Номер люкс: тайны включены в стоимость

Лариса Лазарова

Номер люкс: тайны включены в стоимость

Глава 1

– Привет, – сказал он, – это Михаил, помнишь?

– Какой еще Михаил?! – я возмущенно бросила трубку и с облегчением зарылась в подушку. Но телефон зазвонил опять. Вторую подушку положила на затылок и начала медитировать. У соседей тоже есть телефон. Стены в наших панельных домах звукопроницаемые. Это звонят не мне. Это не звонят. В доме тишина. А что для меня главное, так это нежное, сонное царство. И никто не может мне помешать. Но нет. Звонит, собака. Рванула трубку на себя.

– Ну!

– Злючка Томчик, это Миша. Ты, наверное, спишь?

Чтоб ты сдох.

– Что? Надо?

– Ты не сердись, – зачастил незнакомец. – Я вспоминаю тебя, моя пери, не смог удержаться…

– Я после ночной смены. Мишу не знаю. Вы действительно мне звоните? Уверены?

– Томчик, твой небесный голосок я узнаю даже по телефончику.

Меня терзали ужасные сомнения.

– А кто вам дал этот номер?

– Ой, дорогая, да для настоящего мужчины разве это проблема? Увидел красотку и понял, вот оно счастье! Сразила-таки наповал.

– Счастье есть, – просипела я, лихорадочно соображая, кто это из моих девиц так удружил. Наверное, вновь прибывшая. Правил игры она еще не поняла, а информацией излишней уже владеет. Ох и задам же я ей. Когда высплюсь.

– Мишик, – постаравшись сделать голос приторно-липким, чувственно пропела я. – Женщина устала и хочет бай-бай. Позвони попозже, мы с тобой обо всем переговорим. Счастья.

И пока он не опомнился, повесила трубку. Выключить бы телефон, да не положено. Скоро придет любящая родня, и дневные сны закончатся по техническим причинам. Так что из последних сил – спать.

Мужчина оказался настырным. Он позвонил через час, когда я блаженствовала в ванной. Потом, когда у меня горела яичница. Хотелось забыть о хорошем воспитании и послать куда подальше. Но черт его знает, кто такой этот Миша. Вдруг чей-то высокопоставленный знакомый. Начнется потом: не так сидишь, не так свистишь. Не выдержав пытки телефоном, позвонила своим на работу. Потребовала объяснений (орала как сумасшедшая). Дежурила своя в доску Квасницкая, для близких друзей просто Квася. Слушая мои вопли, подло хихикала. Но все отрицала. Телефонов не давала, Мишек не знает.

Когда работаешь в зоне отдыха, время от времени встречаются такие казусы. Распаренным, отдохнувшим по полной оздоровительной программе мужчинам хочется поговорить о великом. И тут – администратор. Женщина в форме, чистая, красивая, вежливая, образованная, официальная представительница, распорядительница и координаторка. С высшим образованием, среднего возраста, да и чего таить, приятной наружности. Со всеми проблемами – к ней родной. Все претензии – опять же, к ней. Стукнуть кулаком по столу по поводу и без, а она тебе за это чуть ли не в пояс кланяется. Бандитов усмиряет, раны перевязывает, чаи греет, валокордин капает, так что все дороги ведут к ней. Великой и могучей. Ну, по крайней мере, пока утром руководство не приедет.

А зона отдыха у нас – загляденье. Новенькая, с иголочки. Четвертый год работаем, набранные по особым параметрам нашей гранд-дамой. Шикарная женщина. И без всяких страхов и упреков. Так что, когда мужичье разных параметров и высот власти развязно с подружками к нам въезжает, нижняя челюсть у них отвисает. Так как лучше работниц, чем в нашем комплексе, во всем городе не отыщешь. Небольшая гостиница, громадный бассейн с минеральной водой, маленький бассейн с холодной, две сауны, массажный кабинет, парикмахерская, маникюрный зал, тренажерный зал, лесной массив с теремками-коттеджами, очищенное озеро, где зимой каток, а летом рыбки и кувшинки. Даже семья уток плавает. Диких. Номера в гостинице есть попроще, а есть супер-люкс. Инновационное оснащение, со всевозможными новинками науки и техники. Бар, дансинг, два банкетных зала, один из них тайный. Небольшой ресторанчик в русском стиле. Корейский ресторан. Кухня у нас – чудо. Что тоже является заслугой директрисы. Посмотрела она мир и, что смогла, то и воссоздала в отдельно взятом гостиничном комплексе.

