Если хочешь знать…

Георгий Глебович заразительно рассмеялся, переводя взгляд с Феликса на Данилова и обратно, оба смотрели на него с подозрением, он вдруг опомнился, погрозив им пальцем, добавил:

– Я ни на что не намекаю, просто вспомнилось… смешно же.

Ничего смешного Феликс не находил в рассказе, оборзевший от власти и денег, пресытившийся дебил придумал себе развлечение, чтобы протестировать кроликов, насколько сильно его любят или ненавидят. На подобный шаг, инсценировку собственной смерти, люди идут от отчаяния, когда жизнь на волоске висит и никакого иного выхода не предвидится, только спрятаться за смертью. К примеру, особо важный свидетель, которого продает некая сволочь из органов. Однако история зацепила, хотя и не нова, Феликс в уме уже начал моделировать ситуацию, а вслух спросил:

– Скажите, Георгий Глебович, история, которую вы рассказали, получила огласку… в прессе, например? Информация прошла по телевидению, м?

– Точно не знаю… впрочем, вряд ли. Это было в 90-х, жизнь криминальная кипела и бурлила, за значимыми событиями не успевали информационные ресурсы, а тут всего-то некий тип из провинции сгинул на рыбалке. Человеческая жизнь тогда совсем не ценилась.

– А это идея… – проговорил Феликс. – Не новая, растиражированная в книгах и по телику, но почему-то работает.

– То есть? – не понял Зарубин. – Ты предлагаешь…

– Да, умереть. Это единственный способ уцелеть Данилову.

Мигом Георгий Глебович провернул в уме будущие события, словно просмотрел кино в ускоренном режиме, увиденная картина и последствия несколько остудили его. Он вскинул глаза на Феликса, затем перевел их на Данилова, оба ждали его одобрения, но это же ответственность за неудачу, если таковая случится. Зарубин предложил свой вариант, правда, неуверенно:

– Но можно просто уехать, переждать, а?

Вараксин не сводил с него насмешливого взгляда, мол, ага, страшно давать добро на скользкий шаг, цена которого – жизнь, нет, давайте вместе разделим все тяготы этого дельца. Патрон ждал его ответа, Феликс предоставил ему аргументы:

– А смысл? Что он выждет? Может, вы не знаете, но преступников иногда ищут годами, бывает, через восемь—десять лет находят. Ему что, все это время сидеть в подполье? Когда надоест прятаться, а ведь надоест быстро, и Даниил Тихонович вернется в обычную жизнь, покушения возобновятся, только в этом случае фатальный исход гарантирован.

– Ты уверен? – спросил Георгий Глебович.

– А вы теперь сомневаетесь, – констатировал Феликс, улыбаясь.

– Нет, просто неожиданное предложение… – смутился Зарубин.

– Хм, сомневаетесь, сомневаетесь. То, что погиб адвокат, счастливая случайность, моя бабушка называет такие моменты провидением. Но человека не стало, Данилов жив, а должен был умереть. Где гарантия, что ему повезет второй раз, третий? И кто следующий станет случайной жертвой? А какой новый шаг предпримет преступник? Мы этого не можем знать. Не стоит забывать, что лимит везения ограничен.

– Ладно, убедил. Просто… как бы тебе сказать… Я думал, ты расследование затеешь, как тогда… а тут такой экстрим!

– Так мы и получим время, это будет не совсем расследование, надеюсь, преступники сами выплывут.

– Сами?! – вытаращил глаза Зарубин, не веря.

– У меня есть основания рассчитывать на это. А вы что скажете, Даниил Тихонович? Говорят, среди вашего брата бизнесмена это модный прикол – смерть свою инсценировать. Мне не попадались подобные инсценировки, честно скажу, задача не так проста. Не думаю, что всем удавался этот экстремальный прием, потому что есть одна существенная трудность.

– Какая? – заинтересовался Данилов.

– Соорудить смерть как раз легко, трудно убедить всех в смерти, не показывая трупа. Не бойтесь, господин Данилов, это же так интересно, посмотреть, кто вас окружает. Когда человек умирает, те, кто жаждал его смерти, расчехляются. Но учтите, вы умрете и узнаете много из того, что не хотелось бы знать.

