Средневековый баланс

Я без разговоров схватила мешок и охнула. Тяжёлый какой! Закинула на плечо и снова охнула. Думала там трава, а в нём какие деревяшки, больно ударившие меня по спине.

– Смотри–ка, Нада, работящая Мария-то, – обратилась старушка к волчице.

– Как тебе девонька спалось? – Травница шла впереди, опираясь на палку, за ней я, а следом волчица.

– Спала как убитая! – со смешком ответила я, и ничуть не покривила душой. – Хорошо у Вас. Воздух свежий, трава мягкая.

– Ну да, так оно, – хмыкнула в ответ старушка. – Ты хоть ела чего? Я на столе тебе оставила.

– Нет. Как проснулась, пошла к ручью умыться, а потом с волчицей Вас пошли искать.

– Ну, значится, сейчас вместе и поедим.

На этом разговоры закончились. Мы дошли до сарая, старушка толкнула дверь и указала на угол.

– Тама поставь. Дальше я сама. – Я прошла мимо сваленной на полу травы. Вдоль стен лавки, на них стояли небольшие кувшинчики и лежали холщовые мешочки.

– Пойдём в дом. – Травница припустила первой. А я лишь удивилась её жизненным силам и здоровью, еле поспевая следом.

В доме Люба указала мне садиться за стол, сама подняла тряпочку, которой были закрыты лепёшка, лук и белесый кусочек сыра. А ещё глиняный бокал с тёмной жидкостью.

Она налила себе из котелка такой же тёмной водицы и устроилась напротив.

– Так как говоришь ты в лесу-то оказалась? – без предисловий начала разговор хозяйка. А сама взглядом поедает меня.

Врать ей не хотелось. Она была добра ко мне, приютила, кормит. Поэтому я решилась. И рассказала всё с момента как пришла в себя в новом теле. Про попаданство умолчала. Это ей знать ни к чему.

– Ну, дела! – почесала щеку травница. – И чаго делать думаешь?

– Хочу сохранить жизнь! Я работы не боюсь. Мне бы до города какого добраться, да затеряться там.

– Угу, – старушка отстранённо переваривала информацию. А смотрела как будто сквозь меня. – Затеряться – это ты правильно придумала. Только вот не похожа ты на нас. Госпожа и только. Сложно тебе придётся, вопросов много будет. Не поверят тебе.

– И что же мне делать? – Так-то я была согласна со старушкой. Нет у меня ни знаний, ни опыта. Любой во мне чужую увидит.

– А ты вот что. Поживи у меня. Осмотрись. Ко мне приходят за травками да настоями. Я тебя переодену и скажу, что родня моя. Родители померли, вот и пришла ко мне. Научу тебя, как говорить, да вести себя. А ближе к осени и решишь.

Я даже на месте подпрыгнула от неожиданности. Это же подарок! Спасибо тебе волчица!

– Я согласна! – выпалила я без раздумий.

– А может, и со мной останешься. Я научу тебя травкам, без куска хлеба не будешь. А со временем и дело своё передам. – Старуха смотрела в упор и, кажется, совершенно не шутила.

А почему бы и нет? Врачи в любом мире без работы не останутся. Учиться я люблю. Развивает мозг, знаете ли. Травы это, конечно, сложно, но постепенно я научусь. Года за три-пять. А к тому времени и муж про меня забудет. Хотя это вряд ли. Скажем так, поиски меня зайдут в тупик, острота их сгладится. Искать, конечно, будут, но спустя рукава. И никому не придёт на ум выискивать меня в лесу, у травницы. Я всё же знать! Очень хороший план! Великолепный!

Глава 13

Первым делом старушка принялась превращать меня из баронессы в крестьянку.

– Вот тебе шнурок. Сними перстень и повесь на шею. – Из одного сундука она достала кожаную верёвку и протянула мне.

– А можно ли его продать? Деньги поделим, – предложила ей я.

– Родовой он, дорогой. Я не учёная, но вишь, знаки какие-то? – Она тыкала пальцем в закрепку камня. Та и вправду была необычная, в форме буквы «К». – Коснись чего – опознают, и по нему тебя и найдут.

Хороший совет. Я совершенно об этом не подумала. Ну что ж. Получается, этот перстень останется сувениром. Или на самый крайний случай.

Затем хозяйка вытащила из сундука тапки, плетёные из какого-то растения, на длинных завязках. И протянула мне.

