скачать книгу бесплатно
– А что за долговязый парниша, тот что с Инкой танцевал? – спросила Люба.
– Даже, не пытайся! Тебе придется иметь дело с самой Людмилой Михайловной! – со смехом ответила я. Люба состроила испуганное лицо. Нам было весело, свободно и приятно.
– Я помню, как в 1983 году фотографировал конкурс, где вы участвовали. Люба тогда заняла первое место, а ты Полина – второе! Уж я и так и эдак ползал перед тобой, а ты даже не взглянула ни разу на меня!» – рассказывал Павел с улыбкой. «Тогда, у меня был период острого неприятия мужского пола… – туманно ответила я и улыбнулась.
Люба понимающе взглянула на меня. Она знала, что я не люблю распространяться о своих семейных проблемах.
– А сейчас? Ты перестала ненавидеть мужиков? – игриво спросил Славик.
– Скажем так, я начинаю менять свое отношение, к ним… – не менее туманно ответила я и спросила: « А ,горячее, когда принесут?». Все поняли, что надо менять тему разговора.
На горячее подали бефстроганов с картофельным пюре. Одно из моих любимых блюд. Заиграла музыка после небольшого перерыва. Мы встали в круг и начали танцевать под «Светофор зеленый» . Прыгал и танцевал весь зал. Народу было столько, будто собрался весь Сиверск. Средний возраст жителя нашего города – 29 лет. Неудивительно, что все активны и подвижны.
Многие подпевали во весь голос. Мы с Любой, тоже запели: « Все бегут, бегут, бегут, а он им светит!» Следующей была песня Михалкова «Мохнатый шмель». Павел пригласил меня, галантно встав возле меня и подав руку. Я с удовольствием пошла с ним. Его теплая большая рука легла на мою талию. Но мой замороженный организм не реагировал ни на какие призывы.
– Как твои дела? Ты все также живешь в той каморке, за рестораном? – спросила я.
– Да. Причем, мне там нравится. Никто не промывает мне мозги. Живу, как хочу. Приходи в гости! – ответил Павел. Я смутилась. Вовсе не хотела напроситься на приглашение.
– А дети, как же? – снова спросила я.
–А что, дети? Дети всегда держат связь со мной. Детей я не брошу, что бы не происходило. Лена в этом году в первый класс пойдет. Я ей уже все школьные принадлежности купил. Костику – 4 года, как и твоему Антону. Они уже сами приезжают ко мне, когда захотят. Развод с женой не значит, что я брошу своих детей. У меня, Полина, еще есть почти взрослая дочь от первого брака. Светлана, ей 14 лет. Галина – моя вторая жена. И снова не получается… – Павел говорил очень серьезно.
Слишком серьезно для разговора во время танца.
– Ты извини. Пристала со своими вопросами. Сама не люблю, когда меня расспрашивают, о моей личной жизни. А к другим пристаю… – я отвела взгляд на сцену с музыкантами.
– Знаешь…А мне хочется с тобой разговаривать, Полина. Будто всю жизнь тебя знаю…» – снова продолжил Павел.
Когда вечер закончился, он встал и подошел к официанту. Я видела, что официант кивнул и взял у Павла деньги. Значит, он решил оплатить наш столик. На всякий случай я захватила с собой кошелек. Не люблю быть у кого-то в долгу.
– Паша, сколько мы тебе должны? – спросила, взглянув на Любу.
– Девчонки, это мы вам должны. Что мы со Славкой делали бы без вас, в этот вечер? Правда, Слава? – громко сказал Павел. Славик рассмеялся и ответил: «Мы с Пашкой, сдохли бы со скуки, если бы не наши прекрасные дамы!
Встав из-за столика, мы с Любой пошли в туалетную комнату. Подправляя губную помаду у зеркала, Любаша сказала: «Паша – джентельмен! Я знаю этого Славку, у него , никогда нет денег. Уверена, что Паша за всех оплатил. Думаешь, почему? Мне Славик все доходчиво объяснил…Ты нравишься Пашке. Но я этого не одобряю, так и знай! Навела справки через Валеру. Его Галька – скандальная баба! Работает воспитательницей в детском садике, ее там весь коллектив терпеть не может. Говорят, доносит заведующей на своих товарок…Узнает, что Пашка подбивает к тебе клинья, донесет на тебя, куда следует. А нам скоро за границу лететь!» – проговорила Любаша.
