Отдай свое сердце

Когда я решилась впервые озвучить свои догадки Алле, матери Крис, та посмотрела на меня, как на сумасшедшую. Когда я показала ей видео, которое сняла скрытой камерой, она разозлилась, и мне было предъявлено обвинение в том, что я лезу не в своё дело. Чтобы достучаться до неё, мне потребовалось значительное количество времени.

Поступила бы я так снова, зная последствия? Без сомнения. Снова и снова, пока оставался бы хоть призрачный шанс изменить жизнь маленькой девочки.

***

Стою под струями тёплой воды, стараясь смыть с себя всю тяжесть сегодняшнего дня. Капли медленно стекают по коже, смешиваясь со слезами.

Могло ли всё сложиться иначе? Могло. Но это не имеет никакого значения. Сползаю по стенке кабинки на пол и даю себе разрешение выплакаться. Когда ещё представится такая возможность?

 Па-а-аш, ну что же ты со мной делаешь?

 Через час спускаюсь в кабинет. Уже получше. Присаживаюсь в кресло перед рабочим столом, за которым сидит Егор.

Пьёт. Плохо.

Контролирует он себя в таком состоянии прекрасно. Если хочет. А вот желание это делать уменьшается пропорционально количеству выпитого.

– Освежилась? – хмуро спрашивает он.

– Да, спасибо, – стараюсь сохранять нейтральный тон голоса.

– Тогда начнём, – заявляет он решительно.

А спустя пять минут нашего разговора – монолога Рудова, я с ужасом понимаю, что всё, что было до этого, просто лёгкие неприятности, а вот сейчас – это даже не ж..па, это полный п..здец!

Егор начинает с воспоминаний, как доверил мне своего сына, как увидел первые положительные сдвиги в его психологическом состоянии, как понял, что я смогу стать частью их семьи и восполнить то, что ушло из неё после смерти матери Жени.

Далее пара приятных совместных моментов, извлечённых из памяти. Всё действительно было хорошо, мы почти достигли уровня семьи из рекламы зубной пасты, йогурта и собачьего корма. Но было одно «но», о котором я не задумывалась тогда, и о котором поведал мне Женя в нашем последнем серьёзном разговоре.

Егор был разным. Очень. Я была знакома с его светлой стороной, тёмная мелькала время от времени, но не вызывала у меня особого беспокойства. В отношениях с сыном Рудов держал себя в ежовых рукавицах, а учитывая, что временами ему устраивал Женя, я вообще восхищалась, как он до сих пор сохраняет терпение.

Но никакого особого секрета не было. Всё, что накапливалось в «семье», сливалось за её пределами. Пока была жива Женина мать, этого разделения, возникшего с моим появлением в доме, не существовало. И гнев, и любовь распределялись поровну, время от времени давая крен то в одну, то в другую сторону.

То, что всё вернётся на круги своя, Рудов-младший даже не сомневался. Я, помнится, возразила, что в его отношении отец никогда не позволит себе перейти грань. На что получила честный ответ: не перейдёт до тех пор, пока он остаётся для него мелким щенком. Как только щенок покажет клыки, которые посчитают реальной угрозой, всё изменится.

Тогда же много времени было потрачено на размышления о любви. После чего я с прискорбием осознала её отсутствие. Мы – это два человека, которым было комфортно, удобно и выгодно на тот момент быть рядом. Признаваться себе в этом было очень неприятно.

И вот сейчас мне прямым текстом предлагают вернуть всё, «как было», с некоторой корректировкой действующих лиц. Вернее, не так. Ставят меня перед фактом. Надежда на Женю лопается, как мыльный пузырь, потому что сын, судя по всему, вырос, показав папаше те самые клыки.

Да, Светка, ты застала Егора прямо в эпицентре кризиса среднего возраста, и без потерь выбраться отсюда будет очень проблематично.

