скачать книгу бесплатно
– Как? – поднял брови я.
– Тот, кому ты дал непреложный обет, всегда может тебя найти: он в любое время дня и ночи на уровне интуиции знает, где ты находишься и как тебя разыскать. Но главное – он вправе один раз требовать чего угодно, и ты просто не можешь отказать. Среди магов непреложный обет – символ глубокой признательности. Знак того, что ты считаешь себя должником другому человеку.
Повисла пауза.
– Кстати, именно Джоан научила меня этому обряду, – улыбнулась Ольга.
– Да ну? – удивился я. – Вот уж не думал, что она умеет колдовать.
– Зря ты так. Роулинг очень сильная волшебница.
Я лишь пожал плечами в ответ.
Взяв в руки пластиковую бутылку, Ольга несколько секунд с силой поболтала её и, открутив крышку, протянула мне получившееся зелье.
– Пей, – скомандовала она.
Я пригляделся – внутри была вязкая травянистая жидкость с неприятным запахом.
– Что это?
– Не бойся, не отравишься – я же все-таки травница, – улыбнулась она. – Это запатентованный отвар. Придаст сил для завтрашней процедуры.
С недоверием посмотрев на зелье, я заткнул нос, чтобы не чувствовать омерзительного запаха, и залпом проглотил безвкусную жижу, которая неприятно растеклась внутри моего тела.
– Ну и гадость, – отдавая бутылку, поморщился я.
– Знаю, – ответила Ольга.
Мы немного посидели молча.
– Как это будет? – спросил я. – Завтра. На что похоже, когда пытаешься проникнуть в чужие воспоминания?
– У каждого – по-своему. Одни просто начинают знать чужие воспоминания как собственные, другие – словно видят эти события со стороны. Как будет именно у тебя я сказать не могу.
Ольга аккуратно убрала ступки в стоявшую рядом сумку, затем поднялась на ноги и залила костер водой из жестяного ведра.
– Пора спать, – сказала она. – Отдохни как следует и наберись сил. Завтра силы тебе понадобятся.
Мы шли по едва различимой тропе, стелившейся вдоль длинного плато. Громкий свистящий ветер бил по ушам и колол тело, проникая сквозь ткань одежды. Поначалу я даже получал удовольствие от этой прогулки и наслаждался окружающими красотами, пиками гор, с лежащим на них редким снегом и дальними лесными массивами, в одном из которых скрылась наша деревня. Но постепенно мой взгляд все чаще начал утыкаться в пятки ботинок впереди идущей Ольги – и очень скоро я полностью перестал отводить от них глаза и смотреть по сторонам. Просто следовал за шагами этой девушки как загипнотизированный.
– Напомни, куда мы топаем? – раздался голос Максима.
– Неподалеку есть место силы, – ответила Ольга. – Ритуал лучше всего проводить именно там.
– В прошлый раз ты прекрасно обошлась без всяких мест силы.
– Возможно, и сейчас смогла бы обойтись. Но если проводить ритуал именно там, шансов на успех будет куда больше.
Максим хмыкнул и замолчал. Он явно жаждал как можно скорее приступить к делу – и любые задержки действовали ему на нервы.
Чем выше мы поднимались, тем холоднее становился воздух. Постепенно небо стали серые заволакивать тучи. А затем начался дождь. Мелкий и неприятный. Одежда быстро промокла до нитки и только ботинки каким-то чудом умудрялись оставаться сухими.
– Скоро придем, – словно прочитав мои недовольные мысли, громко крикнула Ольга.
Дорога круто пошла вверх – мы явно поднимались на один из перевалов. Вытирая маленькие потоки дождевой воды, ручьями скатывавшиеся с моих волос на лицо, я продолжал безропотно шагать в гору.
Достигнув вершины и встав на ровную поверхность, девушка наклонилась вперед, упершись в деревянный альпеншток, и тяжело дыша. Дождь к этому моменту как раз ненадолго прервался.
– Совсем форму потеряла, – задыхаясь бросила она. – Раньше я сюда почти бегом поднималась.
Восстановив дыхание, Ольга подошла к большому плоскому камню, лежащему неподалеку. Поставив на него свой рюкзак, она вынула и расставила ступки, в которых вчера готовила у костра зелья. Поочередно окунув пальцы как кисточку в каждую из них, она нарисовала на камне незнакомые руны, а затем – расстелила поверх этих символов клетчатый плед.
– Ложись. Головой – туда, – Ольга указала в сторону, где из-за линии горизонта неторопливо поднималось солнце.
Я покорно лег на плед. Ольга нанесла мне на ладони какие-то непонятные знаки.
– А сейчас не бойся, хорошо? – она стянула шарф, который обхватывал её шею. – Мне понадобится слегка удушить тебя до потери сознания, – сказала она.
– Что? – взволнованно спросил я, занимая сидячее положение.
– Для ритуала ты должен быть без сознания, – повторила Ольга. – Прости, но ни хлороформа, ни снотворного у нас в деревне нет. Мне придется тебя вырубить.
