики против камердинеров были слишком ясны, – кинжал лежал неподалеку от них, и сами они были в крови, – тем не менее подозрение в убийстве падало на Макбета. Казалось невероятным, чтобы простоватые камердинеры отважились на столь ужасное преступление, не имея для него никаких побудительных причин, а Макбету приписывали серьезные основания желать смерти короля.

Между тем оба сына Дункана бежали. Малькольм – старший, искал убежища при английском дворе, а младший – Дональбайм, отправился в Ирландию. Оба сына короля, – прямые его наследники, – оставили престол свободным, и Макбет, как ближайший родственник убитого Дункана, – взошел на престол.

Таким образом, предсказания ведьм исполнились во второй раз в точности.

Хотя Макбет и достиг теперь венца своих желаний, но ни он, ни его жена не могли успокоиться на этом. Им не давало покоя дальнейшее предсказание ведьм, что, хотя Макбет и станет королем, однако, после него, не его дети, а дети Банко взойдут на престол. Это тревожило Макбета и его жену. Для них невыносима была мысль: неужели они обагрили руки кровью только ради того, чтобы помочь детям Банко наследовать престол? Это так мучило нового короля и королеву, что они решили, наконец, отделаться от Банко и от его сына, и таким путем помешать осуществлению последнего предсказания ведьм.

Задавшись этой целью, Макбет и его жена устроили большой пир и пригласили всех знатных танов, а в том числе и Банко с сыном, Флинсом. На дороге, по которой предстояло ехать Банко, была устроена засада. Здесь нанятые королем злодеи убили Банко. Но Флинса им не удалось убить. Он во время нападения успел бежать. От этого Флинса пошло поколение Стюартов, – династия монархов, которые управляли Шотландией до царствования Джемса Шестого, бывшего одновременно и королем Англии. В Англии он числился Джемсом Первым. В его царствование английская и шотландская короны соединились.

За ужином королева, – бывшая леди Макбет, – с царственным величием, но в то же время с обаятельной любезностью, изображала гостеприимную хозяйку. Своим вниманием она очаровала всех гостей. Макбет же вел легкий разговор с танами и вельможами, выражая удовольствие по поводу того, что все самые избранные представители королевства собрались у него. Потом он вскользь заметил, что не хватает только его доброго друга, Банко. Однако, король надеется, что с Банко ничего не случилось, и он не явился на пир только по лености. Едва Макбет произнес последние слова, как за столом появился призрак Банко и сел в кресло, предназначенное для короля. Хотя Макбет отличался смелостью и не побоялся бы встретиться с самим дьяволом, но тут он побледнел, растерялся, застыл на своем месте, не сводя остановившегося взора с призрака. Королева и гости видели только его пристальный взгляд, устремленный на пустое кресло, и решили, что с королем случился припадок. Королева шёпотом старалась привести его в себя, успокаивала и стала укорять едва слышно, зачем он поддается малодушию? Ведь подобное же малодушие овладело им и при убийстве Дункана, когда воображению Макбета померещился не существующей кинжал…

Банко и его сыну устроена засада

Но Макбет продолжал стоять неподвижно и смотрел на пустое кресло, где видел призрак Банко. Он даже обратился к призраку с несколькими несвязными словами, и слова эти были так странны, что королева испугалась, как бы не обнаружилась страшная тайна. Поэтому она извинилась перед гостями, говоря, что у короля бывают такие припадки, и попросила гостей разойтись.

С этих пор Макбет нигде не находил себе покоя. Ночью его, а также и жену его начали тревожить страшные сновидения. Пролитая кровь Банко волновала их не менее бегства Флинса, в котором они безошибочно видели родоначальника нового королевского дома. Всякие страшные мысли не давали им успокоиться. И, наконец, Макбет решил разыскать ведьм, чтобы узнать от них всю правду.

Он нашел их в пещере, где собрались прорицательницы, зная наперёд о приходе короля. Ведьмы были заняты приготовлением страшных чар и заклинали духов, желая узнать будущее. Среди пещеры на огне стоял большой кипящий котел, в который ведьмы бросали жаб, летучих мышей, змей, глаза водяной ящерицы, собачий язык, лапку ящерицы, совиное крыло, чешую дракона, волчий зуб, желудок кровожадной морской акулы, мумию ведьмы, корень ядовитой белены, вырытый в темную ночь, желчь козла, печень змеи с черенком тисового дерева, которое растет на могилах и питается соками разлагающихся тру новь, а также палец мёртвого ребенка.

