Убитый, но живой

Глава 8.

“Боль, это единственное чувство, которое у него осталось. Боль, боль, боль. Он кричал, его били руками, ногами и током, выворачивали суставы, потом снова их вправляли, чтобы снова сломать. Ему казалось, что это длилось бесконечно. Потом постепенно боль отступила, мучители или устали, или им надоело, он почувствовал, как его поволокли по земле, каждый камень впивался в, и без того истерзанную, кожу. Он услышал как скрипнула дверь, повеяло жуткой вонью, запах человеческих страданий. Его швырнули внутрь, он упал на земляной пол, застонал от боли, пронзившей все тело. Вдруг в пучину боли прорвался голос брата. Юноша попытался приоткрыть заплывший глаз.

– Лёха, ты? Чёрт тебя дери, что ты тут делаешь?– крепкие руки помогли мужчине приподняться и сесть. С трудом ворочая распухшими и потрескавшимися губами, он заговорил.

– Как что? Тебя, идиота, пришёл спасать.

– Давно ты тут?

– Да пёс его знает, мы вышли из части … забыл, кажется пятого сентября, добирались до вас чуть больше суток, пока не нарвались на этих,– Леша злобно плюнул на пол, вместе со слюной выплюнув значительную часть крови,– а остальные ребята где?– спохватился солдат.

– Макс, Тыква, Сеня и Болт здесь, больше никого, скорей всего…– солдат замолчал, не договорив.

– А ваши? Где Петро?

– Его, как сержанта, запытали до смерти.

– Командир?– подал голос один из солдат, сидевший в сторонке и молча слушавший,– а ты то, кабы и тебя не… того.

– Я буду в норме. Серого ранили, я хотел ему помочь уйти, но он силой сорвал с меня лычки, и попер прямо на них с одним пистолетом, отвлекая огонь. Благодаря ему нам почти удалось уйти, но духов было слишком много, они догнали нас. Тогда я этого не понял, думал он со страху рванул меня за плечи, а теперьясно, он меня спас.

– Только надолго ли, командир?– при последнем слове солдат усмехнулся,– Они не будут держать нас тут вечно, выкуп за нас вряд ли кто заплатит, значит убьют. А ты, значит, теперь сержант, братец?

– Да, назначили, чтоб я командовал этой идиотской операцией по вытаскиванию твоей задницы.– Брат грустно рассмеялся.

– Фигово у тебя выходит.

– Саш?

-А?

– Нам надо выбираться, сегодня, если за мной снова придут, то я, боюсь, больше не выдержу.

– Какие у нас шансы?

– У меня есть нож, зажигалка и…– Леша усмехнулся, учитывая состояние его лица, ухмылка была жуткой,– одна граната.

– Ты чертов гений!– восхищенно прошептал Саша,– как же духи её не нашли?

– Тебе не стоит знать всех подробностей. В общем мой план таков, мы поджигаем ту стену этого подвала, я глянул, она смежная с их… не знаю что это, дом, хибара, не важно. Дальше…”

Мужчина проснулся от сильного удара в живот и женского вопля. Кошмарный сон, хотя скорее это было воспоминание, начал его отпускать, возвращая в не более приятную реальность. Он уже больше недели провел на этом складе. Душманы, похитившие его, то и дело привозили новых пленников, точнее пленниц. Все они были не просто женщинами, они были его женщинами. Все они были тут из-за него. Несмотря на то, что мужчину били, девушек, к его большому удивлению не трогали, что было таким людям совсем несвойственно. Чеченцами управлял старый Касим, он держал своих людей в повиновении, а на пленника смотрел с такой ненавистью, что кровь стыла в жилах.

– Смотрите, пёс проснулся,– лица похитителей были очень довольные, что не сулило ничего хорошего.– Сегодня к нам прибывает последний гость, наше собрание подходит к концу.

“Сарай горел, пленники уже начали задыхаться от дыма, когда дверь наконец поддалась и люди кучей вывалились наружу. В ауле был переполох, и беглецов пока не заметили, и, чтобы добавить шума, Леша кинул гранату, как можно дальше, создав второй очаг пожара и неразберихи. Но из семи человек двое были ранены, бывшая с ними в подвале девушка не приходила в сознание почти сутки, остальные были измученны жаждой, голодом и побоями, и они двигались очень медленно.

– Надо уходить через поле,– крикнул Саша,– и направился в нужном направлении.

– Ты уверен, часть в другой стороне, мы дадим большой крюк.

