Сюрприз для негодяя

– Уже нашла няню?

– Новую работу.

Дергаю уголком рта. Распаляет меня. Заставляет срываться. Слишком плохо меня знает, пуская в ход свою артиллерию.

– А с чего ты взяла, что я тебя отпущу?

– А с чего вы взяли, что я не уйду? – произносит в тон.

Подхожу к ней ближе. На расстояние, которое разделяло нас утром на парковке. Заглядываю в ее лицо и доходчиво выкладываю:

– Напиши заявление и узнаешь, на что способен Равиль Девлегаров.

Глава 3. Яра

Как только за Девлегаровым закрывается дверь, я хватаюсь за голову. Колени подкашиваются. Сердце из груди выпрыгивает. Щеки вспыхивают. И меня прошибает пот. Это было невыносимо – притворяться куском льда. Хорошо, что врать я умею. Большой опыт общения с прессой за спиной. Столько сказок насочиняла за последние годы, что в один том не поместятся.

Поверить не могу, что он сын Розы Альбертовны! Следовало раньше поинтересоваться, чьего конкретно ребенка я вынашиваю. Успела бы уволиться или хотя бы уйти на больничный. Как теперь расхлебывать, просто не представляю.

Без стука ворвавшись в комнату, Роза Альбертовна с порога обрушивается на меня с обвинениями:

– Ты все ему рассказала!

– Ничего я ему не рассказывала! Ваш сын – просто псих. Он все решает за других. Думаете, я хочу всего этого? Он не оставил мне выбора.

– Но он знает о твоей беременности! – не унимается она.

– Да, знает! – не сдаюсь под ее натиском. – Мне пришлось признаться. Он все равно бы узнал, потому что успел вызвать врача.

– Не забывай, милочка, что это не твой ребенок. Как только он родится, ты исчезнешь из нашей жизни.

– Я все прекрасно помню, – отвечаю уже спокойнее. – И надеюсь, вы тоже исчезнете из нашей жизни.

Оскорбленно задрав нос, эта трюкачка смеряет меня взглядом.

– Завтра Эльвира отправит тебя на больничный. Не появляйся в офисе, пока Рава не уедет. Как только он официально назначит меня исполнительным директором, я тебя уволю. До родов будешь на моем содержании, а потом, сама знаешь, где тебе уготовано место.

– Я вполне способна содержать себя без ваших денег. Оставьте для внука и свадьбы. Надеюсь, этот ребенок поможет вам с вашей невесткой окольцевать вашего сына, – высказываю это почти с насмешкой.

Только теперь понимаю, что при малейшей ошибке Девлегаров их обеих по стенке размажет. Его не так-то просто обвести вокруг пальца. Он в мгновенье догадался, что мы с его матерью знакомы. И не факт, что поверил в светскую вечеринку.

– Наша дальнейшая судьба – не твое дело, – шипит Роза Альбертовна.

– Как и моя не касается вас, – ставлю жирную точку в нашем разговоре и открываю дверь, выпроваживая эту кобру.

После ее ухода запираюсь. Хватит на сегодня разговоров. От них меня тошнит еще сильнее.

Отправляюсь в душ. Осматриваюсь. Обнаруживаю исключительно мужские гели, шампуни, бальзамы, лосьоны. Изучаю все пахучие жидкости, которыми пользуется Равиль Девлегаров. Дорогие. Дерзкие. Манящие. Он явно обожает себя. Эти ароматы вбиваются в ноздри, пробуждая даже спящие обонятельные рецепторы. Такой парфюмерией можно смело лечить насморк. Любую заложенность носа пробьет. А зубная паста – настоящая кислота. Кое-как выполаскиваю рот. От обилия ментола мурашки по коже.

Помывшись до скрипа кожи, залезаю на кровать и выключаю ночник на тумбочке. Остаюсь один на один со своими демонами, которые с ума сходят от шелковистости простыни и впитанного в постель мужского запаха. Тайком от собственного здравого рассудка кусаю уголок подушки. Вкуснятина.