– Думаете, кто-то из моих…

У Даниила не получилось даже выговорить до конца фразу, иногда, допуская подобную мысль, все же он верил, что это не так. Феликсу нечем было его утешить:

– К сожалению, не со стороны. Но об этом потом, сначала я должен все проанализировать, а сейчас поехали.

– Куда? – поднимаясь, спросил Даниил.

– В центр «Вестник», надо пересмотреть видеозаписи из банкетного зала, пока их не удалили, там наверняка есть видеонаблюдение. Кстати! А что с видеонаблюдением на парковке?

– Система на парковке была выведена из строя в тот вечер.

– Не исключено, что купили того, кто вывел систему. Вот вам еще одно доказательство, что случайностей в таком количестве не бывает. Стакан и бутылку забираю, найду независимого эксперта, чтобы определил, какую отраву вам подсунули.

Терехов уставился на девицу…

…с дежурной улыбкой, как питон на ничего не подозревающую косулю. Это ж надо с таким беспечным выражением личика разговаривать со следователем, словно не у них отравили человека. Вот прямо так: ничего не знает, ничего не понимает, директора нет, замы выходные, дурацкая улыбка во весь рот, глазки сияют. Разведка им уже донесла, что мужчина, уехавший от них на скорой, умер, это же видно по глупому выражению лица девицы.

– Хотите кофе? – предложила она. – У нас лучший в городе кофе.

Зубы заговаривает так примитивно, интересно, неужели кто-то ловится на дешевые штампы? Он сухо отчеканил на одной ноте:

– Как нам посмотреть записи позавчерашнего вручения премий победителям с камер видеонаблюдения банкетного зала?

– М… – захлопала ресницами святая простота. – Это не в моей компетенции.

Позади Терехова хихикнул Женя Сорин, Павел сам едва не прыснул. Видеть, как эта барышня лет тридцати косит под дурочку, причем косит бездарно, без фантазии, впору хохотать в голос, однако выдержал и сухо процедил:

– Естественно, не в вашей. Проводите нас в смотровую.

– Но мы не устраиваем слежку за гостями, тем более такими важными.

– До сегодняшнего дня мне казалось, камеры видеонаблюдения в крупных центрах скопления людей установлены для безопасности в наше неспокойное время. Тем более при приеме важных гостей.

– Извините, но мы отключали камеры в тот вечер.

– Мне нужен админ, а не вы и ваша информация, – сказал Терехов тоже с улыбкой, но так улыбаются, когда разговаривают с идиотами. – То есть ответственный за видеонаблюдение в этом храме культуры и… кулинарии не всегда качественной.

Нет, намек на отравление она не поняла, точнее, будто не поняла. Собственно, какая разница? Когда девица открыла было ротик, чтобы сказать очередную ложь, он поднял ладонь, останавливая ее, и сказал теперь жестко:

– Без разговоров ведите нас в смотровую. Если вы снова не поймете, я задержу вас и отправлю в изолятор временного содержания на пару суток за препятствие следствию.

Ого! По глазкам видно, как заработал счетчик в головке, просчитал риски. Мало того! Пацан-блондин из-за спины следака показал ей две штучки кругленькие, браслеты, что ли… Нет, наручники! Улыбку с ее лица снесло в момент, в зрачках сверкнула злость, но интонация была ласковой, почти нежной:

– Его, кажется, нет на месте, у него перерыв на обед.

– Я не привык повторять дважды, – грозно произнес Терехов.

А по виду интеллигент, которому улыбайся и вешай по килограмму лапши на каждое ухо, он не посмеет усомниться, тем самым обидеть. Однако девушка ошиблась, противный следак не оправдал ожиданий, уперся лбом – хочу админа.

После банкета менты были здесь утром, ходили, осмотрели кухню и зал, тогда и узнали, что неизвестный человек, который без приглашения вторгся на праздник, ибо такой фамилии в списках не было, выпил что-то на банкете и умер. Каково – умер, а центр виноват! «У нас отравили мужика, – страдал директор вчера весь день. – Если новость просочится, нашей репутации наступит хана, никто не станет арендовать наши залы». Вчерашние менты походили и убрались, ничего не сказав. А сегодня новые притащились. Главное, в центре не просчитали, куда решат заглянуть, директор приказал:

– Хоть в постель с ними ложись, но не пускай, скажи, здесь никого нет, поняла? У всех выходной… два выходных! После награждения все выдохлись, поняла? Пусть придут в другой день, когда у нас наведут стерильную чистоту.