– Значит я говорю верно, именно там нас и будут искать в первую очередь.

– Нет, Саш, я сержант, и я говорю, что надо идти через горы, к части, мы можем немного отклониться… Саш, стой!– но брат не слушал и шёл прямо.

– Леш, от пыток твой мозг не может мыслить здраво,– группа вошла на поле и тихо пробиралась вглубь, скрытая высокой травой,– мы идём как нужно.

Впервые это случилось минут через десять. Люди медленно тащились через заросли, Саша нес девушку на руках, остальные помогали друг другу. Вдруг раздался щелчок, из-за тяжести девушки на его руках, Александр не успел остановиться, сделал шаг, он успел отбросить девушку вперёд, прежде чем взрыв разнес его на куски…”

Снова удар выдернул мужчину из жутких воспоминаний, и даже эта реальность казалась ему лучше той, до тех пор пока он не увидел “последнего гостя”.

– Что она здесь делает?– прохрипел мужчина осипшим голосом. Катя выглядела очень трогательно и ранимо, в лёгком платье, в том самом, в котором он впервые притащил её в тот бар. У неё были огромные от ужаса глаза, она прижимала к себе тубус. Её грубо швырнули на пол, в нескольких метрах от мужчины, туда, где жались друг к другу остальные девушки. Но вновь прибывшая не последовала примеру прочих, и когда талибы отошли, она подползла к пленнику.

– Ты цел? Господи, что они с тобой сделали?– девушка нежно убрала волосы с лица мужчины трясущимися руками, её прикосновения наполняли душу теплом.– Почему мы здесь, Лёш?

– Я не…– он удивлённо вскинул голову, глядя в ее грустные глаза, с лёгкой тенью насмешки,– как ты узнала? Никто в мире, кроме меня и одного контуженого, об этом не знают!– Девушка опустила глаза.

– Я видела ваши личные дела, мне очень жаль твоего брата, но почему ты выдал себя за него?

– Ты так и не объяснила, откуда узнала!– Мужчина шептал, но его шепот стал резким, за грубостью он прятал растерянность.

– Прости, я не…– Катя прятала глаза, но взгляд мужчины был требователен.– Я просто догадалась, по фотографии и…

– Хватит уже ворковать,– резкий голос с легким акцентом прервал их разговор.– Пора начинать.

Девушек согнали в кучу, мужчину в сторонке от них привязали к стулу. Касим вышел вперёд и заговорил.

– Этот ваш герой, Александр Измайлов, приговорён мной к смертной казни, за многочисленные убийства. Нет, я не имею в виду те жертвы, что пали от его руки в бою, я никогда не был сторонником этой войны, пока этот пёс не пришёл в мою деревню, и не уничтожил её. Три моих дочери, две из которых ещё не знали мужчины, и шесть внуков погибли из-за него, ещё трое были изуродованы. Всего в ту ночь погибло около сорока женщин и детей.– Девушки ахнули, удивлённо уставившись на своего бывшего любовника. Касим продолжил,– я жажду не просто мести, а справедливости. Вы взяты в свидетели её свершения. Каждая из вас подпишет эту бумагу, – старик поднял какой-то лист, чтоб его было видно всем. – Мы не звери, тут смертный приговор этому псу, вы присяжные, и поставив свою подпись вы можете быть свободны, обещаю. Да, если хоть одна из вас не поставит подпись, он будет помилован и отпущен. Однако эта противница справедливости займёт его место здесь, я уеду, а мои парни будут вымещать на ней всю злобу от неудовлетворенной мести. Кстати, если вы кому-нибудь расскажите о произошедшем тут, мы вас найдем и покараем. Все ясно?– Касим махнул рукой, девушки встали и начали по одному подходить к столу, расписываться, после чего беспрепятственно покидали помещение. Мужчина чувствовал облегчение, он боялся, что девушек тоже убьют, а то и что похуже. Он закрыл глаза, чтоб не показывать облегчения.– Саша,– Чечен повернулся к нему,– твои сородичи осудили тебя, те, кто ты думал, любит тебя, все отвернулись от тебя, и поэтому…

– Не все,– в просторном помещении звонко раздался тонкий, испуганный голос, усиленный, отражаясь от стен, на складе не осталось ни одной девушки, кроме Кати,– я это не подпишу, пока вы не убедите меня в его виновности, скажите, как он убил ваших родных.

– Он сжег целую деревню.

– Когда сбегал с вашего плена? Он не специально, у него не было выбора. Я отказываюсь подписывать это!