Я понимала, о чем она. Оформление бумаг для нашей поездки заняло почти три месяца. Мы писали свою биографию вплоть до характеристики двоюродных бабушек и дедушек. Расписывались в каких-то уведомлениях. Отвечали на какие-то, вопросы. Выглядело так, что мы едем за границу не на три недели, а чтобы навеки там поселиться.
– Люба, не волнуйся. У меня к Паше никаких эмоций не возникает. Ты меня знаешь..Никаких эмоций…Кроме дружеских.» – успокоила я подругу.
Выйдя из ресторана, мы шумно погрузились в оранжевый Пашин «Москвич» и покатили по городу. Отвезли домой Любашу, потом Славика. По дороге, Паша врубил свою магнитолу, вставил, туда кассету с популярными песнями. Мы орали , подпевая в такт музыки под песни : «Сусанна», «Поверь в мечту» Юрия Антонова и, снова, « Светофор зеленый» в исполнении Валерия Леонтьева.
Выпитое шампанское создавало отличное настроение. Поехали на левый берег к моему дому. Этим вечером Антон остался с Мариной, сестрой Любы. Я была спокойна за ребенка. Марина – серьезная и ответственная. Подъехали к дому. Паша остановил машину, выключил музыку. Сделал движение ко мне, пытаясь обнять.
–Спасибо за вечер, Паша. Мне надо домой. Ребенок ждет, – я решительно отвела его руку. Если он ждал жаркой благодарности за этот вечер, то ошибся. Его разочарование избавит меня от дальнейших объяснений…
Сегодня к шести часам вечера нашу группу медработников, выезжающих за границу, снова собирают в актовом зале больницы.
– Мы немного посидим и поговорим на взрослые темы. Ты должен потерпеть и тихо сидеть на стуле. Потом пойдем в новый павильон и купим мороженое. Договорились? – спрашиваю я сына. Антон кивнул: «Договорились».
Мы поднимаемся в горку, где высится здание больницы и поликлиники, пристроенной к нему. Любаша уже заняла место для нас и машет мне рукой. На трибуну поднимается худощавый молодой человек. Знакомое лицо. О, это же, Елочкин Валера! Мы учились с ним в УМЛ( Университет марксизма-ленинизма).Вместе ездили на сессии. Знаю, что он теперь возглавляет отдел КГБ в нашем городе.
Валерий Дмитриевич с серьезным лицом инструктирует нас о том, как следует вести себя во время нахождения на территории зарубежного государства. Нельзя отставать от группы, нельзя ходить по магазинам без согласования с руководителем или парторгом группы. Руководитель группы – Сурин Владимир Игоревич. Парторг – Тамара Ивановна Громова, старшая медсестра реанимационного отделения. Профорг группы – Гилевич Людмила Михайловна, заведующая отделом санэпидстанции.
Нельзя вступать в разговоры с иностранцами без предварительного согласия руководителя группы. Со слов Елочкина, цель у иностранцев, пытающихся заговорить с нами – одна. И она коварна. Преступным путем завладеть секретной информацией о Советском Союзе. Случайно разговорившись, мы можем выдать государственную тайну, предав тем самым святое – свою любимую Родину.
Мне было не понятно, какую секретную информацию попытаются выбить из меня подлые прихвостни империализма. Например, я знала секрет разведения раствора глюкозы, владела искусством замешивания дегтярной мази в эмалированном тазу, могла даже скрутить фильтр из куска ваты и стерильного бинта. В голове возник образ мужественной героини Зои Космодемьянской, зверски замученной гестаповцами. Ну уж нет, не дождутся проклятые капиталисты.
Пусть вставляют мне иголки под ногти: ни за что им не узнать, как мы, советские фармацевты, разводим «Рингер» в стеклянных трехлитровых банках из-под маринованных огурцов. Этот страшный секрет умрет вместе со мной. Озвучивать свои размышления я, конечно, поостереглась. Вдохновленные и решительные члены группы шумно разошлись по домам.
Ко мне подошел Сурин: «Полина Дмитриевна! Что смешного сказал инструктор? У Вас, улыбка сияла на лице!». Я сделала серьезное выражение лица, и ответила: « Мне было радостно осознавать, что нашей группой руководит столь восхитительный мужчина!» Сурин погрозил мне пальцем и быстро вышел из зала. Мы с Любашей прыснули от смеха.