Вздохнув, переворачиваюсь на спину и рефлекторно кладу ладони на живот. Впервые с самой процедуры. По сей день относилась к беременности хладнокровно. А сейчас взыграла тоска. Мне жаль малыша, которого используют словно вещь, средство. О нем никто не заботится. А Девлегаров даже никогда не узнает, что его вынашивала я. Он всегда будет думать, что ребенка ему родила та, кого он бросил накануне свадьбы. Якобы беременную.

Да, Роза Альбертовна проработала смелую схему. И если все полетит к чертям, родной сын ее в порошок сотрет.

Засыпаю быстро. Переутомление и эмоции выжимают из меня последние силы.

Сплю крепко. Встаю по будильнику. Первым делом залезаю в мессенджеры. Сообщение от Пашки, гифка от мамы, голосовое от сестры. Один интересуется, как прошел вечер в доме у Девлегарова. Другая желает доброго утра. Третья хвастается, что в воскресенье у нее свидание в самом крутом ресторане города. Тяжко вздыхаю. Моя младшая сестра выскочит замуж раньше меня.

Привожу себя в порядок минимумом косметики и собиранием волос в высокий хвост. Выхожу в тишину дома. Прохожу мимо аквариума и по привычке хватаюсь за пакетик с кормом. Только проплывшая вдоль передней стенки золотая рыбка заставляет меня опомниться, что я не у себя. Моя такая же сдохла в прошлом месяце. От голода. Вот такая я хозяйственная. Даже о рыбках позаботиться не могу. Суррогатная беременность будет единственной беременностью в моей жизни.

– Как спалось?

Оборачиваюсь и вижу Девлегарова, застегивающего запонки на рукавах рубашки. Он уже собран. Готов к трудовой пятнице.

– Спасибо, кошмары не мучили. Но впредь я не буду привозить документы к вам домой.

Сощуривает глаза и поправляет галстук, не отводя от меня взгляда.

– Возьму пиджак, и поедем. Завезу тебя в клинику.

Меня бросает в жар. Смотрю ему вслед и чувствую, как земля уходит из-под ног. Слышу звук включенного телевизора. Безусловно, где-то там должна находиться Роза Альбертовна. Пусть выручает, если не хочет, чтобы сын взял ее за жабры.

– Вы должны мне помочь! – заявляю, влетев на кухню.

Эта женщина с тюрбаном на голове отвлекается от блендера с зеленой жижей и поднимает свое лицо, впитывающее гель с тканевой маски. Стягивает ее и, протирая шею, со вздохом спрашивает:

– Что еще?

– Ваш сын собирается везти меня в клинику. А ему совсем не обязательно видеть вывеску «Центр репродукции и ЭКО»!

Маска отлетает в чашку с нарезанными огурцами. Глаза Розы Альбертовны наливаются кровью.

– Значит, назови ему адрес другой клиники, – говорит угрожающе. – Не поведет же он тебя за ручку к гинекологу. Как только уедет, вызовешь такси и отправишься к Эльвире. Я с ней уже созвонилась. Она будет тебя ждать.

– Как же у вас все просто, – морщусь от безумства этой женщины. – Что вы вообще за мать такая? Обманом привязываете сына к какой-то аферистке.

– Не тебе меня судить, Ярослава. Или мне напомнить, почему ты во все это ввязалась?

– По крайней мере, я ничего дурного не делаю. Не мне потом всю жизнь наблюдать за несчастным браком родного сына.

– Все, о чем ты должна думать, это наш вчерашний уговор. Учти, Ярослава, если Рава узнает, что ты носишь его ребенка…

Она вдруг замолкает. Бледнеет на глазах, глядя куда-то сквозь меня. Отшатывается и рукой опирается о стол, что-то бессвязно бормоча.

– Так чьего ребенка ты носишь? – раздается трескучий как мороз голос Девлегарова у меня за спиной.

У меня начинает печь в затылке. Инстинктивно смотрю на запасной выход. Дверь приоткрыта. Москитная сетка на магнитах. Выскочу пулей. Но разве бежать должна я? Я всего лишь выполняла условия договора. Ответственность за ложь целиком и полностью лежит на плечах Розы Альбертовны.