– Катя! Заткнись и подписывай!– чечен ударом заставил пленника замолчать.

– Екатерина Азовская, неожиданно. Если честно, я не думал, что с остальными будет все так легко, я собирал досье на всех вас. Одна занималась борьбой, другая гонялась за этим ничтожество по всем барам, припаивая, чтобы хоть так затащить в свою постель, но от тебя я не ожидал такой жертвенности.

– Катя, дуреха, они изнасилуют, изобьют тебя! Ты даже не представляешь…

– Замолчи,– Касим снова ударил мужчину.– Конечно ты прав, и моя месть все же свершится. Нет, я не убью тебя, мы тебя отпустим, но эта девочка подарила мне то, о чем я и не мог мечтать. Прежде, чем ты уйдёшь, ты узнаешь о ней немного больше.– Предводитель духов дал знак, и один из чеченов отобрал у девушки тубус и передал Касиму, затем ему отдали еще какую-то папку.– Азовская Екатерина Леонидовна,1989 г. рождения,– прочёл старик,– дело номер 134…

– Не надо, пожалуйста.– С отчаянием прошептала Катя, будто забыв с кем имеет дело. Естественно, на неё никто не обратил внимания.

Глава 9.

– Дело номер 134 об изнасиловании несовершеннолетней. Подсудимый Небалов Леонид Викторович, находясь в нетрезвом состоянии избил и изнасиловал свою двенадцатилетнюю дочь… ну дальше неинтересно, а вот ещё “в течении двух лет проходила реабилитацию, лечилась от психоза и боязни мужского общества в клинике…” Дальше опять не интересно. Похоже тебя хорошо вылечили, раз готова пройти все снова. А Саш? Как тебе такое? Как ты будешь жить зная, что из-за тебя она осознанно шагнула в ад, который лично для неё является адом в квадрате?– мужчина с ненавистью сверлил взглядом мучителя.

– Чего тебе надо, Касим? Убей меня и все, ты ведь так этого хотел.

– Да, но я был глуп, и это было слишком милосердно, дать тебе понять всю твою ничтожность и убить, я поступлю с тобой хуже. Я дам тебе понять, что есть человек, который дышал тобой,– Касим открыл тубус, и извлек картины, по очереди швыряя их пленнику под ноги. На всех был он. Очертания в облаках, он смеется, сидит на камне с пистолетом (так она там была?!), он, как его должен видеть человек которого он держит за руку над пропастью; десятки образов, и только слепой не увидит, как сам художник относится к человеку, изображенному на них.

– Катя,– простонал Алексей,– что ты натворила!

– Прости, Саш… Леша, прости,– она подняла на него глаза полные слез, столько тепла и обожания он ещё не видел ни в одном взгляде.– Да я люблю тебя, с первой секунды, я… прости, что тебе придется жить с этим чувством вины. Но поверь, эти две с половиной недели, пока ты был рядом, подарили мне столько счастья, что умереть за тебя мне не страшно.

– Катя, нет! После всего что с тобой было… Ты не получила от меня ничего, я в упор тебя не замечал! О каком “вместе” ты говоришь?!

– Я не говорила “вместе”, я сказала “рядом”.

– Да какая разница! Я у тебя на глазах водил трахать других девок, при этом ещё и обсуждал это с тобой! Как ты можешь говорить, что ты меня любишь? Тебя это устраивало?

– Нет, но я не имела права требовать от тебя того, чего у тебя нет.

– Катя,– боль сжимала сердце Алексея,– твои картины, они… прекрасны, но они лгут, я не такой.

– Для меня такой. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Поэтому я поняла, что ты Алексей, я знаю каждую черточку твоего лица, я знаю твои улыбки, меня не обмануть так просто. Открыв досье, я сразу поняла, на каком фото ты, только не поняла почему.

– Касим! Долго ещё ты намерен позволять этому псу трепаться со своей сукой?

– Сколько им будет нужно, чтоб после ему было без нее невыносимо жить. Продолжайте, мне тоже интересно, почему она называется тебя именем твоего погибшего брата.

– Потому, что там мы погибли оба.

– Леша, умоляю, расскажи, я никогда у тебя ничего не просила, я имею право знать. Все.