***
Мама пошла в отпуск и взяла заботу об Антошке на себя. Наша группа через два дня выезжает из Сиверска в Иркутск, оттуда летит до Москвы. Из Москвы, рейсом «Москва – Прага», мы прибываем в столицу Чехословакии. Мы с Любашей возбужденно обсуждаем животрепещущий вопрос : в чем ехать? Если наша одежда будет невзрачной, проклятые иностранцы могут решить, что советские люди живут бедно. Допустить это невозможно. Я уложила в чемодан лучшее свое платье – бирюзовое трикотиновое с расклешенной юбкой и воротником-стоечкой. Красиво, дорого, все части тела прикрыты.
За этим платьем я выстояла в Москве многочасовую очередь, потому берегу его, как зеницу ока. Одеваю только по особым случаям. Вот и представился, один из них. К платью – бежевые туфельки, на высоком каблучке. Подарок мамы. На них ходить неудобно, но можно, потерпеть. Что ни сделаешь для поддержания политического престижа родного отечества. Пусть чешские модницы удавятся с тоски, глядя на сибирских модных девчат.
Поеду в новых джинсах и розовом трикотажном свитере, очень удобно при пересадках и сиденье в аэропортах. Сбегала к Танечке Вайсман – модному парикмахеру Сиверска, подстригла волосы, сделала химическую завивку. Кучерявая, как потомок негритянского рода, я гордо вышла из салона. К борьбе за светлое звание жителя страны Советов, готова!
В жутком волнении, озираясь по сторонам, сбитая в стройные рядочки окриками руководителя, парторга и профорга, наша славная группа вышла из аэропорта Праги. Первое, что меня поразило: чистота на улицах. До сего времени, я полагала, что наш Сиверск – опрятный городок. Но то, что я увидела здесь, превзошло все мои ожидания. Загнивающий капитализм, стараясь привлечь к себе детей социализма, не жалеет средств. Хотя, считается, что Чехословакия примыкает к лагерю социалистического содружества. Так нам говорили на политинформации.
Если примыкает, то очень слабо. Улицы и проспекты сияли, вдоль брусчатых дорог не видно ни одной бумажки или веточки. Деревца подстрижены, фонари не разбиты, цветы на клумбах не помяты. По чистым пешеходным тротуарчикам идут улыбающиеся нарядные люди, на лицах которых не видно следов страданий и сожаления по поводу того что им не повезло со страной рождения. Я бы даже заподозрила, что они выглядят счастливыми и довольными. Это как?
Они, что не понимают, куда катятся в своем моральном и материальном падении? Где следы отчаяния и угасания в муках? Одно нас с Любашей утешило : чешские девушки, очень бедненько одеты.Никакого кремплена или трикотина. Так себе : мятый лен, натуральный хлопок, не глаженые жатые брючки, будто только снятые с бельевой веревки, юбки из грубого холста. Нищета, одним словом…
Наверное, оттого они пялятся на нас, словно на диковинных животных, вывезенных из экзотических стран. Ясное дело, завидуют! Наша девушка – гид по имени Элен, ведущая нас по Праге, одета в льняной брючный костюмчик бежевого оттенка. Костюмчик так помят, что становится неудобно смотреть. Я в таком мятом халате выхожу из аптечного подвала, когда собираю грязные ящики с лекарственными травами.
Наконец мы вошли в гостиницу «Амбассадор» в центре Праги. Разместились в просторном фойе в мягких креслах. Сурин, какой-то возбужденный и злой, разговаривает с нашим гидом. Девушка что-то ему говорит, показывая на группу иностранцев, расположившихся в другом крыле фойе. Сурин краснеет лицом и бежит на второй этаж. Мы переговариваемся, друг с другом : в чем дело? Почему нам не показывают наши роскошные номера? Чужая речь, которая слышится повсюду, неприятно бьет по ушам.
Наш парторг, Тамара Ивановна Громова, пояснила причину задержки, ввергнув всех нас в состояние транса. Американская делегация, присутствующая в Праге и проживающая на втором этаже гостиницы, категорически против нашего совместного проживания. Другими словами, американцы не желают видеть рядом с собой советских медицинских работников. Именно на втором этаже, нас должны были разместить по плану поездки.
