Сингулярность судьбы

Сингулярность судьбы

Рамиль Латыпов

Дизайнер обложки https://giga.chat

© Рамиль Латыпов, 2025

© https://giga.chat, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0068-8568-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Нулевая точка

Дождь начинался с той мстительной аккуратностью, которая свойственна только осени в большом городе. Сначала редкие, жирные капли, оставлявшие темные пятна на асфальте, похожие на следы невидимых птиц. Потом их становилось больше, и вот уже монотонный шелест заполнил все пространство между высотками, превратив город в гигантский аквариум с мутными стеклами.

Артем шагал по почти пустынному тротуару, не ускоряя шага. Воротник тонкого шерстяного пальто был поднят, но от осенней сырости это не спасало. Он не бежал. Бежать было некуда. Дом – пустая двухкомнатная квартира в таком же безликом панельном доме – не манил. Он нес в себе лишь тишину, нарушаемую гулом холодильника, и остатки разочарования, еще не успевшие выветриться.

«Красавчик». Это слово он слышал сегодня вечером снова. От Оли, своей спутницы за ужином. Она сказала это с легкой, почти дежурной завистью в голосе, разглядывая его черты: правильный овал лица, темные, всегда будто немного удивленные глаза, которые многие принимали за признак романтичности (ошибаясь), губы, сложенные в полуулыбку даже в нейтральном состоянии. «Настоящий красавчик, тебе наверное, легко». Ему стало физически тошно от этой легкости. От ожиданий, которые на него возлагали одним лишь взглядом. От того, что за идеальной, как маска, внешностью никто не пытался разглядеть человека, который устал от этой маски. Ужин прошел гладко, вежливо и абсолютно пусто. Они расстались у метро с пониманием, что второго свидания не будет.

Он свернул в старый квартал, где новостройки соседствовали с обветшалыми кирпичными зданиями дореволюционной постройки. Здесь было тише. Фонари здесь горели не так ярко, а кое-где и вовсе были разбиты, оставляя островки тревожной темноты. Артем всегда находил в этих прогулках усталое умиротворение. Город ночью, лишенный своего дневного грохота и суеты, казался ему более честным.

Его аналитический ум, работавший как фоновая программа, бесстрастно констатировал: двадцать пять лет, стабильная, но неинтересная работа тестировщиком в IT-компании, круг общения, сузившийся до коллег и случайных, как сегодняшняя, спутниц. Никаких катастроф, никаких драм. Идиллия стабильного болота. Ему вдруг до боли захотелось чего-то настоящего. Не идеальной картинки, а живой, шершавой, может быть, даже опасной реальности. Ирония этой мысли заставила его горько усмехнуться.

В тот же самый момент, на другом конце этого темного квартала, реальность для Софьи, которую все звали Соней, была более чем шершавой и опасной. Она прижалась спиной к шершавой кирпичной стене старого дома, скрываясь в глубокой тени арочного проезда. Дождь стекал по кожаной куртке, не промокая до тела – куртка была дорогой, взятой «под дело». В руках, в тонких, но цепких перчатках без пальцев, она сжимала не телефон, а портативный девайс размером с пачку сигарет, с крошечным гибким экраном.

«Готово, – прошептала она в почти невидимый микрофон у горла. – Данные сливаются. У них пять, максимум семь минут, чтобы заметить сбой в логе».

В ухе тихо щелкнуло. Голос был мужским, низким, без эмоций. «Ждем. Не светись».

Соня не была красавицей в привычном смысле. Ее привлекательность была иного порядка – острая, как лезвие. Короткие, темно-медные волосы, выбивавшиеся из-под капюшона, резкие скулы, пронзительный, все оценивающий взгляд серо-зеленых глаз. Взгляд, который видел в городе не фасады, а бэкдоры, не улицы, а маршруты для отхода, не людей, а факторы угрозы или безразличия. Ей было двадцать три, но за плечами – улицы, подворотни, жесткие уроки выживания и медленный, мучительный путь в мир высокоуровневого цифрового криминала. Она не взламывала сейфы – она взламывала системы безопасности банков и корпораций, сливая данные или переправляя деньги. Работала на «заказчика». Риск был ее кислородом, контроль – единственной ценностью.