Макбет разговаривает с призраком Банко

Всё это кипело в котле и охлаждалось кровью павиана. Затем ведьмы прибавили к своему зелью кровь свиньи, пожравшей собственных поросят, – и все время подбрасывали в огонь жир, вытекший из тела повешенного убийцы. Вот какими чарами заклинали колдуньи подземных духов, домогаясь ответов на свои вопросы.

Ведьмы спросили Макбета, от кого он желает получить ответ: от них или непосредственно от старших духов? Макбет, не проявивший ни малейшего страха во время этих отвратительных приготовлений, совершавшихся тут же у него на глазах, смело сказал: «Кто они такие? Покажите мне их!» Тогда перед ним поочередно появились три призрака.

Первый явился в виде головы в шлеме. Называя Макбета по имени, призрак сказал, чтобы он не доверял файфскому тану. Макбет поблагодарил за этот совет, – он не любил файфского тана Макдуффа и завидовал ему.

Ведьмы вызывают подземных духов

Второй призрак явился в образе окровавленного ребенка. И тоже назвав Макбета по имени, посоветовал ему ничего не бояться и относиться с презрительной насмешкой к человеческому могуществу, ибо ни один обыкновенный, рожденный женщиною смертный не в силах ему повредить. Призрак внушал Макбету быть жестоким, отважным и решительным.

– Тогда живи, Макдуфф! – воскликнул Макбет. – Чего тебя бояться? Но теперь я огражусь двойным щитом. Ты должен умереть, чтобы я мог сказать бледному страху: «Ты лжешь!» и спать спокойно на зло громам небесным!

Когда этот призрак исчез, появился третий: дитя с короной на голове. и с ветвью в руках. «Макбет, – сказал призрак королю, – никакой заговор людей не изменит твоей судьбы, ты останешься непобедимым до тех пор, пока не двинется с места Бирнамский лес на Дунсинан…» И сказав это, призрак скрылся.

– Спасибо за доброе предсказание! – воскликнул Макбет. – Кто может вырвать с корнем лес и заставить его двинуться с места? Теперь я вижу, что буду жить столько, сколько полагается человеку, и что моя жизнь не оборвется насильственной смертью. Но сердце мое не успокоится, пока я не узнаю вот о чем. Скажите мне, колдуньи, если ваш взор может проникнуть в даль грядущего, будет ли когда-нибудь тут царствовать потомство Банко?

Не успел Макбет кончить свой вопрос, как котел с зельем провалился в землю, грянула откуда то музыка и показались восемь призраков в виде королей. Все они прошли перед Макбетом, который в последнем призраке узнал Банко. Весь окровавленный, Банко не сводил глаз с короля и, насмешливо улыбаясь, указывал ему на призраков. Макбет понял, что это потомки Банко, которые будут царствовать в Шотландии.

Между тем, ведьмы затеяли пляску под нежные звуки музыки и среди пляски исчезли.

Первое, что ожидало Макбета по выходе его из пещеры ведьм, это известие, что файфский тан Макдуфф бежал в Англию с целью присоединиться к Малькольму, собравшему там войско. Малькольм решил свергнуть Макбета и самому занять престол в качестве законного наследника Дункана. Макбет пришел в ярость от этих известий. Он напал на замок Макдуффа, велел убить жену и сына тана, оставшихся дома и приказал уничтожить всех, даже самых отдаленных родственников Макдуффа.

Такая жестокость восстановила против Макбета почти всех его приближенных. Кто мог, бежал к Малькольму и Макдуффу, которые подвигались к королевскому дворцу с огромным войском, собранным в Англии. А многие из приближенных, оставаясь при Макбете, были всей душой на стороне бежавших и желали им успеха, сожалея, что сами не могут принять деятельного участия в этом наступлении. Макбет был вынужден набирать новые войска, но это шло очень медленно. Все ненавидели тирана, никто не любил и не уважал его, и он внушал один только ужас. Теперь Макбет завидовал Дункану, которого он убил и который спал глубоким сном в своей могиле. Дункан уже испытал на себе самое ужасное предательство, и ничто больше не было для него страшно: ни яд, ни измена защитников, ни наступление вражеских войск.