Рудов поднимается из-за стола. Обходит его. Разворачивает кресло, упирается руками в подлокотники, полностью меня блокируя. Да, похоже, Егор Андреевич прямо сейчас собирается осуществить свой гениальный план и обзавестись-таки новым наследником. И именно мне оказана честь зачать, выносить, вырастить и воспитать его в уважении к отцу.

В УВАЖЕНИИ!

Взгляд на часы. Почти девять. Женька, ну и где ты бродишь?! А что если его вообще нет в городе? Мне нужно время, хотя бы для того, чтобы смириться с неизбежным.

Ты наговорился, Рудов? Теперь моя очередь!

– Ты всегда очень убедителен! – чего мне стоит сдерживать все эмоции, которые бушуют внутри!

Со скрипом, но мне удаётся натянуть самую милую из моих улыбок. Протягиваю руку к его щеке, осторожно обвожу скулу, спускаюсь на шею. Фиксирую. Глаза в глаза. Открыто, и не отводя взгляда.

– Накормишь меня? С утра ничего не ела, – спокойно, без заигрывания и кокетства прошу я.

Отрывает руку от подлокотника, накрывает мою ладонь своей. Небольшой наклон головы. Расслабляется. Прикрывает глаза. Глубокий вдох-выдох.

– Конечно, пошли. – Притягивает меня прямо с кресла к себе под мышку, перекинув руку через плечо. Короткий поцелуй в висок.

Пока живём… Женька, быстрее!!!

В столовой всё, как и прежде, – стильно и элегантно. Сервировка, подача блюд, их вкус: персонал Рудова не зря получает деньги.

Ем медленно, тщательно всё пережёвывая, собственно, единственная задача, которая передо мной сейчас стоит – тянуть время. Приходится старательно подбирать слова, не хочу упоминать Женю, вызывая недовольство Егора. А по факту получается, что он всегда и являлся темой девяноста девяти процентов нашего общения.

Замечаю, что Егору надоедают разговоры ни о чем. Эта мимика мне хорошо знакома, ему скучно. И он решает вернуться к теме, начатой в кабинете. Правда, теперь несколько в ином ключе – запугивание и шантаж. Да, господин Рудов, вот вы и оседлали своего любимого конька. Всё просто: не соглашусь стать послушной женой – женой особо подчёркивается – отдаст Зореву, а Верова пустит по миру.

Искренне удивляюсь, за что Верова.

Взрывается и злобно цедит: потому что это меня заботит больше, чем страх перед Зоревым.

Света, блин, вспомни, что ты психолог! Ты можешь вести беседу, избегая крайностей, не провоцируя. Но у меня откуда-то из глубины поднимается такая бешеная злость, которую уже невозможно погасить. Я начинаю бить по самым больным местам Егора. Говорю ему правду, которую он сам прекрасно знает, но которую ему не озвучивали, не смели озвучивать даже затрудняюсь представить, сколько лет.

Зачем? Хочу, чтоб всё закончилось. Здесь и сейчас. Рудов такого не прощает. Никому.

Красное от ярости лицо, расширенные ноздри, тяжелое дыхание. Пальцы сжаты в кулаки с такой силой, что побелели от напряжения. Я вижу, как бешено пульсирует вена у него на шее.

Ну что, Егор? Несколько отработанных ударов, и к тебе вернётся уверенность, что никто и никогда больше не посмеет повторить подобного.

И вдруг сквозь шум в ушах до меня доносится его громкий злой смех:

– У нас будут потрясающие дети – сильные и бесстрашные!

Через секунду он сжимает меня в руках, не позволяя даже дёрнуться, быстрым, уверенным шагом направляется в свою спальню. А я перевожу все свои силы в голос. Ба гордилась бы мной, потому что на первые десять секунд Егор замирает. Руки сдерживают мои движения, и заткнуть мне рот он не может физически. Я перебираю все известные мне проклятия, стараясь вновь бить по самому больному.