Так уж вышло, что администраторы собрались сплошь гуманитарии. А специалистов данных наук готовило всего одно учебное заведение из высших. Так что в разное время мы все по-честному отучились там свои шесть лет. Кто на дневном, кто заочно. За четыре года работы по сменам ряды наши сплотились, характеры закалились. Поскольку в ночное время надеяться было особенно не на кого, кроме себя любимого, портье и иногда охраны. В результате длительного и мучительного отсева, коллектив сформировался маленьким, но стойким. Квася, такой же администратор, как и я. Прозвищу своему обязана не только фамилии, но и тому, что во времена всеобщего обнищания, дабы выделиться, нашила на джинсовую куртку ярко-красные буквы «КВАСЯ» и с гордостью носила целый год. Пока муж куртку не выбросил. Натка – парикмахер. Жутко творческая личность. Как и все мы, так уж подобрались. В смысле гороскопов даже неинтересно, одни Овны и Скорпионы. Жуть. Хотя есть мнение, что в деловом отношении такой союз непобедим.

Дивы наши справляются с жизнью соответственно тяжести материального положения. Кроме Кваси. У которой муж – мечта. Папа – бывший глава северного региона. Всего в достатке: счетов разных, дач, квартир, гаражей, машин и бриллиантов. Квася – вечный позор семьи, скелет в шкафу. Потому что больше всего на свете любит всякие приключения и авантюры. На официальных приемах, устраиваемых светской родней, держится принцессой крови, но уж если шлея под хвост…

У остальных с финансами кранты. Нет, еще совсем недавно то, что мы получали в виде заработной платы, вполне подходило для жизни. Но то ли жизнь несется вскачь, то ли потребности опережают возможности. Кто же знает?

Я пританцовывала в условленном месте, куда за мной должен был подойти служебный автобус. Туфли для сегодняшней нежаркой погоды были тонковаты. Все-таки осень есть осень. Водитель, мрачный здоровенный детина, не торопился. Ему что? Он в тепле. А мне пришлось поплотнее укутаться шарфом, но прохладный ветерок все равно пробирал до костей. Права была моя мама. Вот так я отвратительно отношусь к своему здоровью. А скоро вообще зарядят дожди, будет отвратительная погода, с каждым днем все хуже и хуже… Стоп. А ну встряхнулась, привела себя в порядок, улыбнулась предстоящим рабочим будням! Где, елки-зеленые, этот автобус?! Вот если бы пошла пешком, уже была бы ого-го где! В Караганде!

Глава 2

Ну наконец-то. Работа наша находится за городом, поэтому проблема транспорта всегда актуальна. Проехала КП. И тут я увидела его. Михаила. Стоит с огромным букетом неприлично алых роз и ждет, поглядывая по сторонам. Караул. Меня ждет. Я вспомнила его. В прошлую смену данная личность, находясь в бодром и активном состоянии, приставала с разными нерабочими предложениями. Я вежливо отказывала, проклиная все на свете. В частности себя. Не могла найти работу в публичной библиотеке! Кто дал телефон?!

Он был хорош. Пожалуй, немного старше меня. Судя по лицу. Но фигура не поплыла, а это значит спортивный образ жизни плюс папа с мамой не подкачали. Одет прилично и неброско. Только вот стрижечка коротковата. Да и оттенок подкачал. Рыжий он, что ли? Только бы не бросился при горничных на шею. Разговоров будет на неделю.

