У Беды зеленые глаза

– Так это же действительно самая настоящая банда.

Подполковник задумался на минуту. А потом задал неожиданный для следователя вопрос:

– Ты сколько служишь у нас?

– Уже три месяца. Сразу после окончания Академии.

– А до этого?

– Учился в школе.

Авдеев не понимал, куда клонит начальник. И от этого ему было не по себе.

Следующий вопрос вообще поверг Матвея в уныние.

– Надеюсь, в академии не был прогульщиком?

Авдеев, прежде чем ответить на этот прямо – таки провокационный вопрос, сделал паузу.

«К чему ты клонишь? Или что – то случилось, а я не знаю?»

– Вроде, не был. Лекции и семинары посещал регулярно. Да и оценки у меня хорошие. Много пятерок.

– Пятерок, говоришь. Это хорошо. А тебе преподаватели разъясняли, что такое банда?

Авдеев помолчал. Да и что было говорить. Теперь до него медленно, как до жирафа, но дошло:

«Лоханулся я перед начальством. И он меня за это носом в стол. Пока налет троих с одним ножом действительно не тянет на то, что все это совершила банда. Налет мог быть совершен всего лишь группой лиц по предварительному сговору. Так – то вот, жружбан!»

Но отвечать на вопрос начальника в любом случае придется.

Собравшись с мыслями, он несмело ответил:

– Насколько я помню, под бандой  понимает организованная устойчивая вооруженная группу из двух и более лиц, заранее объединившихся для совершения нападений на граждан или организации. Банда может быть создана и для совершения одного, но требующего тщательной подготовки нападения. Но я ведь, товарищ подполковник, условно говорил. Чтобы понятнее было.

– Ты, мил дружок, разговариваешь не со своей девушкой или журналистом, которые далеки от юриспруденции. В настоящий момент ты не просто человек, а следователь. Поэтому изволь среди юристов, а тебя у нас в отделе, в том числе и я, окружают именно юристы, изъясняться языком закона. В частности, уголовного и уголовно-процессуального. Поверь мне, старику, зубы проевшего на следствии (4). Это тебе пригодиться в дальнейшей службе. По крайней мере, никто на смех не поднимет.

Матвей опустил голову, как нашкодивший школьник. И молчал. Возразить – то начальнику было нечем.

Подполковник встал. Медленно прошелся по кабинету к окну и обратно к столу. Казалось, он давал Авдееву время обдумать то, что он сказал.

Вернувшись в свое кресло, Кузнецов продолжил:

– Ты не обижайся. Лучше я тебе один на один скажу правду, чем ее ты услышишь от других. Теперь давай все по порядку. И короче.

Авдеев поднял голову, подтянулся на стуле. Только что не встал по команде «Смирно!».

– Потерпевшая Жукова опознала одного из нападавших. Это произошло несколько часов назад на рынке. Она вместе с мужем проследили за ним. Тот сел в машину и уехал. Дальше следить за ним не смогли. Но женщина записала номерной знак автомашины. По нему Куралев установил владельца машины. Им оказался Петрович Вячеслав Иванович. 25 лет. Индивидуальный предприниматель. Не женатый. Проживает в нашем городе по ул. Залинейной, дом 21, кв. 4.

– Так, не плохо, покамест. По каким приметам она его опознала?

– По одежде. В частности, по куртке. По фигуре и телосложению. Но самое удивительное, так это то, что она его опознала по глазам. Как она утверждает, они полностью совпадают с глазами того, который из нападавших был ближе к ней и разговаривал с ней. С ее слов он же руководил налетом. А двое других только подчинялись ему.

– По глаза, говоришь? – Неподдельно удивился начальник. – Это что-то новенькое в подлунном мире. Разное было. Но такое слышу впервые.

Он на минуту задумался, а потом спросил, глядя прямо в глаза Авдеева:

– Скажи, а ты ей сам – то веришь?

– Да, – не задумываясь, ответил следователь. – Если вначале я, как и Вы, засомневался в ее словах, То описание куртки меня убедило в том, что она не врет. Вы ведь знаете, что женщины, прежде всего, запоминают даже не лицо и фигуру мужчины, а то во что он одет и обут.

Кузнецов вновь встал и прошел к окну. Видимо там, у окна, ему лучше думалось.