В спальне срывает с меня одежду, свирепея ещё больше, пытается заткнуть мне рот поцелуем и больно прикусывает губу. Но получает ответный укус и ещё более усиленный уже не крик – вой вперемешку с ревом.

Откуда столько сил? Это вся боль за себя, за других, накопленная за долгие годы. Выпускаю её из самой глубины души. Чувствую, что это не то сопротивление, которое он ожидал. Слишком злое, звериное. Оно его сбивает, но остановиться – значит, признать свою слабость.

Слабость – и Рудов? Никогда!

Егор наваливается, с силой раздвигая мои бедра и упираясь горячим возбужденным членом мне в живот. Спуститься ниже пока не решается, так как его плечо, упёртое мне в лицо, хоть немного заглушает мои вопли. Но вот он собирается и начинает медленно сползать вниз.

Всё, Свет?

– Не-е-ет!

Секундная заминка, и Егор оседает, придавив меня так, что трудно сделать вдох. А ещё через миг его срывают с меня одним жёстким движением.

Женька!

Ты успел…

Резко сажусь, поджимая ноги и хоть немного прикрываясь.

Мой маленький мальчик. Такой взрослый… бледный, злой и всё ещё сжимающий шокер в руке.

– Свет, я здесь… с тобой. Всё уже хорошо. – Он склоняется надо мной, накидывает свой пиджак мне на плечи. Подхватывает на руки, поскуливающую и сжавшуюся в комок, и быстро выносит из комнаты.

Глава 28

Евгений

День выдался не просто активным. Такого загруза я давно не имел. Это и хорошо, и плохо. Мне всё равно, я могу работать в любом режиме, а вот у сотрудников, выпавших из привычного графика, потом будет откат. Учитывая даже мой идеальный подбор кадров. Значит, нужно внести коррективы в расписание на следующие дни.

Регина разберется. Она профи.

 У меня сегодня зал, ужин с отцом, и я свободен до четырёх часов утра: переговоры с японцами ждать не будут.

 Отец… В последнее время невооруженным глазом видно, что его вовсю охватил кризис среднего возраста. Безусловно, в этом и моя «заслуга». Остаётся всё меньше сфер, где мне может потребоваться его поддержка. До конца года я планирую освоить их все. К тому же его любовь к риску и привычный стиль работы, который он не меняет очень долгое время, абсолютно меня не устраивают. Всё то же самое можно осуществлять легче, проще и без идиотских рисовок непонятно перед кем. Хотя нет, понятно. Перед такими же придурками, которые застряли в своём развитии и цепляются за привычную картину мира в желании остановить время. Ну-ну, цепляйтесь, может, выдранные с корнем руки убедят вас в тщетности подобных попыток.

 Поток мыслей прерывает звонок.

Наверное, Костя. Пора в зал.

 Анжела?

Одна часть мозга как будто пытается сообразить, кто это. Вторая ржёт во всё горло, не щадя моего самолюбия, припечатывает, что да, это та самая, чьего звонка ты ждёшь… сколько уже? Больше двух лет?

Пульс ускоряется. Жень, ну что за херня? С каких пор разговор с девушкой стал для тебя проблемой? Тем более с обычной, вздорной, недалёкой куклой? Которую ты помнишь всё это время, и стараешься, по мере возможности, не выпускать из виду.

 Вызов вот-вот оборвётся.

 Отвечаю… как обиженный малолетний придурок, зависший в том дне и моменте.

 А она… Она выросла. Хотя, не сомневаюсь, что она и тогда могла быть такой, и ещё раньше, только не со мной и не для меня.

 Хватит. Я уже порефлексировал на эту тему две недели назад, когда обнаружил запрос на встречу с отцом от её брата. Общих дел с Веровыми у нас никогда не было. И за это мой отдельный респект Ивану Сергеевичу. Партнёрство с отцом подняло бы его на уровень выше, но и заставило бы принять новые правила игры, а при всей его любви к риску и амбициозности, он всё ещё держится.