В моем уме такая новость просто не приживается. Я с интересом рассматриваю тощих старых теток с маленькими, такими же тощими, голыми собачками в руках, лысых мужиков в цветастых трусах и линялых футболках. Эта группа бомжей из Америки против того, чтобы мы жили на одном этаже? Мой мозг взрывается…
Примерно через полтора часа, нас считают поголовно, выстраивают в те же дружные ряды и ведут на третий этаж. Да, тлетворное влияние капитализма чрезвычайно сильно. Нас разместили по комнатам. Комнаты разные.
Тамара Ивановна дает мне металлический ключик и говорит, что мне достался одноместный номер. Я яростно протестую. Хочу, чтобы вместе с Любашей. Люба подбегает ко мне и шепчет: «Полинка! Это Сурин так распорядился! Спорим, хочет прибежать к тебе поздно вечером?». Я меняюсь, в лице. Подхожу к Громовой: «Тамара Ивановна, миленькая! Любой номер только не одноместный, любой! Если дадите одноместный, то я сяду здесь, в коридоре и никуда не пойду!». Я беру свой чемодан, сажусь на него с решительным видом.
Мудрая Тамара Ивановна подходит к Сурину, они о чем –то толкуют, глядя в мою сторону. И без того злой Сурин еще больше краснеет. Как он объяснит сотрудникам гостиницы одинокое сидение члена его группы ? Вокруг бродят иностранцы и поглядывают в мою сторону. Он машет рукой и меня определяют в трехместный номер с Любашей и Людмилой Михайловной Маркиной. Я поднимаю чемодан и победоносно захожу в номер. В одноместном вместо меня размещается Тамара Ивановна. Она смотрит на меня с благодарностью.
Номер в гостинице действительно роскошный. Кровати с царственными спинками из атласа, матрас мягкий, как бабушкина перина. Тканое золотой нитью покрывало. Полотенца пушистые, разных цветов. Для лица – розовое, для ног – голубое. Ноги утопают в толстом ковре. В санузле, огромном, как моя большая комната в Сиверске – все благоухает ароматом.
Сияющая ванна, душ, унитаз и еще такой же унитаз рядом, но странной формы без смывного бачка. Людмила Михайловна, опытная путешественница поясняет: это не унитаз, это – биде. Специальное приспособление для женской гигиены. Мы восторженно, ахаем. На стеклянных полочках – душистое мыло, маленькие упаковки с шампунем, кондиционерами для волос.
Туалетная бумага настолько, мягкая, тоже душистая, что хочется прижать ее к лицу, а не к тому месту, для которого она предназначена. Мы с восторгом все рассматриваем, обсуждаем. Людмила Михайловна смеется над нами.
– Через десять минут – обед на первом этаже! Не опаздывать! – заглянула к нам Тамара Ивановна. Одев свои платья и каблуки, мы наносим помаду на губы, подкрашиваем свои ресницы. Выходим с Любой, двигаясь медленно и чинно. Коридор гостиницы красив. Высоченные расписные потолки, резная мебель у стен. К нам подходят двое солидных мужчин, что-то спрашивают. Не понять, на каком языке, они говорят. Подают нам руки, помогают спуститься, по ступенькам. Наверное, служащие гостиницы. Вот это сервис!
– Йес, йес…Сэнк ю…– важно говорит Люба.
Мужчины кланяются и удаляются.
– Пусть знают, что мы тоже разбираемся в языках! – Любаша берет меня под руку и мы идем в ресторан гостиницы. На столах уже расставлены тарелки с едой. Куриный бульон на первое. Красивая фарфоровая тарелка в стиле «рококо», начищенные приборы. На второе – куриная жареная ножка с картофельным пюре. Сначала я решила, что с ножкой, только мне повезло. Но на каждой тарелке лежала поджаристая ножка с аппетитной корочкой. Вся еда, была удивительно вкусной.
