Мisol

Слезы буквально душили меня изнутри. Нервы сдали окончательно. Я почувствовала руку Владлена на своем плече.

– Марьям, все хорошо, успокойся, пожалуйста. Саид пришел в себя. Черт, если бы знал, что эта информация вызовет такую бурную реакцию, не стал бы говорить.

Стараясь сдержать поток своих рыданий, я еще больше поддавалась им и не могла остановиться. В ординаторскую вошла медсестра и протянула мне стакан с водой:

– Выпейте. Это успокоительное. Вам станет легче.

Дрожащей рукой, взяла стакан и, всхлипывая, осушила его до дна. Во рту прошелся вкус горечи, и я сморщилась с непривычки. Спустя некоторое время, по телу прошлась волна «затухания». Я никогда раньше не пила успокоительные средства – не было острой необходимости. Но эффект от них был впечатляющим. Спустя несколько минут рыдания прекратились, и я вытерла опухшие и красные от слез глаза. Взглянув на ошарашенного Мишу, уже более спокойным голосом, сказала:

– Извини. Просто слишком много всего навалилось за эти дни. Нервы не выдержали.

– Да, ничего. Бывает.

Он выдохнул и, слабо улыбнувшись, добавил:

– Я понимаю все прекрасно. Все мы люди. Хоть и доктора.

– Спасибо огромное. И прости, пожалуйста, еще раз за все оскорбления и неудобства, которые причинила.

– Забудь об этом.

Вытерев остатки слез, я подошла к раковине и, включив кран, плеснула на себя холодной водой. Промокнув лицо, висевшим на стене полотенцем, повесила его обратно и вышла из ординаторской.

Саид пришел в себя. Я тихо шла по коридору отделения и старалась пригладить растрепавшиеся пряди. Может лучше накраситься и привести себя в порядок, чтобы он не видел моих ужасных опухших от слез глаз? Он все еще пребывал в тяжелом состоянии, и я не могла позволить ему нервничать. Но подумав, все же, я решила, что не стоит скрывать от него ситуацию с Эрвиназой. Хватит вранья и недосказанных слов. Их время ушло.

Подойдя к его палате, я остановилась возле двери и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, постаралась успокоиться и взять себя в руки. Нацепив улыбку, потянула ручку вниз и вошла внутрь. Саид лежал на кровати и смотрел в противоположную от меня сторону. Остановившись, с минуту я разглядывала его, не веря, что только несколько дней назад он был на грани между жизнью и смертью. Лицо его все еще оставалось бледным, под глазами пролегли темные круги. Но его легкие дышали сами – а значит, кризис прошел.

По телу вновь прошлась волна облегчения, и я прикрыла на долю секунды глаза. Успокоительное делало свое дело.

Саид повернул голову в мою сторону:

– Мари! Привет!

Я медленно подошла к нему.

– Привет.

Он закрыл глаза и замолчал на некоторое время. В наступившей тишине было слышно лишь его ритмичное хриплое дыхание. Легкие расправились и сейчас Саид восстанавливал их жизненную емкость, дыша самостоятельно без трубок.

– И долго я так?

– Три дня.

Он медленно поднял веки, словно они давили на него тяжелым грузом.

– Долго.

Голос его прозвучал очень глухо, словно в горле у него страшно пересохло. Не отрывая взгляда от его лица, я прошептала:

– Не очень.

– Ты в очередной раз спасла жизнь. Мою жизнь.

– Это моя работа, Музыкант. В конце концов, я давала клятву Гиппократа.

Он слабо улыбнулся краешком рта. Прикрыв глаза, он медленно произнес:

– Как там Эрвиназа? Привезли?

Я проглотила комок, застрявший в горле:

– Да. Белла отзвонилась, сказала, что она в аэропорту.

– Все нормально?

Мне очень хотелось соврать. Сказать, что все в порядке, скрыть свой страх, тревожность, чтобы не давать ему лишнего повода для беспокойства. Но пересилив свое малодушие, я возразила:

– На таможне возникли небольшие проблемы. Белла пытается их решить. Но думаю – все будет в порядке.

Он слабо кивнул и закрыл глаза. Казалось, он уснул.

– Ты из – за меня плакала?

Вопрос застал врасплох и я, неосторожно выпалила:

– Нет, конечно!