И как их не пустить? Белобрысый и ушастый следак запросто осуществит угрозы, чего доброго посадит ее. Втянув носом воздух, она повернулась и направилась к боковой двери, Терехов кивнул ребятам, дескать, идем за ней. Админа не оказалось на месте, оператора только застали, а девица-лгунья развернулась и гордо ушла, чем-то недовольная.

В этом небольшом помещении стену от стола в два ряда занимали мониторы, всего шесть, картинки на всех разные, разумеется, все из этого здания. Оператор – молодой человек сидел за столом перед ноутбуком, услышав скрип открывшейся двери, он крутанулся в кресле, повернувшись к вошедшим. Познакомившись, Терехов присел на свободный стул и без предисловий потребовал:

– Мне нужны видеозаписи с позавчерашнего вечера.

– Какие именно? – спросил оператор.

– Из банкетного зала. Все, что имеются.

Оп! Парень напрягся, его глаза не бегали, как бегают у человека, мучительно соображающего, что ему делать, но именно об этом он думал – на лице написано.

– Понимаете, я не могу дать вам записи, мы их…

– Можете и дадите, – перебил его Терехов. – Только не говорите, будто вы не наблюдали за залом во время вручения премий. Не поверю. И не говорите, будто удалили записи, вы обязаны определенное время хранить их. Слышите это слово – «обязаны»? Но если не сохранили… я вам не завидую, это статья за уничтожение важных улик. Понимаю, по какой-то причине вам даны указания не показывать никому тот вечер, а за препятствие следствию есть еще одна статья. Так что нам можно, я разрешаю. Адвокат Пушкарь, который умер, побывав на банкете, работает с предпринимателем Даниловым, его столик интересует нас. И не только, а все вокруг и со всех камер наблюдения.

Тут уж из двух зол выбирают меньшее, директор может уволить, он боится огласки и потребовал убить записи, следователь обещает посадить, что хуже? Долго молодой человек не думал, поставил запись. Но праздник длился больше трех часов, Терехов попросил:

– Нет-нет, мы не собираемся здесь смотреть. Скинете весь материал на нашу флешку, повторяю: все записи, что есть, будь то банкетный зал или вестибюль, и мы пойдем. Наш человек будет изучать записи внимательно и без спешки. Держите.

Оператор скачал записи, группа Терехова дружно вышла и последовала к выходу, по пути Женя Сорин подметил:

– Павел Игоревич, как сказал бы наш лучший друг Феликс Вараксин, вы делаете успехи, избавляясь от деликатности.

– Неужели? – усмехнулся Павел. – Я способный ученик.

* * *

– Нет… не-е-ет… – застонал басом Феликс и положил ладонь на свою голову, словно забыл нечто важное. – Не может быть… Вот так невезуха!

– Что такое? Что случилось? – забеспокоился Данилов.

Только-только подъехали к центру «Вестник», Даниил заглушил мотор и вдруг Феликс выдал странную, в значительной степени театральную реакцию, будто наступил конец света! Даниил опешил от неожиданности, проследил за взглядом Вараксина, впереди ничего ужасающего, тем более катастрофичного, лишь трое молодых людей спускались по ступенькам, ведущим в здание центра. Феликс указал обеими ладонями на лобовое стекло и слезно-жалобно произнес:

– С этими ребятами я работал.

– И что?

– А то! – перешел на серьезный тон Феликс. – Они здесь не случайно.

– Не понимаю, – совсем растерялся Даниил.

– Самый высокий – следователь Павел Терехов. Блондин – Женька Сорин, я дал ему кличку Сорняк, толковый пацан, умный, интеллектуал…

– Я думал, в полиции интеллектуалы не работают.

– Это глупое клише. К тому же не в полиции, а в следственном комитете, безмозглых там не держат. Третий, упитанный, Вениамин получил кличку – Веник. Хороший парень, был участковым в деревне, мы уговорили взять его опером. Думаю, ребята здесь были по нашему делу, и это самая плохая новость.

– Почему плохая?