Десяток людей, знавших ее в лицо, сидели в тюрьме. Она была призраком, тенью в сетевых трафиках. Но сегодняшняя работа была оффлайновой, «физической». Нужно было вживую, с близкого расстояния, используя уязвимость в протоколе, подключиться к серверу, спрятанному за стенами этого самого кирпичного здания – бывшего дворянского особняка, ныне арендованного одной солидной фирмой. Фирма была ширмой. Соня знала, чьи это были данные. И знала, что если ее поймают, разговор будет коротким и невежливым.

Индикатор на девайсе мигнул зеленым. «Слив завершен. Уходи».

Она сунула устройство во внутренний карман куртки, сделала шаг из тени. И в этот момент мир изменился.

Сначала это был звук. Не громкий, но пронизывающий все насквозь, ниже всяких частот, которые можно услышать ухом. Скорее, это было ощущение – глубокий, вибрирующий гул, исходивший не откуда-то извне, а из самой ткани реальности. Стекло в единственном целом окне особняка задрожало тонким, болезненным звоном.

Артем, проходивший в сорока метрах от арки, замер. Звук? Нет, давление. Воздух вдруг стал густым, как сироп. Он почувствовал, как уши заложило, а в груди возникла странная, тянущая пустота.

Соня, уже выйдя на середину узкой улицы, резко обернулась. Инстинкт кричал об опасности, но опасности видимой не было. Только странная, неестественная тишина, наступившая внезапно, словно кто-то выключил звук у города. Даже шум дождя исчез. Капли зависли в воздухе, сверкая в тусклом свете фонаря, как бриллиантовая пыль.

А потом пришел свет.

Он рванулся из точки где-то между ними – из пустого пространства над мостовой. Не вспышка, а сгусток, клубок молочно-белого, мерцающего синевой сияния. Он был невелик, с футбольный мяч, но от него расходились волны искажения, как от камня, брошенного в воду. Только «вода» была самой реальностью. Кирпичные стены поплыли, изгибались, как отражение в кривом зеркале. Асфальт под ногами перестал быть твердым, превратившись в подобие черной, струящейся резины.

«Что за…» – мысль Артема оборвалась. Он видел девушку в куртке на другой стороне эпицентра. Их глаза встретились на мгновение – в его взгляде была ошарашенная попытка понять, в ее – паническая ярость зверя, попавшего в капкан. Она уже бросилась в сторону, прочь от светящегося клубка, движением быстрым и грациозным, как у пантеры.

Бежать было уже поздно.

Клубок света сжался до размера булавочной головки, ослепительно яркой. И взорвался беззвучно.

Но не огнем и ударной волной. Взрыв был иным – взрывом пустоты. Из точки сжатия ринулась наружу тьма. Не ночная темнота, а полное, абсолютное отсутствие света, формы, материи. Черная пасть, которая за один миг поглотила зависшие капли дождя, свет фонаря, куски искаженного асфальта.

Артем не успел вдохнуть, чтобы закричать. Он почувствовал не падение, а стремительное, неудержимое втягивание. Как если бы его выдернули из собственного тела, из времени, из всего, что было знакомо. В ушах, вернее, в самом сознании, стоял невыносимый, вселенский гул. Перед глазами пронеслись, смешавшись в безумный калейдоскоп, обрывки образов: лицо Оли за ужином, экран монитора на работе, окно своей квартиры, испуганные глаза той девушки в куртке, которые росли в его восприятии, сливаясь с наступающей чернотой.

Он пытался цепляться за мысли, за ощущение собственного «я», но его смывало, как песчинку в водовороте. Последним осознанным чувством был не страх, а жгучее, ироничное сожаление. «Настоящего. Ты хотел настоящего. Ну что ж, поздравляю…»

Соня успела сделать два шага. На третий нога не нашла опоры. Под ней не было ничего. Только всепоглощающая, леденящая пустота, затягивающая в свою бездну. Ее крик, рванувшийся из горла, не имел звука. В последний момент она, стиснув зубы, инстинктивно потянулась к карману куртки, где лежал девайс с украденными данными. Бессмысленный жест. Ее мир, состоявший из риска, контроля и холодного расчета, рухнул в одно мгновение. Ярость и ужас сплелись в один комок в груди. И тьма поглотила и их.

На улице, в старом квартале, воцарилась тишина. Обычная, осенняя, наполненная шорохом возобновившегося дождя. Висячие капли упали разом на асфальт. Ничего необычного. Ни вспышки, ни дыры в реальности. Только на мостовой, в луже, слабо поблескивали два предмета, выпавшие из карманов исчезнувших людей: обычный смартфон с треснувшим экраном и тонкий, черный девайс с гибким экраном, который теперь показывал лишь хаотичные помехи.

