Убитый, но живой

– Закончила свой “Девятый вал”!

– Какой там, мне даже до “Черного моря” как до луны, думаю Иван Константинович малевал так,– она указала на свою картину,– когда ему было лет пять.

– Да ладно тебе, покажи! Может я даже захочу ее купить.– Девушка рассмеялась.

– Нет, она не для посторонних глаз, я… она моя, вот и все.

– Мне кажется там их несколько, хм,– он насмешливо нахмурился,– ты рисовала одновременно несколько картин?

– Нет, ты явно ничего не знаешь о живописи, там просто наброски. Если честно,– поспешила сменить тему Катя,– я немного замерзла и устала, и была бы рада выпить чаю, может угостишь?

– Вообще-то я… хотя, пошли.– Мужчина загадочно улыбнулся, не без нотки насмешки.

Пока девушка пила чай сидя в кресле и мечтая, об отдыхе, Саша куда-то ушел, и вернулся одетый совершенно необычно и потрясающе: вместо привычных тонких льняных брюк – синие джинсы, клетчатую рубашку сменила облегающая черная водолазка с оскаленным черепом, объятым пламенем, поверх всего кожаная косуха. Девушка поперхнулась чаем и закашлялась, выпучив глаза рассматривая Сашу.

– Это что?

– Я просто собирался скататься в город, потусить с ребятами, и ты едешь со мной. Тебе не нравится, как я одеть.

– Да я, блин, аж намокла! Выглядишь просто… вау!– Александр рассмеялся.

– Ах ты дрянная девчонка! Любишь плохих мальчиков?– Катя жутко мило покраснела.

– Как я поеду с тобой? В этом?– Она встала разведя руки. На девушке было легкое светлое платье, из почти прозрачной ткани, собранное пояском под грудью, а дальше достаточно свободное, чуть выше колена.– Я выгляжу…

– Мило. Да, мы будем смотреться забавно. Ладно можешь взять мою куртку, сестренка.– Катя натянуто улыбнулась, а Саша посмеивался про себя, представив как она будет смотреться в байкерском баре.

Глава 5.

“Сестренка, вот кто я для него! Но это все же лучше, чем если бы он видел во мне очередную соску,”– Катя прижималась щекой, к его спине, коря себя за то, что хочет большего. Его дружба – лучшее что у нее когда либо было в жизни, получив от него больше, она разрушит все, что между ними есть. Она осознавала, что роман с ним ни у кого не длится дольше, чем пара ночей, в отличие от дружбы. И ради его общества она была согласна сохнуть по нему молча, шутить над его похождениями, подкалывать, даже выпивать с ним вместе. В общем вести себя так, как вела бы себя настоящая сестренка.

– Приехали.– Катя вздрогнула, ее спутник рассмеялся,– Уснула? На мотоцикле? Да, Катюх, ты точно отбитая, ты поладишь с местными.

Девушка осмотрела место, куда они приехали, это однозначно был байкерский бар, о чем говорила парковка, сплошняком забитая мотоциклами. Когда они зашли внутрь, художница поняла, какой злой шуткой было притащить ее сюда в таком виде: все присутствующие сплошняком сверкали черной кожей и металлом. Катя почувствовала, что выглядит, как крольчонок в волчьем логове.

– Саш, ты издеваешься!– Прошептала девушка, кутаясь в его куртку.

– Не парься, пошли.

Они прошли внутрь, мужчина плюхнулся на красный кожаный диван, и похлопал на место рядом с собой, приглашая девушку сесть. За столом сидело еще человек десять, все парни, примерно Сашиного возраста или старше. Они шумно приветствовали пришедшего друга, пожимая руку и похлопывая по плечу. После приветствий все внимание переключилось на его спутницу, так и не севшую, ошарашенно смотрящую на компанию.

– Это Катюха, моя личная суицидница.– За столом раздалось несколько смешков, но в основном все молчали недоуменно, ждав пояснений. Вдохнув побольше воздуха в грудь, чувствуя себя как на экзамене, художница заговорила, посмотрев на самодовольную ухмылку Саши, черпая из нее решимость.

– Я не суицидница, я художница. Саша просто пару раз спас меня, когда я, совершенно случайно, падала со скалы.– На этот раз засмеялись все.

– Ты забыла упомянуть, что эти случайности происходили практически ежедневно.– Катя уперла руки в бока.

– Я просто была очень увлечена.

– Саней?– Уточнил кто-то за столом, остальные снова засмеялись.

– Харэ, она не моя баба, она сеструха. Садись, Кать.

