скачать книгу бесплатно
Тихий ветер
Юлия Ларосса
Пантеон #1
Одна трагедия изменила мир. Наступила новая эпоха.
Сильные государства лишились былого могущества, утратили земли и объединились с теми, кто уцелел. Границы сдвинулись, народы смешались.
На карте мира возник Пантеон – уверенно набирающая мощь страна, которую возглавил властолюбивый и жестокий Якоб Кайзер. Он навис смертельной угрозой над человечеством и начал самую долгую и кровопролитную войну в истории.
Вивьен, дочь генерала Великославии, отправляется на фронт и самоотверженно работает в госпитале. Все идет своим чередом, но однажды девушке доверяют жизнь важного пленного. Он – вражеский офицер, имя которого окутано тайнами, жуткими легендами и проклятьем войны.
Юлия Ларосса
Тихий ветер
Пролог
Моей бабушке.
Смотри, милая, что получилось благодаря твоим рассказам о войне
ВНИМАНИЕ!
Все герои, места и события, описанные в этой книге, вымышлены.
Любое совпадение случайно.
Настоящее
Я забыла, как ходить без оков на ногах, без жалобного звона при каждом движении. Эта стальная тяжесть стала основой меня. Сто шестьдесят два звена, измеряющие мою свободу. Сто шестьдесят два звена – это двадцать три шага моего настоящего.
Металлический браслет решили надеть мне на левую ногу. Потому что она ближе к сердцу. Так они хотели напомнить о причине, из-за которой я оказалась здесь. Кровавые ссадины вокруг оков не заживали и досаждали мукой, которую я заслужила.
Ведь это был мой выбор. Когда-то давно я сделала его и не скрыла. И теперь молчаливо принимала все виды пыток и медленных казней.
Но, если бы научились считывать переживания, которые живут в сердцах, то физическая боль утратила бы силу и влияние. Ведь такие страдания беспощадно разрушают души.
Сто шестьдесят два звена моей жизни. Двадцать три шага моей обречённости. Я не помню, как пахнет трава, как выглядит бескрайнее небо, как ветер путается в волосах. Не помню дождя. Забыла снег. Я не видела солнце с прошлой жизни.
Разве это важно? Когда помнишь, почему ты здесь. Помнишь каждое слово, каждое движение и каждую мысль, которая привела к этому.
Я хранила эти воспоминания. Перебирала их каждые секунды отмеренной мне жизни. Боялась что-то забыть. И радовалась, что боль от браслета напоминала о прошлом. О том, почему я здесь.
Всё в мире имеет цену. Мы платим за всё. Чаще всего эти суммы не измеряются материальными ценностями. Чтобы получить знания, мы жертвуем любимым делом. Завоёвываем любовь, тратя время и свободу. Рожаем детей в страшных муках и переживаниях.
В человеческой жизни всё как в гипермаркете. Цена того, чего больше всего хочется, выше остальных. И самый дорогостоящий товар – счастье. За него мы готовы заплатить жизнью. Увы, не всегда своей.
Так было со мной. За своё счастье я заплатила жизнями миллионов людей: невинных, добрых, молодых, совсем юных… Я поступила эгоистично. Я могла всё изменить. Могла их спасти и всё закончить. Но не сделала этого.
Я выбрала счастье.
Теперь всё, что осталось, – это сто шестьдесят два звена моих воспоминаний. Двадцать три шага заслуженных страданий.
Часть 1
Доброволец
Глава 1
Пленник
Я считаю, что все, кто наживается на войне и кто пособствует её разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться.
Эрнест Хемингуэй, из предисловия к книге «Прощай, оружие!»
Прошлое
Взмах. Свист. Удар. Боль.
Взмах. Свист. Удар. Боль.
Снова взмах.
Опять свист, очередной удар и жгучая боль.
Я потерял счёт времени. Он затерялся в паутине муки. Возможно, меня пытают всего лишь час. Но подозреваю, что уже пошла вторая неделя.