Павлу же я просто завидую. По-чёрному. Свобода выбора. Поддержка во всём. Безусловная любовь. Настоящая семья.

 Тема запроса – Колосова Светлана Борисовна. От Павла. У тебя есть всё, но ты решил заполучить ещё и «мою» Свету? Единственного человека, которому было до меня дело?

 Что между ними? У Светы нет времени крутить интрижки, Дэн не в счёт, им просто удобно.

Меня не было три месяца, и не было возможности лично заниматься проверкой отчётов по ней. Но для этого у меня есть специальные люди. Да, за ней присматривают. Я не могу позволить дорогому человеку просто так уйти из моей жизни. Мне хватило мамы.

 Первый же отчёт.

Бл..ть!

Свет, только ты со своей наивной верой в добро и справедливость могла вляпаться в самое дерьмо! И какого хрена мне сразу не сообщили?! Всех поувольняю!

***

 Павел Иванович Веров сидит передо мной и делает то, что должен был сделать я ещё полмесяца назад, а ещё лучше – три, не позволив Свете вообще контактировать с Зоревым. Команда уже отдана. Павлу не нужно ни о чём просить, и он об этом знает. Отец уж точно обеспечил его всей доступной и наверняка не очень доступной информацией. А у меня ничего. Ничего о том, что связывает его и Свету.

Злость… В большей степени, на себя. Я давно так не лажал.

 Друзья? Убеди меня ещё, что при такой внешности женщины знакомятся с тобой только ради дружбы.

Кстати, Веров, именно тебя я должен поблагодарить за то, как выгляжу сейчас. Тогда, после встречи с Энджи, я пересмотрел все ваши доступные семейные фото. И выбрал ориентир. Но знать тебе об этом необязательно.

***

 Две недели, и ничего. Ирма пока недоступна, но как только появится на горизонте, я вытрясу из неё всё. У меня, в отличие от отца, уже есть что ей предложить.

 Понятно. Энджи с братом, а это значит, просто найден способ быстрее выйти на меня. Колыхнувшаяся было обида перекрывается беспокойством: если он тут, то, значит, что-то о Свете.

 У меня никаких новых данных.

 Слежу по камерам.

 Красивая.

 Очень.

 Дверь открывается. Она делает шаг в кабинет.

Полное ощущение нереальности происходящего.

 Встать не могу. Желание пульсирует с такой силой, что, кажется, меня сейчас разорвёт. Хочется подойти, схватить за волосы как можно крепче, прижать к себе и долго, очень долго объяснять, как она была неправа эти чертовы два года назад.

 Удивление. Любопытство? И интерес! Вместо презрения и надменности, которых я ожидал. Значит, всё-таки поиграем, Энджи… Но позже.

А дальше я полностью переключаюсь на Павла и понимаю, что он влип. В первую нашу встречу этого не было, либо он лучше скрывал. Неудивительно: Света – прекрасна! В неё невозможно не влюбиться! И тем сильнее моё удивление, когда к разговору подключается Энджи, наперекор брату. И с настолько очевидной ревностью заявляет о том, что какие бы планы ни были у меня на Свету, она её так просто не отдаст.

Энджи, которой было почти по хер на собственных детей? Почти… и из этого «почти» Свете уже удалось извлечь так много.

Но отец не мог так со мной поступить, он прилетел только сегодня. Я разговаривал с ним чуть меньше часа назад. Особой радости он не выказывал, но это норма в наших отношениях в последнее время. Уточнил, когда буду дома. Или всё-таки созрел, чтобы поставить на место зарвавшегося щенка?

Дрожь пробегает по телу. Обещаю Веровым связаться с ними завтра, если они не ошиблись, и слышу уже на выходе просьбу Павла сказать Свете, что он – брат Энджи. Что?