Девлегаров медленно обходит меня и, остановившись на расстоянии полушага, пытливо заглядывает в глаза.

– Рав-ва, – бормочет его мать голосом, порванным в клочья. От страха.

– Молчать! – рявкает он, отчего я вздрагиваю.

Становится ясно, что подразумевал Пашка, когда рассказывал о знакомстве с новым боссом. Если до этого момента я видела в нем хама, то теперь вижу чудовище. Кровожадное. Алчное. Циничное чудовище.

– На светском рауте, говоришь, познакомились? – хищно скалится Девлегаров.

Тиранит взглядом, тоном, разрушительной энергетикой. Все вокруг него сгущается в расплывчатый фон. Я вижу перед собой только разъяренного зверя с играющими желваками. Его гнев растет, запуская в меня опасные щупальца. Но страха нет. Скорее недоумение, как я вообще могла во все это вляпаться?

Не отводя от меня глаз, Девлегаров большим пальцем тапает по сенсору мобильника, подносит к уху и замирает, слушая гудки. Мы с Розой Альбертовной не дышим. Обе хотим знать, кому и зачем он звонит.

– Эльвира, – приветствует холодно, когда на звонок, наконец, отвечают. – Да, это я.

Я прикусываю щеку. План Розы Альбертовны рассыпается как карточный домик.

– Эльвира, помнишь, перед Новым годом мы с Венерой были в вашей клинике? Сдавали биоматериал? Конечно, такое нельзя забыть, – цедит он слишком пугающе. – Да, после медового месяца мы собирались заняться поиском суррогатной матери…

Роза Альбертовна начинает тихо скулить, прикрыв лицо ладонями. Знает, что подружка сдаст ее со всеми потрохами.

– Мы с Венерой расстались, – продолжает Девлегаров. – Я хочу отозвать хранение своей семенной жидкости… – Ненадолго замолкает, слушая что-то на той стороне, а потом рычит в трубку: – Я засужу тебя, Эльвира! С этого дня ты дерьмо ложками хлебать будешь. Каждый день. Порционно. Я всю твою жизнь в ад превращу.

У меня мурашки бегут по спине. Слышу, как Эльвира всхлипывает и рыдает в ответ, моля о пощаде. Но в какой-то момент выражение лица Девлегарова меняется.

– Повтори, – велит он Эльвире и внимательно слушает.

Я окончательно застываю. Ощущение, будто он взглядом кожу с меня сдирает. Порционно. Как ему нравится.

Отнимает мобильник от уха, не дослушав рыдания горе-докторши, и через плечо смотрит на плачущую мать. Зло. Остервенело.

– Яйцеклетки Венеры оказались паршивыми. Ты об этом знала?

Роза Альбертовна ничего не отвечает, лишь громче воет, пряча бессовестное лицо. Я же напрягаюсь каждой клеточкой тела. Меня начинает одолевать нехорошее предчувствие.

– Что это значит? – требую сиюминутного ответа.

Девлегаров снова переводит взгляд на меня. Насмешливый. Победоносный. Едва ли ни корону на голове поправляет.

– Думала, вынашиваешь чужого ребенка? Родишь, отдашь и забудешь? Судьба поставила тебе шах и мат, Яра, – произносит он с чувством самоудовлетворения. – У Венеры выявились проблемы с репродуктивной функцией. Когда эта женщина, – он пальцем указывает на свою мать, – привела к Эльвире суррогатную мать. Деваться было некуда. Время шло. И тогда она рискнула. Ты чем-то похожа на Венеру. Черты лица, цвет глаз и волос. На случай если ребенку достанутся внешние данные матери, никто ни о чем не догадается.

– Можно конкретнее? – прошу, вырывая каждый звук из сдавленного горла.

– Ты носишь под сердцем нашего ребенка, – заявляет Девлегаров. – Моего и твоего.

– Это шутка?! – взрываюсь я. – Роза Альбертовна, объясните!