Дальше вечер пошел менее напряженно, позже в компании появилось несколько девиц, некоторые сразу подсаживались к своим парням, некоторые примеривались клеить Александра. Он явно выделялся среди товарищей, как арабский жеребец в табуне мустангов. Некоторым девушкам Саша позволял увлечь себя, но быстро терял к ним интерес, пока не появилась Марина. Ростом она была с Сашу, длинные ноги обтянуты красными латексными лосинами, узкий черный топ едва закрывал грудь. Волосы были рыжие, чуть ниже плеча, зачесанные на правую сторону, левая часть головы, чуть выше уха – выбрита. Если рядом с Викой Катя чувствовала себя просто незаметной, то рядом с Мариной художница ощутила себя больной подагрой гиеной рядом с молодой львицей.

– А эту я, пожалуй, сегодня оприходую.– Катя вздрогнула, услышав шепот у своего уха, ощутив его возбуждающие теплое дыхание, и оглянулась. Девушка с болью в сердце приготовилась увидеть на лице возлюбленного страсть к другой, желание, восхищение, но на лице Саши была… скука, лишь с легкой ноткой заинтересованности.

– Саш, ты гей?– Тихо, что б никто не услышал, спросила Катя.

– Что?– Глаза мужчины сперва округлились, потом он прыснул пивом, которое только что успел хлебнуть, и разразился диким хохотом, он бил себя ладонью по коленке и дико ржал. Марина обиженно пожала плечами и отошла, а Александр все смеялся, так что слезы полились из глаз. Все друзья недоуменно переглядывались. Один мужчина, кажется Кирилл, глянул на Катю.

– Знаешь, мы сперва думали ты его очередная телка, и он тебя просто разводит, но теперь я вижу, что ты просто умеешь его рассмешить. Для человека который даже улыбки раздает так же щедро, как Скрудж Макдак деньги, это бесценно.– Тон Сашиного друга не давал понять, то ли он над ней прикалывается, то ли говорит серьезно, но подозревала, что и то и другое.

– Ребята,– Пытаясь успокоится, поговорил Саша,– просто Катя, увидев мою реакцию на Мару, спросила у меня, не заднеприводный ли я часом.– Секундное молчание, и вся компания разом разразилась диким смехом.

– Знаешь Саш, я иногда тоже так думаю.

– А эта твоя школьница, забавная.

– Я не школьница! Мне двадцать!– Следом прозвучало еще много веселых замечаний и комментариев, пока смех за столом не утих.

– Вообще, Кать, ты забавная.– Из уст огромного бородатого мужика в бандане и косухе любой комплемент звучал угрозой, Катя вздрогнула. После этого разговора отношение к девушке стало более приятельское. Она, по уговорам Саши, выпила пару стаканов рома, разведенного колой, этот напиток ей понравился больше пива.

– Пожалуй пойду докажу Кате свою сексуальную принадлежность.

– Что? Мне?– Катя растерялась, не поняв о чем речь.

– Пойду трахну Мару, пока она не ушла.

– Что? Так просто? Пойдешь и трахнешь?

– Куколка, Мара конечно баба огонь, но не говори, что глядя на Саню у тебя не влажнеет между ног, я пока тут таких не встречал. Не знаю уж чего вы находите в этом слащавом щуплике, но он не трахает только тех баб, кого не хочет сам.

– А, вот как?– Протянула Катя, насмешливо глядя на предмет обсуждения.

– Что?– Попытался изобразить смущение Саша.– А, ну ты не в счет, ты же сестренка.

– Ну и отлично, иди. Только, пожалуйста, без вещ доков, поверю на слово.– Сохранять серьезность, когда человек, в которого ты влюблен, обсуждает с тобой свои планы на секс с другой, чертовски сложно, шутить при этом и улыбаться, было практически невыносимо. Когда Александр подошел к Марине, не прошло и пары минут, как они встали и в обнимку удалились в закрытый альков. Не успела еще дверь за ними полностью закрыться, Катя вскочила и выбежала на улицу. Зайдя неровным шагом за бар, Катя плюхнулась на камень. Из ее глаз лились непрошенные слезы. Ох, это было чертовски больно! “Сестренка, значит я ему не полностью безразлична! Если даже такие шикарные девицы как Марина, для него просто способ ублажить его на один вечер, что мне еще надо? Сестренка – лучший вариант! Почему же мне тогда так больно, от мысли что он сейчас с кем то?” Просидев на камне около получаса, привела себя в порядок, стерев слезы, остыв, чтоб убрать красноту с лица, Катя решила вернуться внутрь. Остановившись у одного мотоцикла у входа, заглянула в зеркало, убедиться что ее недавней истерики не заметят.