«Странно все это. Опознать по глазам?! Это что-то! С другой стороны, что мы теряем, если возьмемся за этого парня. Проверим его алиби. Потом проведем официальное опознание. Да, это не совсем законно после того, как она опознала его на рынке. Но нужны доказательства, кроме ее показаний. В конце концов, задержание – это еще не арест и не привлечение к уголовной ответственности. Оперов подключим. Они ведь тоже заинтересованы в раскрытии особо тяжкого преступления. Пусть с ним поработают по камере. А после всего этого определимся, что делать конкретно дальше».

Уговорив сам себя, таким образом, и даже наметив планчик по делу, Кузнецов, не отрывая взора от окна, как будто читая текст на стекле, распорядился:

– Прощупай парня. Допроси его тщательно. Обязательно с защитником. Если расколется, то потом уже не сможет так просто отказаться от своих слов. Ничего не упускай. Пусть говорит, что хочет. Давить на него не надо. Это успеется. Проверь все его слова. Розыск подключи. Обязательно. Официально поручение дай им. Пусть покрутят его по – своему, раз уж сами раскрыть преступление не смогли. Они это знают и умеют. Затем обязательно проведи официальное опознание его потерпевшими. Обеими. И обязательно в балаклаве на голове. Если опознают, сразу же очные ставки между ними. И опять же с защитником. Особо не зацикливайся на его показаниях. Проверим их обязательно. Сейчас главное закрепить то, что есть. А все следственные действия с девочкой.., – он неожиданно остановился и повернулся к Авдееву. – Кстати, сколько ей?

– Десять лет полных.

– Отлично. Не малышок какой-нибудь. Но обязательно с законным представителем. Не спеши. Сам знаешь, где и при каких условиях нужна спешка. О результатах докладывай мне. И не забудь уведомить прокурора о задержании. В отношении обвинения и ареста решим по ходу дела. Вопросы есть?

– Хочу добавить. Нужно срочно провести обыски по месту его жительства и в гараже. Может, успеем что – то найти из похищенного.

– Вот это правильно. Обязательно нужно сделать. И срочно.

– Я все понял. Постараюсь все сделать как надо.

– Тогда в путь. Держи меня в курсе постоянно.

                              ***

Вернувшись к себе в кабинет Матвей, связался по телефону с другом Павлом. Кратенько рассказал о том, что решили с шефом.

– Сейчас оформлю постановления на обыски в квартире и гараже парня, если таковой есть. Узнаешь у него или у родственников. Прокурора потом обо всем уведомлю. Выезжайте немедленно по месту его жительства. С вас обыски, задержание и конвоирование его. А я подготовлюсь к допросу. Составлю отдельное поручение. И начинайте работу с парнем, сам знаешь какую, не мешкая.

– Сейчас зайду за постановлениями. Я уже договорился со своим шефом. Он дал машину и еще двух человека из нашего отделения. Так что будет, кому поработать.

– Отлично.

После отъезда группы оперативников по месту жительства Петровича, Авдеев, воспользовавшись одиночеством, когда никто не дергал, не напрягал, стал заполнять бланки постановления и протокола задержания Петровича, а также протокол разъяснения последнему его прав и обязанностей, как подозреваемого. Нудная, но необходимая следственная работа.

                              ***

– И вообще, – прервал свой рассказ Адам Александрович, – работа следователя, как ты прекрасно знаешь, в основном и состоит в том, что приходится писать и печатать на компьютере множество следственных документов, запросов, поручений и так далее. Кстати говоря, Авдеев не представлял, как раньше следователи обходились без компьютеров. Это же уму непостижимо, сколько нужно было написать и напечатать на машинке (если она, естественно, была под рукой) разных документов.

– И не ошибиться в тексте, – вставил свои «пять копеек» Иван Николаевич. – Это теперь при работе с компьютером можно легко исправить ошибки. А тогда этого было сделать затруднительно.

