скачать книгу бесплатно
– Что хотел? – встрепенулся доктор.
– Распоряжаться судьбами! – твёрдо произнёс Андрей, глядя доктору в глаза. Тот сперва не понял, но потом вдруг напрягся, лицо побагровело, от его благодушия не осталось и следа.
– Молодой человек! Попрошу без намёков! Я нахожусь на службе. Понимаете вы это? Я исполняю свой долг и хочу помочь вам. И не надо тут намекать на то… чего нету!
«Видно, угадал я, – усмехнулся про себя Андрей. – Чего бы ему так обижаться?»
– Вы мне одно скажите, вы меня лечить больше не будете?
Доктор отозвался не сразу. О чём-то задумался, опустил взгляд.
– Видите ли в чём дело, – начал было, да и остановился. Неспешно встал, сделал несколько шагов к двери и обернулся. – Относительно вашего лечения я вам всё уже объяснил. Сейчас речь идёт не об этом. Собственно говоря, я пришёл предупредить вас, чтобы это не было неожиданностью. Вы должны знать свою судьбу. Это наш основополагающий принцип – ничего не скрывать от больного. Даже самого плохого!
Андрей начинал злиться. Чего он тянет? Хотелось взять доктора за воротник и встряхнуть как следует, чтобы перестал мямлить, а заговорил нормальным человеческим языком без этих экивоков.
– Дело в том, – продолжил доктор, словно не замечая состояния пациента, – что решение о проведении репликации вашего двойника уже принято. Процедура назначена на завтра, на семь часов утра.
Андрей улыбнулся.
– Интересно было бы взглянуть на этого субъекта!
– Простите, но я еще не закончил! – недовольно сказал доктор. – Вы, по-видимому, не знаете об одной особенности данной процедуры! По существующему положению репликацию двойника можно проводить лишь в том случае, если больной уже умер.
– Но ведь я же ещё не умер.
– Всё правильно, вы ещё не умерли, – немедленно согласился доктор. – В том-то всё и дело, что вы до сих пор живы.
«Дурацкий какой-то разговор, – подумал Андрей. – Чего он добивается? Может, хочет, чтобы я сам как-нибудь удавился?».
– Послушайте! – Андрей поднялся на ноги. – Я никак не могу вас понять. Зачем вы рассказываете всё это? Вы не хотите меня лечить? Это я уже понял! Решили, что я безнадёжен? Что ж, вам виднее! Принимаю к сведению. Но зачем мне эти ваши рассуждения? К чему все эти оправдания?
– Оправдания? – изумился доктор. – Какие ещё оправдания? Я вам русским языком говорю, что завтра в семь часов будет проведена репликация двойника и что к этому времени вас не должно в живых, а вы мне – оправдания!
– Как это, не должно быть в живых? – воскликнул Андрей. – Что это значит? Это что, шутка такая?
Доктор вытащил носовой платок и отёр взмокший лоб.
– Вы, дорогой мой, или прикидываетесь или издеваетесь… – Он спрятал влажный платок в карман. – Только стыдно в такой ситуации корчить из себя клоуна.
Андрей с изумлением выслушал этот выпад. Возмущение доктора было самое неподдельное.
– Но я в самом деле ничего не понимаю! – пробормотал он.
Доктор расправил карман, пригладил волосы.
– Сегодня ночью, в три часа, вы будете подвергнуты процедуре дезинтеграции. Вот вам и правда, и окончательный диагноз!
– Но погодите! – Андрея покачнуло, кровь отхлынула от головы. Услышанное было настолько диким, что не могло быть правдой! – Насколько мне известно, процедура дезинтеграции применяется лишь в исключительных случаях и только по решению суда! Я что – преступник? Может, я убил кого-нибудь? За что же меня дезинтегрировать?
Но доктор оказался готов и к такому обороту.
