скачать книгу бесплатно
Валера с радостью согласился, ведь с ним целые сутки рядом будет Любаша. Услышав мои сомнения, Люба чуть не придушила меня: « Эгоистка! Трусиха! Олег хочет поздравить тебя с женским праздником! Валера сказал, что он готовился к встрече и даже купил тебе подарок! Ты думаешь, что такие Олежки будут попадаться тебе на каждом шагу? Не смей ничего говорить! Едем!».
Я подумала, что она права. Мне самой хотелось увидеть Олега. Павел остановился у маминого подъезда и я отвела еще полусонного сынишку бабушке.
– Не сидится тебе на месте. Опять эта Любка чего-то, придумала…С ума она, тебя ,сведет…» – ворчала мама, раздевая и целуя внука. Я чмокнула маму в щеку и спустилась, по лестнице. Павел , казалось наблюдал за мной.
– Может, рядом со мной сядете? – открыл он переднюю дверцу. Карие глаза его сопровождали каждое мое движение.
– В гости к родственникам или к знакомым? – начал он спрашивать меня.
Я недовольно покосилась на него. Что за допрос?
– К жениху! – ответила резко. Мне показалось, что Павел слегка вздрогнул от моих слов. Больше он ничего не спрашивал.
Приехали в аэропорт вовремя. Валера с Любой уже стояли в фойе.
– Павел, спасибо! Если, нужно какое лекарство, пожалуйста обращайтесь! – сказала я, закрывая дверь «Москвича».
– Позвоните, Полина Дмитриевна! Я Вас могу встретить!» – ответил Павел. Я кивнула.
– Чего он так уставился на тебя этот водитель?» – спросила Любаша, когда, я подошла к ним.
–Как? – удивилась я. Люба переглянулась с Валерой: « Ну, Полина!».
Олег встретил нас прямо на взлетной полосе. Его черная «Волга» стояла рядом с пассажирским трапом. Интересно как ему разрешили?
– Похоже, Олег здесь не последний человек! – шепнула мне на ухо Люба, когда Олег открыл заднюю дверь « Волги» и пригласил нас сесть.
Через полчаса мы подъехали, к пятиэтажному дому , Олег вышел из машины, снова открыл заднюю дверь и предупредительно подал мне руку. Валера, тем временем, помог выйти Любаше.
Квартира у Олега была просторной, солнечной и чистой. Мебели было мало, но все стояло на своих местах. Олег пригласил нас с Любой в комнату. Мы присели на серый объемный диван. Рядом, стояло два мягких серых кресла, между которыми стоял журнальный столик. Напротив, большой цветной телевизор на тумбе.
Дверь на балкон была приоткрыта. На полу пушистый цветной ковер. Не было ни одной мелочи, характерной для женщины. Ни цветка, ни картины, ни статуэтки. Интерьер холостяка. Значит, не врет…
Через полчаса появился Олег и жестом пригласил на кухню: «Милости просим, милые дамы!». Мы вошли на небольшую чистенькую кухню. В центре стоял прямоугольный стол. На нем теснились тарелки с сыром, мясом, черной икрой. Две бутылки полусладкого красного вина «Хванчкара». В высокой вазе краснели яблоки и зеленел виноград. Вот это стол! В наше-то время, когда достать кусок колбасы было немыслимо!
Олег налил вина в хрустальные фужеры и сказал: « Я очень счастлив видеть самых красивых женщин Сибири! Этот тост за вас!». Мы выпили прохладного вина и принялись за еду.
Со вчерашнего вечера у меня во рту ни крошки, но старалась есть очень медленно и аккуратно. Недавно прочла у Андре Маруа, французского писателя и знатока женщин, что женщина, уписывающая еду за обе щеки начисто лишена привлекательности. Он рекомендовал женщинам лишь слегка прикасаться к еде, как бабочка прикасается к цветку. Что-то в этом роде я и изображала.
Олег куда-то ушел и вернулся с двумя коробочками.