Ее сын склоняется ко мне с приказом:

– Выйди.

Морщусь от гадливости этой семейки. Сорвавшись с места, покидаю кухню и выдыхаю в прохладном холле. Но даже тут слышу, как Девлегаров орет на мать. Спускает на нее всех собак. Игнорирует ее мольбы. Странно, но не могу судить его за это. Я сама в ужасе от низости этой женщины.

– Венера любит тебя! – сквозь слезы настаивает она. – Какая еще женщина согласится воспитывать чужого ребенка? А она согласилась!

– Откуда ты знаешь, как она относилась бы к этому ребенку?! – громыхает под звон очередной стеклянной посудины. – Как ты вообще додумалась до такого?! Я согласился, чтобы нашего будущего ребенка выносила суррогатная мать, только чтобы Венере не пришлось мучиться с беременностью и родами, портить фигуру! Чтобы у нее было больше времени на себя! А ты использовала мое доверие! Выставила меня слабым и никчемным!

– Рава-а-а…

– Мне стыдно быть твоим сыном!

Дальше слушать не хочу. Выхожу на улицу и вдыхаю полной грудью запах влажного от утренней росы газона. Пытаюсь расслабиться, но глаза щиплет от наворачивающихся слез.

Меня подло обманули. Подставили. Использовали. Мне не удастся родить и сделать вид, будто ничего не было. Я просто не смогу отдать этого ребенка. Ведь он и мой!

– Господи, – шепчу, положив ладонь на живот. – Это же надо было так впутаться.

Из дома выходит Девлегаров. Ничего не говоря, по пути хватает меня под руку и тащит к черному «Форду Мустангу».

– Это что за выходки?! – вскрикиваю я, вырываясь из его цепкой хватки.

Он открывает дверь с пассажирской стороны и толкает меня в салон. Выдергивает ремень безопасности и, склонившись, пристегивает меня.

Задерживаю дыхание. Слишком вкусный у него парфюм. Или гель для душа. Или родной запах кожи. Не знаю, что именно. Главное – испытываю дерзкое желание укусить его за шею.

Сглотнув, отворачиваюсь и ворчу:

– Я могла бы и сама это сделать.

Он захлопывает дверь, обходит машину и усаживается за руль. На рыдающую Розу Альбертовну, выскочившую из дома, ему плевать. Поворачивает ключ зажигания, заводит двигатель и с визгом колес выруливает со двора.

– И куда мы едем? – спрашиваю, посмотрев на его четкий профиль.

Прибавив скорости, Девлегаров жестко отвечает:

– В клинику. Исправлять ошибку.

Горло сжимается в спазме.

– Как?

– Искусственным прерыванием беременности, – поясняет он без колебаний. – Объяснить доходчивее? Мы едем на аборт.

Не знаю, что ответить. Теряюсь.

– Смотрю, у вас вся семья одаренная, – единственное, на что мой язык способен сейчас.

Усмехается. Нашел повод.

– Ты сама сказала, что аборт – неплохое решение проблемы, учитывая, кто отец ребенка. Я помогаю тебе обрести свободу. Радуйся и будь благодарна.

– Тогда я не знала, кто его мать, – напоминаю ему.

– Не верю, что в тебе проснулся материнский инстинкт. На это требуется больше пятнадцати минут.

– А отцовский когда просыпается? Хотя бы приблизительно?

– Что за бред? – фыркает он с брезгливостью. – Сколько недель беременности?

– Одиннадцать, – отвечаю на автомате.

– Хорошо. Успеваем.

Возможно, у меня паранойя, но, кажется, я слышу зов о помощи внутри себя. Чувствую страх малыша и желание жить. Одолели бы меня похожие чувства, будь матерью другая женщина? Трудно сказать. Гораздо важнее сейчас думать о том, какая лежит на мне ответственность за маленькую, беззащитную жизнь. Моего ребенка!

Отстегиваю ремень и хватаюсь за дверную ручку.

– Останови машину! – требую агрессивно, встречно перейдя на «ты».