Не бросился. Мило поздоровались. Он потихоньку пошел за мной. Пока мы передавали смену и ворчали друг на друга о неубранной посуде, скромно стоял в дальнем углу холла. Только когда предыдущая смена отправилась домой, подошел.

– Томочка, можно вас для конфиденциальной беседы? – Отвел в сторонку, аккуратно поддерживая за локоток. Воспитание, солидность.

– Мне очень неловко, что пришлось навязываться, это вам, – вручает букет, – но, знаете, бывают встречи, которые нельзя упускать. Киваю, а что мне делать? Улыбаюсь. Клиент всегда прав. Особенно богатый клиент. А у этого в данном вопросе, надо полагать, полный порядок. Пытаюсь рассмотреть. Приятный мужчина. Вот только обходился бы без уменьшительно-ласкательных словечечек, словечушенек, а то уже хочется завыть. От тяжести букета уже дрожь в коленках. Вот ведь, нелегкий во всех значениях пациент!

– Я понимаю, все это для вас неожиданно, но Тома, давайте встретимся за пределами вашего рабочего места. Где-нибудь на, так сказать, нейтральной территории.

Соглашаюсь. Он очень подробно объясняет, где будет меня ждать завтра. Вечером, когда отдохну. Потом записывает. Обстоятельный дядечка. А почему бы и нет? Заволакиваю букетище в комнату отдыха, где сразу становится мало места. Плюхаю в кувшин. Заходит портье. Марья Петровна – это образец представительницы коммунального хозяйства, системы гостеприимства. Подтянутая, со следами былой красоты, умело подправленной достойным макияжем, умница и хитрая лиса.

– Ничего себе, сколько деньжищ вбухал. Лучше бы тебе банку меда принес.

– Марья Петровна, я мед не ем.

– Тогда бы курицу, вон ты какая тощая.

Представив на минуту Мишу с курицей, синей и безголовой, вместо букета, я начинаю мысленно кататься от смеха. Но Марью Петровну на мякине не проведешь. Она не собирается занять место за кассой. Она собирается научить меня жизни.

– Когда хоть ты возьмешься за ум? Ведь молодость и юность уже, почитай, в прошлом. В кои-то веки приличный человек ухаживать начал. Ты лицо свое с оскалом представляешь, когда он с цветочками к тебе? Тут и так кругом одни бандиты да алкоголики, или чего похуже. А этот – приятно посмотреть. Рубашка беленькая, сам благоухает. А ты? Смотреть противно. Нет чтобы глазками поводить. Ведь можешь, если захочешь!

Что-то мне эта песня о любви надоела. Я делаю строгое лицо и, подражая нашему непосредственному начальнику Сан Санычу, грозно произношу:

– Это вы к чему меня склоняете, а? Да начальство узнает, и вам не сносить головы. Ведь не зря в смену ставят одну женщину мудрую, как вы, а вторую, какую придется, как я. Ваш недогляд.

– За вами углядишь! – горестно качает головой Марь Петровна. – Ты-то еще ладно, а вот ваша любимая Квася, прости, Господи, вот уж подарок, так подарок. А самое главное, слова не скажи. Как с ней Галина работает? Слезами умывается.

Представить алчную, хищную, худую, как вобла, Галину Артемьевну умывающейся слезами от хитрющей и щедрой Кваси было совершенно невозможно. Но Марь Петровна – оплот местной добродетели, и волновать ее нельзя.