– Простите, если не угадал аромат! Это вам! Вручил нам с Любой по черной лакированной коробочке. С ума, сойти! Арабские духи «Испахан». Как он узнал, что мне нравятся эти духи? Я вопросительно, взглянула на Любашу. Она лукаво отвела глаза. Да, ладно. Мне очень приятно, что Олег интересуется моими вкусами. Люблю восточные смолисто-древесные ароматы, с цитрусовыми нотками. Кстати, Любаша тоже любит эти духи.
Вечер пролетел, как один час. Мы много смеялись, обменивались шутками. Олег рассказывал разные смешные истории и не забывал ухаживать за мной. Наливал вино, заставлял есть. Уже за полночь Валера уединился с Любой в спальне. Я хотела помочь Олегу убрать со стола, но он замахал руками: «Марш, спать! Я все, сам сделаю! Ты, с дороги устала!».
Я пошла в комнату и прилегла на диван. Вино расслабило меня, очень хотелось спать.
«Неужели, будет приставать? Как-то, все нереально, хорошо…» – появилась в моем нетрезвом мозгу мысль и я отключилась.
Утром я открыла глаза и увидела Олега рядом с собой. Он сидел на краешке дивана. Мы оба были в одежде. Я уснула в джинсах и водолазке. На нем был спортивный костюм синего цвета. Я с ужасом стала вспоминать прошлую ночь. Не вела ли, я себя распущенно? Воспоминания частичные и разорванные во времени. Идиотка! Закрыла лицо руками, от стыда и досады на себя. Что сейчас видит перед собой, Олег? Мое заспанное опухшее лицо, без макияжа с растрепанными волосами… Зачем я согласилась, на эту поездку? О, боже!
– Ой, ой! Полина! Расслабься! Ничего, не было! Я, не привык, пользоваться, беззащитностью женщины! – расхохотался Олег. Я немного успокоилась. Лежала и не знала, что сказать. Он обнял меня и прижал к себе. От его мягкого трикотажного костюма, пахло хорошим парфюмом.
– Ты нужна мне надолго. А лучше – навсегда… – тихо сказал Олег. Я замерла. Мне нечего было ответить ему. Он заметил это.
– Романтическая часть закончена! Быстро, в ванную и, завтракать! У меня, все готово! – скомандовал Олег и слегка подтолкнул меня к выходу.
На кухне уже сидели Валера с Любой, обнявшись. Мне показалось, что Олег посмотрел на них с долей зависти. Наверное, ждал от меня женской нежности и внимания. А его дама выпила винца и тут же захрапела…Хорош романтический вечер…
– Ну что, попугайчики – неразлучники! Будем пить чай!» – сказал Олег, обращаясь к влюбленной парочке, когда я вышла из ванной. Расчесалась, подкрасила ресницы, нанесла блеск на губы. Почувствовала себя увереннее.
Мы позавтракали яичницей с помидорами. Все приготовил Олег, который суетился возле стола. На нем был одет темно-синий плотный фартук с аппликацией «Рыбка».
–Какой симпатичный фартучек! – заметила Любаша.
–Утром соседка принесла! Подарок ко дню рождения! – ответил Олег.
Мы вопросительно уставились на него и хором с Любой спросили: «Когда?».
– Сегодня! – ответил Валера. Олег неодобрительно взглянул на него. Мне в голову не пришло спросить у Олега про его день рождения. Мы столько говорили с ним по телефону ,но он ни разу не акцентировал внимание на этом дне.
Если человек не хочет справлять свои дни рождения, как это ,например, делаю я, значит так надо. Зачем задавать этот вопрос? Я расценивала это, как повод напроситься в гости и тактично обходила эту тему. Но, если бы я заранее знала, то приготовила бы Олегу какой-нибудь, подарок. Выходит, он не хотел, чтобы я знала. А вот соседка знала…
Интересно, сколько лет соседке? Какое мне дело до его соседки? Уж не ревную ли я? Мысли летали в голове в то время, как я пила чай и жевала кусочек яйца. Мы расправились с яичницей и стали собираться в аэропорт. Скоро наш рейс в Сиверск.
Олег взглянул в окно : «Выходим!». У подьезда стояла та же черная «Волга». Он все организовал и продумал. Олег был всего на год постарше меня, но создавалось ощущение, что он гораздо мудрее и рассудительнее, чем я. И конечно умнее…
Холодный мартовский ветер, особенно, ощущался в аэропорту, за городом.