Макбет велел убить жену и сына Макдуфа

Между тем, пока происходили все эти события, умерла королева, единственная соучастница преступления Макбета. Пока она была жива, ей удавалось еще иногда отвлекать мужа от страшных сновидений, которые снились им обоим и не давали покоя по ночам. По всей вероятности, она сама покончила с собой, так как не могла переносить дальше угрызения совести и всеобщую ненависть. После её смерти Макбет остался совсем одиноким. Ни одна душа не любила его, никто не заботился о нем, и не было у него друга, с которым он мог бы поделиться своими злыми замыслами. Жизнь опостылела ему, и он стал желать смерти. Однако, весть о приближении войск Малькольма пробудила в нем былую отвагу, и король решил умереть «с мечом в руках», как он сам выразился.

Предсказания ведьм сделали его слишком самоуверенным. Он помнил слова второго из призраков, что ни один, рожденный женщиной, не может ему повредить, и потом, что Макбет останется непобедимым до тех пор, пока Бирнамский лес не двинется на Дунсинан. Макбет был уверен, что это никогда не может случиться. Он заперся в своем неприступном замке, и стал ждать приближения Малькольма.

На следующий же день к нему явился вестник, бледный и дрожащий, и объявил, что видел с горы, где стоял на часах, нечто невероятное: ему вдруг показалось что Бирнамский лес начал двигаться по направлению к замку.

– Лживый раб! – воскликнул Макбет. – Если ты лжешь, то тебя повесят на первом дереве, и ты будешь висеть, пока голод не прикончит тебя. Но если же то, что ты говоришь, правда, то можешь хоть повесить меня: тогда уж мне все равно.

Теперь уверенность Макбета поколебалась, он стал иначе толковать слова, сказанный призраками. Ему нечего было бояться, пока Бирнам не двинется на Дунсинан, но теперь лес, действительно, двинулся.

– Что же, – сказал Макбет, – если это правда, то скорее за оружие и в поле! Все равно, спасения нет. А мне опротивел этот свет, и я умру без сожалений.

С этими безнадежными мыслями Макбет бросился на вражеское войско, которое успело уже окружить замок.

Между тем, странная картина движущегося леса объяснилась совсем просто. Когда войско проходило через Бирнамский лес, Малькольм, как хитрый полководец, приказал каждому солдату нести перед собою срубленную ветвь, чтобы таким образом скрыть от врагов численность войска. Приближение солдат с ветвями в руках и произвело столь потрясающее впечатление на вестника. Предсказание призраков начало осуществляться, но не в том смысле, как его понял Макбет. Однако, он уже окончательно потерял уверенность в себе.

Началась ужасная схватка, в которой так называемые сторонники Макбета мало помогали ему. Ведь на самом деле они ненавидели тирана и были на стороне Малькольма и Макдуффа. Макбет сражался с яростью и убивал всякого, кто только приближался к нему, пока не очутился, наконец, лицом к лицу с Макдуффом. Увидев его, Макбет вспомнить предостережете призраков, которые советовали ему избегать именно Макдуффа. Он уже хотел повернуть обратно, но Макдуфф только и ждал встречи с врагом. Загородив путь, Макдуфф бросился на Макбета и всячески выражал свою ненависть, осыпая всевозможными ругательствами убийцу своей жены и детей.

Каждый солдат нес перед собою срубленную ветвь…

Макбет, рука которого была уже достаточно обагрена кровью, все еще надеялся избегнуть поединка. Но Макдуфф продолжал вести себя вызывающим образом, называл Макбета тираном, убийцей, исчадием ада.

Тогда Макбет вспомнил слова призрака, сказавшего, что королю не может повредить «рожденный женщиной». Презрительно улыбаясь, король сказал Макдуффу:

– Напрасно ты так трудишься, Макдуфф! Твой острый меч может скорее ранить воздух, чем меня. Я заговорен, мне не опасен обыкновенный смертный, рожденный, как все люди.

– Разочаруйся же! – ответил Макдуфф, – и забудь лживое предсказание. Знай, что Макдуфф не обыкновенный смертный и что он появился на свет при совершенно исключительных обстоятельствах.

– Будь проклят твой язык за эти слова! – воскликнул дрожащий Макбет, теряя последний проблеск надежды. – Да будут прокляты и силы ада, обманывающая нас своими словами, которые можно понимать и так и иначе. Их предсказания как будто сбываются. Но на деле обманывают нас. Я не дерусь с тобой!