***

Закончив с Мариной, не обращая внимания на уговоры побыть с ней тут немного, Саша оделся и пошел.

– Я с мелкой тут, надо проверить как она там, пить совсем не умеет.

– Сестра что-ль?

– Ага, типа того.– Мужчина направился к друзьям.

– А где Катюха?

– Школьница твоя? Без понятия, когда ты ушел, она пошла на улицу и не возвращалась

– Вот черт! Надеюсь не решила ехать на такси, пойду попробую найти.– Мужчина взял бутылку пива и направился к выходу.

Саша вышел из бара и сразу наткнулся на них, Катя стояла неподвижно, а какой-то незнакомый мужик прижал ее к стене и лапал.

– Эй, вы че там? Кать, не могли для обжиманий найти место поукромней, никак решила....– Он замолчал, увидев ее лицо, оно было полностью белым, ни кровинки, а в глазах был дикий ужас. Не раздумывая ни секунды он со всей яростью треснул неудачливого насильника по голове бутылкой, мужчина начал оседать, а Саня размахнулся получившейся розочкой, чтобы пырнуть ублюдка в бок.

– Саша,– Он остановился и поднял на девушку глаза. Из ее детских зеленых глаз катились ручьем слезы, ее всю трясло, краска постепенно начала возвращаться и на щеке стал отчетливо виден красный след от удара. Александр сильно съездил пару раз по голове, груди, и напоследок, с оттягом, пнул мерзавца прямо в пах. Потом выбросил розочку от бутылки, подошел и аккуратно обнял девушку. Сперва она вытянулась в струнку, напряглась и замерла, даже забыв дышать.

– Ну, ну, тише малыш, все хорошо, я тут, больше тебя никто не обидит.– Мышцы Кати намного расслабились, она вжалась в своего спасителя, снова, и зашлась рыданиями. Мелкая дрожь переросла в бурную истерику, выплескивая наружу пережитый стресс. Он гладил девушку по волосам, и шептал всякие утешительные глупости, пытаясь отвлечь.– Да, ты была права, ты не суицидница. Ты просто чемпионка по влипанию в неприятности, а я, похоже, обречен вытаскивать тебя из них.

– Увези меня домой!– Всхлипнула девушка, не позволяя разомкнуть объятий. Мужчина заколебался на минуту, затем кивнул.– Саш, можно… пожалуйста, к тебе домой, я сойду с ума в одиночестве, если ты перестанешь меня обнимать. Только не подумай ничего такого,– поспешила уточнить Катя, увидев удивленно поднимающиеся брови собеседника,– просто по-братски, не раздеваясь даже… если можно.

– Можно, малыш, можно.

Глава 6.

Ни до, ни после Катя больше не видела того нежного и заботливого Александра, который так ласково обнимал ее ночью, гладил по голове и называл “моя маленькая”. Девушка ругала себя последними словами, за то, что стоит ей сделать шаг, она оказывается в опасности. И, как всегда, рядом находится только Саша, оказываясь той единственной соломинкой, которая удерживает ее на плаву, при этом все глубже погружая ее в пучину безнадежной страсти. Она чувствовала себя наркоманкой, с каждой новой встречей она все сильней ждала следующей, и мучаясь, пока ждала. С тех пор, как Саша спас Катю от насильника, он стал относиться к ней с большим теплом, называл ее “детка” или ”малыш”. Конечно в этой теплоте присутствовала огромная доля подколок, тепло Саши было братским, и девушка прикладывала все усилия, чтобы не разрушить хотя бы это.