В бокалах – пенистое пиво. На столе – бутылки с надписью «Виски шотландское». Я чуть попробовала: омерзительная жуть! Напоминает неочищенный самогон моего дедушки. А вот пиво удивило своим мягким вкусом и ароматом. Я пиво не люблю. Знаю только один вид «Жигулевское» противного горького вкуса. Его «по блату» достает моя тетя на праздники. Здесь в высоком бокале плескалась золотистая жидкость с толстой пеной у края и легким запахом пшеничного поля. Я отпила чуть -чуть потом еще еще…Восторг!
После обеда, всей группой вышли на улицы Праги. Началась экскурсия по чешской столице. Людмила Михайловна не пошла с нами, у нее заболела голова. Еще бы, ей почти пятьдесят лет…Мне представляется невероятным, желание путешествовать в такие преклонные годы. Мы сочувственно посмотрели на соседку по номеру и пожелали ей хорошего отдыха. Мы с Любашей совсем не устали.
Хотелось ходить, все разглядывать, удивляться. Старинные пражские кварталы, архитектура поражающих размеров, зелень скверов и старых парков. Наша гид Элен, быстро вела нас по Праге и рассказывала, показывала, поясняла. После двух часов такого пробега, моя голова уже плохо соображала.
– Не пойму, где магазины? Когда, можно будет купить что-нибудь?» – беспокоилась Люба. Архитектура дворцов уже перестала ее волновать. Нам было разрешено поменять на кроны всего пятьсот рублей. Мы проходили мимо освещенных заполненных витрин магазинов и мне казалось невероятным, что внутри них может быть такое изобилие. Но, бежать сразу по магазинам было стыдно. Нас строго проинструктировали, что основная цель нашей поездки – знакомство с культурой Чехословакией.
Подразумевалось, что советского человека такие презренные мелочи, как модные кроссовки и джинсы , мало волнуют. Ему бы сутками любоваться на дворцовые своды и развалины замков. Мы были патриотами, по крайней мере старались, ими выглядеть. Но, чешские кроны прожигали наши карманы, а витрины магазинов притягивали магнитом мощной силы.
На третий день просмотра парков и площадей мы взмолились: «Тамара Ивановна! Разрешите на двадцать минут заглянуть в обувной магазин!» .
– Вот он, прямо, напротив ! – заорала Люба, не в силах сдержать жажду купить дефицитную вещь, заманчиво светящуюся на витрине. Нам дали полчаса. Элен с презрением, посмотрела, как мы устремились полным составом в магазин. Ее незавершенный рассказ об очередных развалинах замка оборвался… Что она подумала, о нас?
Когда мы увидели ряды красивой обуви, теснящейся на полках, вешалки с кожаными плащами и куртками всех расцветок и размеров, джинсами, свободно висящими сотнями штук, то нам уже было глубоко наплевать на мысли разочарованной Элен. Магазин оказался супермаркетом. Там продавалось все, абсолютно все. Нам надо было уложиться в полчаса. Мне удалось купить две пары кроссовок Антошке и одну – себе. Детские сине-белые кроссовки, с толстой подошвой, с белоснежными шнурочками – я не могла налюбоваться на них.
Я не знала, что выбрать и как это – выбирать. Прежде я могла выбрать только между валенками и сапогами. Но с таким изобилием и разнообразием столкнулась впервые. Как впрочем, большинство из нашей группы. Тамара Ивановна не ведала последствий своего легкомыслия. Запустить нас в супермаркет – это , как запустить стаю голодных котов в мясной цех.
Через два часа, вконец обессилевшие трое наших руководителей, выволокли обезумевшую группу из магазина и окриками погнали в гостиницу. Огни пражских улиц, отражались в наших блестящих от перевозбуждения, глазах. Сурин шел сзади, матерно, ругаясь. Советская система ценностей оказалась пробитой пулями подлого капиталистического ассортимента.
А я ощупывала пакет с кроссовками и мысленно представляла, как я шагаю в них по пыльным улочкам Сиверска. В гостиницу мы вернулись поздно вечером. Уставшие, но довольные. Показывали друг другу свои трофеи. Люба приобрела себе красивый голубой бюстгалтер. Мы восхищенно трогали тонкие лямочки и кружево. Я уставилась на свои туфли, в которых приехала. Еще неделю назад они казались мне превосходными. Почти новые, купленные «по блату» в нашем универмаге. Увидев настоящую кожаную, изящную обувь, я с ужасом осознала, что стою в бабкиных «чоботах».
«Ночью заверну в пакет и закопаю на дно мусорного ведра!» – решила я твердо.