Воздух над этим местом дрожал еще несколько секунд, как дрожит воздух над раскаленным асфальтом. Потом и это прошло.

Город жил дальше. Он ничего не заметил. Он никогда ничего не замечал.

Где-то в другом месте, в другом когда, в стерильной белизне небольшого, но технологически совершенного отсека, воздух вдруг сгустился и запахло озоном. С характерным, едва слышным хлопком, будто лопнул огромный мыльный пузырь, в двух метрах от пола появились две фигуры.

Они не упали. Их выплюнуло в реальность, смяв в неуклюжие позы, и они рухнули на мягкий, упругий настил пола с глухим стуком.

Артем лежал на боку, тело сведено судорогой, легкие глотали воздух с хриплым, надсадным звуком. Перед глазами плыли радужные круги. Он чувствовал каждую клетку, каждую нервную окончание – все горело, ныло, кричало о перенесенном насилии. Постепенно зрение начало возвращаться. Он увидел не привычную потрескавшуюся штукатурку своего потолка, а идеально ровную, белую поверхность, излучавшую мягкий, рассеянный свет. Ни люстры, ни лампы. Просто светился сам потолок.

Он медленно, с невероятным усилием, повернул голову. В метре от него, свернувшись калачиком, лежала та самая девушка. Ее куртка была расстегнута, из-под нее виднелась темная футболка. Она не двигалась.

«Мертва?» – мелькнула у него мысль с странным безразличием, будто это был факт из новостей, а не реальность в двух шагах.

Тут она пошевелилась. Резко, отрывисто. Ее тело вздрогнуло, она втянула воздух со свистом и села, откинувшись на руки. Глаза, широко раскрытые, с диким, животным выражением, метались по округе, сканируя, оценивая, ища угрозы и выход. Ее взгляд на секунду зацепился за Артема. В нем не было узнавания, только холодная настороженность. Потом она рванулась к стене, пытаясь встать, но ноги ее не слушались, и она почти упала, удержавшись на коленях.

– Где… – хрипло начала она, но голос сорвался. Она сглотнула, попыталась снова. Голос был низким, хрипловатым, полным ярости и паники, которую она отчаянно пыталась задавить. – Где это? Что это было?

Артем не ответил. Он с трудом поднялся на локти, оглядываясь. Белые стены, белый пол, белый потолок. Ни окон, ни дверей. Помещение размером с небольшую гостиную. Воздух был прохладным, чистым, без запахов. Слишком чистым. Слишком… новым. Как в операционной или на выставке технологий будущего.

«Сон? – подумал он. – Галлюцинация? Удар по голове?»

Но его тело, каждая кость и мышца, кричали о реальности пережитого. Он посмотрел на свои руки. Они дрожали. На нем было все то же пальто, промокшая снизу брюки, туфли. Все на месте, кроме мира вокруг.

– Я… не знаю, – наконец выдавил он, и его собственный голос показался ему чужим. – Нас… что-то ударило. Свет… потом тьма.

Девушка встала, наконец найдя опору в ногах. Она двигалась осторожно, как раненый зверь, прижимаясь спиной к стене. Ее пальцы скользнули по белой поверхности – гладкой, теплой, без единой щели.

– Двери нет, – пробормотала она больше для себя. – Нет швов. Как… – Она ударила по стене кулаком. Звук был глухой, короткий. Стена не поддалась ни на миллиметр. Она стиснула зубы, ярость в ее глазах вспыхнула ярче. – Кто вы такой? Это ваших рук дело?

– Моих? – Артем фыркнул, и в этом звуке прорвалась его собственная накопившаяся растерянность. – Я пять минут назад шел домой с дурацкого свидания! Я не знаю, кто вы и что это за место! Может, это вы что-то натворили?

Она промолчала, лишь сверкнула на него взглядом. Ее руки полезли по карманам, быстро, профессионально ощупывая содержимое. Лицо исказила гримаса досады. Девайса не было. Ничего, кроме складного ножа (который она тут же спрятала, заметив его взгляд) и пачки промокших сигарет.

Внезапно в воздухе прозвучал голос. Он был нейтральным, мелодичным, без пола и возраста, и исходил, казалось, отовсюду сразу.