– Ты умом тронулась?! – орет он на весь салон, но я уже открываю дверь, намереваясь выпрыгнуть прямо на скорости.

Резко тормозит. Меня бросает вперед, а от удара о панель спасает вовремя выставленная мужская рука. Пригвождает меня к спинке кресла, уложив горячую широкую ладонь на бугор моей груди.

Оттолкнув ее, распахиваю дверь и выскакиваю на обочину.

В воздухе стоит вонь жженой резины, смешанный со свежим запахом сочной травы. И рассеивающийся в рассветных лучах дымок.

Хватаюсь за голову. Шок сменяется паникой. Я еще с трудом соображаю и не могу принимать решений, но одно знаю точно: я не сделаю аборт. Вряд ли сделала бы, даже не будь матерью этого малыша. Ведь это я дала ему шанс и негласную клятву.

– Немедленно вернись в тачку! – рычит Девлегаров, выйдя ко мне.

– Отвали! – огрызаюсь, отворачиваясь от него.

– Сейчас же!

– Иначе что? – Провокационно смотрю ему в глаза.

В них шторм. Он поглощает меня тьмой. Засасывает. Перекрывает кислород. Равиль Девлегаров презирает меня вместе с нашим ребенком. Будто это я во всем виновата. Ни он, ни его бывшая, ни мать. А я, которую загнали в угол и вынудили пойти на преступление.

– Не обостряй, – цедит сквозь зубы. Аж вены на шее надуваются. Настолько сильно он меня ненавидит. – Этот ребенок не нужен ни мне, ни тебе.

– Не говори о нем, как о паразите. Он не виноват в произошедшем. Он не просил давать ему жизнь, а потом ее отнимать.

– Тогда что ты предлагаешь?! – Он разводит руками, словно показывая мне мир, которого я лишусь, став матерью. – Перечеркнуть карьеру и свободу?! Этот ребенок – случайность! Нас с тобой не может связывать ничего, кроме работы!

– Ты сам сдавал свой биоматериал. Никто не выжимал его из тебя силой. Особенно я. Уже тогда ты должен был подумать о рисках. В конце концов, об ошибках, которые порой случаются даже в самых крутых клиниках.

– Ты слышишь саму себя? Или гормоны мозг повредили?

Однозначного ответа дать не могу. Мы сейчас оба на пределе. Именно в такие моменты люди совершают неверные шаги. Может, тупит он. В силу своей жестокости. Может, я. От испуга.

Девлегарову кто-то звонит. Он нервно сбрасывает вызов, но на той стороне не унимаются. Ему приходится ответить.

Говорит он сдержанно, почти рыком. Психует, скрипит зубами. Коротко отвечает, что скоро будет, и снова переключается на меня.

– Мне нужно срочно уехать на два-три дня. В понедельник вернусь.

– Завтра-послезавтра выходные. Давай успокоимся и все обдумаем, – предлагаю я привычным деловым тоном. – Это будет сложное решение, но оно должно быть единогласным. Я тоже имею право выбора. Меня тоже обманули.

– Это карма, Яра, – отвечает он злорадно, искря молниями в глазах. – Одного не понимаю, зачем тебе, самодостаточной женщине, это грязное дельце? Ради бабок? Ты вроде в них не нуждаешься. Ради забавы? Могла бы развлечься интереснее и без потерь.

– А я не понимаю, как серьезный мужчина посмел бросить невесту прямо перед свадьбой? Если ради забавы, то ты конченый урод! – высказываю и прикусываю язык.

Самой не верится, что я ругаюсь. Обычно я слежу за языком. Впрочем, и у меня бывают заскоки. Мой бывший это подтвердит.

– Повтори.

Девлегаров надвигается на меня сгустком раздраженности. Ему не до шуток. Если не заткнусь, то собственноручно сделает аборт. Прямо здесь. Без анестезии.

– Ты можешь обдумывать это хоть вечность, Яра. Мое решение окончательное. В понедельник мы едем в клинику.