Но, как и все в мире, трехнедельная смена подходила к концу, а до следующей было еще две, и в этом промежутке Катя должна была возвращаться домой. Еще перед тем как уехать, девушка обещала матери провести с ней время между сменами. И самое ужасное, что директор лагеря, Аркадий Петрович, предложил ей остаться, обещал заплатить сверхурочно, чтобы она помогла с росписью стен после ремонта в клубе. После долгих терзаний и разговора с Аркадием, художница договорилась, что съездит к маме, но дней через шесть-семь вернется, и до начала следующей смены успеет закончить работу. В последний день Катя долго решалась на разговор с Александром. Она пыталась представить себе все варианты развития событий, ведь она даже не сказала ему, что уезжает завтра. Катя тянула до последнего, боялась увидеть равнодушие в его глазах. В очередной раз бросив взгляд на часы, Катя начала торопиться. По вечерам, Саша частенько уезжал в город, встречался с друзьями в баре. Спускаясь к дому Саши, Катя немного сбавила шаг, чтобы успокоить дыхание, он явно был дома, дверь открыта нараспашку, мотоцикл на месте. Хотя было странно, что он оставил его на улице, скорее всего мужчина все-таки планировал сегодня уехать. Девушка зашла в дом, осмотрелась, позвала, но хозяина нигде не было видно. Тогда гостья устроилась в кресле, и решила дождаться Сашу. “Может байк сломался и он уехал на машине?”, размышляла девушка, гараж был закрыт, и проверить наличие или отсутствие машины она не могла, но ей не давал покоя любимый Александром Харлей, стоящий на улице, под солнцем, даже не накрытый чехлом.

Проснулась Катя от звона будильника на телефоне, поняла, что уснула прямо в кресле у Саши дома. Девушка смущенно встала, осмотрелась, все тело затекло от неудобного ложа. Он не возвращался домой, с Александром такого никогда не было, он мог забавляться с девицами почти всю ночь, но спать он всегда возвращался в свою принципиально одноместную, постель. Иногда он шутил, говоря что в его постели не было ни одной девушки, но суть в том, что фактически это была правда. Саша занимался сексом на диване, в кресле, в душе, в саду, да где угодно, только не в своей кровати. “Он узнал что я уезжаю, и специально избегает меня!– с ужасом подумала художница,– он догадался о моих чувствах, и не хочет меня видеть!” Безуспешно сдерживая слезы Катя оставила ему записку, ничего особенного, просто “заходила, тебя не застала, через недельку вернусь, зайду”, потом подумала и подписала:”твоя мелкая Катюха”. Девушка заварила себе чай, но потом глянув на часы ахнула и поспешила назад. Катя опоздала на завтрак, хотя аппетита у нее все равно не было. Времени оставалось только на то, чтобы забежать в комнату за сумкой, хорошо, что она собралась еще вчера, и все ровно чуть не опоздала на автобус. До вокзала девушка добралась как в тумане, потом больше суток в поезде, Катя помнила, что с ней кто-то разговаривал, на соседних полках плацкарта кто-то шумел и веселился, но все это было как во сне. Есть девушке не хотелось, и когда голод начал причинять физические неудобства, она приняла их как благословение, хоть малость отвлечь мозг от саморазрушительной страсти. На вокзале художницу встречала мама. Наталья Валентиновна, женщина лет сорока, сохранившая львиную долю своей девичьей красоты: стройное тело, гладкая кожа, пышные кудрявые волосы цвета каштана, в общем ухажеров у нее было побольше чем у дочери. Хотя толку от этого было столько же, поскольку любые намеки на повторный брак, или хотя бы просто отношения категорически отвергались. Женщина радостно обняла дочь, потом нахмурилась.

– Катюш, ты выглядишь так, будто была не на море почти месяц, а на лесоповале круглые сутки лес валила!

– Меня просто укачало,– соврала девушка,– и я хочу отдохнуть.– Мама кивнула, расстроенно покачав головой, когда думала, что дочь не видит. Они поймали такси и поехали домой, всю дорогу молчали.

– Ну и что стряслось?– Спросила Наташа, как только женщины зашли домой и за ними захлопнулась дверь.

– Ничего, мам, я же сказала!

– Ты и так врать не умеешь, а мне и подавно! Так что?

– Ничего, правда.

– Ясно, это значит, что говорить со мной на эту тему ты не будешь. Это означает, что дело в мужчине, крепко тебя обидевшего! Что он сделал?– Вид у мамы был серьезный и решительный, отпираться было совершенно бесполезно

– Ничего. Абсолютно ничего! В том-то и проблема, что ничего он со мной не делал и делать не хочет, просто родился красавцем, в отличие от меня.– Лицо Натальи смягчилось.

– Кать, не глупи ты красивая, и твоя увлеченность пройдет. Ты всегда была романтичной натурой, любила рисовать красивые вещи, нарисуешь его пару раз, и все пройдет. Ты надолго?– Катя была рада смене темы, и решила не переубеждать мать насчет серьезности чувств к Александру.