– Это только в кино, – продолжил свою мысль Адам Александрович, – да непонятных для меня детективах следователь с пистолетом и без такового при наличии черного пояса по карате, бегает за подозреваемыми по крышам домов, дерется с ними, как Джеки Чан, и задерживает в одиночку преступника, а то и двоих одновременно. Иногда, даже трех. А в промежутках влюбляет в себя красавицу, у которой ноги растут, как говорится, «от ушей», которая сразу же ложиться с ним в кровать. Или постель. Не знаю, как правильнее будет. Но ты – то прекрасно знаешь, что на самом деле работа следователя – это кропотливая, иногда даже нудная, мысленная деятельность и усидчивость при оформлении всех необходимых документов. Я тут недавно вычитал высказывание одной писательницы о работе писателя. Так вот она, среди прочих обязательных качеств, которыми должен обладать настоящий писатель – профессионал, назвала такое качество, как «железная попа». В том смысле, что писатель, чтобы чего – то добиться, должен быть способен длительное время сидеть. Сидеть и работать, головой прежде всего. А еще сроки следствия и ареста, за которые можно не только премии лишиться. Тем более, это, как впрочем, и для других людей, существенно для следователей, пока они не станут следственными начальниками.

– Да, раньше больше думали, что и как сделать. А теперь столько всего в помощь этому следователю, что обзавидуешься! Нам бы такое! Но продолжай. Что там было дальше. Интересно же.

– А было вот что.

                              ***

Не прошло и трех часов, как в кабинете следователя появился Куралев.

– Привезли субчика. Вот протоколы задержания и обысков в его квартире и гараже.

Он достал из своей папки документы.

– Ну, и…? – Спросил Авдеев, принимая документы.

– Ты не поверишь. Странно до ужаса. Но, ни – че – го. Совершенно ничего, что хоть мало-мальски относилось бы к делу.

Авдеев мельком пробежал глазами по протоколам. Действительно ничего.

– Жаль, конечно. Но что тут сделаешь. Как говорится, отрицательный результат, то результат. Будем искать дальше. И давай, заводи его. Кстати, про защитника спрашивал у него?

– Спрашивал. Говорит, что он ни в чем не виновен. Поэтому защитник ему не нужен.

– Ну, это пока. Еще не известно, что он запоет, когда узнает, в чем его подозревают. Надеюсь, ты ему ничего не говорил об этом?

– Ты знаешь. Он так разорался, особенно после того, как мы начали проводить обыск в квартире с приглашением понятых из числа соседей. Все требовал прокурора. Орал, страшное дело. Я даже думал, не свихнулся ли он. Но потом, когда ничего не нашли, успокоился.

– Требовал прокурора?!

– Именно. Пришлось сказать, в связи, с чем проводятся обыски. Кстати, квартира не его, а родителей. Но они тоже оказались дома. Растерялись. Но не возражали против проведения обыска. Поэтому все законно.

– Короче. Заводи его. И сам побудь на всякий случай.

Когда оперуполномоченный ввел в кабинет Петровича, руки которого были в наручниках, Авдеев распорядился, обращаясь к Павлу:

– Снимите с него наручники.

И уже к задержанному:

– Присаживайтесь, Вячеслав Иванович.

Кивком головы он указал на стул за приставным столиком.

– За что меня задержали?! По какому праву?! Это произвол! Я требую … – начал было возмущаться Задержанный.

Но следователь, не глядя на него, остановил поток вопросов:

– Всему свое время. И, прошу Вас, не кричите. Криком Вы ничего путного не добьетесь. А задержаны Вы по подозрению в совершении разбойного нападения на граждан и завладения их ценностями на довольно кругленькую сумму.

– Какое разбойное нападение?! Какое завладение?! – Продолжал возмущаться Петрович. – Я ничего подобного не совершал. Это беззаконие! Требую прокурора! Немедленно! Слышите, Вы, как Вас там?

Авдеев все – также спокойно смотрел на этого парня и думал:

«Ты еще не знаешь, в какую передрягу попал. Что ты запоешь, когда потерпевшие опознают тебя? Даже интересно».

– Что ж, давайте знакомиться. Я – старший следователь Авдеев. Провожу следственные действия по уголовному делу, возбужденному по факту разбойного нападения на гражданку Жукову и ее несовершеннолетнюю дочь.

– Да, я не знаю никакую Жукову. И не нападал я ни на кого, – продолжал гнуть свое задержанный. – Давайте, ведите этих потерпевших. Пусть они мне прямо в глаза скажут, что это я нападал на них! Ведите!

– Прошу Вас успокоиться, – почти ласковым голосом продолжал Авдеев. – И не командуйте, что нужно делать, кого и куда приводить. Я сам знаю, что нужно делать. Сейчас я Вам объяснил на словах, в чем Вы подозреваетесь. И в подтверждение этого ознакомьтесь, пожалуйста, вот с этими документами.