– Потому что Терехова не обмануть, он лучший следак, способен вычислить инсценировку. Значит, все-таки отравление, поэтому Пашка здесь.

– И что? Нам-то что делать?

– Ждать, когда уедут. М-да, плохо дело… Но хорошо, что не столкнулись нос к носу, удача на нашей стороне, это обнадеживает! Ладно, попробуем Пашку обмануть и обскакать. Короче, Даниил Тихонович… Переходим на «ты»?

– Я только за.

– Тогда заруби себе на носу: я главный, ты подчиняешься безоговорочно, если хочешь жить, никакой самодеятельности. Согласен? (Даниил кивнул.) Молодец. Деньги есть?

– Конечно. Сколько перечислить?

– Наличные.

Даниил шарил по карманам, доставая бумажные деньги и выкладывая их сверху панели приборов, всего насчитали чуть больше семи тысяч.

– Этого мало, – сказал Феликс. – Едем к ближайшему банкомату.

Сняв деньги, Даниил передал их Феликсу. Они вернулись назад, группы Терехова уже не было, оба прошли в здание. Холл оказался пуст, лишь уборщица елозила тряпкой по идеально чистому зеркальному полу, у нее и спросили, как пройти в смотровую, где ведется наблюдение за центром. Поскольку это не секретное помещение, а ее никто не предупреждал, мол, нельзя пускать никого, она отвела их к кабинету.

– Вы ко мне? – повернулся в кресле оператор.

Чем взять молодого пацана? Наглостью и скоростью. Феликс выставил удостоверение, представившись:

– Я начальник безопасности металлургического завода, со мной бизнесмен Даниил Данилов, он спонсор конкурса и был позавчера на вручении премий. Нам нужны записи из банкетного зала…

– Недавно были здесь из следствия…

– Нам срочно. – И Феликс положил на стол пять тысяч.

– Я уже записал и отдал следователю…

Феликс положил сверху купюры еще пять тысяч. Молодой человек поднял недоумевающие глаза на него… четвертая купюра помогла ему сделать правильный выбор.

Часть третья

Сплошные неожиданности

– Девчонка, ты молодчина, – похвалил Терехов Алину, та в ответ широко улыбалась, любит, когда ее хвалят. – Ты точно всех выделила?

Находились они в ее личном кабинете, так группа Терехова называла комнатушку, больше похожую на кладовку, которую выделил админ в своем отсеке для этой замечательной девчушки, которая по способностям и знаниям круче пацанов-хакеров. Комнатушка забита железом, порядка здесь нет, требовать от Алины навести порядок – ага, где сядешь, там и слезешь (ее выражение), зато быстро можно найти все что нужно для работы. В норке (она придумала название для комнатушки) есть окно, так что уже не кладовка.

– Всех, Павел Игоревич, – закивала Алина, – кто подходил к столику Данилова. Видеофайлы пронумерованы последовательно с начала вечера и до конца. Жаль, камера только одна, так не хватает встречного ракурса… А жена у Данилова шикарная красотка, ага?

Терехов взглянул на Вениамина и невольно улыбнулся, парень смотрел на Алину с умилением дурака, получившего красивый фантик. По всей видимости, он даже не слушал, о чем шла речь, короче, пренебрег своими обязанностями. У него роман с этой хорошенькой девочкой, она же как статуэтка синеглазого и белокурого ангела, а на самом деле настоящий бесенок. Посмотришь на Алину – лет пятнадцать дашь, но за ее плечиками университет и диплом программиста, девушку пристроили в УВД к сисадмину, оказалась весьма полезной. Павел не сделал Вениамину замечания, мол, вернись с небес к нам, диалог он вел с Алиной, к ней и обратился:

– Ты наблюдательней нас всех, вместе взятых, может, заметила, как кто-то из подходивших к Данилову шаманил над столом? Что-то взял или положил, поставил, например, бутылку минералки?

– Или подсыпал? – напрямую спросила она. – Да ладно, Пал Игоревич, без наводящих вопросов давайте, Веня проинструктировал, на чем заострить внимание. Ничего не заметила, никто руками над столом не водил, не сыпал в еду отраву.

– Давай-ка еще раз посмотрим эпизоды, – сказал Терехов, подсев рядом с ней к монитору, и повернулся к Жене с Вениамином: – Ближе садитесь, смотрим.