– Зайдем в здание! Иначе вы, девочки, простудитесь! – Олег заторопил нас с Любой к высокой лестнице, ведущей в здание аэровокзала. Он заметил, что мы вырядились в тонкие весенние плащи. Я ощутила его руку на своей талии. Галантно устроив нас в креслах, Олег подошел к стойке регистрации, о чем-то, поговорил с оператором, подал наши билеты.
Мы, с Любой, сидели в зале аэропорта, я сказала: «Удивительно, когда о тебе так заботятся… Не привычно…».
– А я тебе, что говорю? Не кобенься, упустишь мужика! – ответила Люба в полголоса. Я прислушивалась к своим ощущениям и не могла разобраться с ними. В первом браке мне всегда приходилось все вопросы решать самой. А как иначе, если неясно, в каком состоянии придет домой твой муж? Когда он придет? И придет ли, вообще? Похоже, Олег не склонен к злоупотреблению спиртным.
Мы разговаривали по телефону почти каждый вечер и я не замечала, чтобы он говорил как говорит пьяный человек. А я это хорошо различала. Опыт пяти лет брака с алкоголиком никуда не денешь. Теперь мужчина, не злоупотребляющий спиртным – просто ценная находка для меня.
Внешне Олег мне нравился. Выше среднего роста, хороших пропорций. Крупные серые выразительные глаза, густые светлые волосы, правильный нос. Интересно, любит ли он, детей? Я сразу ему рассказала про Антошку. Кое-что успела сказать о своем первом браке, не нагружая его своими прошлыми проблемами. Это мое, только, мое. Говорила , что раньше была замужем и все.
Не люблю ныть и провоцировать чувство жалости, к себе. Слова сочувствия от мужчины оскорбили бы меня. Сама выбрала – сама развелась. «Ты лучше голодай, чем что попало есть. И лучше будь один, чем вместе с кем попало» – написал обожаемый мною поэт Омар Хайям. Кто виноват? Сама виновата. Все коротко и ясно.
У входа на посадку, Олег обнял меня и осторожно коснулся моих холодных губ, своими теплыми мягкими губами.
– Можно к тебе приехать? Я, как вырвусь, позвоню… – проговорил он тихим голосом у моего уха. Я ответила: «Приезжай, если хочешь, – и опустила вниз свои равнодушные глаза. «Мне хорошо с тобой мой милый, но колокольчик не звенит…» – вспомнились чьи-то стихи.
Наш «ИЛ-24» взлетел и Боратский аэропорт остался далеко внизу. Любаша быстро задремала. Еще бы, у нее была бессонная ночь любви. А я смотрела в иллюминатор на облачный слой. Когда Олег остался там в дали, мне стало, легче. Я понимала: мне нечего дать этому мужчине. Во мне нет ответа, который он ждет. Дикая заснеженная сосна, стоящая на берегу так и осталась стоять в снегу…
Сегодня весь вечер мы с Антошкой осваиваем букварь: Мама мыла раму. Луша моет раму. Коля играет в мяч. Скоро Антошка устает и я отпускаю его поиграть перед сном. Мама, проработавшая в школе почти тридцать лет, утверждает, что нельзя четырехлетнего ребенка сильно принуждать к чтению. Потому, мы занимаемся понемногу и по настроению. Но мой Антошка сам хочет научиться читать. Ничего удивительного.
Я читала уже в пять лет, научившись по букварю и урокам моей мамы, которая иногда брала меня в школу, когда садик закрывали на карантин. Мама усаживала меня за заднюю парту строго наказав, чтобы я не разговаривала с учениками. Я тихо сидела за партой и постигала школьную науку. Этого было достаточно, чтобы я стала читать.
Это привело к тому, что в первом классе, когда все старательно рисовали палочки и крючочки, я уже читала книжки Чуковского, Носова, Ершова и братьев Гримм. Иногда мне было скучно на уроках и я, быстро выполнив задание, рисовала в тетрадках царевен и королей, получая замечания от учительницы. Я все это помню. Но остановить прогресс невозможно. Антон просит меня: «Мама, давай покажи мне слова!». Что делать? Надо показать.