Он протянул Петровичу заполненные бланки постановления о задержании и протокола задержания, а также протокол разъяснения прав и обязанностей подозреваемого.

– Что это? Не понимаю, зачем мне все это нужно?

– Это копии. Вы можете оставить их себе. А вот на этих бланках, которые будут приобщены к делу, попрошу расписаться о том, что получили эти копии необходимых документов. И дату не забудьте поставить.

– Я не буду ничего подписывать. Мое задержание я считаю незаконным. И требую присутствия прокурора!

– Хорошо. Я укажу, что Вы отказались от подписи документов. Но копии все-таки оставьте себе на всякий случай. Кстати, Вы нуждаетесь в услугах защитника?

– Какого еще защитника?

Петрович осекся. Подумал и сказал:

– Хотя, да, я нуждаюсь в защитнике.

– У Вас есть адвокат, которого можно вызвать в качестве Вашего защитника или мне придется вызывать дежурного.

– Нет у меня никакого знакомого адвоката.

Он опустил голову. До боли в суставах сжал кисти рук.

– Хотя, подождите. Думаю, что в этом мне поможет моя знакомая. Нужно только позвонить ей. Вы разрешите?

– Конечно. Помните номер ее телефона?

– Помню. Отлично помню. Только, когда меня задерживали, то не сказали, что нужно взять с собой телефон. Он остался дома.

– Ничего страшного. Вот Вам мой телефон. Пользуйтесь.

Петрович стал лихорадочно набирать номер на телефоне. Сбился. Виновато посмотрел на следователя.

– Набирайте, набирайте, – миролюбиво предложил Авдеев.

Петрович начал снова набирать номер. Потом приставил его к уху и стал нетерпеливо слушать.

Наконец ему ответил мелодичный женский голос:

– Здравствуйте. Кто это?

– Это я.

– Слава? Почему ты звонишь с незнакомого телефона? Где ты? Что происходит?

– Послушай, произошло страшное недоразумение, – перебил собеседницу Петрович. – Меня задержали менты.

Произнеся последнее слово, он покосился на следователя.

Но тот продолжал все также спокойно сидеть и смотреть на задержанного, никак не реагируя на его слова.

– Говорят, что я совершил какое – то разбойное нападения. Это чушь собачья. Но следователь настаивает на этом. Я не знаю, что мне делать. Поэтому мне нужен защитник. У тебя есть кто-нибудь на примете? Разумеется, только толковый адвокат.

– Какое разбойное нападение? Что ты такое говоришь?

– Успокойся. Разберутся. И еще извиняться будут за свои подозрения. Но сейчас мне нужен защитник. Ты поможешь?

Некоторое время в трубке слышалось только дыхание той, с кем разговаривал Петрович.

Потом он услышал:

– У меня нет знакомого адвоката. Но он есть у мамы. Ее знакомая уже давно работает адвокатом. Значит, опытная. Сейчас я свяжусь с мамой. Она переговорит со своей знакомой. Думаю, что та не откажет ей. Они хорошие знакомые. И я сразу же перезвоню по этому номеру. Договорились? Кстати, как фамилия следователя?

Петрович оторвался от телефона и спросил:

– Скажите, как Ваша фамилия?

– Авдеев.

– Света, фамилия следователя – Авдеев. Ты поняла? Авдеев. Это с его телефона я звоню тебе.

– Все хорошо. Я передам маме. И сразу перезвоню тебе по этому номеру.

– Отлично! Жду с нетерпением. Надеюсь, что мы скоро встретимся.

– Я тоже надеюсь. Все. Я отключаюсь.

Петрович передал телефон следователю.

– Моя знакомая переговорит со своей мамой и та направит сюда адвоката. Она перезвонит по этому телефону.

– Хорошо. Подождем. А пока я запишу Ваши анкетные данные. Итак, Ваши фамилия, имя, отчество…

                              ***

Прошло не более полчаса, как зазвонил телефон Авдеева.

– Да, слушаю.

– Это адвокат городской юридической консультации Суворова Татьяна Васильевна. Ко мне обратились знакомые задержанного Вами Петровича Вячеслава Ивановича. Со мной заключен договор об оказании юридической помощи. Поэтому, скажите, какие следственные действия с моим подзащитным, когда и где Вы собираетесь проводить?