Боязно киваю. Главное – согласиться с ним сейчас. А до понедельника я найду выход. В крайнем случае – уеду. Новый муж моей мамы всюду имеет связи. Не откажет помочь, если попрошу. Спрячет меня так, что сам не найдет. А Девлегаров и подавно.

– Скоро все кончится, – почти улыбается этот неадекватный маньяк и кивает на машину. – Садись. Отвезу тебя домой. Считай, у тебя внеплановый отпуск.

– С последующим увольнением, – добавляю я.

Глава 4. Девлегаров

С аэропорта сразу гоню к ней. Она слишком много о себе думает. Не сечет, с кем связалась. Зря недооценивает. Репутации овоща не имею. За игнор спрошу по полной обойме.

Звоню в домофон. Не отвечает.

Набираю код и поднимаюсь на ее этаж. Ни на звонок, ни на стук в дверь никто не реагирует, кроме старой соседки напротив.

– А Ясеньки нет дома, – оповещает меня, высунув крючковатый нос в щель. – За ней приехала какая-то жуткая девица и увезла ее.

Какая, к черту, девица?!

– Когда? – спрашиваю так грозно, что старуха от страха захлопывает дверь, ничего не ответив.

Кулаком ударяю по кнопке вызова лифта и набираю эту потаскушку. Откуда в ней столько смелости? Я дал ей передышку, а она уже на тусовке. С пузом! Надо было брать ее с собой в поездку. Без контроля она неуправляемая.

– Где ты? – выталкиваю из себя каждый звук, едва она принимает вызов.

– Спокойнее. Что за тон? – искренне удивляется, почему я вне себя от ярости.

– Ты должна была сидеть дома!

– Ты что, следишь за мной?

Стискиваю челюсти. Костяшки пальцев хрустят от того, как сжимаю мобильник в кулаке. Надо срочно побоксировать, иначе этой козе шею сверну. Хотя ей было бы полезно усвоить, что она больше не вправе расставлять личные приоритеты.

– Мне сказали, тебя увезла какая-то шалава. Я хочу знать, куда и зачем? Где сейчас шатается мать моего ребенка?

Недолгая пауза меня не усмиряет. Сильнее разогревает.

– Я у сестры.

– Жди. Сейчас буду, – отвечаю доходчиво и сбрасываю звонок.

Первым делом избавляю тачку от букета, который купил по одной настоятельной просьбе. Не заслуживает эта стерва цветов. Выбрасываю в урну возле скамейки, прыгаю за руль и лечу в соседний район. После столицы здешние дороги кажутся пустыми. Даже смешно наблюдать за нервными водилами, которым невтерпеж полминуты на пешеходнике простоять. Они еще не знают, что такое настоящая пробка.

В нужном дворе технично разворачиваюсь, привлекая к себе внимание всех, кто торчит на улице. Знаю, что рев тачки оглушает. Пусть держатся от меня подальше. Перееду и глазом не моргну. Я сейчас на нервах.

Красотка пулей вылетает из дома. Распахиваю для нее дверь, даю секунду сесть и трогаюсь с места.

– Полегче! – возмущается она, едва успев закрыть дверь.

– А ты потише! – шиплю ей, выруливая со двора.

Живо пробегаюсь по ней взглядом. Горем не убита. По-прежнему свежа и изящна. Волосы завиты в крупные кольца. Стильный брючный костюм, туфли. Безделушки, макияж. Она явно себя любит.

Клацает ремнем безопасности, откидывает прядь волос за плечо и внимательно смотрит на меня. Скорости не боится. Это я уже понял.

– Откуда ты знаешь, где живет моя сестра?

– Что ты у нее делала? – спрашиваю, игнорируя ее интерес.

Здесь вопросы задаю я. Радовалась бы, что не душу. Но если бы от нее пахло хоть каплей алкоголя, она бы сейчас сильно пожалела о своем визите к сестре.

– Тебя это вообще не касается. Кто ты такой, Равиль Девлегаров? Ты всего лишь мой начальник. Нас связывают деловые отношения. С понедельника по пятницу. А сегодня воскресенье.