– Мне казалось, что так мне будет легче, это было помешательство, я убеждал себя, что это я погиб, а брат жив, все кто мог точно сказать кто из нас умер, сами погибли на том минном поле, кроме Макса, но его контузило, и он даже говорить не мог, а возможно и до сих пор не может. Когда мы добрались до части, я находился в таком состоянии, что и сам уже считал себя мертвым и все твердил “Лёха погиб”, когда через пару недель я оклемался, то понял, какая ошибка произошла, но домой уже были отправлены письма, меня наградили посмертно, а брату, то есть мне присвоили звание сержанта, опять. Мне было плохо, и не было желания разбираться в этих бумажных формальностях. Узнав о моей смерти, у мамы случился инфаркт и она умерла до моего возвращения. Та сука, которую нес Саша, когда подорвался, пыталась подать в суд, на нас, за то, что пока её несли, уронили и она вывихнула копчик! Да если б не она и её гребаный копчик, возможно Саня был бы жив! К счастью наш капитан так “убедительно” растолковал ей, куда она может идти со своим заявлением, что с тех пор мы её больше не видели. Когда я вернулся, сперва не знал как объясняться с нашими девушками. Но тревоги об этом оказалась ненужными, Сашина девушка от кого-то залетела, я даже не стал разбирается, просто ушёл. А моя девушка, при встречи бросилась мне на шею, с воплями “Сашенька, ты вернулся, твой брат всегда был лишь твоей тенью, и из вас двоих жив должен был остаться именно ты!”, тут я был с ней согласен, лучше бы жив остался Саня. Потом она скинула с себя всю одежду и отдалась мне прямо в обоссаном подъезде, так и не поняв, что это был я. После я уехал, обосновавшись в старом дедовом доме, подлатал его, и стал жить жизнью лютого женоненавистника, и с каждой встреченной мной девкой, все сильней укреплялся в своих убеждениях.– Леша замолчал. Девушка немного подождала, надеясь услышать еще что-то, но потом кивнула.

– Хорошо,– она глянула на Касима, и вся сжалась, потом окинула взглядом пятерых стоящих за его спиной мужчин, в ее глазах мелькнул панический ужас, ужас который лишает рассудка и более крепкие натуры. Она на секунду зажмурилась, сглатывая слезы и запихивая страх вглубь себя.– Мне можно с ним попрощаться?

– Прощайся, коль охота, только он пока не уходит, пусть посмотрит, как парни будут драть тебя.

– Вы об этом не упоминали раньше!– Истерично вскрикнула девушка, ее нервы были уже далеко за гранью предела. Талиб лишь усмехнулся.

– Упоминаю теперь, это проблема? Ты передумала? Ручка и приговор все еще на столе.

– Катя!– взмолился Алексей,– прошу тебя, пожалей меня, не заставляй меня на это смотреть, я все равно вышибу себе мозги, как хотел тогда, но на этот раз уж наверняка! Если ты меня и правда любишь, возьми эту чертову ручку, и поставь свою гребанную подпись!– Алексей почти кричал, зло, отчаянно. Катя всхлипнула, в глазах появилось сомнение.

– Да, девочка, ты все еще можешь уйти, но теперь мои ребята уже разгорячились, и если уйдешь ты, прежде чем убить твоего ненаглядного, они оттрахают его тощую задницу.– Алексей застонал, не из-за страха за себя, за себя испугаться он даже не успел, так как в глазах Кати он сразу увидел решимость обречённого, взгляд, из полного ужаса сделался пустым, бесцветным, будто она уже умерла.

– Пусть смотрит,– она обернулась к любимому,– если ты убьешь себя, то все мои муки будут напрасными, лучше живи, заведи детей, и… вспоминай иногда меня, не то, что сейчас будет, а то, как мы смеялись у твоего дома, то, как ты обнимал и утешал меня.

– Ты чудовище, если просишь у меня жить с этим, как я могу проигнорировать твоё последнее желание, но скорей всего я закончу жизнь в психушке.

– Хватит!– Разговор прервали, ударив Катю по ногам какой-то палкой, она вскрикнула и упала на пол, удары сыпались градом. Художница вскрикивала, съежившись на полу, Алексей кричал, рвал путы. Касим выглядел спокойно и хладнокровно, будто его люди пинают не девушку, а мяч.

– Сукин ты сын, Касим, я найду и убью вас всех, всех ваших оставшихся дочерей и сыновей, я сожгу все ваши гребанные аулы, Касииим!– один дух, дал знак остальным, они прекратили избиение, и он начал спускать штаны. – Прекрати это немедленно!– Взвыл Леша.