Нет сил поднять голову или просто открыть глаза. Веки опухли, а во рту прижился вкус собственной крови. И это единственное, что я чувствовал за эти бесконечные дни.
Истязали моё тело лучшие садисты элитного подразделения армии, которой я давал присягу. Меня били, топили, жгли током и огнём. Мою кожу протыкали гвоздями и ржавыми иглами, резали и рассекали. Я потерял счёт пыткам. Их разнообразие пугает, но уже не меня.
Лишь шрамы расскажут мне о них. Вернее, рассказали бы, останься я в живых. Смерть скоро заберёт мои воспоминания и унесёт вдаль, где я буду расплачиваться за то, что слишком хорошо умею воевать. Если, конечно, существует ад. Ибо каким ужасным он должен быть, чтобы переплюнуть вот это?
Сознание беспощадно возвращалось ко мне. Я гнал его, отрекаясь от реальности, которая приносила боль и предательскую жажду сдаться.
В закрытые глаза пробивался свет, но не похожий на тусклые лампы камеры пыток. Я почувствовал, что проснулся. Но где же боль? В голове такая лёгкость, мысли не угнетают, обречённость такая несущественная…
Всё ясно. Меня накачали наркотиками. Зачем? Придумали какую-то новую пытку? Да, вероятней всего.
Я разлепил веки. Вместо подвальной камеры перед глазами предстала скромно обставленная комната, освещённая ярким дневным солнцем. Я лежал не на сырой земле, пропитанной кровью и мочой прежних обитателей тюрьмы, которые уже отправились в небытие, а на узкой кровати.
Поморгав несколько раз, я попытался пошевелить руками, но ничего не получилось. Чувство такое, будто их залили свинцом или забетонировали.
С трудом осмотрел себя, скользя взглядом по обездвиженному телу. Грудь и плечи были обмотаны бинтами, которые уже изрядно пропитала кровь. Насквозь.
– Капитан, добрейшего вам утра!
Этот голос я узнаю даже сквозь туман сильнодействующих препаратов. Отвратительный, скрипучий, с прожилками ненависти и презрения ко всем. Но только не к себе и не к человеку, за которым он готов ползать на коленях.
– Готов поспорить, что вы удивились, проснувшись не от боли.
Я хранил молчание не из-за стойкости. Я не мог произнести ни слова, мой язык отказывался слушаться.
Майор прошёл вглубь комнаты и остановился подле кровати, на которой лежал беспомощный я. Его глаза скользнули по моему избитому телу и остановились на лице.
Они победили, сомнений нет. Как и страха. Он придёт позже, когда действие наркотиков прекратится.
– Вы захотели обмануть свою страну, когда она нуждается в вас больше прежнего, – как приговор, произнёс он. – Вы решили, что ваша офицерская клятва больше ничего не значит, обманули себя, полагая, будто способны на что-то другое, кроме войны. Но вы ошиблись, капитан.
«Я спасаю свою страну, отказываясь брать оружие. Это вы её погубите, сумасшедшие фанатики!»
Тысяча обвинений готовы были выстрелами вылететь из уст, но я оставался безмолвным.
– Вы пришли в этот мир ради войны, капитан. И мы докажем вам это! – гордо провозгласил майор.
«Благодаря вашим наркотикам мой мозг скоро утратит фатальную способность к разработкам стратегий беспроигрышных сражений и захватов».
Офицер улыбнулся, будто прочитав мои жалкие надежды. Он оглянулся на дверь, якобы убеждаясь, что там никто не стоит, а после склонился к моему лицу.
Глаза, похожие на осколки льда, перехватили мой взгляд. Майор одним из первых сделал татуировку на лице, чтобы походить на своего идола. И каждые полгода обновлял её черноту.
– Мы нашли их, капитан.
Его злорадный шёпот прозвучал как раскат грома в голове.
