скачать книгу бесплатно
Сыщик следил за реакцией главного редактора. Тот на мгновение замер, потом распростер руки навстречу гостю, словно собирался обнять, и расплылся в улыбке.
– Илья Алексеевич, – радостно протянул хозяин «Санкт-Петербургских ведомостей», – наконец-то вы к нам заглянули!
Редакторский улей продолжил привычное свое гудение, словно тут же позабыл про только что объявленную смерть коллеги.
– Полюбуйтесь!
Клотов отскочил в сторону и указал на мраморные головы, наконец-то нашедшие покой на подставках.
– Работа Макса Клингера[4 - Макс Клингер (1857–1920) – немецкий художник, график и скульптор, представитель символизма.], – похвастался он. – А? Каково?
Ардов подошел ближе. Головы сизого мрамора с желтоватыми прожилками производили впечатление натуральных, слегка оплывших, только что срезанных с плеч утопленников. Глазницы были заполнены пастой красного цвета, отчего мертвенные лица походили на демонов преисподней со светящимися адским пламенем глазами.
– Подумываю, не пора ли учредить глиптотеку[5 - Глиптотека – музей художественных изображений на камне.], – хохотнул главный редактор. – Вы слыхали? В Копенгагене только что открыл такую Карл Якобсен, сын пивного магната Карлсберга. Там одного Родена около тридцати работ… У меня, конечно, пивоварен нет, но кое-чем удивить публику смогу…
Илья Алексеевич ощутил запах грибов и привкус тины во рту; голос Клотова ложился на лоб, щеки и губы бурой липкой паутиной. Ардову стоило больших трудов не начать убирать эту воображаемую паутину с лица.
– Он гений, не находите? – ворковал газетчик, принявшись исполнять вокруг гостя какой-то замысловатый пластический этюд. – Истинный enfant du siecle[6 - Дитя века (фр.).], завороженный тенями мистических глубин. Если Бердслей – жрец Астарты, то Клингер – мистик из братства Дюрера и Гольбейна. Оцените эту скорбную вдумчивость, драматический пафос… Вот эта складка… – он ткнул мизинцем в насупленную бровь мраморной головы. – С этими символами, окутанными чарами пантеизма, надо вступить в интимную близость, сродниться, чтобы ощутить скрытую страсть и душевную муку.
– Мне надо задать вам несколько вопросов, – сказал Ардов, зная, что этот бессмысленный словесный поток может исторгаться из Клотова часами, если не сутками.
– Прошу! – мгновенно переключился газетный магнат и распахнул двери кабинета.
– Когда вы видели Чептокральского в последний раз? – спросил Илья Алексеевич, когда Клотов устроился у себя за столом.
– C утра был. В невероятно возбужденном состоянии. Пообещал разоблачения в вопросах вооружения русской армии.
– Разве это его тема?
– В том-то и дело, что нет! Да вы сами прекрасно знаете.
Не усидев, Клотов опять вскочил, обошел стол и нагнулся к уху сыщика.
– Но с недавнего времени он стал приносить материалы о перевооружении армии.
Многозначительно помолчав, главный редактор отложил в сторону лежавший на столе свежий номер газеты, под которым открылась стопка каких-то эскизов. Он принялся задумчиво перебирать листы с рисунками.
– Разве это интересно читателю? – поинтересовался Илья Алексеевич.
– Конечно! Это же колоссальные подряды! Взятки, коррупция, нити тянутся на самый верх! Посмотрите! – он показал Ардову картон с гуашью. – Между прочим, это Мозер! А это – Штер… А вот сам Климт!
Илья Алексеевич бросил взгляд на наброски, залитые пятнами краски.
– Я только что из Вены, – доверительно сообщил Клотов. – Они задумали учредить сецессион[7 - Сецессион (от лат. secessio – обособление) – немецкие и австрийские художественные общества конца XIX – нач. XX вв., возникшие на почве оппозиции академизму.], чтобы наконец-то порвать с господствующим в венском Доме художников консерватизмом. Я предложил им издание собственного журнала – «Ver Sacrum»[8 - «Священная весна» (лат.).]. Как вам название?
Постучав, в кабинет заглянул Арсений Карлович и показал гранки.
– Пора в печать, – извиняющимся голосом сообщил он.
Клотов жестом велел положить листы на стол, обмакнул перо и, взглянув на хронограф из жилетного кармана, проставил в выходных данных время отправки номера в печать.
– Откуда у Чептокральского были сведения? – спросил Ардов, дождавшись, пока помощник оставит кабинет.
– Не знаю, – пожал плечами газетчик. – Надо полагать, завелся какой-то источник по этому направлению…
Илья Алексеевич встал.
– А что с ним произошло? – наконец поинтересовался Клотов.
– Застрелили, – сухо ответил Ардов и отправился к двери.
– Какой ужас, – индифферентно отозвался газетчик. – Впрочем, с его образом жизни следовало ожидать чего-то подобного.