– Так, – приготовилась Алина, – это первый эпизод.

– Надо выяснить все имена, фамилии, род занятий подходивших господ, – бросил ребятам через плечо Павел. – Алина, выдели фото этих людей… Ну, вот, Данилов пьет воду… Поскольку адвокат Пушкарь ничего не ел, а выпил воду из стакана, который дал ему Данилов…

Терехов задумался, не решаясь высказать свои подозрения, вместо него это сделал Женя Сорин:

– Данилов и отравил его?

– Почему нет? – пожал плечами Павел. – Открой, Алина, файл, где Данилов дает стакан Пушкарю…

– Могу открыть сразу все файлы разными прогами, когда Данилов пьет из стакана воду, – предложила девушка. – Я их открою, поставлю на паузу, а запускать буду по вашей команде. У нас не будет лишних пауз, так удобней.

– Действуй, – согласился Терехов и продолжил: – Так вот, адвокат знает много тайн, чужих тоже, это не самое лучшее занятие, особенно в среде золотых мешков.

Что-то не устраивало его в данной версии, наверное, из-за отсутствия доказательств у Жени нашлась другая версия и тоже бездоказательная:

– Это неразумно со стороны Данилова – убивать своего адвоката прямо на банкете, он же не дурак. Если б за его столом находились еще люди, то подозрения распределялись бы поровну, в этом случае и Данилову было бы подходяще ликвидировать адвоката. Знаете, Пал Игоревич, с таким же успехом можно подозревать и его жену, только на видосах нет улик и на нее.

– Вот, смотрите, – прервала спор Алина. – Данилов наливает воду из бутылки и делает глоток. Он пил по одному-два глотка и не ел. А теперь на этом видео… То же самое. Тут Данилов выходит… Тут приходит… Теперь смотрите, адвокат прибегает и… Жаль, с освещением полный абзац.

Надо сказать, ракурс мог быть и лучше, да и зал в затемнении, а когда шли номера или гости танцевали, свет совсем приглушали, на танцах периодически работал и стробоскоп. Конечно, участники банкета видны, кстати, не только столик Данилова, много столов с людьми попало в кадр. Но зрелище дано издалека и сверху, к сожалению, в этой части камера одна и есть мертвые зоны. Алина постаралась, скриншоты сделала, увеличила, очистила, улучшила резкость, но это мало помогло.

– Алинка, верни видос немного назад, – поднялся с места Вениамин и очутился за спиной девушки. Когда она выполнила просьбу, он пальцем почти ткнул в монитор. – Павел Игоревич, смотрите, Данилов наливает воду в свой стакан, адвоката еще нет… А вот и он бежит… Хватает свободный стул… Данилов собирается выпить, видите? Подносит ко рту стакан… Просто не успевает, его отвлек Пушкарь… а теперь он отдает стакан адвокату! Павел Игоревич, выходит, водичка с отравой предназначалась для Данилова.

Терехов попросил еще раз запустить видео, действительно, Данилов налил себе, собрался сам выпить воду… осталось только развести руками:

– Мы не увидели, когда подсунули яд. В общем, ребята, выясняйте обо всех членах данного кружка, а я встречусь с Даниловым. Алина, пересмотри еще и еще. Ведь кто-то поставил минеральную воду с ядом на стол, почему мы этого не видим?

– Не знаю, Павел Игоревич, – пожала плечами Алина. – Темно, народ шатается, от этого теснота, внимание рассеивается. Я поработаю.

– Ищи причину. Поехали, ребята?

– Пока, Дюймовочка, – попрощался с ней Сорин. – Я верю, ты справишься.

И поспешил к выходу, чтобы оставить Веника с ней наедине хотя бы на полминуты. В свое время Феликс и ее наградил прозвищем: за миниатюрные параметры и внешность героини сказок прозвал Дюймовочкой. Вениамин сзади наклонился к ней и громко чмокнул в шею, она отмахнулась:

– Я на работе. А если зайдут? Ты мою репутацию мочишь!

– А ты неплохо усвоила сленг.

– Пф! Я его знаю с пеленок.

– Ага, это меня и пугает. (Она выстрелила в него молниями гнева из глаз и снова уставилась в монитор, Вениамин отступил, ухмыляясь.) Увидимся вечером.