– Вы неправильно ставите вопрос, – терпеливо внушал он, словно речь шла о какой-нибудь теореме. – Не учитываете специфику ситуации. Дело в том, что некоторые лечебные учреждения наделены правом проводить процедуру дезинтеграции в исключительных случаях, когда больной безнадежен, когда он обречен на страшные мучения! Врач не только имеет право, но он просто обязан избавить умирающего больного от непереносимой боли и от мучений! Это гуманный акт по отношению к такому больному. А вы говорите – за что! Вы нам спасибо должны сказать, что мы избавляем вас от чудовищных мук, о которых вы не имеете даже приблизительного представления! А кроме этого, у нас есть ваш структурный снимок. Мы создадим ваше тело заново, и не далее, чем через десять дней ваш двойник выйдет отсюда…
– Живой и невредимый, – закончил Андрей.
– Если вам угодно шутить – пожалуйста. Но мне не до шуток. Я должен идти. Дела, знаете ли.
– Минутку, – остановил его Андрей. – В ваших рассуждениях есть противоречие.
– В самом деле? Очень интересно. И что это за противоречие?
– Вы же сами сказали, что можете меня вылечить! Про рентгены упоминали, что двести рентген достаточно для излечения. Следовательно, вы совершаете убийство, подвергая меня дезинтеграции.
Доктор потер устало глаза. Вздохнул протяжно.
– Даже не знаю, стоит ли начинать всё сначала! Я, кажется, уже достаточно сказал. Если вы не желаете меня слушать…
– Я жить желаю! – крикнул Андрей. – Почему вы так просто решаете мою судьбу? Я ведь ещё живой! Вы же видите, я стою на ногах, и я всё понимаю!
– Боюсь, что ничего уже нельзя поправить. Вы подписали договор. А там, если помните, оговорена возможность подобной процедуры.
– Там оговорена возможность репликации! Я это помню, – возразил Андрей. – Но там ничего не сказано о дезинтеграции.
– А это и не нужно дополнительно оговаривать. Дезинтеграция происходит автоматически в случае репликации. На это есть отдельный закон.
– Пусть так. Но ведь это справедливо лишь для безнадежных больных, для обреченных, вы же сами сказали!
Доктор помотал головой. Всем видом своим он пытался показать – до чего надоел ему этот спор.
– Мне пора! – сказал он и, подняв руку, постучал костяшками пальцев по двери. – Одно я вам точно могу гарантировать – это совершенно безболезненно! Миг – и пустота! Моментальное распыление на атомарном уровне. Это гораздо лучше, чем медленная и мучительная смерть. Можете поверить.
Дверь открылась, доктор шагнул за порог и исчез. Дверь тут же захлопнулась. Андрей смотрел на монолитную поверхность, будто не веря себе. Если бы можно было, он умер бы сию секунду – так страшно ему стало. Он ожидал всякого, но не этого. Его приговорили к смерти. И кто это сделал? Люди, которым он доверил свою жизнь. Но какое они имеют право? Почему так легко отказались от борьбы? Неужели только потому, что у них есть запасной вариант? В самом деле – к чему исправлять свои ошибки и возиться с больным, когда можно начать всё с чистого листа. Всё определяет голый расчет. И никому нет дела до страданий отдельно взятого человека.
Андрей стоял посреди комнаты, крепко зажмурившись и сжав челюсти. Хотелось спрятаться от нестерпимых мыслей, забыть обо всём, перенестись в иное измерение, где нет ни этих давящих стен, ни подземелий, ни рассудительных докторов с их глубокомысленными суждениями, от которых стынет кровь.
«А как же Лена? – вспыхнуло в сознании. – Кто будет воспитывать мою дочь?» Но он тут же успокоил себя: «У Лены будет всё нормально. К ней вернётся другой Андрей – здоровый и весёлый! Подмены никто не заметит, и этот самый Андрей не будет знать о том, что он уже умер однажды! Все они – Андрей, Лена и дочь – проживут долгую счастливую жизнь. Это ли не чудо?»
Андрей вздрогнул и открыл глаза. Впервые он принял собственную смерть за свершившийся факт. Впервые подумал о себе в прошедшем времени. Но нет! Он не должен так думать. Ведь он ещё жив! Почему он должен умирать? Распылиться на миллиард невидимых атомов?
Снова и снова задавал Андрей себе вопросы, на которые не находил ответов, никак не мог понять того, что так легко понимал доктор. Все его доводы разбивались о жуткую действительность: он видел запертую комнату, отгороженную от всего мира, и видел себя в этой комнате – брошенного всеми, обречённого на смерть.