– Примерь-ка. А свои помой и убери, до времени.

Ну что сказать. Тапки невероятно грубые, завязываются на щиколотке. Но есть и большой плюс – массажный эффект стоп, благодаря неровной поверхности. А что касается неудобства – человек привыкает ко всему. И я привыкну.

– Нижнее платье своё оставь. – Распоряжалась тем временем старушка. – Нако, примерь.

И она протянула мне серый мешок с рукавами. Ткань, скорее мешковина. Очень грубая, и, возможно, будет колоть тело. Я внимательно осмотрела обновку. Покрой простой – широкий и прямой.

– Чаго разглядываешь, надевай ужо. – Старушка развернула меня и чинно развязывала завязки на моём платье. После чего стянула его через мою голову.

Покрутив обновку, и, не найдя где перед, где зад, надела как надела. Первое ощущение – свобода. Ничего не сковывает движения. Широкие рукава доходили до середины ладони, а подол до щиколотки.

– Припоясайся. – Травница подала верёвку, из такой же мешковины. Я честь по чести завязала её на поясе бантиком.

Старушка что-то еле слышно прошептала, и перевязала мой поясок узлом.

– Привыкай! – нравоучительно произнесла при этом.

Последнее, что она вытащила из сундука – был чёрный платок изо льна. Люба сама повязала его на мне, укрыв голову, и шею. А узел располагался сзади. Таким образом у меня оставалось открытым только лицо.

– Вот сейчас ты похожа на деревенскую девку. – Сделав шаг назад, старушка с удовлетворением любовалась на меня. – Косу потом покажу, как плести. А сейчас убирай свои наряды, опосля постираешь и спрячешь подальше.

Затем она прислушалась и велела мне оставаться в доме.

– Кажись, идёт кто. Нада ворчит.

После чего вышла, опустив тряпку, закрывающую вход. Я немного струсила и забралась в угол, на траву, где спала. Села, обхватив колени, и притихла.

Вернулась она спустя, не знаю, может, минут двадцать. Одним словом, долго ходила. На стол поставила кувшин, литра на полтора, и завёрнутое в тряпочку что-то.

– Всевышний молочка да лепёшки нам послал. Буде что поесть, – довольно проговорила она.

– А у меня тоже немного еды есть. – Как же я раньше не вспомнила? Развязала свою котомку и достала два сухаря, бывшие когда-то лепёшками и кусочек сыра, размером с кулак.

– Сухариком Наду угости, а остальное склади сюды. Вечером поедим. Сейчас пошли травки собирать. – Старушка подхватила два мешка, в которых с успехом поместилась бы я с головой, и направилась к двери. Я, понятное дело, следом. На улице протянула на открытой ладони сухарик. Волчица обнюхала подношение, а затем угостилась.

После чего мы втроём отправились в лес. По дороге старушка не умолкала ни на минуту. Тыкала пальцем направо и налево, показывая на травы, и рассказывала что от чего, когда собирать, как сушить, или готовить настой. А я, к своему ужасу, почти не замечала разницы в растениях. Хотя внимательно слушала и пыталась сорвать образцы.

– Зачем рвёшь? Не время ещё, соками они напитываются. А попусту нечего травку срывать. – Тут же получила я нагоняй от старушки. Она так-то права. Только вот как мне быть?

– Я совершенно не различаю травы, почему так?

– Не торопись. Всё придёт, когда Всевышний решит. А пока только слушай и смотри.

Мы пробирались сквозь колючий кустарник и шли по болоту. Только один раз травница сделала привал у ручья, и мы втроём с удовольствием напились, и полежали минут пять.

– Люба! А Вы любовные зелья готовите?

– Тебе зачем? Али надумала чего?

– Просто интересно. А лягушачьи сушёные лапки или мышиный хвост в них добавляете?

– Знамо, сильно ты головой приложилась. Жалко тебя, – вздохнула старушка. – И чего ты ко мне словно к госпоже обращаешься? Не принято у нас меж собой так. Забудь. По-простому надо.

Ага. Значит они все между собой на «ты», и только со знатью на «вы». Вот что бы я делала, не встретив на своём пути Любу? Всё во мне выдаёт госпожу. А они, как известно, по лесу в одиночку не бегают. Первая встреча с людьми – и меня бы раскусили. А перстень? Ну как я не подумала и оставила его на пальце? Видно, воздух свободы притупил все инстинкты.