Мыслями я уже дома. Что у отца на уме – сложно сказать, но самый очевидный вариант стараюсь гнать прочь.

И уже срываюсь с катушек, когда, заехав во двор, слышу крик Светы. Не просто крик.

Я знаю, когда кричат с таким надрывом, я сам кричал так, когда умерла мама. Когда ты понимаешь, что уже ничего нельзя изменить, и не знаешь, как жить дальше.

Отцу повезло, что под рукой у меня оказался шокер, было бы оружие, воспользовался бы, не раздумывая.

– Свет, я здесь… с тобой, – облегчение.

Её трясёт, но она цела. Сдёргиваю с себя пиджак, прикрываю своё солнце.

– Все будет хорошо. – Поднимаю такую маленькую… Когда мы виделись последний раз, я был ниже неё. У тебя всё будет хорошо, обещаю! А отец… Он не просто увидит мои клыки, он почувствует их хватку у себя на горле!

Несколько слов охраннику, который дежурит у входной двери. Этого достаточно, чтобы Егор Андреевич пришёл в себя и, ничего не предпринимая, спокойно дождался утра. Я хорошо подготовился к развитию событий подобного рода.

 Спускаю Свету с рук перед машиной. Достаю плед с заднего сиденья, укутываю её.

– Всё нормально, Свет, мы уже уезжаем. – Помогаю ей сесть. – Ко мне.

– А он? – шепчет она со страхом в глазах. – Жень, он же тебя…

Не даю ей закончить.

– Что ты мне сказала давным-давно? «Учись, Евгений!» И я учился. Более того, учусь до сих пор. – Притягиваю её к себе, целую в макушку. – Он ничего не сможет мне сделать. НИЧЕГО!

Захлопываю дверь. Сажусь за руль.

Всё, отец, я окончательно повзрослел.

Нам ехать не больше двадцати минут, в течение которых Света оживает. Неудивительно! Она сильная, намного сильнее большинства мужчин в моём окружении, а ведь они далеко не слабаки.

Звонок Регине, чтобы незамедлительно позаботилась обо всём необходимом для Светы.

Замечаю на губах моего солнца едва уловимую улыбку, она смотрит на меня с такой добротой и нежностью! Ещё миг, и душа разлетится на тысячу клочков, если я не прекращу думать о том, что мог бы не успеть.

– Ты так вырос, Жень, – она улыбается ещё шире, чуть морщась от боли, которую доставляет ей повреждённая губа.

За это, отец, ты тоже ответишь.

– На фото в сети ты выглядишь младше.

Она следила… пусть и не так пристально, как я за ней.

Смеюсь в ответ.

– Лет через сорок я начну это ценить.

Протягиваю ей руку, как она мне пять лет назад. Принимает. Молчим, потому что знаем всё, что хотели бы сказать друг другу, и слова здесь не нужны.

Заношу Свету домой, хотя она уже порывается добежать сама, босиком. Ещё раз интересуюсь, всё ли в порядке. Кивает и скрывается в ванной. Не хочу оставлять её одну, поэтому предупреждаю, что буду сидеть под дверью всё это время. И слышу её негромкое «Спасибо, Женя».

Тебе спасибо, Свет, моё яркое тёплое солнышко.

Доставка от Регины. Быстро. Всё что нужно.

В дверях ванной Света, утопающая в моём банном халате. Смеётся.

– Боже, я помню времена, когда не могла влезть в твою футболку. А сейчас я, наконец-то, могу потешить своё самолюбие.

Улыбаюсь в ответ и отдаю вещи, которые только что доставили. Принимает с благодарностью. Предлагаю что-нибудь перекусить и тут…

– Нет, спасибо, меня накормили до того… как…

Тело Светы на моих глазах сводит судорогой.

Подхватываю, усаживаю на диван, крепко прижимаю к себе, чтобы помочь справиться с дрожью.