В девять часов ему принесли ужин на пластмассовом подносе. «Надо же, ещё кормят!» – усмехнулся Андрей. Хотел в первую секунду отказаться, но не стал этого делать. Поставил поднос на стол и принялся за последнюю в своей жизни трапезу.
А ровно в одиннадцать в комнату неслышно вошла медсестра. Она принесла на блюдце оранжевую пилюлю.
– Возьмите таблетку, – произнесла ласковым голосом. – Это сильнодействующее лекарство, оно снимает страх. Вам станет легко, вы не будете бояться!
Андрей взял пилюлю двумя пальцами и аккуратно засунул в рот.
– Запейте!
Андрей принял от медсестры стакан с водой и сделал два больших глотка. Медсестра стояла рядом и участливо смотрела на него. «Хочет удостовериться, что я проглочу эту гадость», – подумал Андрей и сделал вид, будто проглотил пилюлю. Это был старый трюк. Таблетка пряталась под языком, остальное было несложно.
Как только медсестра ушла, Андрей сел на кровать и, наклонившись, выплюнул пилюлю на колени. Брезгливо взял двумя пальцами и бросил в угол. Пока лежала во рту, она успела растаять, стала липкой и противной. Часть лекарства попала в желудок. Голова сразу отяжелела, его потянуло в сон. Андрей принялся ходить по комнате. Он не должен спать! Иначе всё пропало. Его убьют во сне – только и всего!
Он мерно ходил от двери до кровати, делая глубокие вдохи и встряхивая головой. Но ничего не помогало, лекарство оказалось слишком сильным. Достаточно было на секунду потерять контроль над собой, и тогда конец. Он уже никогда не проснётся. И тогда в уже меркнущем сознании мелькнула спасительная мысль. Он вспомнил студенческие годы, когда готовился по ночам к экзаменам. Пришлось даже пройти курс психотренинга и овладеть некоторыми приёмами самовнушения. Наряду с навыками скорочтения и тренировкой памяти, Андрей научился просыпаться в заранее установленное время. Он очень гордился этой своей способностью и несколько раз на спор просыпался ночью в заранее заданное время. Множество друзей и любопытных дежурило возле него с часами наизготовку, желая уличить в хвастовстве, а после уже, когда он просыпался – в жульничестве. Но никакого жульничества не было. Андрей и сам не знал, как это получалось, но он ни разу не проиграл спор. Потом он перестал пользоваться этой способностью, но теперь так получилось, что от такого пустяка зависела его жизнь.
Уже в полусне, чувствуя под щекой твердую поверхность, Андрей отчётливо произнёс: «Два часа, пятьдесят девять минут!».
Через минуту он крепко спал.
Глава 6. Лабиринты судьбы
Без четверти три в палате вспыхнул яркий свет. Дверь вдруг распахнулась, и два санитара в синих халатах торопливо втащили внутрь громоздкую каталку на высоких металлических ножках; вслед за ними торопливо вошёл доктор, в руках у него был пистолет-инъектор. Он приблизился к спящему Андрею и, склонившись, прислушался. Кивнул удовлетворенно, затем приблизил руку к лицу и разомкнул одно веко. Смотрел несколько секунд, потом выпрямился и тяжко вздохнул. Сунул инъектор в карман халата и, обернувшись к санитарам, устало выдохнул:
– Забирайте! Потом не забудьте зайти в девятнадцатую!
– Да, помним мы!
Доктор ушел, а санитары подступили к Андрею. Взяли его за ноги и за плечи и довольно небрежно перекинули на каталку. Положили не очень-то ловко, слегка поправили голову и покатили каталку к двери вперёд ногами.
По существующим правилам, дезинтеграция больного могла быть проведена либо в бессознательном состоянии, либо в состоянии глубокого наркотического сна. Если бы доктор не зафиксировал у пациента глубокий сон, он вкатил бы ему такую дозу снотворного, после которой Андрей точно уже не проснулся бы. Но этого не потребовалось. Удостоверившись в том, что пациент пребывает в царстве морфея, доктор сразу же забыл о нём. Не было ещё в его практике случая, чтобы после столь мощной дозы транквилизатора человек смог самостоятельно проснуться.