– Я не могу, да и не хочу. Мои дочери, которые были мне так дороги, были такие же невинные, как и она, и они погибли из-за тебя. Теперь пусть из-за тебя погибнет та, что так дорога тебе, но поскольку она одна, ей придётся принять мучение за четыре десятка моих односельчан.– Чечен, спустивший штаны, рванул Катю, перевернув на спину. Девушка отчаянно вырывалась и рыдала, остальные мучители громко заржали.

– Ты говорил, что ты не зверь, это правда, ни один зверь не может быть так злобен и жесток, как ты. Ты чудовище, отвратительное и мерзкое!– от отчаянных метаний, стул, к которому был примотан скотчем Алексей, развалился. Духи обернулись, отвлекшись от зрелища насилия Кати. Касим махнул рукой, свободные мужчины подошли, подняли пленника на ноги.

– Думаю, ты можешь идти, или ещё посмотришь? Самое интересное только началось.– Мужчина кое-как выпутался из пут, его взгляд был полон ярости, опасный прищур не сулил ничего хорошего. Катины крики стали прерывистыми, плач перерос в сплошной вой боли и отчаяния.

– Пожалуй посмотрю.– Мужчина рванул быстро и неожиданно, как атакующая кобра, руками вцепившись в лицо старика, выдавив тому глаза. Касим с воплем упал на пол, а Леша выдернул пистолет у него из-за пояса. Все произошло за секунду, никто не успел ничего предпринять, но против четверых вооруженных людей у него все равно не было шансов, и все это понимали, злобно щурясь и наступая на противника. Но Алексей не стал атаковать так, как все ожидали, он выстрелил в огромную металлическую бочку, в ту же секунду припадая к земле. От волны, вызванной взрывом бочки с бензином, всех стоящих на ногах отбросило к стене. Пожар неистово разгорелся, поглощая помещение. Бывший солдат подполз к распростертой на полу девушке, глаза у неё были открыты, но стеклянные, похоже, разум блуждал где-то далеко. Леша снял с себя рубашку и разорвал пополам, одной половиной кое-как обмотал себе голову, вторую скомкал и прижал к лицу Кати. Мужчина поволок художницу к выходу, остальным, даже если они и были в состоянии что-то делать, было не до них. Будучи сухой, рубашка плохо защищала от дыма, глаза щипали и слезились, горло драло, Алексей начал кашлять и задыхаться, но продолжал тащить свою ношу наружу. К огромному облегчению беглецов, дверь оказалась открытой, они вывалились на улицу, судорожно хватая ртом воздух.

Глава 10.

– Катя!– мужчина легонько потряс девушку за плечи, но она не реагировала. Тогда Лёша поднял её на руки, и замер, только сейчас сообразив, что не знает куда идти. Но тут же двинулся, решив, что сейчас важно убраться отсюда подальше, а уже потом думать об остальном. Идя с Катей на руках, он невольно ждал щелчка, в памяти всплывали картины прошлого, брат с той неблагодарной дрянью на руках. Алексей упорно гнал от себя эти воспоминания, говоря себе, что нет ничего общего. Они в условно мирное время, на российской территории. И Катя не та подлая дрянь, а возможно единственная в мире, ради кого действительно стоит умереть, или жить. Мужчина выбрал направление в горы, и уже минут через пять, понял, что не ошибся. Три мотоцикла разъехались в разные стороны, направляясь вниз по склону. Да, в этом Леша был прав, что бы уйти от погони, лучше всего выбирать направление противоположное правильному. Три мотоцикла, значит погибли, ну или недееспособны трое. Скорей всего Карим среди погибших, это хорошо, несмотря на свою показное миролюбие, он был опаснее остальных. Многодневное голодание и побои дали о себе знать, спустя полчаса, мужчина почувствовал необходимость в передышке. Он аккуратно опустил девушку на траву, положил её голову себе на колени, сам облокотился о дерево. Нежно перебирая пальцами её мягкие, спутавшиеся волосы, начал разговаривать.

