скачать книгу бесплатно
– Дюже напугал он меня. И огрел круто. А его очи – я никогда не видела экой лютой ярости. Почему он не уснул? Мы всех поили медом с маковым молоком.
– Та не пил он, – по-доброму усмехнулся Карпыч. – Молод, крепок. Забудь, порешим с ним. Ты, Радость моя, про лохани не запамятуй. И шоб не худые. Крови богато будет.
– Та помню. – выдохнула Мария, нежась в объятиях супруга. – А ты, сокол мой, огляди хорошенько колодки. Сердцу не спокойною, кабы лихо какое не случилось.
– Все славно выйдет, – заверил староста и нежно поцеловал жену в лоб. – Пойдем, надо выспаться. Назавтра у нас работы богато, к полудню люди ждут свежее мясо.
Как только Карпыч и Мария покинули дом, Лиса змейкой выскользнула из-под лавки и бесшумно подкралась к фигуре на плетеном кресле у окна.
– Стой! – зашипел Лаи из укрытия и попытался остановить варварку, но не успел.
Девочка ткнула незнакомку пальцем в плечо, а когда реакции не последовало, обошла и, поднявшись на цыпочки, заглянула в лицо.
– Фууу, – с отвращением протянула Лиса, рассматривая человека в плетеном кресле. – Не женщина! – добавила она на общем языке, жутко коверкая слова.
Аргилай не зная, чему ему больше удивляться: тому что его спутница выучила язык или тому, что перед ним в кресле сидит непонятно кто, вылез из-под лавки и тоже осмотрел сидящую фигуру. Это оказалось пугало. Пугало сделанное из воска, с париком на голове и одетое в женскую одежду. Отлично сделанное пугало. Мастер достоверно вылепил из воска человеческое тело. А на пугающе, настоящем лице, даже нарисовал глаза.
– Как живая! – восхитился Лаи и потрогал восковое лицо, навсегда застывшее в блаженном спокойствии.
Увлекшись, юноша нажал сильнее на холодную щеку, из любопытства, ковырнул ногтем. Воск треснул, кусок щеки отвалился и упал на пол. В свете луны блеснула белая кость человеческого черепа. Аргилай вздрогнул и, словно ошпаренный кипятком, резко отскочил от пугала,
– Это не пугало… – просипел он, сползая по стене на пол и нервно кусая свои ногти. – Это чучело! Куда мы попали? Что здесь происходит?
Лиса присела перед Лаи на корточки и тонким пальчиком указала себе в рот.
– Человек – ням-ням. – с трудом подбирая и выговаривая, малознакомые слова общего языка, пояснила она.
– Деревня людоедов!? – с ужасом, догадался Аргилай.
Девочка утвердительно кивнула.
– Так вот с чем они пирожки готовят… – прикрыв рот ладонями, выдохнул юноша.
– Ням-ням. – вновь кивнула Лиса.
Варварка поднялась на ноги, подошла к чучелу и, бесцеремонно скинув мертвую женщину с плетеного кресла, принялась стягивать с нее одежду.
– Бурить твои штольни! – с отвращением воскликнул Лаи. – Что ты творишь?
– Холодно, тупина. – не отрываясь от своего занятия, ответила девочка.
– Дубина. – автоматически поправил юноша, столь знакомое ругательство Трици в свой адрес, и задумчиво добавил. – Ты права. Да, права, надо обыскать этот мерзкий дом, – он огляделся по сторонам. – Вернее склеп. Неужели в деревне все дома населены чучелами!? Как подумаю – мороз по коже.
Лиса не ответила. Увлеченно сопя, она пыталась заполучить себе вышитую рубаху. Чучело женщины категорически не хотело лишаться модного аксессуара, поскольку руки у воскового мертвеца не двигались.
– Наверняка нас ожидала подобная судьба, – пробормотал Аргилай. – Вечно сидеть у окна и нарисованными глазами смотреть на улицу. Кошмар! – сделав этот вывод, он передернул плечами и приступил к обыску жилища.
Рука мертвой женщины с хрустом отломилась. Варварка вынула конечность из рукава рубахи и отбросила в сторону. Заполучив желанную тряпку, она натянула ее через голову и, с гордостью, осмотрела себя.
В ходе обыска дома надежда умерла последней, но медленно и в долгих мучениях. Людоеды явно оказались не дураками и вынесли из хат с мертвецами все, что могло помочь спрятавшимся беглецам, если таковые образуются в их деревне. Впрочем, Аргилай к своей радости разжился портками, путь старыми, драными и на несколько размеров больше. А Лиса окончательно раздела чучело женщины, тем самым заполучив не только рубаху с вышивкой, но и юбку. Но ни обуви, ни оружия найти не удалось. Зато за печкой юноша обнаружил старый увесистый ухват, чем и вооружился.