Но вспомнив данное себе несколькими минутами ранее обещание, сказала:

– Да. Я плакала из – за того, что могла потерять тебя.

Все также, держа глаза закрытыми, он улыбнулся краешком рта и медленно прошептал:

– В тот день, когда звонил тебе – остался в аэропорту. Холодно было. Наверное, тогда и подхватил.

– Почему ты не сказал, что у тебя месяц назад случился рецидив?

Я не могла пройти мимо этой темы. Открыв глаза, он ненадолго сощурился и взволнованно посмотрел на меня. Затем, тяжело сглотнув, медленно ответил:

– И как ты себе это представляешь? Мари, у меня снова бласты в крови и я сижу под капельницами в дневном стационаре?..

В его словах прозвучали неприкрытые сарказм и боль.

– Да. Именно так я себе это и представляю.

По лицу скатилась одинокая слеза и исчезла где – то в ложбинке на груди. Протянув руку, я ласково провела по его лицу, и устало вздохнула:

– Я имела право знать правду.

Он снова отвернулся к стене.

Долгое время мы не говорили друг другу ни единого слова, сохраняя молчание. Подойдя к окну его палаты, я посмотрела на деревья, окружавшие больницу – они были припорошены серебряной дымкой снега. Неожиданно на ветку опустилась ворона и повернула голову в мою сторону.

В груди екнуло и сердце бешено застучало. Я вспомнила наш разговор в ординаторской, когда он пытался рассказать о том, что с ним произошло.

– Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Думал, что будет намного лучше для нас обоих, если я исчезну.

Я проглотила комок.

– Это случилось после нашего разговора?

Ответом мне было молчание. Я поднесла руки к лицу и почувствовала груз вины на своих плечах:

– Мари, ты не при чем. Такое могло произойти, когда – угодно!

– Но произошло именно тогда! Господи… когда же я научусь слушать тебя. Тогда проблем будет гораздо меньше.

– Я не могу…

Неожиданно, у меня зазвонил телефон. Я посмотрела на экран – Белла. Не дослушав Саида, я с нетерпением подняла трубку:

– Алло!

– Все отлично!

Голос Беллы звенел от радости.

– Мы едем в больницу! Доставка по месту назначения осуществляется быстро и своевременно.

Негромко рассмеявшись, я воскликнула:

– Ну, наконец – то! Молодцы. Наша служба спасения сработала, как часы.

Белла отключилась, и весело взглянув на Саида, я сказала:

– Все нормально.

Он опустил веки и облегченно вздохнул.

– Саид, спасибо тебе, что ты рассказал мне свою историю. Прости, что я так нелепо себя вела. Я должна была догадаться.

– Ты ни при чем, Мари. Я не хочу, чтобы ты винила себя за это.

– Взгляни на меня, Саид.

Ответом на мою просьбу было молчание.

– Я хочу рассказать тебе правду. Я хочу, чтобы ты знал, что я на самом деле чувствовала к тебе.

Неожиданно, тело накрыло мантией спокойствия, и с плеч упала огромная ноша.

Он нахмурил брови и снова отвернулся к стене.

Улыбнувшись, я подошла к нему и легко сжала руку, радуясь тому, что все закончилось благополучно. Он слабо выдернул ее и прижал к груди. Улыбка медленно погасла. Не говоря больше ни слова, я лишь пристально смотрела на него, изучая каждую знакомую черточку.

– Мари, прости, но я не могу дать тебе того, о чем ты мечтаешь.

Он повернул ко мне свою голову – в глазах стояла знакомая боль.

– У нас с тобой никогда не будет «вместе и навсегда», как судьба обещает остальным счастливчикам.

– Прошу тебя, Саид, не надо! Мы сто раз обсуждали это.

– Ты же не можешь потратить свою молодость и красоту на калеку, вроде меня! Я могу исчезнуть из твоей жизни в любой момент, оставив тебя с кучей проблем, а возможно и огромных долгов!

Мне захотелось влепить ему пощечину! Но я сдержала себя. Вся нежность, скопившаяся внутри за годы одиночества, хлынула из сердца наружу.