Вздыхая, залезаю в форменный пиджачок. И страшно ругаюсь, увидев пятно на рукаве. Какая-то зараза опять носила мой вместо своего. Надо разобраться. Начинался обычный рабочий день, который не должен был ничем отличаться от многих других таких же дней. Комплекс весь един и неделим, как живой организм. Самая горячая пора на сегодня уже миновала. Все разбужены, горячая вода в кранах не иссякла, значит, умоются, почистят зубки без проблем. Первые, самые не злоупотребляющие, уже потянулись жиденьким ручейком на завтрак. Сегодня дежурит повариха Жанна, а это значит, никаких вам фаршированных блинчиков и омлетов с сыром и помидорами. Яичница с сардельками – и хоть закукарекай. Ого, потянулся второй эшелон. Уже дивы, без макияжа, правда, но на лицах и без того выражение томное. Сейчас будет скандал. Сок только виноградный, апельсин и яблоко не привезли. Точно, как чувствовала.

– Томка, дай телефон. Знаменитости бушуют.

Метрдотель нервно разговаривает минуты три, бросает трубку. Пытливо вглядывается в наши с Марь Петровной, лица. Но мы заняты бумажками, и сорваться на нас неудобно. Значит, попадет официантам. А мы: «Ноу, ноу, ноу». Компетенция не наша, в дела общепита не вмешиваем, поэтому невиновны-с. На территории комплекса работают только проводные телефоны, установленные в четко обозначенных местах. Поэтому никаких сотовых.

Я смотрю заселяемость. Мама дорогая, семьдесят процентов. Норма. К вечеру мест не будет. Надо сверить заявки. Чует мое сердце, Квася в прошлую смену приняла человек на сорок больше и не отметила. Так и есть. Чтоб тебя, родная.

– Марь Петровна, горим?

Удивленный взмах брови-ниточки.

– Томочка, а спортсмены?

Молоток, старушка! Футболисты туманно намекали, что, если все будет нормально, могут остаться еще. Не смешите мои колготки, все нормально! Двадцать здоровых парней, наивно оставленных вчера без присмотра заболевшим тренером. Да и игры сегодня нет. Открываем журнал происшествий. Есть виза охраны.

«О-охрана!» Сегодня дежурят братья-боровички. Они не родственники, просто друзья. Низенькие, коренастые, белоголовые, с крепкими красными щечками. «И ягодицами», – иронизирует Квася.

– Что у нас футболисты вчера делали, как им жилось, отдыхалось?

– Полная программа! – охотно докладывают боровички, как всегда, хором. Все-то они, маленькие, делали вместе, все за компанию. Злые языки утверждали, что не все так искренне и прозрачно в их тесной дружбе. Но мы с Квасей просто категорически отказывались в это верить.

Ясно все, дорогие сограждане! Вчерашняя смена досыта нахлебалась ночных приключений. Они надеются, что спортсменов мы попросим. А следующие заезжие будут тише и незаметнее. Наивные. Как говорит наш Сан Саныч, место у нас зловещее: все только пьют, за бабами бегают и хулиганствами занимаются. Он у нас из военных. Из супертайных войск. С выправкой, мрачным взглядом из-под кустистых бровей и скромным красным носом.

– Водили девиц, – продают мужскую солидарность боровички. – В холле ковер залили кетчупом. На стену приклеили большую эмблему-самоклейку. Она теперь не отдирается. А на третьем этаже в номере забили унитаз. Сами знаете, чем. Горничная докладную писала.

– Какой кошмар! – ужасается Марь Петровна, в обязанности которой входит продажа санитарного минимума. И, насколько я знаю, «кошмара» там видов пять. В том числе светящиеся.

– Нет, тренер – святой человек, в тяжелом состоянии, а эти! Фу, какой стыд.

– Вот, вот, – потирают ручонки боровички. – А на втором этаже стекло разбили.

Стоп, команда. Стекло – это перебор. Я багровею, боровички трусливо замирают.

– Деньги с разбивших взяли?

– Мы не дежурили, – вопят они хором и выпячивают грудь.

Лампово! Значит, деньги не взяли, чтобы не нарываться на пьяный скандал. Решили потихоньку передать смену и заставить общаться администратора на неприятную материальную тему. К тому времени спортсмены протрезвеют, все забудут и категорически платить откажутся. Охрана сменилась, свидетелей нет. Ответственность несет администратор. То есть я. Стекло в холле дорогое, ползарплаты как не бывало. Фигушки!