Соблазнительную мысль обыскать соседний дом спугнул собачий лай, раздавшийся, как показалось, совсем недалеко. Подгоняемые страхом быть обнаруженными, ребята быстро покинули спасительную избу и, использовав пустую бочку, перелезли через частокол, а затем направились к ближайшему лесу.
Бежать через темный ночной лес, не имея факела или фонаря, оказалось не самым простым занятием. В скором времени, запыхавшиеся и изрезанные острыми ветками, беглецы перешли на шаг. Направление выбирали произвольно, стремясь лишь к одному – подальше удалиться от деревни и найти укрытие.
– Итак, что мы сейчас имеем? – чтобы собраться с мыслями, принялся рассуждать Аргилай на ходу. – А имеем мы деревню, защищенную частоколом и боевыми собаками, размером с пони. В деревне затаились кровожадные людоеды, количество которых неизвестно, но вероятно не так много. Людоеды вооружены, а все наше оружие, вещи и лошади остались у старосты. – юноша споткнулся ногой об корень, чуть не упал и грязно выругался. – Драть твою! А завтра в полдень наших друзей порежут на мясо и сожрут. Наверняка сожрут не сразу. В начале сольют кровь, как курьеру, разделают мясо… – он опять споткнулся и выругался. Уставшие, после жуткой ночи, ноги заплетались и шаркали по земле. – Вот только от этого не легче. Совсем не легче. – пробормотал юноша и резко остановился. – И что теперь делать? – он привалился спиной к стволу ближайшего дерева и медленно сполз по нему на землю. Обхватил голову руками. – Я не знаю, что делать. Это конец! – с горечью произнес Лаи и заплакал.
Лиса, расправила, перепачканный землёй, подол юбки и села рядом, привалившись плечом к своему спутнику.
– Из каких только заварушек не выбирались. – размазывая сопли и слезы, продолжил причитать Аргилай. – Банду одолели. Из плена бежали. Варваров, этих долбанных, обдурили!
Острый локоток больно ударил под ребра.
– Ай! – вскрикнул юноша, затем всхлипнул и продолжил истерику. – А этот взрыв! Там вообще непонятно как выжили. Но выжили. А тут… Попались! Так глупо попались. Да и Трица хороша – уши развесила. Ой-ей-ей, помогите нам, варвары нападают, спасите деревню, станьте героями! Тьфу! Как крестьянку на сеновале развели. Накормили, напоили, в баньке пропарили, чтобы мясо мягче стало. Твари! – рявкнул он, вскочил на ноги и пнул большой дуб, росший поблизости.
Дерево никак не отреагировало на удар и даже не закачалось. Аргилай зарычал и набросился на дуб с кулаками. Бил до тех пор, пока из разбитых костяшек не потекла кровь.
– Тупина… – пробормотала себе под нос варварка, поглядывая на неравный бой.
Кулаки онемели, боль притупила желчь обиды. Лаи обессиленно упал на колени перед деревом, затем лег на землю и свернулся в позу зародыша. Баюкая поврежденные руки, юноша забылся в беспокойной дреме под бдительным присмотром своей юной спутницы.
На смену непроглядной ночи пришла мокрая холодная серость осеннего утра. Аргилай еще не успел окончательно окоченеть на голой земле, когда Лиса болезненно ткнула его пальцем в бок, и неразборчиво прошептала возле самого уха:
– Опасно, брак.
– Что? – сонной и недовольно пробормотал юноша, стуча зубами от холода. – С кем опасен брак? Какой брак? Я не хочу жениться.
– Тихо, тупина! – шикнула девочка и больно потянула Лаи за ухо. – Слушать.
В этот раз юноша сообразил, что его спутница пытается сказать ему на ломаном общем языке, и прислушался.
В предрассветный час в лесной чаще стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь редким скрипом старых деревьев. Внезапно раздался хруст ветки, затем еще раз. Волна страха окатила Аргилая ледяным потоком – к ним кто-то медленно приближался.
– Вроде один. – прошептал Лаи, бесшумно встал на ноги и подхватил с земли увесистый ухват.
Юноша огляделся по сторонам, прислушиваясь и пытаясь определить направление откуда доносился шум. Хруст повторился.
– Если он с собакой, то нам крышка. – тяжело дыша от волнения, прошептал Аргилай.
– Не бежим. – почти без акцента, твердо сказала Лиса. Хотя девочка боялась не меньше чем ее спутник.