– На пару дней всего, мне до начала следующей смены нужно сделать одну работу. Наш директор отремонтировал клуб, и одну стену оштукатурили, но не стали красить. Аркадий Петрович хочет что бы я нарисовала там сосновый лес, ну лагерь же “Сосны” называется. Ничего сверхъестественного от меня не требуют, но нарисовать картину в два метра высотой и три шириной… от такого я не могу отказаться.– Мама ласково улыбнулась, полностью поверив в желание вернуться ради работы над картиной, ведь в этом и была, хоть и маленькая, в сравнении с тоской по Саше, но правда. Катя облегченно вздохнула, убедив маму, и получив возможность побыть одной. Художница села на кровать в своей комнате и достала из толстой папки со своими рисунками одну картину и стала любоваться. На ней была изображена самая большая тайна девушки, на ней Александр сидел на камне с револьвером в руках, глядя в небо, на его лице не было ни обычного превосходства, ни надменности, ни насмешки, лишь безысходность и глубочайшее одиночество. Катя часто вспоминала тот день, когда она пришла на их обычное место встречи, но не найдя Сашу, решилась пройти дальше по скале в сторону его дома. Она увидела его таким и была поражена до глубины души. Спрятавшись за деревом, девушка наблюдала как он что-то шептал себе од нос. А потом раскрутил барабан и спустил курок себе в голову, она в ужасе зажала рот руками и негромко вскрикнула, но мужчина был полностью поглощен своими мыслями и не услышал её за шумом моря внизу. Затем он выстрелил в воздух, после оглушительного грохота выстрела Катя услышала презрительный смех Александра, потом он встал и ушёл, так и не заметив, явно нежеланного, свидетеля. Потом художница долго размышляла, был ли патрон один, или наоборот одного не было, но ужас от мысли, что он может повторить этот опыт, и чем он может кончиться, сводил её с ума.

Глава 7.

Катя пробыла дома два дня, все это время она не находила себе места от беспокойства, дурное предчувствие терзало и сводило девушку с ума.

– Мам, мне пора ехать, работа…

– Он того стоит?– перебила Наталья дочь.

–В каком смысле? Роспись нужно закончить…

– Катюш, не делай из меня дуру. Мне не повезло в любви, но это не значит, что я в ней совсем ничего не понимаю. А уж тебя, моя милая я знаю насквозь. Так что, стоит он твоих переживаний? Я не отпущу тебя, пока не расскажешь все как есть.

И девушка рассказала, как они встретились впервые, как он спас её, и все остальное. Не упомянула только тот единственный случай с пистолетом. Возможно побоялась, что мать сочтет его психом, а возможно это казалось ей слишком личным, и ей хотелось оставаться единственной, кто знает эту его тайну.

– Прости мамочка, но это выше моих сил, я понимаю, что на словах он не кажется таким уж достойным, но это не так. Но ты не переживай, я все равно его не интересую, я просто хочу побыть с ним пока не кончились каникулы, а потом…– девушка замолчала, с ужасом ожидая время когда ей придётся оставить Сашу, возможно, навсегда. Мать обняла дочь и стала гладить по голове.– Он гладил меня также, когда последний раз спас. Ты говоришь, нарисую пару раз и успокоюсь?– Катя протянула матери кипу картин. Наталья долго рассматривала несколько первых рисунков, остальные быстро пролистала, просто что бы убедится в том, что и так было понятно.

– Я бы очень хотела с ним познакомиться, вы с ним так похожи. Судя по твоему рассказу, парень перенес какую-то психологическую травму. Езжай, раз так надо, я мечтаю лишь об одном – чтоб ты была счастлива, и если он именно тот, кто тебя таковой делает, будь с ним столько, сколько сможешь. И…– Наталья подмигнула дочери,– он и впрямь красавчик.

– Спасибо мам, я тебя очень люблю!– девушка обняла и поцеловала мать, взяла сумку и вышла на улицу. Направившись сперва в сторону метро, девушка резко остановилась и направилась совсем в другую сторону.

Турагентство находилось в паре домов от Катиного, и через неполных десять минут девушка уже беседовала с менеджером.

– Ближайший рейс до Геленджика вылетает сегодня в 17-25, на этот рейс имеются билеты, но чуть дороже, чем… вот есть рейс на Сочи, в 21-10, тут…

– Нет, пусть будет дороже, мне нужно срочно, а здесь я теряю более шести часов. Если есть билеты до геленджика, я беру.

Выйдя из агентства, Катя направилась в метро, доехала до Купчино, а оттуда до Пулково рукой подать. У девушки была всего одна небольшая сумка с вещами и тубус с рисункам, поэтому она быстро прошла весь контроль и оказалась в зале ожидания. До вылета оставалось два часа.