Через несколько минут Андрея доставили в мрачный бункер, где за массивными щитами из тугоплавкого металла, посреди просторного зала, стояла на цементном полу дезинтеграционная камера. По форме она напоминала четырёхугольную пирамиду, металлические плоскости смутно проблескивали в темноте. Сверху к ней спускалась квадратная труба, глядя на которую можно было решить, что это вытяжная система, которая высасывает органические остатки из установки. На самом деле в трубе были укрыты сверхмощные обмотки, обеспечивающие мгновенный выброс колоссальной энергии. Высасывать из конуса было нечего, от тела не оставалось даже запаха.
Каталку с Андреем подкатили к овальному проёму в боковой стенке. Подняли расслабленное тело и внесли в тесный тамбур, водрузили на узкий металлический стол и вышли наружу. А в следующую секунду Андрей вдруг дёрнулся и с шумом втянул в себя воздух. Лицо исказила гримаса боли. Ломило шею, плечи горели огнём и каждый вздох сопровождался жгучим спазмом. Он открыл глаза и разглядел стол, на котором лежал, а дальше в полутьме – сходящиеся вверху стены. Андрей долго всматривался в темноту, силясь что-нибудь вспомнить. Потом приподнялся на локтях, поднёс к глазам часы. Было две минуты четвёртого. В этот момент он вспомнил последнюю встречу с доктором и своё решение проснуться в назначенный час.
Медленно поднялся и, опустив ноги, осторожно спрыгнул на цементный пол. Тишина стояла мёртвая. Он двинулся к овальному проёму в боковой стене. Взялся за металлическую ручку и медленно повернул, одновременно надавив плечом на дверь. Та немного сдвинулась. Андрей навалился всем весом и вдруг вывалился наружу, оказавшись в огромном пустом зале. Высоко над головой едва угадывался в темноте потолок, а вокруг, на расстоянии двадцати метров виднелась стена, ребристая поверхность её тускло отсвечивала металлом. Андрей пошёл прямо на стену. Под ногами что-то противно хрустело, но некогда было разбираться. Приблизился к стене и приложил ладонь. Так и есть – металлический сплав. Что же дальше? Сознание постепенно прояснивалось. Он уже понял, что находится там, где должна была совершиться дезинтеграция. Андрей снова обвел взглядом помещение, но не увидел никаких намёков на выход. Впрочем, при столь тусклом освещении он мог его не заметить. Он пошёл вдоль стены, всматриваясь в рифлёную поверхность. Через тридцать шагов достиг угла и повернул влево. Внизу лежала густая тень, и Андрей почти ничего не видел под ногами. Лишь чувствовал сквозь подошву мелкие камешки и хрустящий песок. Ему чудился запах смерти, какое-то химическое соединение витало в воздухе, от которого кружилась голова и слабели ноги. А может, это расшалилось воображение…
Он отмерил ещё тридцать шагов и снова повернул. В этот момент раздался резкий скрежет и открылся проход как раз в том месте, с которого Андрей начал свой обход. Он вжался в стену, целиком уйдя в тень. В зал въехала тележка, на которой лежал человек – голова его безвольно болталась от каждого толчка. Тележку толкали два санитара. Они старались изо всех сил, оттого, верно, забыли закрыть за собой дверь.
Андрей старался не дышать. Впрочем, это было лишним. Санитары подняли такой шум, так были заняты работой, что никак не могли заметить притаившегося с другой стороны человека. Возле входа в установку они что-то затоптались, заскребли каблуками о цементный пол. Андрей понял, что настало время. Он пошел прямо на конус, оставаясь при этом в тени. Из конуса вырвался сноп желтого света, замаячили тени на полу – тележка въезжала внутрь. Андрей направился вдоль границы света к полуоткрытой двери. Это был очень рискованный маневр; стоило санитарам оглянуться, и всё закончилось бы крахом. Но они не оглянулись. Андрей дошел до двери и, как ни в чем не бывало, шагнул за порог. Если бы ему повстречался доктор, он, быть может, поздоровался бы с ним и спокойно пошёл дальше.