– Облаву пережили не все, но кое-кто остался.
Нет… Нет!!!
Мысли превратились в рой разгневанных ос-убийц, которые жалили меня самого. Они летали, кусали, убивали и возрождали, чтобы снова убить.
Майор выпрямился, но улыбаться не перестал.
– Не следовало вам прятать их, – вздохнул он якобы сочувственно. – А нам следовало сразу догадаться, что пытками от вас согласия и верности не добьёшься. Да, каюсь в своей ошибке. Но я всё исправил.
Он развернулся на каблуках и прошагал к двери. Взявшись за ручку, снова обернулся и добавил:
– Теперь вы принесёте нам победу. Иначе утратите всех.
* * *
Вильгельм Дрейк вошёл в свою квартиру. Он не торопился включать свет, чтобы не выдать своё присутствие тем, кто непременно наблюдает за окнами его дома.
Двигаясь уверенно и быстро, он перемещался по длинному коридору, направляясь в гостиную, и ничуть не смущался сумраком, который окутывал его со всех сторон.
Но в центре просторной гостиной он вдруг замер. Стараясь двигаться незаметно, он потянулся к карману своего пальто…
– Прибереги пули для врагов, Виль.
Этот совет прозвучал из темноты за его спиной. Знакомый голос неожиданного гостя вмиг снял гнетущее напряжение с тела молодого мужчины.
Он быстро обернулся и попытался различить в темноте силуэт. Но привыкшие к скудному освещению глаза увидели лишь сгорбленную фигуру в чёрном одеянии.
– Это ты?..
– Есть сомнения? – снова хрипнул голос друга.
Фигура двинулась вперёд, к слабой струе света из наполовину зашторенного окна.
– Ох, чёрт возьми! – выдохнул Вильгельм и отшатнулся от скрюченного незнакомца, в котором с трудом разглядел черты близкого человека. – Что с тобой сотворили?!
И тут же ринулся к другу, заметив, как он, явно ощутив резкое недомогание, стал оседать на пол.
Строгие, классические черты лица его товарища превратились в кроваво-фиолетовое месиво, испещрённое кровоподтёками и глубокими порезами. Глаза опухли так сильно, что стали тонкими щелями. Густая чёрная борода едва скрывала побои, а отросшие пряди тёмных волос падали на избитое лицо.
– Как они нашли тебя? – жалость пропитала голос Виля.
Он перестал изучать повреждения друга, который, сморщившись и всё так же, не выпрямляясь, сел на краешек стула в гостиной.
– Они нашли не только меня.
Резкий удар ладонью по столу разбил вдребезги тишину уже нежилой квартиры.
– Кто-то предал нас! – с ненавистью выпалил Вильгельм. – Я узнаю, кто эта мразь, и прикончу своими же руками!
Судорожный вздох израненного друга оборвал его пылкую речь. И он безошибочно прочитал обречённость в безмолвии собеседника.
– Никто не предал, – хрипнул избитый до полусмерти гость. – Я сам всё им рассказал.
Дрейк ошеломлённо рухнул на стул. Он открыл и тут же закрыл рот, будто растерял слова.
– Да я и не знаю, кто выжил бы после их пыток, – оправдывая товарища, наконец пробормотал он.
– Ты знал, что они завербовали лауреата Нобелевской премии, микробиолога, специалиста по вакцинологии Франко Вайса?
– Нет, – мотнул головой Виль.
– И я не знал, – усмехнулся тот, но тут же скривился от боли. – Но нас представили друг другу, когда он делал мне инъекцию под названием «Укол правды».
– Что за?!..
– Наркотик, который отключает работу височно-теменного стыка, и ты теряешь способность лгать.
– Чёрт возьми! – рыкнул Вильгельм и тяжело вздохнул. – Всё это время ты находился у них?
Сморщившись, его собеседник всё же кивнул в знак согласия.
– Всего три недели, но казалось, что вечность.