– Все докладные мне. Ваш журнал передачи смены тоже. Если вы приняли битое стекло, платить сами будете.

Боровички переглядываются и мрачно косятся на меня. Вечно у меня проблемы с охраной. Выручает Марь Петровна.

– Ребятки, не ссорьтесь. У меня тренерский телефончик, позвоним – выручит. Душа человек, что у него так печень прихватило? Надо ему травок послать, – по совместительству она у нас еще и местный врачеватель.

Медленно, еще в полусне, движется проспавшая команда. Заспанные, печальные образы. Кое у кого на лице отпечаток искреннего раскаянья. Ясно. Много лимонов и минеральной воды. Среди них наш вечный клиент «Никогда так не было». Своему длинному прозвищу обязан любимому выражению известного чиновника: «Никогда так не было, и вот опять». Он печально висит над стойкой, распространяет убийственный запах вчерашнего алкоголя. Глаза красные, разбойничья щетина.

– Томчик, родная. Умираю. Поцелуй на прощанье. В последний раз видишь. Ну, никогда так не было, и вот опять так получилось.

Картинно роняет кудлатую голову на мраморную столешницу. Марь Петровна аккуратно пытается смахнуть платочком этот беспорядок.

– И что тебе дома не живется? Жена молодая, красавица. Чего опять у нас-то, гуляка?

– У меня презентация.

Насколько мне известно, презентации у него каждый день и не по разу. Любит человек общение. Но он не опасен. Пока.

Может, в узких околобандитских кругах его и знают с другой стороны, но для нас он друг, товарищ и брат.

– Томик меня не лю-юбит, – тянет он и пытается потрепать меня по прическе, умильно вытянул губы трубочкой. А вот этого не надо.

– Так, в чем дело мужчина, пройдите! Завтрак стынет, друзья ждут. Да и товарищи не дремлют.

Он отмахивается.

– Волки в Тамбове нам товарищи.

– Иди завтракай, горе луковое! – Марь Петровна делает особенно строгое лицо. – Еще начальство тебя тут увидит. Подумают невесть что. Иди давай.

– Как скажете, девчонки, – обречено кивает «Никогда так не было» и бредет. Но не в ресторан, где все нормальные люди завтракают, а в бар. Лечиться.

– Том, посмотри, он номер до какого оплатил?

– Выгонять будем?

– Еще чего! – Марь Петровна даже подпрыгнула от возмущения. Кто же тогда у нее все левое шампанское вечером скупит. А потом ей же и поставит. – Просто, если загрузка большая, надо оставить парню место. Свой все-таки. Привыкли к нему.

С «Никогда так не было» знакомство и дружбу завела, как обычно, Квася. Уж больно внешность у него была угрожающая и непривлекательная. Прямо скажем, личность на лицо ужасная, добрая внутри. Зато тачка по нашим временам – ничего себе. И он каждый день готов был всех везде возить, ничего не требуя взамен. Кроме дружбы на платонически панибратской ноте. Это потом мы поняли, что совсем трезвым он практически не бывает. Да и глаз один оказался не кокетливо прищуренным, а слепым. Стеклянным, то есть. Квася говорит, бандитская пуля. Но она и соврет – не удивит.

Глава 3

– Ахтунг!! Шеф!

Боровички вытягиваются в почетном карауле, Марь Петровна замирает с кипой бумаг в руках, я тоже приподнимаюсь. Начальство мы уважаем, ценим. И даже неуместно боготворим. Шефиня улыбается и проплывает к лифту. Как будто и не обратила внимание ни на что, только радостно с нами поздоровалась. Как бы не так! Через пять минут уже две уборщицы драят входную дверь, боровички пыхтя переставляют сдвинутый за ночь диван на свое место. А мне велено в парикмахерскую.