Ещё примерно через час мы вышли на залитую солнцем поляну, сплошь усеянную голубыми цветами.

– Как красиво! – Я восхищённо прижала руки к груди.

– Не стой деревяшкой. Срывай цветы. Только их. – Старушка провела ладонью по макушкам и, раскрыв ладонь, показала, что именно нужно собирать. И как она это делает?

Попросила повторить – и снова, полная горсть цветочков. А со стороны кажется, что Люба их просто гладит. Удивительно!

И я принялась срывать цветы и складывать в мешок, что выдала мне травница.

– Завязки-то достань оттудова. Вот ведь, ничего не знает, – по-доброму ругнулась на меня старушка.

Я залезла внутрь мешка – и правда, на дне шнурок, похожий на мой пояс. Достала его и, чтобы не потерять, обвязала вокруг талии. Этот манёвр я подсмотрела у Любы.

Через часа два сборов, в глазах стояли голубые цветочки, спина ныла от постоянных нагибаний, а желудок отчаянно просил есть.

– Устала? – обратилась ко мне травница. Я перевела взгляд на её мешок. Как так? Он уже пузырится от содержимого, а мой до сих пор как будто пустой.

– Есть немного, – не стала я геройствовать. Мне это сейчас ни к чему. Силы-то окончательно ко мне не вернулись.

– Садись в тенёчке, отдыхай, – кивнула на лес старушка. Что значит отдыхай? Я молодая и здоровая буду сидеть, в то время как старушка работать? Не бывать такому! Вместе работаем и отдыхать вместе будем. О чем я громогласно и заявила.

– Ну-ну, – усмехнулась в ответ Люба.

Глава 14

Но через непродолжительное время я всё же сдалась. Повесив голову и опустив плечи, доковыляла до лесочка, где, положив голову на лапы, лежала волчица. И я тоже устроилась рядом, прямо на земле. Середина дня, а у меня сил почти не осталось. Между тем Люба бодра и, не останавливаясь, собирает цветы. Как такое возможно? Прикрыла глаза, только на мгновение и провалилась в сон.

Сколько проспала? Не знаю, а спросить стыдно. Вскочила и торопливо пошла собирать цветы. Интересно, пока я спала, травница отдыхала?

– Запоминай! – Люба использовала каждую минуту, чтобы учить меня, – травки мы собираем в тёплую и ясную погоду, вот как сейчас. Цветы – сразу как раскрылись, когда ни один лепесток не отпал. Травки – перед цветением или во время. Они тогда в полной силе. Семена следует брать перед самым сбросом, как они отделятся. Кору – поздней весной, в начале лета. А корешки выкапывают под самую зиму или с началом весны. Иначе проку не будет. Пустые травы насобираешь.

Я кивнула и повторила про себя сказанное травницей. Перед сном, вечером, ещё раз повторю. Тогда точно запомню.

Но помимо, так скажем, профессиональных знаний, травница уделяла внимание и бытовым вопросам. Как одеваются, как разговаривают между собой, что едят.

Питание у них в основном каши с местными корешками и травами. На воде и без масла. Но иногда привозят рыбу с промысла. Её доставляют живой в больших деревянных бочках. Жарят на огне да варят в похлёбках. Молоко редко бывает на столе. Его в основном спаивают детям, старикам и больным. Но большая часть идёт на сыр. Это основное лакомство у крестьян на праздничном столе.

За разговорами мой мешок с цветами округлился, и я порадовалась за себя. Каково же было моё разочарование, едва я перевела взгляд на мешок травницы. Он до краёв был заполнен голубыми цветами. Она осторожно его встряхивала и присматривалась, не пора ли завязывать. Как она меня настолько опередила? Я ведь не лентяйка!

День давно перевалил за середину, желудок перестал призывно урчать, просто напоминал о себе тягучей болью.

– Мария! Скоро мешок-то наберёшь? – Травница перевела взгляд на мой мешок. А я только опустила глаза. Что тут сказать?

– Поди сюды. Я из своего мешка в твой пересыплю. Ты не горюй, научишься всему со временем. Вижу, что стараешься.

Эта похвала меня обрадовала и окрылила. Сразу откуда-то появились силы, и мы пересыпали урожай. Вот сейчас мой мешок уже больше чем наполовину полон. И я принялась заполнять его до краёв. Прерывалась только пару раз, чтобы отдохнуть и напиться воды из ручья, что протекал неподалёку.