– Я хочу допросить его в качестве подозреваемого в своем кабинете № 42 в ГОВД. Это на четвертом этаже. Вы, пожалуйста, не затягивайте. И приезжайте по быстрее.

– Договорились. Я выезжаю.

Положив телефон на стол, Авдеев откинулся на спинку стула и сказал:

– Придется опять подождать. Она уже едет.

Во время вынужденного безделья Авдеев мысленно составлял план допроса подозреваемого. Чтобы чего не забыть, кое – что черкнул на листе бумаги.

Петрович же в свою очередь мучился одним вопросом:

«Что за разбойное нападение? Ведь я ничего не совершал такого. Да, и вообще, не совершал ничего противозаконного. Это наваждение какое-то! Но ничего. Сейчас приедет адвокат и все разъяснится. Это же безумие какое-то!»

Наконец, оперативный дежурный по отделу сообщил по телефону, что прибыл адвокат.

– Пропустите.

Через несколько минут в дверь постучали. И в кабинет вошла уже не молодая женщина с сумкой в руке.

– Адвокат Суворова Татьяна Васильевна.

Это была женщина примерно пятидесяти пяти лет, среднего роста, полноватая, но в разумных пределах для своего возраста.

«Крашеная, – почему – то отметил для себя Авдеев. – Хорошо, хоть не блондинкой».

– Проходите к столу. Мы уже заждались Вас.

Суворова уселась на предложенный стул у стола следователя. Достала из сумки ордер и передала его следователю.

Взглянула на Петровича. И внешний вид его не понравился ей.

«Переживает. Или играет? Кто его знает. Разберемся по ходу».

– Вячеслав Иванович, мама Вашей знакомой заключила со мной договор об оказании Вам юридической помощи. Вы согласны, чтобы я осуществляла Вашу защиту по настоящему делу?

– Конечно. Спасибо, что согласились помогать мне. Тут случилось какое-то безобразие. Я…

– Вячеслав Иванович, – голос следователя звучал строго. – Не торопитесь. Давайте вместе разбираться в данной ситуации.

– Хорошо, – согласился Петрович и покорно опустил голову вниз.

– Я уже вручил задержанному копии необходимых документов. Вы можете с ними ознакомиться.

Суворова повернулась в сторону Петровича.

– Покажите, пожалуйста, те документы, которые Вам вручил следователь.

– Пожалуйста. Все равно я в них ничего не понимаю.

Он передал адвокату те документы, которые ему вручил следователь.

– Хорошо. Я ознакомлюсь с ними позже. Пока же, в соответствии с положениям уголовно – процессуального кодекса я хотела бы побеседовать со своим подзащитным наедине.

– Ничего не имею против.

Авдеев встал, собрал со стола материалы уголовного дела, и, кивнув Павлу Куралеву, который все это время безмолвно сидел в сторонке, направился к выходу из кабинета. Оперативник пошел вслед за ним.

Оставшись наедине с Петровичем, Суворова спросила:

– Вы понимаете, в чем Вас подозревают?

– Не совсем. Только в целом. Вроде я совершил какое – то разбойное нападения, на каких – то там Жуковых. Да я в глаза не знаю никаких Жуковых. У меня таких знакомых нет, и не было никогда. Я не нападал ни на кого. Я – разбойник! Это же бред сивой кобылы! (5)

– Так. Я поняла Вашу позицию. Вы не знаете Жуковых, и у Вас нет таких знакомых. И Вы ни на кого не нападали.

– Конечно! Поверьте мне!

– Будем исходить из того, что Вы не виновны. Хотя довод, что Вы не знаете потерпевших, не убедителен. Ведь, я надеюсь, понимаете, что нападают с целью завладения имуществом на именно незнакомых людей. Но, тут же встает вопрос, по какой тогда причине следователь считает, что именно Вы причастны к нападению?

– Я не знаю, по какой причине. Но он ошибается.

– Я с самого начала должна разъяснить Вам, что мне Вы должны говорить только правду. И при этом ничего не утаивать. Ведь Вы же знаете, что очень часто тайное становится со временем явным. Если Вы будете говорить мне неправду, это все – равно выявиться. Но в этом случае я не смогу защищать Вас в полном объеме. И будет хуже только Вам. Вы можете что-то скрывать от следствия. Это Ваше дело. Но только не от меня. Поймите, я на Вашей стороне. Независимо от того, виновны Вы или нет, я буду защищать Вас всеми доступными и, подчеркиваю, законными способами. Вам это понятно?

