Огонь сердца

Далеко ли, близко он прошёл, а увидел пред собою поле необъятное. Раскинулось оно под землёй: конца края не видать. Светло здесь как днём, да только света белого не видно. Множество народа вокруг. И все своими делами заняты, никто на Петро и не смотрит. Идёт он по полю: вот стоит перед ним Ивашко Лодожёнкин, смотрит стеклянным взором, а глаза у него чёрные, как глубокие колодцы, и только плачет он беззвучно. Дальше Петруша проходит. Видит, стоит царевна Ирида, смотрит на него и не видит, а из глаз у неё слёзы ручьями текут.

Долго так бродил Петро среди подземных жителей, и вот увидал: девица к нему приближается. Да не идёт, а всё равно парит по воздуху. Сама красоты неземной: глаза как угольки чёрные сверкают, тяжёлые локоны по земле струятся, платье каменьями самоцветными расшито. А вместе с ней и другие многие стали подходить к Петру и Ивашко, и Ирида. Все встали кругом, а девица и говорит:

– Здравствуй, добрый молодец! Как звать тебя и как ты здесь очутился?

– Петром, – он ей отвечает, – а ищу я по белу свету злого волшебника Адасеба, чтобы с ним сразиться.

Отвечает ему иноземная княжна:

– Я – несчастная княгиня Намира, а держит нас всех здесь Адасеб в заточении, боюсь, уж и не выбраться нам никогда на свободу.

– Да как мне найти злодея, никогда я его не видал и не знаю, каков он из себя?

– Найти Адасеба немудрено, – отвечает Намира. – Поднеси камешек, что держишь в руке, к глазу, и тотчас его увидишь.

Только начал Пётр руку к лицу подносить, как камень уж сам к глазу тянется. Страх обуял молодца и тотчас отбросил он самоцвет в сторону.

И задрожала под ним земля, и загудело, заходило всё вокруг. Смотрит Петруша – все, кто был на поле, стали падать ниц головой в сторону Пети, и остались стоять лишь княгиня Намира, Ирида да Ивашко Лодожёнкин. Вот подкашиваются ноги у царевны Ириды, и склоняется она пред Петром. Вслед за ней Иван пошатнулся… и упал навзничь. Глядит Пётр на княгиню Намиру, а та стоит – не шелохнётся.

Тут уж он времени не терял. Прижал руку к груди, как его огненная лисица учила, надавил и нащупал рукоять, потащил со всей силы… и вытащил меч невиданный из самого сердца. Светится тот белым светом и струится как река.

Как увидала Намира меч – закрутилась, заломалась вся, затряслась… и оборотилась юношей высоким, в плаще, в короне призрачной, усыпанной каменьями драгоценными. Глаза его зияют как бездонные чаши, а в руках его меч каменный блестит.

Стоит перед Петей… злой волшебник Адасеб в своём обличье!

И развёл руками Адасеб, и отступил народ, и повыскакивали со всех сторон чудища жуткие, страшилища безобразные. Визжат они, кривляются, наскакивают на Петра. Принялся он их рубить что есть мочи: направо махнет – целую свору откинет, налево ударит – грудой разлетаются, а только их всё больше становится. Как разрубит Петро чудовище, то из каждого кусочка по новому вырастает, ещё ужаснее.

Притомился уж молодец, а злодей только новые полчища на Петро насылает. Обступили звери страшные Петрушу со всех сторон, того гляди съедят заживо.

Озарилось тут всё вокруг красным светом и показалась в вышине птица цвета огненного. Вмиг слетела она к Адасебову полчищу, взмахнула крылами – и вспыхнули чудища как щепки. Пронеслась она над ними и попалила нечисть огнём, и загорелись они с новой силой – птица же исчезла, только её и видели. А злодей всё стоит невредим.

Снова разводит он руками – и вырастает из того огня змий огненный: чешуя будто головешки раскалённые, а из пасти дым с пламенем вырывается. Разит его Петро, а чудовище скалится, только злее становится. Обвивается страшный змий вкруг Петруши – уж тот задыхаться стал, как озарилось подземелье от высоты и до самого края синим светом, и слетела вниз птица белоснежная. Взмахнула она крылами – и закоченел зверь огненный, и в статую ледяную превратился. Ударил по ней Петро мечом, и рассыпалась она ледяной пылью, и заплясала снежинками в зимнем танце. А белая птица растаяла среди них, как её и не было.

Подступил Петро к Адасебу, замахнулся изо всех сил и ударил по нему мечом своим дивным. Слетел с того плащ, а под плащом всё тело глазами унизано, и смотрят они на Петрушу, не отрываясь.

Начал Петро биться с Адасебом не на жизнь, а на смерть. Разит он врага, и спадают с него глаза, и разлетаются в разные стороны. Размахнулся тут злодей и ударил Петра с силой нечеловеческой. Упал Пётр на колени – и уже заносит Адасеб свой каменный меч над его головою. Тут молния сверкнула в воздухе, и под куполом чёрная птица показалась. Кинулась она вниз, взмахнула крылами – и разверзлась под Адасебом земля, пошатнулся злодей и рухнул в пропасть, да в последний миг Петра с собой ухватил. Падают они в чёрную бездну: крепко Адасеб Петю держит, а тот извернулся, размахнулся из всех сил и вонзил свой меч прямо в сердце чудовища. Камнем устремился тот в пучину, истекая чёрной смолой, а Петруша замахал руками, да в сокола превратился. Как вылетел из пропасти, так сомкнулась под ним земля.