– Нет-нет-нет, секундочку, – несогласно завертел руками я. – Никаких удуший. Ты же запросто можешь не рассчитать силы и отправить меня на тот свет.
– Всё будет нормально, – продолжала настаивать Ольга. – Я сто раз так делала.
– Да это безумие, – не сдавался я. – Нет, исключено, о таком мы не договаривались.
Боковым зрением я заметил, как к нам быстрыми шагами приближался стоявший до этого в стороне Максим.
– Устроили тут дочки-матери, – услышал я недовольное бормотание. – Без сознания – так без сознания.
Я обернулся и увидел, как его мощный кулак летел в сторону моего подбородка. И через секунду я не видел уже ничего.
Сначала вокруг была темнота и пустота. Не знаю, стоял я на земле, или же падал в бесконечную бездну. Затем очень-очень далеко впереди появилось едва различимое красное пятнышко, которое постепенно становилось всё крупнее и крупнее.
Что-то медленно приближалось ко мне.
В темноте начали проступать черты странного создания. Его квадратная голова с огромным ртом и красными, горящими глазами, рыхлый гигантский корпус и короткие ноги как будто состояли из разрубленной на мелкие куски каменной глыбы. Казалось, что это существо сложили из отдельных камней и скрепили ярким огненным светом, который теперь источался из многочисленных прорезей, щелей и отверстий, покрывавших монстра с ног до головы.
Это был Голем – бесчувственное каменное изваяние, в которое легендарный алхимик древности непонятным образом сумел вдохнуть жизнь. Голем встал напротив и с высоты своего роста принялся разглядывать меня красными светящимися глазами.
– Идем, – грубым, холодным, нечеловеческим голосом сказал он и указал рукой куда-то за мою спину.
Я тут же обернулся и увидел длинную череду массивных, деревянных дверей. Их были тысячи – и они тянулись прямой линией вдаль, уходя в глубину окружающей темноты. Двери словно парили в воздухе в два ряда – по левую и правую руки от меня – образуя некое подобие коридора.
Медленно наступая на темноту под ногами, я двинулся следом за големом, и мы неспеша пошли вдоль этого странного коридора. Я внимательно разглядывал двери, мимо которых мы проходили. Не смотря на кромешную темень вокруг, я легко различал цвета этих дверей: в основном они были серыми или черными. Светлых дверных полотен было совсем немного. Каждую дверь украшали сложные резные орнаменты и тяжелые ручки, некоторые из которых были покрыты пылью, другие же, наоборот блестели от частого использования.
– Сюда, – Голем указал на одну из дверей светлого цвета. – Иди.
Спорить я не стал.
Надавив на тяжелую позолоченную ручку, я открыл дверь, за которой простиралась всё та же зияющая темнота, и сделал шаг вперед.
«Смотри, – я увидел приветливое лицо мужчины. Он смотрел на меня карими глазами, в которых чувствовалась любовь и забота. – Ты складываешь руки вот так, а затем произносишь заклинание. Но главное – думай о предмете. Поняла?»
«Да», – ответил я тонким девичьим голосом.
Я видел воспоминания Алисы её собственными глазами!
Ощущения были очень странными: я находился в её теле, чувствовал движения рук, напряжения мышц, дыхание и сердцебиение – но не мог ими управлять, словно оказался безвольной марионеткой в чужих пальцах. Мне оставалось только наблюдать.
«Ну давай, попробуй ещё раз», – сказал мужчина.
«Auruma urelium, – громко произнесла заклинание Алиса и лист бумаги, лежащий впереди зашевелился и переместился немного в сторону. – Папа, я смогла!».
«Умница! – мужчина подхватил дочку на руки и начал кружить по комнате. – Ты прирожденная волшебница».
Воспоминание резко прервалось, и я снова очутился в темноте между двух рядов дверей.
– Идем, – уже знакомым безразличным тоном скомандовал Голем.
Мы подошли к другой двери – на этот раз полотно было окрашено в темный, практически черный цвет. Не дожидаясь команды каменного истукана, я зашел внутрь.
В этом воспоминании было пасмурно и холодно. Дождь ещё не начался, но казалось, что он вот-вот забарабанит по земле своими каплями. Алиса подняла голову и посмотрела на печальное лицо стоявшего рядом отца. По сравнению с предыдущим воспоминанием, оно сильно изменилось: от прежней приветливости не осталось и следа. Мужчина глядел прямо и крепко держал дочь за руку. Они прошли через железные ворота, на вывеске которых было выковано незнакомое мне слово «Бешикташ», а затем свернули на небольшую аллею, по обеим сторонам которой тянулись многочисленные надгробья.
Алиса и её отец медленно шли вдоль кладбища и вскоре остановились у одной из могил. Мужчина сильнее сжал ладонь Алисы – и на секунду даже я почувствовал боль и страдание, терзавшие его душу.
«Адель Бертан. 5 марта 1961 – 14 августа 1993», – было высечено на надгробии.