– Нас связывает чуточку больше, – напоминаю ей.

– Я все равно не понимаю, что дурного в моей встрече с сестрой? Я всего лишь сделала ей прическу на свидание. Возможно, сегодня у нее решится судьба. А ты бесчувственный чурбан, который не видит дальше своего носа!

– Заткнись, – цежу, еле сдерживаясь.

– Не затыкай мне рот!

Резко сворачиваю на парковку у супермаркета. Распугиваю маневром какую-то полусонную компашку и паркуюсь. Повернувшись корпусом к Яре, заставляю ее сглотнуть.

Какой же кайф – ее молчание!

– Я много чего о тебе узнал, – произношу в тишине салона. – Твои предки уже несколько лет в разводе. Отец профессор в вузе. Мать месяц назад снова вышла замуж за успешного бизнесмена. Сестра встречается с каким-то пилотом. Дома тебя ждет полупустой аквариум. Ты заказываешь ужин в одном и том же ресторане. Твоя уборщица – пенсионерка. А водительских прав у тебя нет, потому что их изъяли за ДТП.

Моргает. Один раз. Приподнимает уголок губ и отвечает:

– Браво. Ты меня раскусил.

– Я знаю еще кое-что. Когда-то ты жила с фитнес-инструктором. А потом изменила ему на корпоративе, и он тебя бросил.

Самая отвратительная часть ее биографии. Меня уже сутки трясет. С того самого момента, как мне это донесли. Даже ее вождение в нетрезвом виде не так бесит, как падкость на мужиков.

– Это я его бросила, – признается с холодным торжеством в глазах. – Надоел.

– Разнообразие щекочет самооценку? Ты поэтому стала суррогатной матерью? От скуки?

– Ты же все обо мне разнюхал.

– За исключением этого пункта. Еще не понял, что заставило успешного маркетингового директора согласиться на грязную аферу.

– Так выясни. Ты же у нас крутой.

Подаюсь вперед.

Замирает и стирает улыбку с лица.

– Не играй со мной в игры, Яра. Ты носишь моего ребенка. И до тех пор, пока не родишь, будешь делать только то, что я тебе говорю.

Округляет глаза. Пронзительно смотрит на меня и тихо спрашивает:

– А как же аборт?

– Я передумал. Ты родишь моего сына, я его заберу, и мы разбежимся. Я ясно выражаюсь?

Она теряется. Пытается это скрыть, но я чую ее тревогу.

– Яснее некуда. Только уже поздно.

Все вокруг красотки начинает темнеть.

– Ты о чем?

– Ты сказал, что этот ребенок – ошибка, – повторяет она слова, которые я тысячу раз проклял. – Я ее исправила. И сделала аборт. Два дня назад. Сразу, как только ты уехал.

– Что за цирк? – фильтрую из себя самое цензурное толкование своих эмоций. – Ты кидалась в двери летящей тачки. А через полчаса вдруг прозрела и побежала на аборт? Заливай эту чушь кому-нибудь другому. Со мной не прокатит.

– Откуда тебе знать, что я бы сделала, а чего нет?

Хмыкаю с усмешкой. Губы у нее красивые. В книжках такие манящими называют. Но с поцелуями не полезу. Зубки слишком острые. Сначала сточить их надо.

– Я все вынюхал. Для медикаментозного выкидыша большой срок. А если бы тебя выскоблили, сейчас ты не прыгала бы на каблуках.

Чуть склонив голову, смотрю на ее туфли. Ноги у нее маленькие, аккуратные. На них любая обувь сидит идеально.

– Какой ты наблюдательный, – язвит она. – Я сильнее, чем кажусь.

– Настаиваешь, что не врешь? Надеешься избавиться от меня? Поздно, Яра. Не родишь этого ребенка, значит, родишь другого. Я могу и естественным путем зачать, с меня не убудет.

Гримасой недовольства дает понять, что ей тошно от одной мысли оказаться со мной в постели. Посмотрим, как запоет, когда это свершится. Я уже слышу, как она добавки просит.