Лаи кивнул:
– От собаки не убежишь.
Незваный гость приближался. Пер сквозь лес, ломая ветки, нечеловечески тяжело дышал, чем-то позвякивал и совершенно не пытался скрыть своего присутствия.
В немом оцепенении друзья ждали. Ждали и готовились сражаться насмерть, до самого конца, до последнего удара сердца. Они отчетливо слышали тяжелое дыхание незнакомца, а изредка даже фырканье.
Безоружная Лиска заняла позицию, чтобы броситься противнику под ноги и, если не сбить, то всячески мешаться в борьбе. Лаи поднял ухват над головой для сокрушительного удара. Громадная тень показалась из-за дерева. Лаи опустил ухват.
– Солнышко ты мое! – не веря своим глазам, прохрипел Аргилай. Горло сдавили слезы. Юноша уронил ухват на землю и, раскрыв руки в объятиях, пошел навстречу Упрямцу.
Конь узнал хозяина и, радостно заржав, подбежал к нему. Обнюхал, потерся и прижался огромной головой, чуть не сбив юношу с ног.
– Радость моя, родной мой! Где ты пропадал? – ласково приговаривая, юноша гладил жесткую гриву и почесывал все любимые места для чесания своего боевого скакуна.
Довольно оттопырив губу, Упрямец всецело наслаждался процессом. Недоуздок на коне остался на месте, поводья тоже, седло присутствовало, но свисало набок. А вот все седельные сумки и оружие – пропали.
Лаи поправил седло, подтянул подпругу, ухватился за луку и ловким, привычным движением сел верхом. Глаза юноши вспыхнули триумфальным огнем. Да, он был на коне. Не на простом коне, а на настоящем Фельдбонском боевом жеребце. На тяжелом рыцарском скакуне. На своем любимом Упрямце.
– Вот теперь мы повоюем! – захохотал Аргилай, вскидывая кулак с разбитыми костяшками пальцев.
Он уже представлял себе, как в бешеном галопе несется к деревне. Обожжённые волосы развиваются от встречного потока ветра. От копыт его боевого жеребца в ужасе разбегаются мерзкие людоеды. Воображение дорисовало крыши деревянных изб, покрытые дерном, высокий заостренный частокол, лицо старосты Карпыча и слюнявые морды двух огромных собак…
Вскинутый вверх кулак медленно опустился. Триумфальный азарт будущего победителя сморщился до размеров идеи, которую не стоит бросаться реализовывать, очертя голову, а требуется хорошенько обдумать.
– Собаки, – пробормотал Аргилай, сползая с седла на землю. – Эти долбанные собаки, бурить их штольни. Даже на Упрямце я не справлюсь с собаками.
Лиса требовательно постучала по плечу.
– Что? – буркнул Лаи и оглянулся на варварку.
Девочка указала пальчиком куда-то в сторону и приказала:
– Ехать. Туда. Изба, одна собака.
Юноша, озадаченно, почесал затылок, пытаясь разгадать ребус.
– Ты хочешь, чтобы мы поехали к домику с доброй собакой? – предположил он.
– Да. – довольно кивнула варварка.
– И зачем?
Девочка тяжело вздохнула и подняла глаза к небу, всем своим видом показывая, как тяжело быть единственным умным среди тупых.
– Я знать. Знать убрать собака. – с трудом подбирая слова объяснила Лиса и показала два пальца. – Два собака убрать.
– Ты придумала, как победить двух здоровенных псин? И для этого нам нужно поехать к доброй собачке, что живет у одинокой избушки!? – моментально догадался Лаи.
– Да! – радостно взвизгнула девочка, обрадованная сообразительностью собеседника.
– Я не понимаю, как добрая собачка поможет нам справиться в двумя злющими псами людоедов, но… – юноша примолк, заметив, что варварка уперла руки в свои тощие бока и нахмурила ражие брови. – Но раз ты так говоришь, то мы немедленно выезжаем. – примирительным тоном закончил он и натянуто улыбнулся.
Трицитиана отчаянно боролась, но это было бесполезно. Сомкнув ледяные пальцы на шее женщины, староста Карпыч сидел верхом на своей жертве и душил ее. Наемница попыталась ударить противника, но не смогла пошевелить рукой. Ни правой, ни левой. Руки словно приросли к земле. Воздуха в легких оставалось все меньше, перед глазами поплыли черные круги. Трица собрала остатки своих тающих сил, и дернулась, что было мочи. Дернулась и проснулась.