Поднялся он выше, смотрит: треснул купол подземелья и заиграл в расщелине солнечный луч. Полетел Пётр-сокол на яркий свет и взмыл в небо, а следом за ним и узники Адасеба устремились яркими огоньками, да и разлетелись в разные стороны.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Летит Петро, небо синее над ним, а внизу лес густой зеленеет. Вот впереди чудный город виднеется. Прекрасен он в солнечном свете: стоят там терема расписные, палаты белокаменные, блестят маковки церквей. И повсюду там, куда хватает глаз, раскинулся ковёр из цветов. Подлетает Петро ближе, смотрит: вокруг всё водой залито. Улицы словно реки блестят, а все мостки людьми заняты. Посреди же того града башня царская виднеется. Опустился Пётр перед дворцом, кинулся оземь и собой прежним оборотился.

А навстречу ему выходят царь с царицею, и народ вокруг толпится. Кланяются все Петруше, а он смотрит на царя, на царицу… и узнаёт их: то охотник ему знакомый с царевною Иридой.

Молвит Ирида Петру:

– Низкий поклон тебе, добрый молодец! Освободил ты мою душу от чар злого волшебника, спас страну мою от запустения! А я, наконец, нашла достойного правителя прекрасной моей Ровадии –любимого моего храброго Пантея!

– Низкий тебе поклон, – вторит ей охотник. – Вернул ты стране моей прекрасную её царевну, а я обрёл не только милую сердцу моему, но и возлюбленную жену мою, царицу Ириду!

Тут завертелась, закрутилась куколка в руках у Ириды, выскользнула на землю и оборотилась цветущей яблоней. Достал Петро свой вострый меч Огонь сердца и тронул остриём ствол дерева. Стала вокруг яблони вода отовсюду собираться. Высокой воронкой вьётся вокруг дерева вода – вскочил на неё Петруша, и унесла его волна прочь из Ровадии.

Плывёт Петро по лесам, по долам, по зелёным лугам. Вот пустыня впереди простирается. Град диковинный на ней стоит: с каменными домами, резными башнями да широкими площадями.

Смотрит Пётр и узнаёт: то древний град Шангур пред ним. А волна нахлынула на город, выплеснулась на площадь и разбежалась рекой по его улицам.

Вновь стали они каналами и замерцали разноцветными огнями, и запрыгали, заиграли над водой валуны, и выбежал на улицу народ. Радуются все, ликуют, кричат, шапки вверх бросают и низко Петру кланяются.

Тут в чаше, что стояла посреди площади, поднялась вода и омыла огромный шар, что лежал в центре. Забил из-под него источник, воспарил шар над землёй, и спали с него зола и пепел, засверкал он, заискрился. А Петруша, времени не теряя, вскочил на него, крепко обхватил руками, и полетело ядро высоко в синее небо.

Парит в небесах круглый город, летающий Зорин. Как подлетело к нему ядро, заскочило в отверзую дыру и встало на своё место, и приладились к стенам кирпичи.

Выпрыгнул Петя прямо на площадь. Стал вокруг него народ собираться: все радуются, ликуют. Дарят мастера Зорина ему подарки. Вышел вперёд знакомый сладостник, принёс для Петра он гостинцев, а за ним и старичок подошёл к Петру из-под самого купола, подарил маленького ангелочка, да наказал с ангелом не расставаться. Много диковинных игрушек подарили Петру, да ему в родную деревню возвращаться пора. Проводил его народ до верхней улочки, а дальше надо идти самому. Ведёт улочка вдоль мастерских и лавок, поворачивает и поднимается всё выше и выше.

Долго ли, коротко так шёл Петро, вот уже огоньки в лавках потухли. Вспомнил он как Оля учила домой возвращаться. Закрыл глаза и представил знакомую дорогу. Как открыл: над головой звёздное небо, по сторонам поля широкие, совсем как в родном краю.

Вот и светать начало. Идёт Пётр дальше, пригляделся – вот и родная деревня виднеется. Вдалеке уж лужайка знакомая показалась.

Подошёл Петро ближе: стоят перед ним четыре царицы, одна другой краше.

Первая в белом платье, как будто из снега вытканном, серебряные косы в корзинку убраны, а над ними яркие звёзды светятся.

Рядом стоит вторая царица. Листья разноцветные по платью её летят, по плечам огненные косы струятся.

Третья царица подле неё стоит. Наряд всё цветами да ягодами усыпан, а в чёрные локоны нежные бутоны вплетены.

А последняя царица краше первых трёх. По платью будто листочки распускаются да реченька течёт, а кокошник каплями росы унизан.

Низко поклонились царицы Петру, а тот смотрит… и узнаёт! То Василисины тётки и матушка её родимая.

Проходит Пётр дальше – бегут навстречу сестрица Панюшка да любимый её Ивашко Лодожёнкин. Освобождён он от злобных чар. Обнимают они Петрушу, и рад он им, а только Василиса из головы его не выходит.

Глядь: идёт по полю девица красоты необыкновенной. Алый сарафан по тонкому стану струится, на кокошнике солнце яркое светит, что смотреть тяжело. То милая его сердцу Василиса идёт. Взял её Петруша за руку и повёл в родимую деревню, а над ними, высоко в синем небе, светлый купол простирается от края и до края.

Кто сказку сказал, всё своими глазами видал.