Когда мы наполнили мешки, Люба показала, как их завязать, и мы двинулись в обратную сторону. Я вся потная, спина сырая, ноги еле держат. Даже есть уже не хотелось. Упасть бы и уснуть до утра.

– Сейчас придём и отдохнёшь, – ласково утешала меня старушка.

Спустя какое-то время она остановилась и прислушалась. Волчица поравнялась с ней и шумно вдыхала ноздрями воздух.

– Чую, пришёл кто, – наконец объяснила своё поведение травница и двинулась дальше. Сколько бы я ни прислушивалась – абсолютно ничего не слышала. Вокруг шумел лес и только. Но Любе виднее.

Вот и деревья расступились, и показалась знакомая избушка с сараем. Никого чужого нет, я все глаза высмотрела.

– Поставь здесь. – Травница открыла дверь сарая, и указала на пол, у входа. Туда же и свой мешок поставила. После чего мы пошли к дому.

На лесенках сидел мужчина. Возраст я бы определила ближе к пятидесяти. На нём серая рубаха, из ткани как моё платье, подпоясанная шнурком. Значительный живот лежит на коленях. Штаны широкие и чуть темнее рубахи, а на ногах – плетёные лапти, что-ли? В общем, как на мне.

Сам лысоват, мясистый нос в пол лица и маленькие глаза, близко посаженные к носу. Всё лицо украшала густая, слегка рыжеватая растительность.

– Где бродишь, старая? Заждался тебя! – с вызовом приветствовал хозяйку гость.

– Травки сами себя не соберут. И ко мне не прибегут. Вот и ходила за ними.

– А это кто с тобой? – Мужик, не стесняясь, рассматривал меня. И как то стало неуютно под его взглядом. Как товар в магазине оценивает. Я сгорбила спину, опустила плечи и лицо, и постаралась спрятаться за спину старушки.

– Родня это моя. Потеряла всех, вот и пришла ко мне жить.

– Хорошая у тебя родня, – улыбнулся гнилыми зубами гость и прицокнул языком. – А звать-то как?

– Не твоё дело, Мирко. Говори, зачем пришёл, или проваливай.

– Жинка моя тебе рыбу послала. – Он достал из-за спины свёрнутые листья – лопухи. По форме напоминающие рыбу сантиметров пятьдесят длиной. Я проглотила слюну. Очень рыбу люблю.

– Взамен чаго дать? – прищурилась травница. – Или как всегда?

На этих словах мужик потупился, опустил взгляд и только кивнул в ответ. А мне стало интересно, что же он такое получает от травницы, что аж пятнами пошёл?

– Жди здесь, – ответила старушка и повернувшись схватила меня за руку и потащила за собой. В сарай.

– Зачем он пришёл? – не сдержалась я и спросила у неё.

– Настой ему треба, для мужской силы.

Вот как? Теперь стало понятно его смущение. Я только хихикнула в ответ, за что получила гневный взгляд травницы.

Из сарая она достала немного пыльный кувшин, сдула с него грязь и обтёрла рукавом платья. Затем мы пошли обратно.

Мужик стоял возле крыльца и потягивался, задрав руки вверх, а подмышки все мокрые, и от них расплывались безобразные пятна по рубахе. Фу!

– На, держи своё снадобье. И иди отседа. – Старушка неласково сунула ему в руки кувшин и уже подталкивала меня к лестнице. Но тут он преградил мне путь и, нагло усмехаясь, заговорил:

– Откуда такая краса пришла к старухе? – Сзади меня толкала в спину Люба, спереди мужик. Я, кстати, лицом почти упиралась ему в грудь, настолько большой он был. Пришлось согнуться и проскочить бегом по дуге, обходя нахала. Отвечать ему совершенно не хотелось. Опрометью взлетела по ступеням и скрылась в доме.

– К жинке своей подкатывай, а сироту не тронь. – Старушка погрозила ему костлявым кулаком, у меня за спиной.

Что ответил ей мужик, я уже не слышала.

Глава 15

Через какое-то время вернулась Люба.

– Пойдём, покажу тебе как рыбу чистить. Затем обмажем её глиной, что за ручьём, и на огне зажарим.

Почистить рыбу? Конечно, я умею, и с удовольствием сделаю, только как оправдать своё знание и не вызвать подозрений?

Пришлось натянуть маску послушной ученицы и следовать за старушкой. Та выложила рыбу возле ручья, развернула листья. Добыча выглядела аппетитно. Жирные бока, мелкая чешуя, и большие плавники. Что за вид рыбы, я разобрать не могла, но морская будет вкусной, и самое главное – полезной!