– Понятно. Я ведь ничего и не скрываю. Ни перед Вами, ни перед следователем.

– Погодите.

Адвокат старалась говорить как можно спокойнее. Она прекрасно видела, что ее подзащитный находится на грани срыва. Еще немного и он взорвется.

Такого в данной ситуации допустить было нельзя. Ведь никому от этого не станет лучше или легче. По крайней мере, ни ей, как защитнику, ни этому парню, ее подзащитному.

Она продолжила:

– Я Вам верю, исходя уже из того, что я защищаю Вас и Ваши интересы. Но поймите, сейчас мне трудно говорить сможете ли Вы доказать свою невиновность именно в данный момент. Ведь мы с Вами не знакомы с материалами дела. Не знаем, что показывают эти самые потерпевшие Жуковы. Есть ли свидетели, очевидцы совершения преступления. Все это мы выясним на очных ставках с ними. Их будут проводить обязательно, раз Вы отрицаете свое участие в нападении. Если они могут опознать Вас, то в обязательном порядке будет проводиться опознание.

– Надеюсь, Вы-то мне верите? – Вячеслав даже наклонился в сторону адвоката.       Наверное, хотел каким – то образом убедиться, что она доверяет ему.

– В этом Вы можете не сомневаться. Но я должна рассказать Вам, что возможно будет происходить далее. Сейчас Вас, скорее всего, будут допрашивать. При этом есть два варианта наших действий. Первый – вы отказываетесь давать показания на данном этапе следствия. Закон предоставляет право задержанному не давать показания против себя. Вы можете их дать в любое время позже. И второй вариант – Вы даете показание. Но при этом есть риск, что в запальчивости Вы можете сказать такое, что в последствие отрицательно скажется на итоги расследования. Конечно же, не в Вашу пользу. Поэтому я рекомендую Вам отказаться давать показания против себя. Пока. Но решение Вам принимать самому.

– Я не очень разбираюсь в этих тонкостях. Никогда раньше меня не задерживали за совершение преступления. Поэтому я сделаю так, как Вы мне посоветуете. Я доверяю Вам и Вашему опыту в подобных делах. Но …

Тут он остановился, наклонил голову вниз и о чем – то некоторое время размышлял.

Суворова понимала его состояние. Поэтому не подгоняла его, молча ждала, когда он продолжит.

Петрович поднял голову.

– Как я понимаю, меня сегодня домой не отпустят?

– Понимаете, – Суворова осторожно подбирала слова, чтобы объяснить парню, что будет происходить дальше. – Согласно судебной и следственной практики я могу сказать, что после допроса Вас задержат и поместят в ИВС. Это – изолятор временно содержания. Подчеркиваю, временного. Других вариантов действий следователя я не вижу. Ведь Вас подозревают в совершении особо тяжкого преступления. Разбой группой лиц с проникновением в жилище относится к категории особо тяжких преступлений. За совершение этого преступления предусмотрено наказание только в виде лишения свободы. При чем, на длительный срок. Тем более, что не все участники совершения преступления установлены. Поэтому обычно лиц, которых подозревают в совершении преступлений такой категории, и при таких условиях, вначале задерживают на срок до трех суток, а потом арестовывают. После ареста обвиняемого направляют в СИЗО. Это следственный изолятор. Он расположен в соседнем городе.

– А, по другому, нельзя? Например, на подписку?

– Я не могу сказать, что и как именно сделает этот следователь. Я, как могла, разъяснила Вам, что может произойти далее. Но решение будет принимать следователь. И, поверьте моему опыту, он не станет советоваться со мной. У него есть начальство, прокурор, в конце концов.

– Я не могу в изолятор! Я там не выдержу, – голос Петровича чуть было не сорвался на крик.

– Успокойтесь, пожалуйста. Ничего смертельного в этом нет. Да, будет трудно. Особенно с учетом того, что Вы впервые туда попадете.

– Но, как же так? Я же ведь ничего не совершал!

Татьяна Васильевна видела, что парень вот – вот расплачется. Ей стало его жалко до глубины души.

«История! – Думала она, глядя на реакцию парня. – Если он не притворяется, то действительно не виновен. Ведь он простой парень, а не артист или мошенник какой – то.