Следующие несколько часов были самыми нервными в жизни художницы, самолёт приземлился ближе к восьми часам, полдевятого девушка вышла из терминала и поймала такси. К этому времени волнение настигло такого предела, что Катя сразу дала таксисту адрес Александра. Она решила тихо зайти, и, если он будет спать, просто уйти и пешком добраться до лагеря. Ещё долгих два часа и она стояла у ворот Сашиной усадьбы, глядя на неё по-новому. Будучи дома, художница немного разведала про этот участок, узнав, что он принадлежал древнему дворянскому роду, в советское время был приватизирован большевиками, но в 1991 году возвращен сыну старого владельца. Сын был героем ВОВ, профессором МГУ, уважаемым человеком, поэтому новое правительство уступило его притязаниям. У профессора было двое детей, сыновей, впрочем, ни один из них не подходил по возрасту, чтобы быть Александром, зато оба подходили на роль его отца. Больше информации Кате выяснить не удалось.

***

Калитка была открыта, когда девушка ее толкнула, та отворилась. Подойдя ближе к дому, художница обомлела: мотоцикл до сих пор стоял на улице, ровно там же, где она видела его в последний раз. Дом тоже был открыт, и, судя по всему, со времени её отъезда здесь никого не было. Она вошла в дом. Её недопитый чай, покрылся радужной пленкой, но стоял все там же; записка прижата пепельницей, как она и оставляла, а рядом… вот этого не было, лежали две бумажные папки, с надписью “Личное дело”, а ниже на обеих папках абсолютно идентичные надписи от руки: “Сержант Измайлов А.К”

Катя открыла верхнюю папку, на первой странице рядом с фотографией человека, как две капли воды похожего на Сашу, но с подписью “Алексей” были сведения о нём:

“Год рождения 1981,(девушка только сейчас узнала, что Саше было двадцать восемь лет).

Рядовой Измайлов Алексей Константинович призван в 1999.

Место службы: с 15.05.99 по 03.11.99 учебная часть №***(закрашено черным фломастером”), Нальчик.

С 03.11.99 за отличные показатели переведен в воинское подразделение №***, г. Махачкала, в десантный учебный отряд.

С 15.05.00 вошел в состав действующей боевой группы специального назначения”.

Катя перевернула страницу, там был сплошной текст, похожий на отчёт.

“Рядовой Измайлов Алексей, получив отличные оценки по всем нормативам и теоретическим предметам был переведен в действующую часть близ Махачкалы, вместе со своим отрядом участвовал в нескольких удачных военных операциях. В августе 2000 из-за незначительного ранения был оставлен сержантом Петренко С.В в расположении части не войдя в отряд, посланный на разведку. В сентябре 2000 был повышен до сержанта, и, по добровольному заявлению был назначен командиром спасательного отряда. С задания не вернулся и по показаниям очевидцев был признан погибшим”. Катя тупо смотрела на буквы и пыталась понять смысл написанного: “…был признан погибшим.” Как это может быть? Почему Алексей? Девушка взяла вторую папку. На рервой станице в ней было написано все то же самое, один в один, за исключением имени “Александр”, здесь было его имя. Катя всмотрелась в фото, да это был Саша, но в то же время не совсем он. Художница знала каждую черточку его лица, всю его мимику и взгляды, они снились ей, она рисовала их десятки раз, и это были не они, хоть лицо и было его. Девушка снова открыла папку с именем “Алексей”, и всмотрелась в лицо на фото, более наивное и доброе, чем сейчас, но все же его. Она снова взяла папку “ Александр”, и открыла вторую страницу. Там было все так же, до слов “В августе 2000…”, дальше текст отличался: “… в составе боевой группы, под командованием сержанта Петренко С.В., был отправлен на задание на участок предполагаемой дислокации террористической группировки. Отряд Петренко в назначенное время на связь не вышел, в последующие полторы недели так же контакта не было. В сентябре был выслан спасательный отряд под командованием сержанта Измайлова А.К. Спасательная операция так же пропала, но в начале октября рядовой Измайлов вернулся, с одним своим сослуживцем и спасенной ими репортером, двумя месяцами ранее похищенной боевиками из госпиталя, где гражданка РФ проводила расследование. За проявленную отвагу и самоотверженность был повышен до звания сержанта, остаток года провёл в госпитале г. Нальчик, демобилизован домой по истечению срока службы.” Катя вздрогнула и резко обернулась, когда позади неё хлопнула дверь. В темноте у входа очерчивались два мужских силуэта.