За ним захлопнулась дверь, и Алина недовольно пробубнила:

– Забыл добавить: если получится.

Данилов попросил остановить запись, ткнул…

…пальцем в монитор ноутбука и только через паузу произнес:

– Вот он.

Вараксин и Зарубин непроизвольно потянулись к монитору, дабы получше рассмотреть парня, на которого указал Даниил. В кабинете все трое сидели рядком перед ноутбуком, смотрели записи с камер видеонаблюдения, которые целых два дня изучались, наконец появился результат. Феликс привык все подвергать сомнению, а потому задал логичный вопрос:

– Ты уверен, что это тот самый парень?

– Уверен, уверен, – твердо заявил Даниил.

– Но этот парень всего лишь промелькнул, узнать…

– А я узнал, – прервал его Данилов. – Конечно, в кадре много людей, они фланируют по залу, вечер перевалил далеко за половину. Вначале я следил только за нашим столом, в зале полумрак, временами темно, сложно рассмотреть детали. Потом присматривался к более четким фигурам, затем другие подробности изучал. Когда глаза попали на него, я узнал парня. Он всего-то промелькнул, а я узнал.

Данилов произнес монолог в несвойственной ему манере завышенных эмоций, Феликс охладил его спартанским спокойствием:

– А видосы с других камер смотрел?

– Разумеется. Не охватывают зону, где стоял наш столик.

– Ладно. Давай еще раз посмотрим.

– Я смотрел раз пятьдесят…

– Значит, это будет пятьдесят первый.

Запись Феликс немного вернул назад и почти сразу остановил. В кадре столики, за столом Данилова никого, позже придет жена с Шумаковым, с ним она танцевала. Людей много, это время перерыва между танцами и речами, премии-то вручали на банкете, а потому говорильня тоже имела место быть. Но вот вход в зал перегородила фигура крупного мужчины в форме охранника, он медленно вошел.

Феликс пустил запись и тут же остановил. Охранник шагнул в сторону, в этот миг из-за его фигуры и выглянул молодой человек, которого узнал Даниил. Ненадолго. Парня перекрыл еще один мужчина, тоже высокий и плечистый, он шел к выходу с женщиной, о чем-то ей рассказывая, и жестикулировал.

– А куда делся стрелок? – потерялся Зарубин.

– В сторону слинял, – пояснил Феликс. – За крупной фигурой охранника его не видно, но еще и парочка перекрыла их. И все, пропал стрелок, то есть очутился вне зоны видимости. Теперь понимаете, Георгий Глебович, что такое мертвая зона? Это когда позарез нужно увидеть чела, а не можем. Камеры должны охватывать все зоны.

– Понял, понял, – взметнул вверх ладони Зарубин, улыбаясь.

– Итак, всего три секунды, – констатировал Феликс, обращаясь к Данилову. – В полутемном зале, на неблизком расстоянии, к тому же ракурс сверху…

– Но я узнал его! – стоял на своем Данилов.

– Не злись. Я ищу бреши, мы должны все учесть и просчитать, иначе наш план выйдет боком нам обоим.

С этим постулатом сложно поспорить, впрочем, Данилов и не собирался, он находился в начальной стадии этапа, когда переосмысливается все, что было, настоящее неясно, а будущего может и вовсе не быть. Над ним в прямом смысле завис дамоклов меч, ощущает он его постоянно, не забывая ни на минуту даже в собственном доме, ночью и днем, во сне и наяву. Не знать – кто, зачем и почему, когда и где подрежут волосок, на котором висит жизнь, это еще тот ад. Без костров выжигает внутри пламя отчаяния и страха за собственную жизнь, кажется, там, внутри, уже ничего не осталось живого.

– Я не злюсь, – проговорил Данилов удрученно. – Никак не могу въехать… Человек, с которым я никогда не встречался, у нас не было ни дружбы, ни вражды… я не знаю, в чем причина, он воспринимается мною потусторонней силой, потому что… потому что стрелял в меня на парковке. Вот так вот прицелился… я даже понял, в какой момент он выстрелит… И выстрелил. Как это объяснить? И как принять? Это был миг, но врезался в память со всеми подробностями, на какие я никогда не обращал внимания. А причина должна быть – почему он выстрелил.