– Кать, а помнишь…– Леша тихо говорил, пытался как-то достучаться до неё, но девушка не реагировала. Мужчина внимательно смотрел на свою маленькую девочку, не веря в произошедшее. Она с первой встречи показалась ему очень красивой, а узнав её ближе совершенно не хотелось смотреть на неё как на женщину, с ней было легко и весело, ему это нравилось. Он понимал, что узнай он о её чувствах раньше, до того, как он понял на какое мужество, данное не каждому мужчине, она способна ради него, то отнесся бы к ней как к очередной девке. Алексея всегда очаровывала и забавляла её наивность и неосведомленность. Боже, её изнасиловал собственный отец, как она вообще смогла жить и ещё доверять кому-то!? “Почему мне? Я всегда вел себя как скотина! Я однажды даже пытался соблазнить её!” Он вспомнил её лицо там в горах, и тогда он принял это за страх, но теперь он знал как выглядит настоящий страх на ее лице и понял, тогда был страх разоблачения. Она знала какой он, понимала все ещё тогда, и, ради сохранения их дружбы, терпела все его шутки и его девиц. А сегодня ради него, вместо него, она добровольно пошла в ад. Сможет ли он когда-нибудь дать ей хоть часть того, что она заслужила. Леша вдруг понял, что стена, так крепко возведенная и так долго укрепляемая, пала от этих невинных, повидавших столько страданий, глаз. Крепость была взята одной маленькой девушкой, чьё мужество равное мужеству десятка отважных мужчин. Разрешить себе полюбить Катю, было самое лёгкое и радостное событие в его жизни.

Алексей встрепенулся, пытаясь встать, но голова девушки, лежащая у него на коленях, помешала. Он с ужасом понял, что заснул, но потом решил, что раз ничего плохого не произошло, то это и к лучшему, иначе у него не хватило бы сил нести Катю. Аккуратно переложив девушку на траву, мужчина встал и осмотрелся. Буквально в нескольких метрах от их убежища были довольно большие заросли ежевики. Наевшись ягод до скрипа в зубах, он попытался накормить спутницу, но у него ничего не вышло. Судя по солнцу, висевшему прямо над их головами и совсем маленьким теням, было около полудня. Катя до сих пор не пришла в себя, но дышала тихо и ровно, было похоже, что она спит, но очень крепко и глубоко. Леша аккуратно поднял девушку на руки, и, взяв большой крюк влево, начал спускаться с горы, надеясь не нарваться на своих похитителей.

Когда последние лучи заходящего солнца окрасили рыжим верхушки сосен, Алексей медленно, из последних сил переставляя ноги добрел до укромной выемки между грудой валунов и деревьями. Он тихо, стараясь не потревожить свою драгоценную ношу, опустил её на траву. Мужчина почувствовал, как девушка напряглась и перестала дышать, он вновь обнял Катю.

– Тише, тише, маленькая, я тут, мы в безопасности.– Художница судорожно задышала, то и дело всхлипывая, она хватала мужчину за одежду, явно начиналась истерика, что Леша принял за хороший знак, значит приходит в себя. Но его радость была преждевременной, девушка, конечно, теперь могла идти сама, что облегчало и ускоряло передвижение, но она все ещё находилась в каком-то своём ужасном мире, и могла находится в более менее адекватном состоянии лишь когда её спаситель и виновник пережитого ею ужаса крепко обнимал её за плечи.

Четыре дня мужчина и девушка бродили по горам, время от времени Алексей слышал звук мотора мотоцикла, и тут же сворачивал, боясь нарваться на преследователей. Но на пятые сутки им, голодным оборванным и смертельно уставшим посчастливилось выйти на трассу.

***

Когда Катя проснулась, её охватила волна ужаса и отчаяния: Саши… нет, Леши не было рядом, они поймали их, его убили а её… Нет, девушка ощутила вокруг себя, привычный за столько лет, больничный запах, почувствовала иглу в вене и приоткрыла глаза. В палате она находилась одна, чистое светлое помещение, рядом с кроватью капельница. Но, где же Леша? Она приподнялась, в руку был вставлен катетер, но к капельнице не подключен. При мысли о том чтобы встретиться с другими людьми, Катю охватывал ужас, но волнение за жизнь и здоровье любимого пересилило страх. Она не знала как он и что с ним, последние дни, а может и недели были как в тумане, сон был неотделим от яви, последнее что она помнила хорошо как её били и… нет это не надо вспоминать! Девушка подошла к двери, немного приоткрыла её и выглянула в щелку. Картина, открывшаяся ей была при удивительной. Леша стоял на коленях с низко опущенной головой, закрыв лицо ладонями, перед её матерью, которая, явно, ругалась на мужчину, активно жестикулируя руками. Когда в порыве гнева Наталья ударила Алексея, скорее всего не больно, раскрытой ладонью по рукам, закрывающим лицо, у Кати сработал какой-то непонятный инстинкт. Выкрикнув его имя девушка в считанные секунды оказалась рядом, заслонив мужчину от очередных ударов, которых, естественно, не последовало. Мать ошарашенно смотрела на дочь, Леша убрал руки от лица и, тоже удивленно, уставился на девушку.