Лишь пройдя несколько десятков метров и свернув за угол, он почувствовал запоздалый страх. Сердце сильно трепыхнулось и упало в живот, лицо стало мокрым. Андрей привалился к стене, пытаясь унять сердцебиение. Ноги дрожали, он опустился на корточки и, привалившись к стене, закрыл глаза. Кровь пульсировала в висках, мысли утратили стройность, хотелось уснуть, ничего не видеть, не чувствовать…
Через минуту он почувствовал себя лучше. Дыхание медленно успокаивалось, слабость отступала. Возвращались привычные чувства, но вместе с ними вернулось ощущение тревоги. Андрей огляделся. Он находился в подземном переходе. Цементный пол, гладкие крашеные стены с потёками краски; вверху, на четырехметровой высоте, тянулись толстые чёрные трубы; вентиляционные окна, забранные железными решётками из толстых прутьев, располагались через каждые десять метров. Концы коридора терялись во мраке. Вдали угадывались повороты направо и налево – их можно было определить по изгибу труб на потолке.
«Целый подземный город!» – усмехнулся Андрей. В сущности, шансов выбраться у него не было. Выйти незамеченным из этого лабиринта, заставленного решётками, опутанного сигнализацией и усеянного множеством охранников, не зная при этом планировки и совершенно не представляя, где находишься – на такое мог сподобиться только супермен. Андрей не был суперменом – это он знал точно. Также он понимал, что нужно совершить что-нибудь нелогичное, сделать такое, что никому не пришло бы в голову, поступить вопреки здравому смыслу! Он перевел взгляд на потолок и несколько секунд рассматривал уходящие вдаль трубы. До них было метра четыре – дотянуться никак нельзя. Да и всё равно его будет видно, если он каким-то чудом окажется наверху. А что, если вернуться назад? Его будут искать в коридорах, проверят все углы и потаённые места. Прятаться здесь бесполезно. Андрей решительно развернулся и пошёл назад. Через пару минут он увидел вход в бункер. Дверь по-прежнему была распахнута. Он уже перенёс ногу через порог, как вдруг замигал тревожный красный свет, завыла, набирая обороты, сирена. Андрей поспешно отступил в темноту.
Из камеры выскочили один за другим санитары и, вздымая пыль, побежали к выходу. Края халатов вздёргивались после каждого прыжка. Андрею сначала показалось, что санитары видят его, но это было не так. Вряд ли они вообще что-нибудь видели. Выпученные глаза говорили о крайнем испуге.
Санитары выскочили из бункера и бросились бежать по коридору, глухо бухая тяжёлыми башмаками. Андрей проводил их настороженным взглядом, а когда они скрылись за поворотом, вышел из тени, и, пригнувшись, вошел в бункер. Мертвенно-жёлтый свет вырывался из овального люка силовой установки, жёлтая полоса протягивалась до самых ног. Остальное пространство утопало во мраке. Андрей решительно направился прямо к установке. Вопреки здравому смыслу, он искал спасение там, где должен был принять смерть.
Теперь он лучше рассмотрел устройство этого жуткого сооружения. Возле входного люка стояла брошенная санитарами тележка с лежащим на ней человеком. Голова неловко повёрнута вбок, глаза плотно зажмурены. Тележка стояла поперёк прохода, в конце которого виднелась дверь, окрашенная в синий цвет; вместо замка на двери крепилось колесо, какие используют в глубоководных аппаратах для надёжной герметизации. Андрей обогнул тележку и приблизился к двери. На ней виднелась полустёртая надпись:
«DANGER»
Повернув голову, увидел нишу в стене, прикрытую створками. Раздвинул края и невольно отступил. В углублении стояли массивные скафандры: ослепительно белые, с коричневыми полупрозрачными колпаками, со множеством замков и застежек, с утолщениями на коленях и локтях, с тянущимися тонкими трубками – сверху вниз и справа налево. Андрей совершенно не представлял, для чего здесь, под землёй, собрали такую коллекцию. Он окинул взглядом ряд совершенно одинаковых экземпляров, стараясь найти разницу между ними. Что-нибудь да должно быть! Андрей вдруг замер. Застежки! Три скафандра, стоявшие посередине, были застегнуты не на все замки. Оно и понятно: каждый раз снимая и надевая громоздкие устройства, санитары упростили процедуру. Кому охота каждый раз возиться с замками?