– Тогда живи! – отвечал разгневанный Макдуфф. – Мы посадим тебя в клетку и выставим на потеху народу. А на клетке будет надпись: «Здесь показывается тиран!»

– Никогда! – горячо ответил Макбет, к которому вместе с отчаянием вернулась и смелость. – Я не хочу жить для того, чтобы ползать перед молодым Малькольмом и лизать ему ноги на потеху черни. Хотя Бирнамский лес и двинулся на Дунсинанский замок, хотя ты и не рожден, как прочие люди, – я все-таки хочу попытать счастья в последний раз!

Они вступили в бой, который длился очень долго…

Они вступили в бой, который длился очень долго, но, наконец, Макдуфф одержал верх. Он отрубил Макбету голову.

Вельможи и народ приветствовали молодого короля, законного наследника Дункана Кроткого. И Малькольм, наконец, стал управлять страной, так долго находившейся в руках узурпатора.

Отелло

В Венеции жил богатый сенатор Брабанцио. У него была прелестная дочь, Дездемона. Многие ухаживали за ней и добивались её руки, так как все знали, что она – скромная, добрая и богатая девушка. Однако, выбор красавицы не остановился ни на одном из её соотечественников. Она наиболее ценила в человеке не наружность, а ум и сердце. И как это ни странно, но Дездемона отдала свою любовь мавру, – черному мавру, – которого, однако, и отец её очень любил и часто приглашал в свой дом.

Нельзя, впрочем, упрекнуть Дездемону, будто она полюбила недостойного человека.

Отелло был воином, и притом отважным воином. Во время кровопролитной войны с турками он возвысился на венецианской службе до чина генерала. Венецианцы высоко ценили его, питая к нему неограниченное доверие.

Он много путешествовал, и Дездемона любила слушать рассказы об его приключениях. Отелло в ярких красках рисовал перед нею картины из своего прошлого: сражения и схватки, в которых ему приходилось участвовать; опасности, которым он подвергался на суше и на воде.

Вспоминал он и о том случае, когда находился на волоске от гибели, но спасся от смерти только благодаря тому, что в последнее мгновение успел спрятаться в проломе стены. Рассказывал также, как попал в плен к врагу, и тот продал его в рабство, как был выкуплен и потом начал странствовать по белу свету. Дездемона внимала ему, затаив дыхание. Он говорил о каннибалах, пожирающих друг друга, об африканском племени с головами, уходящими в плечи… А Дездемона слушала его с самым сосредоточенным вниманием. Она крайне неохотно отрывалась от слушания для домашних дел, а затем снова спешила возвратиться.

Отелло заметил, с каким интересом относится к нему Дездемона. Однажды, по её просьбе, рассказал он всю повесть своей жизни. Ведь то, что он до сих пор сообщал Дездемоне, было так отрывочно и бессвязно.

Когда Отелло стал рассказывать обо всем пережитом, о бедствиях своих, перенесенных в юности, на глазах Дездемоны то и дело появлялись слезы. Выслушав повесть Отелло до конца, девушка глубоко и грустно вздохнула и сказала, что история его жизни необыкновенна и изумительна, что лучше бы, пожалуй, Дездемоне и совсем не слушать этой истории, которая взволновала и растрогала девушку до глубины души. Но тут же она выразила пожелание сделаться похожей на Отелло. А после начала благодарить Отелло и заметила, что если только у него есть друг, который влюблен в нее, то пусть Отелло научит его рассказывать, и тогда она, быть может, полюбит этого друга. Отелло понял её намек, выраженный столь наивно и столь искренно. А так как сам Отелло был очарован красотой Дездемоны, то он заговорил с ней о своей любви. Ему удалось получить от неё обещание стать его женой, но они условились держать пока свою помолвку в тайне.

Не было почти никакой надежды, чтобы сенатор Брабанцио одобрил выбор своей дочери. Ни происхождение Отелло, ни его состояние не соответствовали требованиям, предъявляемым Брабанцио к будущему мужу дочери. Правда, сенатор предоставлял Дездемоне некоторую свободу, но все же был уверен, что выбор её остановится на женихе высокого происхождения и с соответственным положением в обществе. Ведь подобными взглядами на брак руководствовалась каждая благородная девушка Венеции. Однако, отец ошибся: Дездемона полюбила мавра, несмотря на то, что кожа у него была черная.