«Биологический сканирование завершено. Угроз патогенного характера не выявлено. Восприимчивость к стандартной атмосфере подтверждена. Начало процедуры ознакомления».

Артем и Соня застыли, уставившись в пустоту.

– Кто это? – резко спросила Соня. – Где вы? Покажитесь!

Голос проигнорировал ее. Часть стены перед ними… растворилась. Не отъехала, не раскрылась, а просто перестала существовать, открыв проход в соседнее, такое же белое помещение. Там в воздухе висели, мерцая, сложные голографические схемы и знаки на незнакомом языке. А в центре, на полу, лежали два предмета. Смартфон Артема. И ее девайс.

Соня метнулась к проему быстрее мысли. Артем, после секундной заминки, последовал за ней.

Они стояли в центре комнаты, разглядывая висящие в воздухе символы. Внезапно один из них – извилистая линия, напоминающая спираль ДНК, – вспыхнул ярче. Голос заговорил снова, и теперь странные знаки под голосом начали менять очертания, превращаясь… в буквы кириллицы. Потом в латиницу.

«Анализ звуковой коммуникации завершен. Синхронизация языкового пакета. Статус: гостевой/исследовательский режим. Терминалы связи возвращены. Они нефункциональны вне родной сетевой среды».

Соня схватила свой девайс. Экран был мертв. Никакой реакции. Она с силой тряхнула его, пытаясь включить. Бесполезно. Артем взял свой смартфон. Черный экран с паутиной трещин. Попытка зажать кнопку питания не дала ничего.

– Что за бред? – прошептал он, чувствуя, как холодная волна паники начинает подниматься от желудка к горлу. – «Родная сетевая среда»? Где мы?

Он посмотрел на девушку. Она уже не смотрела на девайс. Она смотрела на голограмму, которая теперь показывала схему… звездной системы. В центре – желтая звезда. И текст, складывающийся под ней из знакомых букв в незнакомые слова: «Добро пожаловать на борт патрульного судна „Странник“. Сектор Сириус. 2871 год от общего календаря. Вы определены как аномалия, возникшая в результате незапланированного пространственно-временного разрыва. Просьба сохранять спокойствие. К вам направляется ответственный офицер».

Слова повисли в воздухе, мерцая холодным светом.

Артем услышал, как его собственное дыхание стало громким и неровным. 2871 год. Патрульное судно. Сириус. Каждая фраза была абсурдной, невозможной, кощунственной по отношению к здравому смыслу.

Он посмотрел на девушку. И впервые увидел не бандитку, не случайную жертву того же бедствия, что и он. В ее глазах, широко раскрытых, отражалось мерцание голограммы и то же самое, всепоглощающее, леденящее душу недоумение. Маска холодной уверенности с нее спала, обнажив чистый, первобытный ужас.

Она встретила его взгляд. И в этот миг, в этой белой, стерильной, невероятной клетке, между ними пробежала первая, тончайшая нить чего-то общего. Не доверия. Еще нет. Но общего кошмара. Общей бездны, в которую они провалились.

– Двести восемьдесят… какой? – хрипло переспросил Артем, больше сам у себя.

Соня молча сжала в руке мертвый девайс так, что костяшки пальцев побелели. Ее губы беззвучно прошептали: «Контроль. Ты потеряла контроль. Совсем».

А сзади, из первого отсека, донесся новый, мягкий шипящий звук. Часть стены там тоже исчезала, открывая новый проход.

К ним кто-то шел.

Глава 2: Стальные небеса

Звук был таким же тихим и неотвратимым, как вскрытие упаковки в вакууме. Просто секция белой стены перестала существовать, растворившись в ничто, и оставила после себя проем правильной прямоугольной формы.

Артем и Соня замерли, будто дикие животные, почуявшие приближение хищника. Иррациональная часть мозга кричала, чтобы они бросились к новому выходу, попытались проскочить мимо того, кто шел. Но куда? В другой такой же белый ящик? В лабиринт этого кошмара? Рациональность, подточенная шоком, парализовала их. Они могли только смотреть.

В проеме появилась фигура.