– Что вы имеете в виду?
– Думаю, немало влиятельных господ имело зуб на него – уж слишком Чептокральский был любвеобилен.
Сыщик остановился в дверях:
– Полагаете, убийство не связано с его работой?
Клотов не сразу нашелся с ответом.
– Уверен, вы сумеете установить истину, – наконец ответил он. – Если чем-то смогу помочь – всегда к вашим услугам.
На выходе из редакционной залы Илья Алексеевич попросил у Арсения Карловича адрес Чептокральского.
– Виноват, – скукожился молодой человек. – Он не оставлял-с.
Ардов сделал удивленный взгляд.
– Избегал визитов кредиторов, – поторопился объяснить помощник главного редактора. – Некоторые были весьма настойчивы…
– Хм… Как же мне выяснить его место жительства? – озадачился сыщик.
– Может быть, вам посетить салон баронессы фон Зиссен? – неуверенно предположил собеседник.
Ардов опять вопросительно взглянул на него.
– Простите, я думал, вы знаете… – отчего-то смутился Арсений Карлович. – Господин Чептокральский посещали заведение баронессы… Там ищет знакомств пресытившаяся публика…
– Вы сопроводите меня туда?
Интонация получилась, скорее, повелительная, и помощник главного редактора, вздохнув, повиновался.
Глава 7
Храмъ Эроса
В роскошно обставленной приемной в особняке на Невском Арсений Карлович о чем-то пошептался с господином распорядителем, и Ардова тут же снабдили карточкой, именовавшей его «почетнымъ гостемъ эротическаго клуба «Храмъ Эроса».
За следующей дверью открылось фойе, декорированное розовым шелком; на стенах висели гравюры в черных резных рамах. Царил полумрак, прогуливались дамы в умопомрачительных туалетах и мужчины в смокингах и сюртуках.
– Очевидно, в залах еще не все готово, – предположил Арсений Карлович. – Здесь декорацию меняют два раза в неделю, привозят из-за границы.
Публика прибывала. Появились верткие старички, мелькнули совсем юные мальчишеские физиономии.
Наконец дверь в дальнем конце фойе распахнулась и оттуда ударил бледно-синий свет. Публика хлынула в открытую дверь.
Ардов вошел вслед за остальными и тут же испытал жгучий стыд. В глубине комнаты вдоль всей стены была выставлена композиция из живых людей, изображавших сцену утонченнеи?шего парижского разврата. Картина была задрапирована голубой кисеей и подсвечена особыми фонарями, отчего производила впечатление инфернальности. В углу из-под крышки рояля вытекало что-то волнительно-томное. Свет время от времени приглушался, и фигуры за кисеей меняли свои положения.
Несколько десятков налитых кровью глаз, искрящихся безумным блеском, неотрывно следили за меняющими позы обнаженными телами. Раскрасневшиеся потные физиономии выражали высшую степень извращенного сладострастия.
– Мне надо выйти! – шепнул Ардов и выскочил из зала.
– Да-с, на этот раз чересчур откровенно, – смущенно пробормотал Арсений Карлович, увлекая Илью Алексеевича в боковую дверь. – Давайте обождем пока в библиотеке, а потом пройдем прямо в концертный зал.
В библиотеке никого не было. Арсений Карлович призвал колокольчиком прислугу и потребовал ликеру.
– Скажите, вы не приметили каких-нибудь странных типов рядом с Чепторкальским в последние дни? – спросил сыщик, желая как-то отвлечься от увиденного.
– Вокруг него только такие и были, – с осторожной улыбкой ответил молодой человек и слегка развел руки, как бы указывая на окружающую обстановку.
Действительно, куда уж страннее.
– Может быть, военные? – предположил Илья Алексеевич.
Арсений Карлович, подумав, помотал головой.
– Может, с военной выправкой? – не оставлял попыток сыщик.
– С выправкой? Был такой. Появлялся пару раз.
У Ильи Алексеевича защипало в носу, а во рту разлился горьковатый вкус пижмы.
Принесли поднос с графином.
– Не желаете для первого раза несколько одурманиться? – осторожно предложил Арсений Карлович и протянул рюмку. – Нам ведь надо дождаться конца вечера…
Илья Алексеевич проглотил сладковатую жидкость и тут же продолжил:
– Каков он был из себя?
– Крепкий, – помолчав, определил Арсений Карлович и потянул из своей рюмочки. – Как будто вырезан из дерева, покрыт воском и отполирован.
– Лысый? – догадался сыщик.
– Угу, – кивнул собеседник. – И уха нет.
– Уха? – вскрикнул Ардов. – Слева?
– Кажется, слева, – подумав, определил помощник редактора и провел пятерней себе по щеке, показывая, как располагались шрамы у незнакомца.
Раздался серебряный звонок.
– Пойдемте, – сказал Арсений Карлович, – сейчас будет концертное отделение.