– К нам два джентельмена недавно заходили. Говорили, что вы им встречу назначили в шесть вечера, – сказала Людмила Михайловна.
–Какую встречу? – недоуменно, спросила я и мы переглянулись с Любой.
–Вот оно, твое искусное владение английским! Йес, йес ! – захохотала я. Люба присоединилась ко мне. Мы упали в мягкие матрасы и схватились за животы от смеха. «Дуры вы, девки!» – сказала Людмила Михайловна не в силах сдержать улыбку.
Вторую неделю мы жили в Карловых Варах. Нас поселили в гостиницу под названием «Народный дом». В сравнении с шикарным пражским отелем «Амбассадор» здесь все было поменьше и попроще. Хорошо, что из «Амбассадора» мы захватили несколько упаковок мыла, с десяток подушечек шампуня и по паре упаковок туалетной бумаги. Одним словом, мы унесли все, что нам выставили на полочки, услужливые горничные, справедливо рассудив, что если нам это выставили, значит можно брать.
– Я могу мыть голову два раза в день? – спросила меня Любаша, смахнув в сумку пузатые подушечки с одноразовым шампунем.
– Да. Имеешь право. А у меня, к сожалению, постоянная сухость рук! – ответила я и бросила в свою сумку два одноразовых пакетика с кремом для рук. Все это пригодилось нам в «Народном доме».
Предполагаю, что дом предназначался для очень-очень простого народа. В нашем двухместном номере было чисто и опрятно. Но никаких гигиенических средств, кроме туалетной бумаги и простого мыла, не полагалось. Ладно, не все коту – масленица! Кормили нас на первом этаже, где сразу у входа располагалось просторное кафе. Стены кафе были окрашены в коралловый цвет, так что мы окрестили его в «розовое кафе». Каждый день, мы ездили на экскурсии по Карловарскому краю.
В основном это был осмотр старинных дворцовых развалин, каменных крепостей и музеев. В остальные дни мы с Любашей гуляли по каменистым улочкам Карловых Вар. Погода стояла солнечная, теплая. Мне понравился этот уютный неторопливый городок. Не было скопления народа на улицах, отдельные прохожие шли спокойным шагом. Сидели в колонных залах лечебницы, где отовсюду из специальных источников струилась знаменитая карловарская минеральная вода.
Туристы подходили к источникам с кружкой, наливали воду и медленно пили ее через соломинку. Нам уже пояснили, что эта вода отлично помогает при желудочно-кишечных заболеваниях. Пятидесятилетняя Тамара Ивановна Громова, наш парторг, каждый день, приходила сюда со своей бутылкой и набирала воду. Потом садилась рядом с нами и тянула воду ,как все из соломинки.
– Девчонки! Люди едут сюда ,со всех стран света. Чтобы пить эту лечебную воду. А вы даже не пробуете ее!» – сказала она нам, оторвавшись от своей соломинки. Мы с Любашей были здоровы, наши желудки могли растворить с десяток гвоздей. Но из любопытства однажды решили попробовать знаменитую воду. Я чуть не выплюнула воду прямо на пол, до того ужасная горечь сковала мое горло.
Только под дулом пистолета меня могут заставить ее пить! Тамара Ивановна лукаво, усмехнулась: «Полина! Это просто ты здорова! А вот я пью и привыкла даже. Зато мой желудок который день не беспокоит меня. Я сюда тоже стремилась из-за карловарской воды »
За ужином наши мужчины – фельдшеры Бадичев Коля и Семенов Витя спросили: «Можно, мы возьмем в номер, ваше виски? Вы все равно, не пьете!» Нам на стол, во время ужина, выставлялись маленькие бутылочки с виски. Одна бутылочка – на двоих. Мы с Любой охотно отдали им свою порцию.
– Идем сегодня в ночной бар. Вчера посидели отлично, почти до двух часов ночи. Но, спиртное там очень дорогое. Мы выпьем в номере для настроения и пойдем в бар! – похвалились наши фельдшера.
–Так, мальчики, ну-ка поподробнее, с этого места! – оживилась Любаша и мы тесно придвинули головы, чтобы не услышал вездесущий Сурин.