Это был мужчина. Высокий, под метр девяносто, в облегающем комбинезоне глубокого синего цвета с матовым отливом. Ткань была лишена каких-либо видимых швов и лишь на груди и плечах отмечена несколькими тонкими серебристыми полосами и парой неясных символов. Не униформа в привычном смысле, но и не гражданская одежда. Строгая, функциональная. Его лицо было скуластым, с твердым подбородком и коротко подстриженными темно-русыми волосами. Возраст – около тридцати. Но больше всего поражали глаза: серые, спокойные, оценивающие. В них не было ни паники, ни злобы, ни даже особого удивления. Была лишь сосредоточенная, почти профессиональная внимательность. Он осмотрел их одним быстрым взглядом, словно сверяя с невидимым чек-листом.

За его спиной виднелся коридор – такой же белый, светящийся, уходящий вдаль.

Артем почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди. Часть его отчаянно цеплялась за возможность, что это – чудовищно дорогая, безумная шутка. Постановка. Съемки фильма. Но в глубине души он уже знал. Слишком много деталей сходилось в одну невозможную, абсурдную точку. Воздух. Звук. Эти стены. Голограмма.

Мужчина сделал шаг внутрь, и проем тут же сомкнулся за его спиной, не оставив и следа. Теперь они были втроем в этой белой коробке.

– Я – командир патрульного судна «Странник», – сказал он. Голос был ровным, твердым, без какой-либо эмоциональной окраски. Он говорил на чистом русском, но с едва уловимым, странным акцентом, будто язык был для него выученным, а не родным. – Меня зовут Гай. Вы находитесь на борту моего корабля.

Соня была первой, кто нашелся. Ее тело, еще секунду назад застывшее, снова обрело напряженную, готовую к прыжку собранность. Она выпрямилась, подняв подбородок. Ярость и страх в ее глазах сплелись в опасную, стальную смесь.

– Корабля? – ее голос звучал резко, вызывающе. Она сделала шаг вперед, будто собираясь напасть, хотя между ними было метров пять. – Какой корабль? Что это за цирк? Где мы на самом деле? И кто вы такой, чтобы нас тут держать?

Гай не моргнул. Его взгляд скользнул по ней, потом перешел на Артема, замершего у стены.

– Объяснение было предоставлено системой ознакомления, – сказал он, слегка кивнув в сторону потухшей голограммы. – Патрульное судно «Странник». Сектор Сириуса. Две тысячи восемьсот семьдесят первый год. Вы попали в зону действия спонтанного пространственно-временного разрыва и были извлечены на борт в соответствии с протоколом карантинной безопасности.

– Извлечены? – фыркнула Соня. – Нас выдернули, как кроликов из шляпы! Вы что, этого не видели?

– Наблюдение за аномалией велось с момента ее возникновения, – ответил Гай. – Процесс вашего материального проявления был зафиксирован. Он длился 0.003 секунды. Вы просто… возникли в карантинном отсеке.

Слово «материальное проявление» прозвучало так буднично, что у Артема закружилась голова. Он оттолкнулся от стены, почувствовав слабость в ногах.

– Простите, – его голос дрогнул, и он с силой сглотнул. – Вы говорите… о времени. О пространстве. Это… не может быть правдой.

Гай посмотрел на него прямо, и впервые в его глазах Артему почудилось что-то похожее на… усталость? Нет, скорее, принятие некоего сложного факта.

– Понимаю вашу дезориентацию, – сказал Гай. – Но факты таковы. Ваши биологические сигнатуры, структура одежды, предметы в карманах – все указывает на эпоху, отстоящую от текущей даты более чем на девятьсот лет. Ваш язык, к счастью, сохранился в архивных базах как один из корневых диалектов Имперского наречия, что позволило синхронизировать перевод. Ваши тела не несут известных патогенов, но протокол требует изоляции до полного подтверждения безопасности. Это не тюрьма. Это карантин.

– А что потом? – спросила Соня, не отрывая от него взгляда. Ее пальцы нервно перебирали край куртки. – Когда вы решите, что мы «безопасны»?

– Потом будет принято решение Имперским советом по аномалиям и безопасности, – ответил Гай. – Ваша судьба не в моей компетенции. Моя задача – обеспечить вашу стабильность и сохранность до передачи ответственным лицам.

«Судьба». «Передача». Слова, от которых кровь стыла в жилах. Артем представил себя лабораторной крысой в клетке гораздо более продвинутых существ. Его рациональный ум начал лихорадочно работать, отбросив первоначальный шок. Он оглядел комнату. Нет видимых камер, но они наверняка есть. Нет оружия у Гая на виду, но он явно не беззащитен. Его поза, взгляд – все говорило о военной выучке и полном контроле над ситуацией.