Вслед за провожатым Ардов прошел в большой полутемный зал. Его обдал густой сиреневый запах, перед глазами поплыли фиолетовые пятна, сквозь которые проступили звуки арф. Темп постепенно усиливался. Илью Алексеевича обволокла липкая паутина пряного чувства, музыка навевала что-то восточное, острое. Наконец над сценой, убранной живыми цветами, взвился занавес и в зал хлынули волны красного света. На сцену выпорхнули танцовщицы в дезабилье. Начался танец.
Поначалу Илья Алексеевич очаровался гибкими изящными движениями, томной грацией и прелестью страстных порывов. Музыка и действо навевали непонятное возбуждение. Вдруг из-за кулис выскочили четверо мальчиков – совершенно обнаженных. Танцовщицы тут же изогнулись в томном призывном изгибе. Все действие мгновенно нарушилось каким-то цинизмом, пошлостью, отвратительным до тошноты жестом. Как ни красиво было сочетание молодых изящных фигур, от этого сладострастного восточного танца пахнуло чем-то гнусным, бесстыдным, отвратительным.
– Вторая справа, – прошептал Арсений Карлович, указывая на танцовщицу, которая, как он предполагал, могла навещать Чептокральского дома.
Действительно, после окончания концертного отделения Илье Алексеевичу удалось раздобыть у девушки нужный адрес.
Глава 8
Табакерка
– Последние! Последние дни приходят! – подвывая, причитала с утра нищенка на паперти Спаса-на-Сенной. – Вижу черных людей! Будет, будет нашествие… Будут черные люди христианскую кровь пить!
Растолкав зевак, пристав Троекрутов протиснулся к юродивой.
– Ты, мать, зачем народ смущаешь? – добродушно укорил он пророчицу. – Какое еще нашествие? Это ж политика, не твоего бабьего ума дело.
Бросив старухе монетку, Евсей Макарович велел собравшимся разойтись, а сам свернул на Горсткина, к своему участку.
Утро было на редкость уютным, ласковым, припекало солнышко. Пристав весьма удачно отчитался о двойном убийстве в департаменте, представив дело преступлением страсти, и теперь, поставив в храме свечку святому Евсевию, не спеша возвращался на службу, наслаждаясь благолепием и премудрым устроением жизни вокруг. Правда, спозаранку его успел порядком извести нелепейшими подозрениями криминалист Жарков, с чего-то решивший, что смерть Лундышева – результат заговора врагов Отечества. Петр Павлович кричал, размахивал руками и нес сущую околесицу – ругал гарвеевскую броню, сличал характеристики никелевой и хромистой стали и путано распространялся о свойствах водорода. Евсей Макарович насилу угомонил криминалиста, к выходкам которого, по правде сказать, успел попривыкнуть за долгие годы службы: Петр Павлович проявлял слабость к напиткам горячительного свойства, отчего имел наклонность распаляться по ложным поводам.
В участке Евсей Макарович застал шум, пыль и разруху. Он совсем позабыл, что еще полгода назад выхлопотал в департаменте оснащение своего захудалого отделения системой водяного отопления низкого давления. В общем зале вся мебель была сдвинута к центру, а вдоль стен навалены трубы и выкрашенные зеленой краской чугунные радиаторы с вертикальными дисками. Несколько артельщиков долбили стены, выбирая желоба для скрытного размещения труб.
– Вы зачем это все тут разворотили, разбойники? – ошалел пристав. – Это же для какой надобности вы мне стену расковыряли?
К Троекрутову подскочил верткий улыбчивый тип с подвитыми усиками, который тут же раскатал перед хозяином участка рулон с чертежом. Это был инженер завода «Сан-Галли» с Лиговки, который и получил подряд на обустройство отопления в полицейском участке.
– Устраиваем по горизонтальной схеме, ваше высокоблагородие, – затараторил водопроводный мастер, тыча пальцем в рулон. – Извольте видеть – модель двухтрубная: вот по этим каналам пойдет нагретая вода, – он ткнул карандашом в вертикальные линии, – а сюда будем отводить охлажденную.
Евсей Макарович уставился на схему.
– Возле каждого прибора будут установлены регулирующие краны, – прикровенно сообщил господин, словно разговор шел о каком-то изысканном, но порицаемом обществом удовольствии.
Пристав поднял мутный взгляд и увидел Ардова, только что вошедшего в участок.
– Илья Алексеевич, – воскликнул Троекрутов в поисках сострадания, – полюбуйтесь, какую разруху нам тут учинили! Не иначе, турок три дня из пушки лупил!
Сыщик обвел взглядом артельщиков, долбивших стены, и с извинениями протиснулся между собеседниками к своему столу, успевшему покрыться толстым слоем пыли, поднятой рабочими.
– Не извольте беспокоиться, ваше высокоблагородие! – заверил пристава джентльмен с усиками. – Оборудование самое надежное, фасонные части и арматура – прямиком из Германии!