Наигравшись в слова, мой сынок с удовольствием достает из коробки свои многочисленные машинки и машины. Он раскладывает их на коврике и начинает возить «грузы» и «много пассажиров» в своих транспортных средствах. Я покупаю сыну достаточно игрушек. Все, что он захочет. Только бы он не спрашивал меня: «Когда, приедет папа?». Чего я не могу, так это – искусственным путем привить Стасу отцовский инстинкт.
Вчера от Ефросиньи Семеновны пришла посылка с подарками Антону. В посылке – два свитера, коробка конфет, поздравительная открытка. В конце поздравления моя бывшая свекровь пишет: С любовью. Твой папа и бабушка». Пусть ребенок прочитает и обрадуется. Пусть думает, что отец приложил руку к этому подарку. Антон так думает в самом деле. Я не переубеждаю его. Зачем?
Мне страшно представить, если бы мой отец не любил меня. До десяти лет я росла в теплых лучах этой волшебной отцовской любви. Этого забыть нельзя. Этим я питаюсь энергетически до сей поры, вспоминая тепло отцовских надежных рук и его любящие глаза. Эту незыблемую стену, охраняющую тебя от всех бед. Лишиться этой любви – очень серьезная психологическая травма. Я это знаю и никогда не нанесу своему сыну такой травмы.
Напротив, я говорю: « Сыночек! Вот, видишь, какие подарки прислал тебе, папа и твоя бабушка? Они любят тебя, очень – очень. Ты понял?» Ребенок радуется и соглашается. Ведь любви никогда много не бывает. В детстве, особенно. Повезло Антону с бабушками. Обе любят и балуют его. Есть у него и двое дедушек – Сигизмунд Станиславович и мой второй отец Дмитрий Александрович. Антон считает моего отчима родным и любит его. За что я им всем бесконечно благодарна.
Антон уже уснул. Я читала «Бремя страстей человеческих». Странно, что не было звонка от Олега. Но, еще всего десять вечера, может позвонит. Удивительное дело: женская логика. Мужчину любить не могу ? Не могу. А звонка от него жду? Жду. Спрашивается: зачем жду? Да, так. Поговорить и все. Ой, лучше об этом не думать…
Стук в дверь прервал мои размышления. Олег? Решил сделать мне сюрприз и примчался из Боратска? Я быстро накинула халат и подошла к двери. Спросила, прислушалась. За дверью молчали. А вдруг Стас? Я заметалась у дверей. Не буду открывать и все.
– Открой, Полина Дмитриевна. Это я, Геннадий Иванович! – раздалось, за дверью. Е – мое! Елки – палки, лес густой! Открывая дверь, я рассмеялась: « Вы откуда, Геннадий Иванович?». Сцена, как у Гоголя в «Хуторах возле Диканьки». Я – в роли достопочтенной Солохи. Мужики косяком прут, удержу нет. Поневоле расхохочешься.
– Ну чего, ты смеешься, Полина? Что я, такой старый?» – обиженно спрашивает Геннадий Иванович Дискин. Старый, в самом деле и седой, как лунь. Кстати, почти лысый по бокам черепа – редкие седые космы.
– Ну, что вы, Геннадий Иванович! Я не хотела Вас обидеть! Каким ветром сюда занесло? Случилось что? – спрашиваю я, подавляя смех.
Стараюсь быть серьезной. Наше первое знакомство с Геннадием Ивановичем сразу носило юмористический характер. Пару месяцев назад я приняла его за сбежавшего из отделения «психа» и вызвала главного психиатра Одежина, чтобы изловить. Тогда, выяснилось, что это начальник транспортного предприятия вместе со своим водителем зашли к наш служебный коридор погреться в ожидании машины.
С тех пор, я ни раз просила Геннадия Ивановича об услуге – дать машину для перевозки аптечного товара или доставки на склад списанной тары. Он всегда соглашался помочь. Однажды взялся доставить меня в детскую поликлинику, когда, приболел Антон. Взамен, я « доставала» ему лекарства для его жены, болеющей ревматизмом. Дискину, на мой взгляд, было больше пятидесяти лет. Он годился мне в отцы. Не припомню, когда я приглашала его в гости. Зачем? Спросить о здоровье жены? Так я могу спросить по телефону.