Андрей приблизился к последнему скафандру и внимательно осмотрел его, стараясь запомнить все мелочи. Шагнул в нишу, расположенную чуть ниже уровня пола, разомкнул вертикальный замок на груди и широко развёл края; затем потянулся назад рукой и аккуратно задвинул створку. Стало темно, лишь тонкая полоска света разрезала тьму, отчего мрак казался гуще. Нащупал жёсткие края и, медленно подняв левую ногу, стал просовывать её внутрь. Погрузив ногу до бедра, осторожно развернулся и сунул в скафандр вторую ногу. Он запыхался, пока проделывал столь мудрёную операцию, и решил немного отдышаться. В этот момент снаружи послышался беспорядочный топот, громкие голоса разорвали тишину – в бункер ворвались сразу несколько человек. Они голосили все разом, но Андрей безошибочно выделил в общем хоре голос доктора. Он верещал, в отличие от других, с обвинительным уклоном.
– Что значит – исчез? – гремел доктор. – Куда он мог исчезнуть? Вы соображаете, что говорите? Может, он по воздуху отсюда улетел? Или забрался в камеру и сам себя распылил на атомы? Вы понимаете, чем это может для вас кончиться?
– Мы сами не понимаем, как это получилось! Мы его привезли, положили сюда вот и пошли за следующим. Вы же сами велели зайти в девятнадцатую камеру. («Камеру»! – повторил про себя Андрей. Под эти крики он торопливо протискивался в скафандр).
– Не надо было оставлять его здесь одного! Вы должны были затащить его в установку и запереть на замок. Вы что, правил не знаете? А может, вы его сами отпустили? Сколько он вам заплатил?
Тут вообще такое началось, что Андрею стало противно. Санитары хныкающими голосами повторяли на все лады: как они привезли тело, да как потом отправились в девятнадцатую камеру, да как они соблюдают все предписания режима; они никогда бы не позволили себе ничего «такого», однажды их пытались подкупить родственники одного больного, но они сразу это дело пресекли, и доктор напрасно думает про них плохо, потому что они честные люди.
– Ладно-ладно, – остановил их доктор. – С вами ещё разберутся. Вы ведь знаете, что врать бесполезно, сами всё выложите!
Последовали очередные заверения в совершенной неподкупности, сопровождаемые шарканьем ног и каким-то странным шелестом, природу которого трудно было определить. Андрей, тем временем, успел полностью влезть в скафандр и уже просовывал голову в круглый колпак. Чем больше было крику снаружи, тем спокойнее он себя чувствовал. Нащупал замок на животе и потянул за собачку. Через минуту всё было кончено. Он стоял внутри скафандра, защищенный его панцирем от ставшего вдруг враждебным мира. Сквозь тонированное стекло колпака он мог видеть всё, что делается снаружи, звуковые мембраны обеспечивали акустическую связь.
Спор снаружи стал стихать. Голоса удалялись, пока не растворились в тишине. Судя по всему, все трое покинули бункер. Андрей почувствовал облегчение. Сразу его не нашли – уже хорошо. Но что же дальше? Как отсюда выбраться? Долго он здесь не просидит, рано или поздно придётся вылезать наружу. Андрей задумался, но ничего не смог придумать.
Он сидел в полной тишине и не знал о том, что в это время у него над головой по всем этажам огромной клиники носятся врачи, санитары, охранники и все случайно подвернувшиеся сотрудники. Осматриваются все закоулки, вскрываются давно заброшенные помещения, во всю свою оптическую мощь работают камеры слежения, натыканные без счёта. Проверяется канализационная система, изучается каждый сантиметр поверхности стен и потолков, обследуются трубы и вентиляционные отверстия. И никому не приходило в голову, что беглец может спрятаться там, откуда он сбежал. Если он вышел из бункера (о чём ясно говорили его следы, обнаруженные в коридоре), так зачем ему возвращаться? Допустить такое хладнокровие у безнадёжно больного человека, к тому же находящегося под мощным действием наркотиков – никак не могли. Сам побег восприняли как род лунатизма, бессознательные конвульсии меркнущего разума. В таком состоянии больной мог случайно проникнуть в камеру (это не исключалось), после чего сама собой включилась процедура дезинтеграции. Такое объяснение устроило бы всех – но следы в коридоре говорили о другом. И поиски продолжались.