– Я каждый день ждала, что ты напишешь мне слова прощения. Я видела непринятые звонки от тебя. Я злилась, очень сильно злилась на то, что ты ушел. Не сказав ни слова, растворился, исчез! Каждый раз, когда я хотела позвонить тебе, мой разум останавливал мои чувства и держал сердце в жестокой узде. Мне было жаль себя. Я настолько зациклилась на своем горе, что предпочла обидеться на тебя, чтобы не думать о причине твоего исчезновения. Я воображала, как ты войдешь с цветами или подарками, обнимешь меня и утешишь своими нежными объятьями. Я представляла, как тону в твоих объятьях и сердце мое снова начинало жить. За все это время, я ни разу не вспомнила о том, что ты болен. Ты настолько казался мне неуязвимым. Супергероем, которому все нипочем. Когда ты стоял в ординаторской, и я видела в твоих глазах усталость и боль, я упрямо продолжала убеждать себя в том, что во всем виноват ты. Мой спаситель, гора, защищавшая меня от бури, моя железная несгибаемая стена не способна была сломаться под натиском жизненных невзгод. Я превратила тебя в робота. Даже в свою игрушку…

Жестом остановив возражения Саида, я твердо продолжила:

– Я забыла о том, что ты человек. Я была невероятной эгоисткой – думала только о себе и своих чувствах. И дело было не только в том, что ты болен. Ведь ты тоже потерял ее. Мне всегда казалось, что твое сердце способно преодолеть любую боль. А мое… сжалось и не смогло утешить тебя тогда, когда тебе это было так необходимо… прости меня, Музыкант!.. ты мне всегда казался фениксом, возрождающимся из пепла, но я забыла, что даже фениксы могут не пережить боль и сломаться…

Слезы лились тяжелым градом, дыхание перехватило от рыданий, но с души опадала тяжелая броня и мне становилось легче и спокойней. Я вытерла глаза руками и отвернулась от Саида.

Он взял меня за руку, привлек к себе и поцеловал. Сердце затрепетало маленькой птичкой, превратившись в крылья колибри, неустанно выписывая восьмерку бесконечности. Я всецело отдалась его власти и жадно вкушала сладость его губ, истосковавшись по его мучительным ласкам и обжигающим мое тело прикосновениям. Близость наслаждения опьяняла, и я совершенно забыла о том, что мы в больнице, а Саид только недавно начал самостоятельно дышать. Опомнившись, я оторвалась от него и покраснев, стыдливо огляделась по сторонам. По счастью никого не было.

Я бережно с любовью провела рукой по его лицу и тихо прошептала ему на ухо:

– Вера, Доверие, Любовь, Гармония и Благодать. Пять граней звезды, по имени Счастье. Ты помнишь ее слова?

Глаза Саида горели пламенем. Он отвернулся, чтобы скрыть это, но я мягко повернула его голову к себе. По венам разливался сладкий нектар чудесного света любви:

– Я дважды теряла тебя, Музыкант. И больше не позволю этому случиться. Отбрось все свои сомнения и страхи. Держи мою руку и не отпускай никогда. И Болезнь не посмеет забрать твою бессмертную душу! Ведь я рядом с тобой. Поверь мне, Музыкант, я прогнала ее сейчас, смогу прогнать и в другой раз, если она посмеет к нам приблизиться.

По его лицу скатилась крупная слеза. Я протянула руку и нежным прикосновением смахнула ее. Он накрыл ее своей рукой, и, мягко поцеловал:

– Я никогда не переставал любить тебя, Мари!

– Я знаю.

Моя душа всегда взывает только к Тебе!..

Слышишь ли Ты мой голос,

развеянный слабым дуновением мягкого соленого бриза

в безмолвии пустых ночей?

Каждый день я ищу знакомый взгляд в потоке серых будней среди толпы безликих лиц. И всякий раз, когда нахожу Тебя, Ты становишься моим исцелением…

Мы едины. Мы – гармония друг друга.

Чудо разливается по струнам Твоей виолончели лучами вновь зарождающегося Солнца, благословляемое улыбкой Девочки с удивительными голубыми сияющими глазами, нашедшей приют в безбрежных просторах серебряной Луны.

Две влюбленные души обрели, наконец, долгожданный покой в счастливых объятиях друг друга. Я танцую под Ми и Соль, прекрасное созвучие нашей с тобой любви, исполненные Твоей рукой, мой Музыкант!..

Не разорвать уз, скрепивших наш с Тобой союз. Не отнять миг счастья, что вечен в памяти. Конечная станция поезда — короткий полет жизней… в бесконечность…