Между тем, Геннадий Иванович расстегивает свое драповое пальто с меховым воротником и, достает из-за пазухи бутылку водки. Я еще сильнее смеюсь.
–Что, не так? В гости зашел…Водку, что ли не пьешь?» – озадаченно спрашивает Дискин. – Нет! – отвечаю я. Что с ним делать? Обидеть старика, выгнать в двери? Машину больше, не даст…Приглашаю на кухню.
– Геннадий Иванович! Мне приятно, что Вы, не забываете, обо мне…Но я болею…Утром вызову врача…Голова просто раскалывается…» – вру я, как по нотам. Не успела ничего другого придумать. Сделала скорбное лицо. Смотрю на Дискина. Он открывает бутылку водки и наливает себе в рюмочку. Выпивает. Я наблюдаю. Достаю из холодильника, начатую банку соленых огурцов, выкладываю пару огурцов на блюдце.
– А ты чего, может, чуть-чуть выпьешь?» – спрашивает Геннадий Иванович. Не знает о чем со мной говорить.
– Спасибо. Я только что, парацетамол приняла. Не пью совсем, – я продолжаю смотреть в упор на Дискина. Мне любопытно, как он перейдет к теме визита.
– Я Вас, Геннадий Иванович внимательно слушаю. У меня сын в спальне спит. Говорите потише, – прошу я, видя как Дискин покраснел и силится что-то сказать.
– Как, здоровье Галины Ивановны? Поправилась ли ее нога после уколов? – вежливо осведомляюсь я. Тема про жену сильно сбивает Дискина с толку. Он не знает, с чего начать.
– А тебе от меня, Полина, только, транспорт нужен?» – вдруг спрашивает Геннадий Иванович.
– А вы можете предложить что-то еще? – серьезно спрашиваю я, уставившись на Дискина.
– Ну…Ты сама понимаешь…понимаешь…Ты – свободная женщина…Я – мужчина…» – неуверенно бормочет вспотевший Геннадий Иванович.
– Вы делаете мне предложение? А как же Галина Ивановна? Она знает, что Вы здесь? » – таращу я глаза. Геннадий Иванович достает носовой платок, мятый и грязный. Вытирает лысину.
– Ой, извините! Ребенок проснулся! – я метнулась в спальню. Сижу тихо. Дискин продвигается к выходу, стоит в коридоре. Выхожу, когда он одевает пальто.
– Ладно, закрывайся! Зайду, как-нибудь, в следующий раз! – говорит Дискин. Он делает неловкое движение ко мне, пытается обнять.
– Ой, голова! Как сильно болит! – я отстраняюсь, хватаюсь за виски. Геннадий Иванович, еще с минуту стоит, держа шапку в руках. Не знает, как достойно уйти.
– Вы мне сначала позвоните, если надумаете зайти, ладно? Спасибо Вам, Геннадий Иванович за вашу помощь моей аптеке! Я Вам так благодарна! – как на митинге провозглашаю я.
– Да, ладно, ладно…выздоравливай…обращайся… – Дискин открывает дверь и уходит. Я, с шумом выдыхаю. Идиот старый! Думает, если я разведена, то можно тащиться ко мне не глядя? Хоть, смотрит на себя в зеркало, образина лысая? Мужчина он! Был тридцать лет назад! Кобель ободранный! Его дома больная жена ждет с ужином, а он по девочкам решил пойти! Черт бы, их побрал этих мужиков! Я их ненавижу! Со злостью замыкаю дверь на все обороты.
Сегодня дважды звонил Сурин. Напомнил, что я не сдала фотографию на загранпаспорт. Все не могу вырваться с работы. Моя заместитель Оля Морина срочно улетела в Оренбург. Умер ее отец. Вся работа с товаром – на мне. Можно, конечно, вызвать на помощь Галину Антоновну. Она – асс по ассортименту. Но вспомню ее постоянные нотации и наставления, становится некомфортно.
Галина Антоновна до сих пор не может выйти из роли моего «наставника молодого специалиста».Боракша, начнет комментировать все мои действия и все мои телефонные разговоры. Уж лучше я поработаю сама.