Плетусь к Натке. Она сегодня не в настроении. Ясно, пламенный возлюбленный денег вчера опять не принес.

– И ты представляешь! – возмущается она, разъяренно размахивая одной рукой, потому что второй крепко держит меня за волосы, – еще требует, чтобы в доме было мясо! Мясо! Это за такие-то деньги! Это на мои-то пельмени с капустой! Я ему так и сказала…

Что она сказала, я уже не слушаю. С Наткой давно все ясно. Семь лет она пилит одного и того же мужика за то, что он не зарабатывает. Он неплохо готовит, водит Наткину машину, строит ей всякие бани на даче. Но работать не хочет. Утверждает, что не нашел работу по себе. Время от времени они разводятся и, в зависимости от того, кто организатор, сценарий меняется. Брошенная половина начинает следить, ревновать и закатывать сцены родственникам и близким друзьям. Потом следует бурное примирение, и все становится на круги своя. Если бы они завели себе детей, он бы безропотно их выращивал, и Натка была бы счастлива. Но… этого им Всевышний не дает.

– Ну и как? – заботливо спрашивает Натка, придирчиво поправляя башню на моей голове.

– Класс. Хоть сейчас на шабаш. Все бандиты будут мои.

– Да ладно тебе! – добродушно отмахивается она и тянется своим крепким нерожавшим телом. – Какие еще бандиты? Васятка, что ли?

Вот уж не к ночи будь помянут! С уголовными элементами у нас заключен негласный билль о правах: мы ничего не видим, не слышим, не знаем, а они работников комплекса не обижают. Потому что сегодня ты покуралесил в пьяном угаре, а завтра тобой заинтересуются. Хотя без маленьких и больших неувязочек тоже не бывает. Место у нас такое, эмоционально раскрепощающее, так что иногда даже очень сдержанные граждане могут натворить такого, после чего вряд ли будут и дальше являться нашими товарищами. Кто это придумал, что администратор обязательно должна носить строгую, залаченную прическу?

Гордо шествую на свое место. И налетаю на Сан Саныча.

– Тамара, что, по парикмахерским шляемся в рабочее время, а? Кто со стеклом разбираться будет? Когда хоть порядок наведете? А еще женщины!

Марь Петровна возмущенно трясет буклями.

– Ну, знаете, не ожидала от вас услышать!

– А вы вот послушайте! Сауна, уважаемая Мария Петровна, не отмыта. В прачечную половина белья не сдана. В ресторане нет апельсинового сока! Витражи в грязных разводах!

– А мы тут при чем! – вопим мы уже хором. Иногда помогает, но не сегодня. Сан Саныч неумолим.

– Либо мы все вместе, единым фронтом. Либо они нас.

Они – это враги. За его спиной тихо, на цыпочках, крадется экспедитор. В руках увесистая упаковка с двенадцатью коробками апельсинового сока. Ему можно только посочувствовать. Сегодняшний скандал скрыть не удастся. Сан Саныч приближается к стойке и тут, нам на беду, на нее, как чертик из табакерки, выскакивает здоровенный таракан.

– А-а-а! – не своим голосом взвывает начальство и начинает бить по столешнице служебной рацией. – Миллионы, мать твою так! А он… здесь. Как прыгнет!

В душе ору. Но ни единый мускул не дрогнет на моем мужественном лице. Таракан с инфарктом юркает в стопу списанных документов, и нет его. Сан Саныч требует воды и сосет валидол. Говорит, ему помогает. Помимо всего прочего, наш скромный руководитель, является поклонником всяких новых веяний. Он читает массу полуфантастической литературы о чудесных научных достижениях и пытается на нашей почве взрастить все самое новое, прогрессивное. Так импортная технология по борьбе с тараканами настолько потрясла его воображение, что он сумел убедить шефиню уплатить жуткое количество безналичных рублей за ее реализацию. Но получил высочайшее предупреждение, что любое насекомое, оставшееся после столь дорогостоящей акции, должно быть им самим поймано.