– Всё уже хорошо, – чётко выговаривая слова, успокаивает она сама себя, как когда-то делала то же самое для меня.

Опять тишина. А мне так невыносимо хорошо, как не было уже очень долгое время. Да, с того самого момента, как Света от нас ушла. От нас… От меня?

– Жень… – голос уже спокоен и расслаблен.

– Да, солнц?

– Прости, я, наверное, напугала тебя своими криками… там. Просто… разозлилась.

– Свет, ну ты даешь! А кто мне вдалбливал правила безопасности? Кстати, именно твои крики и заставили меня пошевелиться, ну и ещё… – подхожу к вопросу, который уже давно вертится на языке, – Веровы.

Съёживается.

Странно.

– Ты вообще как к ним попала?

Да, меня интересует именно Павел, но я знаю, что если между ними что-то есть, то для меня это, как звук захлопывающейся двери. Я не хочу слышать его прямо сейчас. Но обманывать себя ещё хуже.

– К Веровым? – озадаченно уточняет она.

– Ну, к Энджи… Павлу.

Молчит. А потом, нахмурив брови:

– А Энджи – Верова? – И немного возмущенно: – Каким образом?

Я очень хороший аналитик. И лёгкое ощущение несоответствия быстро набирает обороты, заставляя мозг заняться работой, с которой он справляется лучше всего. В результате чего добирается и до фразы Павла, брошенной мне вслед.

Принятие решения занимает больше времени, чем обычно. Но оно принято.

– Же-е-ень? – Света всё еще ждёт моего ответа.

Что ж, Веров, мой тебе подарок. Но свой интерес я тоже не упущу.

– Как каким? Она же дочь Ивана Сергеевича, – сдерживаю улыбку.

– А Паша? – глаза, как у девочки из аниме.

– Сын.

– А близнецы?

– Пётр Романович и Фёдор Романович Свиридовы? Внуки, – уже не скрывая, посмеиваюсь я.

Кажется, что Света не дышит, а потом краснеет и чуть слышно просит:

– Женя, дай мне, пожалуйста, телефон.

Глава 29

Павел

Подталкиваю сестру вперёд, немного отстраняя. Женя, не поднимаясь из-за стола, приветствует, предлагает садиться.

Добрая воля. Я помню.

Сажусь. Энджи всё ещё на ногах. Да, Евгений Егорович, вы, определённо, произвели впечатление. Тяну сестру за локоть, усаживаю в кресло рядом.

Тишина. Нашли, блин, время играть в гляделки. Сначала Свету мне верните, а потом делайте, что хотите. Стоп. Нет. Рудовых нам ни в каком качестве рядом не нужно.

– Евгений Егорович, повод для нашей встречи прежний – Светлана Колосова, – прерываю молчание я.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь. Никакой новой информацией я не располагаю, – его ответ звучит вполне искренне.

– Располагаю я.

Вижу, как он подбирается.

– Сегодня я был свидетелем встречи Светланы с вашим отцом. Но не имел возможности переговорить с ней. А это очень важно для неё… и для меня. Я буду очень признателен, если вы поспособствуете и нашей встрече. Или хотя бы разговору, – перевожу дыхание.

Да, я давно так ни перед кем не распинался. Но ради Светы готов и не на такое.

Недоумённо приподнимает брови, кажется, он реально не в курсе.

– Отец прибыл только сегодня. К тому же у нас одна служба оповещения, если бы о Светлане что-то стало известно, мне бы уже доложили.

– Евгений Егорович, мы с вами оба отлично знаем, кто хозяин вашей службы. Поэтому, извините, но я не вижу смысла сомневаться в том, что видел собственными глазами.

Да, Женя, по желвакам, играющим на твоём лице, ты, конечно же, в теме.