Старушка вспорола рыбине живот и вывалила на отдельный лист травы кишки. Затем кинула рыбу в ручей и поручила мне её помыть. А сама подхватила мусор, и, отойдя ближе к лесу, выкопала ямку и зарыла его там.

– Пойдём огонь разводить. – Люба показала оставить рыбу на листе у ручья, сама же сполоснула руки в воде, а затем вытерла их прямо об подол юбки.

Из дома она вынесла пучок шерсти, небольшой камень и металлическую изогнутую скобу.

За домом, здесь же, возле ручья, виднелось кострище. Хозяйка положила туда щепок, что самолично отделила от полена, сверху распушила шерсть и положила камень. А затем, зажав в руку железяку, принялась быстро-быстро ударять ею о камень, высекая сноп искр. Почти сразу шерсть задымилась, и старушка, оставив своё занятие, принялась раздувать огонь.

Едва показались языки пламени, как она осторожно подложила щепу, подождала, когда та примется, и положила следующую.

– Принеси поленья, – показала она рукой на место под домом. Я рысцой исполнила её приказ. Очень хотелось рыбы!

В общем, костёр травница развела, что называется, с одной спички.

Пока дрова прогорали, Люба руками набрала глины у крошечной запруды и толстым слоем обмазала рыбу.

– Чуть прогорит, и закинем в угли. А пока пойдём цветочки сушить раскинем. – Точно! Сегодняшний урожай продолжал стоять в мешках. Непорядок.

В сарае травница руками сгребла с пола сухую листву и сложила в тряпичный мешок. А на освободившиеся место высыпала толстым, почти полуметровым слоем, оба мешка с цветами.

– Вот как ладно у нас с тобой получилось. Многуще набрали, это хорошо. Голбики на основу идут мазям от боли, порезам и ранам. Очень они ценны, да и людям много требуется.

Довольно кряхтела травница и руками ворошила цветы.

– Перетряхивать их надобно почаще, чтобы сохли равномерно и не прели. Запоминай. – Я кивнула в ответ. Чего тут непонятного? – Ну, пойдём ужин готовить.

Два полена в костре уже были полностью охвачены огнём. Старушка подобием кочерги их разворошила и разбила на меньшие. Затем отгребла в сторону и на землю кинула рыбину. Сверху аккуратно закрыла её прогорающими углями.

Тут же послышалось шипение из глубины костра. Кажется, процесс пошёл.

Оглядев дело рук своих, травница позвала меня за собой. Мы принесли глиняные тарелки, кувшин с травяным взваром, лепёшки и щербатые чашки. Разложили это всё на грубоватой тряпице, прямо на земле и уселись рядом ждать, когда рыба приготовится.

– Люба, а кто этот мужчина, что приходил? – Уж сильно по-хозяйски и уверенно он вёл себя при встрече.

– Мирко, староста деревни, что рядом с озером. А почëм спрашиваешь? – Травница прищурилась, задавая свой вопрос.

– Не понравился он мне. И смотрел заинтересованно и вёл себя нагло, – честно ответила ей.

– Права ты. Он дюже горазд по женской части. Всех в деревне перебрал. А управы на него нет. Сколько раз барону местному жаловались? Только плёток отхватили. – Старушка помолчала. – Берегись его, мало того, что опозорит, так ещё и расскажет всем о своих подвигах. Хуже бабы. Тьфу.

Сплюнула старушка и покачала головой из стороны в сторону.

– Давай-ка исти будем. – Разворошив угли, Люба подобием кочерги перекатила рыбу на траву. Затем, шипя, разломила глину и рукой положила мне кусок белоснежной рыбы на тарелку.

– Чешую не ешь, и с костями осторожно. Да не торопись ты! – видя, как я набросилась на рыбу, предостерегла меня старушка.

А я урчала от удовольствия и облизывала пальцы, по которым стекал горячий жир. Вкусно! Костей почти нет, мясо нежное, сочное, без посторонних сильных запахов типа скумбрии. Чем-то напоминает морского окуня, только чуть жирнее.

Проглотила все, что положила мне Люба, и облизнулась.

– Сама себе наклади, чаго хочешь. – Люба тоже наслаждалась вкусом рыбы и кажется, не хотела прерываться.