Отец Дездемоны замахнулся даже палкой на Отелло…

Она полюбила Отелло за его смелость и честный, открытый характер, и отдала ему свое сердце и свое состояние.

Отелло и Дездемона обвенчались тайно, однако, эту тайну очень скоро открыл отец Дездемоны. Он явился на торжественное заседание сената с обвинением против мавра Отелло, всячески поносил его, замахнулся даже палкой на Отелло и утверждал, что тот какими-то злыми чарами или заклинаниями добился расположения дочери Брабанцио и женился на ней, вопреки запрещению отца, злоупотребив его гостеприимством.

Все это происходило, когда Венеция очень нуждалась в Отелло, как в храбром и опытном воине. Сильно вооруженный турецкий флот направился к берегам Кипра, чтобы снова захватить этот остров. Государство возлагало на Отелло большие надежды и намеревалось отослать его на войну, а между тем он, находясь под судом, по строгому закону Венеции, не имел права состоять на государственной службе. В виду этого судопроизводство постарались ускорить.

Высокое положение и преклонный возраст Брабанцио требовали внимательного отношения к нему всего судебного собрания. Его обвинительная речь длилась долго, а по окончании её было предоставлено слово Отелло. Однако, Отелло ничем не старался оправдать себя, а рассказал только историю своей любви и любви Дездемоны. Но рассказ его был правдив и прост. И дож, который являлся главным судьей, признал почти против воли, что подобный рассказ покорил бы сердце его дочери также. Всем стало ясно, колдовство Отелло заключалось в том, что он, искренно и глубоко полюбив Дездемону, сумел покорить её сердце. Дездемону также призвали на суд, и она подтвердила все сказанное её мужем. Она открыто заявила, что хотя и обязана отцу жизнью и воспитанием, но по отношению к своему мужу и повелителю у неё ещё более высокие обязанности.

Старому сенатору нечего было возражать на это, он подозвал Отелло и с грустью уступил ему свою дочь, которая и без того уже больше не принадлежала отцу. Но тут же Брабанцио прибавил, что если бы это было в его власти, он никогда не выдал бы свою дочь за мавра Отелло, и выразил радость, что у него нет другой дочери. Ведь поведение Дездемоны научило бы его быть тираном и держать взаперти дочерей.

После всех этих неприятностей и хлопот Отелло стал готовиться к отправлению на Кипр. У него была неопреодолимая потребность подвергать себя разным опасностям и вести жизнь, полную приключений. Это было для него так же необходимо, как для других людей питаться и отдыхать. Дездемона решила сопровождать мужа и не удерживала его, так как понимала, что рискуя жизнью, он может отличиться. Да и ее тоже нимало не удовлетворяла пустая и бессодержательная богатая жизнь, которая, обыкновенно, так радует других.

Не успели Отелло и его жена прибыть на Кипр, как повсюду разнеслось известие, что сильная буря разбила турецкий флот. Острову больше не грозила опасность.

Однако, новая борьба, которую Отелло пришлось вынести, была не менее ожесточенна, чем война с турками, и злоба его врагов, направленная на неповинную Дездемону, оказалась убийственнее ненависти изменников.

Старому сенатору нечего было возражать, и он уступил…

Среди друзей Отелло никто не пользовался в такой степени его неограниченным доверием, как Кассио. Микель Кассио был молодой флорентийский воин, веселый и любезный. Он вообще обладал всеми качествами, которые увлекают женщин. Был красив и красноречив, принадлежал к числу тех юношей, которые способны пробуждать зависть в товарище, постарше его возрастом. Таким был, например, и Отелло, женатый на молодой красавице. Но Отелло, как человек благородный, не чувствовал никакой зависти. Сам неспособный на низкий поступок, он с доверием относился и ко всем окружающим. Своему другу Кассио Отелло доверился в самом начале своей любви к Дездемоне, и тот часто бывал его посредником. Отелло находил, будто в нем нет мягкости, которая так нравится женщинам, и, признавая это качество в своем друге, часто просил Кассио поухаживать за Дездемоной вместо него, Отелло. Эта наивная простота ничуть не унижала простодушного мавра. Напротив, она делала ему честь. Неудивительно, что после Отелло, Кассио был самым близким человеком для Дездемоны. Она искренно привязалась к Кассио и доверяла ему.