«Алиса, – мужчина говорил медленно, но в голосе чувствовалась надрывность. – Здесь покоится твоя мама».
И снова – резкий скачок в пустоту.
Мгновение – и Голем опять смотрел на меня своими огненными глазами-пятнами. Каменный истукан указал на ещё одну дверь.
– Сюда, – гулким басом велел он.
Переступив невидимый порог, я снова очутился в теле Алисы: теперь мы находились в каком-то парке. Было светло и тепло, солнце припекало голову, вокруг сновали толпы людей, а в воздухе стоял сильный запах цветов. Алиса увлеченно оглядывалась по сторонам, и в глазах пестрило от обилия разноцветных тюльпанов, которыми, казалось, был усеян весь парк.
Отец вел Алису за руку.
«Мама очень любила парад тюльпанов», – с приятной ностальгией в голосе сказал он.
«Здесь так красиво».
Мужчина посмотрел Алисе в глаза и улыбнулся.
Приятный и светлый окружающий мир, в котором я на мгновение оказался, растаял в одно мгновение. Я опять очутился посреди мрачного небытия в сопровождении бесчувственного Голема.
Столь резкие и неожиданные перемещения между темным коридором и осколками воспоминаний Алисы начинали действовать мне на нервы. Но, к сожалению, иной альтернативы, похоже, не было.
Зайдя в новую дверь, я очутился перед большим зеркалом. Из отражения смотрела молодая симпатичная девушка. Светлые волосы спадали ей на плечи, уголки рта, казалось, были готовы вот-вот растянуться в улыбку, а в глазах плясал еле заметный для посторонних огонек задора. Каким-то слишком мальчишеским движением она почесала кончик своего носа и на секунду сморщилась, показавшись от этого ещё более милой.
Я видел, как Алиса отошла от зеркала и хотела что-то сделать, но внезапно взгляд остановился на письменном столе, стоявшем в углу комнаты. Вернее – взгляд зацепился не за сам стол, а за толстую, незнакомую тетрадь в кожаном переплете, которая откуда-то на нем появилась.
Подобрав тетрадь в руки, Алиса принялась аккуратно перелистывать страницы, исписанные мелким, отчетливым почерком. Странно – но как я ни старался разобрать написанное, сделать это мне не удавалось: слова выглядели знакомыми, но буквы в них словно стояли вразнобой, в хаотичной последовательности, образуя бессмысленный набор непонятных фраз.
Зато сама Алиса читала текст легко и непринужденно и понимала каждое его предложение. Записей оказалось много.
Я ощущал, что с каждой новой страницей сердцебиение в груди Алисы усиливалось – словно она начинала всё сильнее и сильнее волноваться. Несколько раз я чувствовал покалывания в глазах, как будто Алиса вот-вот готова была заплакать. Дочитав непонятный текст до конца, Алиса закрыла тетрадь и, держа её в руке, вышла из комнаты. Пройдя через небольшой холл, она поднялась по ступенькам деревянной лестницы и заглянула в одну из открытых дверей, где за большим столом, пристально изучая под лупой какую-то старую, пожелтевшую бумагу, сидел отец.
Он постарел. Лицо мужчины начало покрываться морщинами, в волосах проступила седина, а гладко выбритые раньше щеки теперь обхватила густая щетина. Взгляд его тоже изменился – стал тяжелее, мудрее и суровее.
«Пап», – стоя в дверном проеме, Алиса смотрела на отца.
«Дочка, – мужчина оторвался от своих бумаг и посмотрел прямо на неё. Затем – на зажатую в ладони кожаную тетрадь. – Вижу, ты нашла дневник, который я оставил. Прочитала?».
«Да, – моя голова кивнула. – Это дневник мамы».
«Присаживайся, – он указал на стул. – Нам пора кое о чем поговорить».
Опять настала темнота.
Резкие вырывания из воспоминаний Алисы уже порядком поднадоели.
Голем снова шел вперед по темноте, а я – следовал за ним по пятам.
На этот раз мы шли долго, оставляя позади множество дверей. Наконец он остановился рядом с очередным входом.
– Здесь, – прорычало каменное изваяние, и я покорно шагнул внутрь.
Это было то же самое место, тот же кабинет, что и в предыдущем воспоминании. Похоже, между двумя событиями прошло лишь несколько минут.
Отец Алисы всё так же сидел за столом. Только на его лице теперь растянулась неприятная, печальная гримаса скорби и сожаления.
Алиса сидела напротив. Её кулаки были крепко сжаты, а на щеках чувствовались следы слёз.
«Это ты, – надрывно произнесла Алиса. – Ты убил маму!»
«У нас не было выбора!», – громко ответил отец.
«Был! – выкрикнула она и вскочила с места. – Это ты виноват! Ты и твоя чертова магия!».
С болью и тоской в глазах отец смотрел на дочь.
«Не хочу тебя больше видеть. Никогда!», – сдавленно прошептала она и выбежала из комнаты, на ходу вытирая покатившиеся по щекам слезы.