Угостившись вторым куском – правда для этого пришлись почистить панцирь от глины, – я начала спрашивать, с какими требами приходят люди.

– Знамо с какими. У кого живот болит, кто спину потянул, руку или ногу поранил. Ну и детишки конечно.

– А заговоры, привороты? – скорее из любопытства спросила я, отламывая очередной кусок рыбы и отправляя его в рот.

– Это не умею. Здесь другие знания нужны, и сила другая. Но сглаз с дитя снять могу.

– А как? Как ты это делаешь? – Люба усмехнулась и объяснила теорию.

Берутся несколько шерстяных или простых нитей, и на них завязываются узелки. Каждый с заговором. «Как у птички не болит, так у чада не болит», примерно так.

– А чёрной курице кровь пустить? – Откуда мне пришло это на ум? Убей – не знаю.

– Сильно же ты головушкой-то приложилась! – Люба смотрела на меня с сожалением. – Зачем животных-то мучить? Сами занемогли, пусть всем плохо станет? Негоже так.

Я утвердилась во мнении, что травница живёт в согласии с природой. Лишнюю травинку не сорвёт. Такой подход к природе мне импонировал.

– А еду где берёшь? Люди приносят, или выращиваешь? – Показала на небольшой огородик травницы.

– Всевышний ещё ни разу не оставил меня с голодом. Я молюсь ему, помогаю людям. Вот и посылает мне еду. – Видимо, приносят, сделала я вывод про себя.

Оно и понятно, врачей-то в этом мире нет. Возможно, лекари, но это скорее всего для знати. И чем лечат? Кровь по любому поводу пускают? Сомнительная польза. Лучше уж к такой травнице обратиться.

– Наелась? – когда я слегка отодвинулась от импровизированного стола, поинтересовалась хозяйка.

– Спасибо, очень вкусно, – поблагодарила я её в ответ.

– Вот и хорошо. Сейчас уберёмся тут и пойдём травки перетирать.

Стоп! На улице опускаются сумерки. Какая работа? Целый день спины не разгибали. Вроде как отдых заслужили. Видимо, всё это читалось в моём взгляде, и старушка усмехнулась:

– Лето год кормит. Айда работать.

Глава 16

Люба провела меня в сарай, дала в руку ступу и пест, а в другую мешочек с травами.

– Перетри до пыли и сложи сюды. – Травница протянула глиняный кувшин. Затем повернулась и вышла.

А я до самой ночи сидела и делала монотонную работу. Долго пристраивалась, как сделать быстро и качественно. В итоге выяснила, что-либо быстро, либо качественно. Поэтому насыпала буквально по щепотке трав и тщательно перетирала их в ступе. До той поры, пока Люба не вернулась.

– Чаго сидишь-то? Ночь уже на дворе. Иди, мойся, и спать. – Вот это поворот! Сама же поручила мне работу, а сейчас и спрашивает. Ну да ладно, ученику не годится ворчать на наставника. Я дотёрла очередную порцию травы, аккуратно ссыпала в кувшин. И всё это в полной темноте, на ощупь. Затем составила всё на лавку и вышла, прикрыв за собой дверь.

Над головой раскинулось звёздное небо и полная луна освещала поляну и дом травницы не хуже прожектора. Жужжали над ухом насекомые, где-то в лесу ухал филин, или сова? Надо бы спросить, а то я – дитя города, совершенно не нахожу разницы. И главное – тишина! Безветрие, лёгкая прохлада и покой. Как хорошо, что я жива, и Всевышний дал мне второй шанс. Мысленно поблагодарила за самый ценный подарок в своей жизни и направилась к дому.

Возле крыльца меня поджидала Люба с отрезом ткани, по форме напоминающей большое полотенце, и увесистым мешочком.

– Вот этим мыться, – подняла она руку с мешочком, – этим обтираться, – и протянула мне полотенце.

Я кивнула в ответ и, поблагодарив её, вернулась к ручью. Волчица, кстати, перестала следовать за мной по пятам. Она выбирала такие места, чтобы наблюдать со стороны, не приближаясь. Видимо, поняла, что я не представляю опасности.

У ручья я выбрала место, где росло побольше травы под ногами, разделась догола, сложив одежду стопочкой, и… а дальше как? Пробовала развязать мешочек – не тут-то было. Он затянут намертво. Пока размышляла, обернула косу вокруг головы и закрепила, чтобы не намочить. Хотя голова начинала чесаться. Помою в другой день.