Теперь нам уже страшно за самого Сан Саныча. Он весь красный, дышит с трудом.

– Немедленно, – пыхтит он, – сию минуту. Если только я найду на рабочем месте.... Только одну крошку… хоть от чего-нибудь…

Мы осторожно осматриваем свои места. И вздрагивая, вспоминаем. Торт! Нам с прошлой смены оставили здоровенный кусок. С очень барского стола. Если он его найдет, нам крышка. А не найдет его только слепой. Мария Петровна берет быка за рога.

– Что вы так волнуетесь! Это вредно! Не нервничайте! Давайте, я вас чайком побалую. Тамарочка! – величаво обращается она ко мне – У нас цветочки в кувшине. Поди, принеси свежей водички.

Намек понят. Нет, старая гвардия – вариант беспроигрышный. Мне нужно немедленно избавиться от кремового угощения прошлой смены. Потому что неисполнение приказов и инструкций карается. Почти смертью. Или тремя часами инструктажа и криками, что мы все – женщины. Лучше смерть. Поэтому за одну секунду до облавы я залетаю в комнату отдыха, выхватываю букет и с размаху прихлопываю им кучу взбитых сливок. Прощай, сладкая радость! Цветы жаль, но шкуру свою еще больше. И торт, зараза, вкусный, наверное. Был.

Бегу быстрее, прыжками, с кувшином за водой. А как? Любимый начальник чая хочет выпить. Рада стараться. Да здравствует Комплекс, самый лучший гостиничный комплекс в области! Да и в мире, наверное.

К нам в каптерку Сан Саныч заходит осторожно, бочком. Не просто ему дались те годы испытаний, когда они с Квасей только привыкали друг к другу. Выгнать он ее не мог, нельзя было. И сейчас нельзя. А сдаться какой-то сопливой девчонке гордость не позволяла. Вот и ведут они до сих пор тихую партизанскую битву. Сан Саныч хищно принюхивается, но ничего из запретных ароматов не улавливает. Постанывая, усаживается за стол и с наслаждением тянет чудный чай с мятой. Ему очень хочется заглянуть за диван, но он стесняется. Как-то в Квасину смену он заглянул, после чего красный, как рак, вылетел из комнаты отдыха, даже не глядя по сторонам. А с Квасей после этого две смены не разговаривал.

– Это еще ничего! – грозилась она. В следующий раз положу туда использованные дамские принадлежности. Будет еще обыскивать!

Сегодня среда, на дворе осень и днем в комплексе тихо. Заезжать начнут ближе к вечеру. Обед проходит без происшествий. Кроме одного звонка. Мне.

– Это Миша, узнала? – журчащий голос. – Скучаю! Не доживу до завтрашнего вечера. Веду себя, как влюбленный подросток. Перед людьми стыдно. Но очень увидеть хочется.

Со скучным лицом слежу за Марь Петровной. Она сосредоточено перебирает счета. За более чем двадцатилетнюю службу в рядах коммунального хозяйства, она носом чувствует человека, желающего потратить немного денег. Не отрывая глаз от бумаг, тихо говорит:

– Не дури, соглашайся. Никто тебя силком в постель не потянет. Иди обедать. Только не здесь. В «Корейский».

Глава 4

Крохотный «Корейский» зал находится на другом конце комплекса. Он далек от начальства. Работающие там корейские официанты молчаливы, им все равно, от кого получать чаевые. Главное, чтобы вознаграждение было щедрым, в пределах разумного, разумеется. Корейские официанты очень колоритно смотрятся в этой экзотической обстановке. Они как герои дорам: все подобраны одного роста, красивые. Некоторые с очень длинными волосами, заплетенными на макушке в тугие косы. Другие с эффектно окрашенными челками. Мне кажется, гости приезжают не столько отведать национальной кухни, сколько полюбоваться на момчжан1. Все перегорожено бамбуковыми ширмами, и никто никого не видит.