– Знаете что, Евгений Егорович? – резко вклинивается в нашу беседу Энджи. – Мы со Светой расстались три часа назад. Мне её уже не хватает. Я хочу её назад. Я, Евгений Егорович, хочу достичь состояния, когда смогу отпустить Свету естественным образом, а не вырывая с корнем часть себя. Тем более, как вы можете убедиться, лично связавшись с Петром Романовичем, процесс пошёл, и я – не безнадежна, – напряжённо и с вызовом бросает она ему.

Не представляю, сколько сил ей сейчас требуется, чтобы сдержаться и не скатиться на «мелкого придурка».

– Заметно… – тянет он.

Затем вмиг оказывается на ногах и уже на выходе бросает, что, если всё так, как мы сообщили, он свяжется с нами завтра утром. Успеваю бросить ему вслед фразу, чтобы сказал Свете о том, что я – брат Энджи. Прозвучало странно. Надеюсь, Женя зацепил её хоть краем уха.

Свет, тебе же будет этого достаточно?

Секретарь вежливо нас выпроваживает.

– К отцу? – коротко интересуется Энджи, вздрагивая от телефонного звонка и со стоном вжимаясь в автомобильное кресло. – Ба. Мне конец! – Судя по бегающим глазам, она размышляет, как избавиться от телефона.

– Это не поможет. Отвечай. – Советовать легко, сам, скорее всего, подумал бы о том же.

– Да, Ба.

И далее краткие ответы смиренным, покаянным тоном. Похоже, что Ба уже предварительно пообщалась с отцом.

– Ну, да. Мне конец… – подтверждает Энджи, отключаясь.

– Да брось, учитывая, как на тебя смотрел Евгений Егорович, он этого не допустит, – говорю, не задумываясь, скорее, в надежде отогнать мысли о его заинтересованности в моей лисичке.

– Да? Думаешь, предложит, как и Ромка, быть второй женой после Светы? – бьёт она под дых в лучших традициях одного из сыновей. – А что? Я не против. Хотя… я бы предпочла её в качестве невестки. Как думаешь, Петька будет таким же ранним, как и отец? – Она знает, что делает, целенаправленно и со вкусом.

– Прости, Эндж, совсем не соображаю, что говорю, – беру себя в руки.

– Проехали. Хотя… все вы одинаковые. Света-Света! Но Алиска тут же… под боком.

– Эндж, не говори о том, о чём не имеешь ни малейшего представления! – Я понимаю, что цель этой перепалки – отвлечься от нашей проблемы, но мне жутко не нравится, какой оттенок она приобретает.

– А ты расскажи… чтоб имела, – обиженно надувает щеки она.

– Маленькая ещё!

– Заметь, ты говоришь это без одного ребёнка многодетной матери! – звучит значимо и с пафосом.

От продолжения столь увлекательной беседы нас спасает прибытие в дом отца. Дальше остаётся только ждать. Осознание того, что это может затянуться до утра, как и обещал Женя, сводит с ума.

Не могу отвлечься, беседа с отцом сходит на нет. Он вздыхает, похлопывает меня по плечу и уходит отдавать распоряжения на завтра.

Энджи переоделась, и теперь, в футболке и джинсах, с двумя заплетёнными ото лба косами, здорово похожа на участницу группы поддержки. Она комфортно возлегает на диване, закинув обе ноги на его спинку. Ба не одобрила бы. Отец просто рад, что «ребёнок» дома.

Когда в тишине раздаётся звонок, мы вдвоём зависаем на некоторое время. Телефон у Энджи в руке. Но уже через несколько секунд я с надеждой смотрю на экран, удерживая её свободной рукой от попытки отобрать его у меня.

Вызов от абонента «Мелкий придурок». Пусть всё будет хорошо!

Принять.

Глава 30

Светлана

Он – брат Энджи?

Близнецы не его дети? А какого-то Романа Свиридова?

Све-е-ет… Ты дура!!!

Ты не просто сбежала, ты на его глазах уехала с Рудовым.