Прихожу утром, загружаюсь так, что, глаза поднимаю: уже шесть вечера. Бегу в садик за Антошкой. К этому времени, все фотографии уже закрыты. Сегодня снова пришлось вызвать Славу, сломался мой калькулятор. Уходя в центральную аптеку, бухгалтерия оставила здесь одно старье. Славик сидит, чинит, что-то на время получается. Сегодня с утра он сидит за моим столом, разобрал калькулятор, пытается собрать заново.
Мы с ним давно на «ты». Славик поднимает свои глаза, один смотрит в стену, другой – в окно.
– Ты, Полина, насчет фотографий, не волнуйся! Я сейчас Пашке позвоню, он вечером, тебе одним махом фото сделает, – говорит Слава, который слышал мой разговор с Суриным.
– Славик, ты меня, выручишь! А до какого времени работает твой Паша? – обрадованно спрашиваю я.
– А он живет сейчас, в своей фотографии. Его жена из дома выгнала. Представляешь, какая, стерва! Мужика из дома, выгнала, а за зарплатой детей посылает два раза в месяц. Пашка все отдает до копейки, сам сидит потом на чае с сухарями…Капец, какая жадная баба…Моя дача рядом с Пашкиной, дверь в дверь…Его Галька орет с самого утра, не переставая…орет и орет на него…то ей не так, то, ей не эдак…Жалко мне, Пашку… – Славик бормочет себе под нос, одновременно, закручивая какую-то гаечку.
Я считаю план по выручке и Славика слушаю слабо. Да и какое мне дело до Пашкиной Гальки, орет она на него или нет.
После работы мы с Антоном идем к ресторану « Медведь», где как сказал Славик, находится фотография Павла Леднёва. С трудом находим помещение в торце здания ресторана. Маленькая комната, разделенная перегородкой. Мы заходим. Павел радостно, встречает меня, усаживает на стул. Включает лампы, какие-то прожекторы. У меня за спиной – натянутая на каркас белая ткань. Я поясняю, что фото нужны для загранпаспорта.
– Понял. Мне Славка все сказал, – Павел подходит к аппарату на высокой стойке и внимательно вглядывается в мое лицо. Потом говорит : «Полина, я постарше Вас. Можно на «ты» и по имени? Не обидитесь?». Я отвечаю : « Мы не связаны служебными отношениями. Конечно, можно.» Павел снова смотрит на меня. Я думаю: «Что, с моим лицом, не так?», но терпеливо сижу, выпрямившись на стуле. Все же, загранпаспорт – это серьезно.
Антошка сидит на табуретке, ждет. Наконец, Павел щелкает затвором камеры. Еще, еще раз. Потом предлагает: «Полина! У тебя необыкновенные глаза! Поверни лицо вправо, чтобы был виден цвет твоих глаз. Я постараюсь цвет передать ретушью и краской. Это, уже не для паспорта, а любительское фото». Я соглашаюсь. Удачно получится – вышлю Нине в Иркутск, она давно просила. Сеанс окончен.
Я собираюсь идти, спрашиваю цену фотографии и открываю кошелек.
– Нет, нет! Сначала сделаю, а потом видно будет! Вот если, бы ты компанию составила мне и чаю со мной выпила! Очень прошу! Одному тоскливо!» – просит Павел.
– Нам еще домой идти через весь город! – говорю я.
– А я вас с сыном довезу! Машина возле дверей, стоит! – отвечает Павел.
« Почему бы и нет, если нас довезут! Чем тащиться вечером по дороге.» – думаю я.
– Хорошо. Только полчаса.» – говорю Павлу.
Он быстро забегает за перегородку и приносит чайник, заварник с отбитой ручкой, печенье.
– Где можно руки вымыть? – спрашиваю я. Павел кивает на перегородку.
Захожу. Там находится раковина, столик с фотоприборами, три стула. У самой стены узкая металлическая кровать. Возле кровати два чемодана, сложены друг на друга. На чемоданах – телефонный аппарат. Нежилая обстановка.
– Полина! Не обращай внимания, у меня здесь такой бардак! Один живу, некогда порядок наводить! – кричит Павел, словно чувствует, что я рассматриваю его жилище. Мне становится, неудобно.