Были допрошены с применением специальных средств оба санитара, но ничего вразумительного они так и не сказали. К утру было точно установлено, что беглеца в здании нет. Выяснили также, что границу лечебного учреждения он не пересекал – видеокамеры, установленные по периметру лечебного комплекса, не выявили ничего подозрительного. Лечащий врач был на время отстранён от работы, а обоих санитаров уволили за грубое нарушение дисциплины. Всё это – хаотичные поиски, пристрастные допросы и бесплодные расследования – закончилось неожиданно быстро. К двенадцати часам следующего дня служебное расследование было завершено. Исчезновение больного признали свершившимся фактом. Таким образом, Андрей был признан не существующим в природе; всё с ним связанное засекретили, а материалы отправили в архив. Главной причиной подобной спешки была необходимость проведения репликации двойника. Сделать это можно было лишь после того, как была официально зафиксирована смерть пациента. Но опасность для Андрея не только не исчезла, но даже усилилась. Если до этого у него и были какие-то призрачные права, то теперь они свелись к нулю. Теперь его просто обязаны были уничтожить.
Он стоял в скафандре, держась из последних сил, и ждал какой-нибудь перемены. Несколько раз порывался выбраться из бункера и пойти наудачу, куда глаза глядят. Но всякий раз сдерживался. Он понимал, что не сможет выбраться из подземелья незамеченным. Обилие решёток и охранников, отсутствие потайных ходов и полное незнание внутреннего устройства больницы – любой из этих факторов обрекал его на смерть. Надеяться можно было только на случай, на неслыханную удачу, какая бывает раз в жизни.
Глава 7. Без права на ошибку
И удача пришла! А произошло следующее. Для расследования обстоятельств инцидента была назначена специальная комиссия, которой надлежало предложить меры, исключающие повторение случившегося. Никто не собирался менять что-либо в годами устоявшемся механизме, но нужно было нагнать страху на подчинённых, создать иллюзию никогда не дремлющего ока, и грозная комиссия медленно перемещалась по этажам клиники и наводила ужас на всех подряд, не исключая врачей и их подопечных.
Добравшись до мрачного бункера, председатель комиссии с решительным видом вошёл в дезинтеграционную установку и замер в нерешительности. Дальше хода не было, а заглядывать внутрь жуткой камеры ему вовсе не хотелось (а вдруг не выпустят!). Да и чего он там не видел?
– Гм, – произнес с важным видом. Члены комиссии с усиленным вниманием рассматривали мрачные стены, стараясь не встречаться взглядом со своим вожаком. – А здесь у вас что? – ткнул тот пальцем в створки, за которыми стояли скафандры.
Сразу подоспели помощники. Развели створки во всю ширь.
– Тут у нас скафандры, – суетливо объяснял главный врач. – Очень удобно. Пришёл – надел. Потом снял и поставил на место!
– Удобно, говорите? А зачем так много? Вы что тут, демонстрации устраиваете? Или вам денег девать некуда?
Помощники разом помрачнели. В самом деле, такой избыток дорогой техники был совершенно неоправдан. Никто этого не знал – зачем «так много». Но все отлично знали, что громоздкими и страшно неудобными скафандрами старались лишний раз не пользоваться. Это ведь никакого времени не хватит, если каждый раз напяливать на себя эти доспехи.
– Ладно! – молвил председатель, поняв, что толку от подчинённых не будет. – Сделаем так. Лишние скафандры отсюда убрать. Оставите тут пару штук, и хватит. – И с решительным видом направился к выходу.
Через полчаса в бункер зашли четверо сотрудников в синих комбинезонах. Молча подошли к нише и остановились. Андрей затаил дыхание. Ему казалось, что все смотрят прямо на него. Тот, что стоял ближе других, поднял руку и ткнул пальцем в Андрея (так ему показалось).
– Начнём с этого края. Ишь, заразы, стоят тут, только настроение людям портят!
Подошли ещё двое.
– Поторапливайтесь! Знаете, куда нести?
– Да знаем мы…