– А если мы не захотим ждать этого «совета»? – язвительно спросила Соня, будто читая его мысли.

Гай наконец показал первую, едва уловимую эмоцию. Уголок его рта дрогнул, но это не была улыбка. Скорее, понимание сложности задачи.

– Это невозможно, – сказал он просто. – Вы находитесь на звездолете в глубоком космосе. Вне этого отсека – вакуум, радиация и среды, несовместимые с вашей биологией. Даже если бы вы вышли, вам некуда идти. А теперь, – он сделал шаг в сторону, и в стене рядом с ним снова открылся проем, на этот раз поменьше. Из него плавно выдвинулась панель с несколькими углублениями. – Вам нужно пройти процедуру базовой адаптации. Это не больно.

Соня отпрянула, как от огня. – Что это? Ничего я вам не дам.

– Это необходимо для вашего же выживания, – сказал Гай, и в его голосе впервые прозвучала непреклонная твердость командира. – Атмосфера корабля отличается от земной вашей эпохи по составу микроэлементов. Система искусственной гравитации может вызывать дисбаланс вестибулярного аппарата без корректировки. Вам введут медицинские наноботы-адаптеры. Они скорректируют физиологию под новые условия, обеспечат базовый иммунитет к местным микроорганизмам и… позволят понимать устную и письменную речь напрямую, без задержек на перевод.

Артем слушал, и каждый новый факт вбивал его глубже в пучину осознания. Они не на Земле. Воздух здесь другой. Даже гравитация, которую он пока не чувствовал разницы, могла быть иной. Он был чужим в буквальном смысле этого слова – биологическим артефактом.

– И если мы откажемся? – спросил он тихо.

Гай посмотрел на него. – Тогда через несколько часов у вас начнутся симптомы, схожие с горной болезнью, затем отек легких и отказ нервной системы. Вы не приспособлены. Это не угроза. Это констатация биологического факта.

В комнате повисло молчание. Давящее, густое. Выбора не было. Это было так же очевидно, как и то, что они больше не в своем времени.

Соня стояла, сжав кулаки, дыхание ее было частым и неглубоким. Артем видел, как работает ее мозг, оценивая шансы, ищущие лазейку. И видел момент, когда она поняла – лазейки нет. Ее плечи слегка опустились, но взгляд не сдался. В нем лишь прибавилось холодной, беспощадной решимости.

– Ладно, – выдохнула она сквозь зубы. – Делай, что должен. Но только если он первый. – Она кивнула на Артема.

Гай чуть заметно поднял бровь. «Проверка на безопасность», – понял Артем. Доверять им никто не собирался. Он почувствовал странное спокойствие отчаяния. Что бы это ни было, хуже, чем сейчас, уже не будет.

– Хорошо, – сказал Гай. – Подойдите к панели.

Артем медленно переставил ноги. Они ватными были. Он подошел к панели. Углубления оказались контурами для ладоней и… виска.

– Положите руки и прижмитесь лбом, – скомандовал Гай. – Не двигайтесь.

Артем послушался. Поверхность была теплой. Он зажмурился. Послышался тихий, высокочастотный писк. В местах соприкосновения с кожей возникло легкое, щекочущее ощущение, будто к нему прикоснулись десятки микроскопических лапок насекомых. Потом – короткий, резкий укол в вене на запястье и такой же – у виска. Он вздрогнул.

– Процесс запущен, – сказал Гай. – Это займет около тридцати секунд.

Ощущение было странным. Не болезненным, но глубоко неестественным. Чувство, будто по твоим венам разливается не жидкость, а миллионы крошечных, умных песчинок. Он почувствовал легкое головокружение, потом прилив тепла, разлившегося от груди по всему телу. Перед глазами проплыли цветные пятна. И вдруг… звуки стали четче. Он осознал, что слышит не только слова Гая, но и какой-то очень тихий, фоновый гул – возможно, работу систем корабля. И запахи. Раньше воздух был без запаха. Теперь он уловил слабый, металлический, озонный аромат, смешанный с чем-то стерильным, как в больнице.

– Готово, – сказал Гай. – Можете отойти.

Артем оторвался от панели, пошатнулся. Мир вокруг не изменился, но воспринимался как-то… иначе. Острее. Яснее. Он посмотрел на свои руки. Ничего нового. Но внутри что-то изменилось. Он чувствовал это.