В реальности все оказалось иначе. Староста ее не душил. Женщина сама себя душила. Своим собственным весом пережав горло, зажатое в деревянных колодках. Наемница опять дернулась, но теперь наяву, а не во сне. Наяву это тоже не помогло. Деревянные тиски держали крепко. Два глубоко вырытых в землю столба, надежно удерживали колодки, установленные, во дворе дома старосты села Пирожок, где сейчас приходили в себя три обнажённых пленника.
– Доброго утра, голуба моя, – дружелюбно поздоровался Карпыч.
Щуплый, седеющий староста сидел на лавке неподалеку и смотрел на трех своих бывших гостей, ныне ставших его пленниками.
Раздался хриплый кашель. Трица повернула голову вправо и увидела совершенно голого гнома с обгоревшим гребнем волос на голове. Бипа тоже проснулся и теперь яростно рычал, кашлял и тряс свои колодки, проверяя их прочность.
– Дрожащие руки, – прохрипел гном. – Дрожащие, бурить твои штольни, руки! Сытые морды и дрожащие руки! Как я сразу не догадался, что вы долбанные гномоеды!
– Жадность – всякому горю начало. – с доброй улыбкой пожурил староста. – Не печалься уважаемый гном. И более разумных сумел я обдурить и в силки свои заманить.
– Я тебе эти силки знаешь куда засуну!? – заорал в ответ Бипа и опять попытался освободиться. – Изо рта вылезут!
– Не лай, недомерок. – строго произнес Карпыч, мрачнея лицом. – Отыщи в себе отвагу годно принять поражение. Все на тебя дивятся. Вся родня моя.
Гном ответил отборным ругательством, в котором сумел емкими словами и во всех подробностях описать, при каких обстоятельствах будет рад встретиться с каждым из членов упомянутой родни и, что с ними сделать во всех позах.
Взбешенная подобными подробностями жена старосты подскочила к Бипе и, больно схватив гнома за волосы, прошипела ему в лицо:
– Молви еще хоть слово про мою родню, и я избавлю твой рот от языка, гадкий карлик!
Гном оскалился и смачно плюнул в лицо Марии. За что получил удар ногой в зубы и замолчал, кашляя и сплевывая кровь.
– Завали хлебало, брат. – посоветовал пришедший в себя Нюх, прикованный рядом в такие же колодки. – Береги силы.
– Поучи меня руду грузить! – распухшими губами и слегка шепелявя огрызнулся Бипа, но ругаться прекратил.
– Где еще двое? – спросила арт-три. Трица крутила головой и озиралась по сторонам, насколько позволяли колодки – Парень и девочка. Сожрал, злодей?
– Жаль, но нет, – ответил староста и недовольно поморщился. – В свой час придет и их черед.
– Сбежали значит. – фыркнула Трицитиана, не скрывая довольной ухмылки.
– Убегли. – кивнул Карпыч, а затем хищно улыбнулся. – Только места у нас дикие, глухие. Тикать некуда. Сыщем, голуба моя, куды дитяткам деваться.
– Дитяткам!? – опять фыркнула наемница. – Ну-ну, удачи. – добавила она с презрением.
– А ты дюжая, – не обращая внимания на тон собеседницы, продолжил староста. – Ох, дюжая, голуба моя. Сколько медовухи с маковым молоком вылакала. Ох, богато. А с ног не валилась. Я уж и не знал, почто тебе складывать. Все выдумал, что мог. А ты не засыпаешь. Ох, извела старого… – пожаловался он.
– Не нравится занятие – бросай и ищи новое. – пожала плечами арт-три. – А не бросил так не жалуйся. Ноешь хуже бабы.
Карпыч нахмурился и мрачно посмотрел на женщину, закованную в колодки.
– Почто тебе, скитальцу перехожему, знать о том, як деревню прокормить, як дитяток малых взрастить в суровом краю нашем. – с легкой обидой в голосе ответил староста. – Земля камениста, мертва, урожаи скудны. Зверя, и того не сыщешь. Дети хворы народятся, помирают.
– А гузно от лавки оторвать и переехать – ноги отвалятся? – с насмешкой спросила Трицитиана.
Пожилой мужчина насупился и, таки, поднял свою пятую точку от лавки, на которой сидел. Медленно подошел к пленнице и, сложив руки на груди, посмотрел сверху вниз.
– За чужой щекой зуб не болит, голуба моя. – назидательно ответил Карпыч. – Это ты бродяга бездомная села на коня и шукай ветра в поле. А шоб несколько семей, да со скарбом переселить – тут средства велики требы. – он развел руками. – Мы люди простые, медяк в кишени и то лишний не сыщется. Мог бы переехать – давно переехал.