Про ночные бары я только из телевидения знала. Коля и Витя поведали нам, что ночной бар располагается здесь же, в «Народном доме» Работает до четырех часов утра, там звучит «потрясная» музыка и очень весело танцуют.
– Быть рядом с ночным баром и не сходить туда? Давай сходим на часик, когда Сурин уснет. Будет, что рассказать в Сиверске! – загорелась авантюрная Любаша.
Я призналась, что потратила почти все свои кроны. Целый чемодан с подарками стоял в моем шкафу.
–Витька сказал, что вход бесплатный. Закажем какой- нибудь дешевый коктейль и просто посидим! – решительно произнесла подруга. Мы посмотрели друг на друга.
Прошло уже две недели нашей заграничной жизни. Мы на многое посмотрели, сопоставили и ко многому адаптировались. Молодые быстро ориентируются в пространстве. Внешне мы уже не напоминали двух размалеванных дур с начесами на головах.
Рассматривая молодых чешских девушек и женщин, мы пришли к выводу, что в европейском мире яркая помада, высокие каблуки и кремпленовые платья – это не есть красиво. Случалось, вслед нам усмехались, показывали пальцем чешские парни и девушки. К такому вниманию мы не привыкли.
Через две недели мы превратились в двух молодых девушек, одетых в хлопчатобумажные футболки, стильные джинсы, сидевшие на бедрах, как вторая кожа. На ногах у нас были удобные кроссовки. Я стала приглаживать свою химическую завивку и наносить на губы блеск из баночки, купленной в пражском магазине. Вначале было непривычно видеть себя без ярких теней и слоя черной туши.
– Словно бледная спирохета перед внедрением в органы… – говорила я Любаше, глядя в зеркало.
– Зато нас уже принимают, за своих. Успеем еще намалеваться в Сиверске!» – ответила тоже изрядно «побледневшая» Любаша.
Сегодня в коридоре мне встретился Сурин. Оказалось, его номер был напротив нашего. Случайно? Пожилой руководитель откровенно пялился на мою грудь, плотно обтянутую импортной футболкой. Его вечно мокрые губы мерзко шевелились: «Зашла бы, как-нибудь ,на чай…А, Полина Дмитриевна?
– Спасибо, за приглашение, Владимир Игоревич. Устаю очень, все время подолгу ходим, на экскурсиях…ноги болят…» – скорчила я скорбную мину.
Дождавшись одиннадцати часов вечера, когда обычно Сурин отправляется на покой, мы с Любашей осторожно вышли из номера и спустились по лестнице. Бар располагался в левом крыле гостинице, в небольшом помещении. На сцене – диск-жокей с аппаратурой. Внутри несколько столиков у стен. В центре – место для танцев. Витя с Колей уже сидели за столиком и активно махали нам рукой.
Заказали по коктейлю «крюшон».Смесь шампанского и абрикосового компота. Предупрежденные о высокой стоимости здешних напитков, мы пили маленькими глоточками из длинных соломинок. Мы разговорились. Оба парня были женаты, работали в поселках возле Сиверска. Они тоже впервые, были за границей. Играла громкая музыка, говорить было сложно. Мы стали танцевать.
К нам в круг встали двое светловолосых молодых парня. Они закружили вокруг нас. Витя и Коля решили сесть за стол.
– Можно пригласить ваших дам? – один из парней подошел к Вите и наклонился над ним. – Можно, можно! Это вообще не наши дамы! – быстро открестился от нас Витя.
– Вот, гад! Мог бы сказать, что мы вместе!» – прокомментировала Любаша.
– Давай, еще полчаса и уходим!» – ответила я. Опасалась, что Витя и Коля доложат Сурину о нашей вылазке. Кто их знает!
После активных танцев мы, запыхавшиеся, снова сели за столик. Танцевали все на сцене. Причем к нам, кроме наших кавалеров никто не приближался. Видимо, здесь так принято. Это у нас в России все встают в круг и танцуют.
К нам тут же сели наши новые приятели. В ходе танца мы уже знали их имена. Петр – тот, что повыше , Сташек – посолиднее и крупнее фигурой. Но внешне очень похожи, как братья. Петр хорошо говорил по русски, Сташек – много хуже.
– Пани не возражают, если мы посидим здесь? – спросил Петр.
– Садитесь, пожалуйста. Мы все равно скоро уходим! – ответила я.
