скачать книгу бесплатно
– Красавица, где здесь у вас лекарь есть?
Женщина, остановилась на минуту и указала домик в конце улицы:
– Там живет травница, госпожа Руима.
– Нам бы лучше лекаря, мага, – взмолился усатый воин.
– Она все может. А другой лекарь только в Старых Карпушках, это два дня пути, – пояснила женщина и двинулась дальше своей дорогой.
Покачав головой, воинский наставник направил коня к указанному дому.
Маргарита
Вот и осталась я одна. Стало грустно. Накатило одиночество. Вокруг непривычно тихо. Нет знакомых городских шумов. Слезы сами набежали, но рыдать я не стала. Подняла голову, всмотрелась в розово – голубое небо.
Пора завтрак Врану нести. Сейчас заплету волосы и воды в баню натаскаю. Придет Руима из леса – наверное, вымыться захочет. А потом можно и на пригорке посидеть, тоска одолевает. Домой хочу.
Определившись с планами, встала с крылечка и вошла в дом. Льняное платье немного болталось на боках, я сама не заметила, как похудела. Но так, наверное, и лучше, не так жарко, а то в самое пекло пот льет с меня ручьем.
Волосы стянула маленькой резиночкой. Благо, в сумке лежал целый пакетик таких разноцветных резинок, взятый на месяц. Я вынула его не глядя, взяла резинку и сунула обратно.
Пошла к печи. Сняла заслонку.
Каша оказалась знатная – с мясом, с ароматными травками… Вот удивительно, такую кашу и собаке?
Впрочем, не мое дело. Сказали накормить – пошла кормить. Пожав плечами, принесла из сеней чисто вымытую миску Врана, положила кашу и вышла во двор. Поставила кашу на старый табурет и, как недавно Руима, стала его уговаривать:
– Вран, поешь, каша вкусная! Смотри, какой ты тощий! Ну поешь, пожалуйста!
Пес равнодушно посмотрел перед собой и снова уложил голову на лапы и закрыл глаза.
– Ах, так, – рассердилась я. Подумать только, собака ведет себя как ясельник: «то не буду, это не стану!» Может, ему глистов цитварным семенем погонять? Как хлебнет эту горечь, сразу нормальной едой вдохновится!
Задумалась. Что-то вертелось в голове… Тут мой взгляд упал на большую деревянную ложку, которую я по привычке оставила в миске.
Ага! Мы, значит, ясельники. Ну, ладно!
В мыслях появилась виденная недавно передача про огромных псов – сенбернаров. Ведущий удивленно вопрошал хозяйку питомника: «А как вы кормите таких собак? Морда, мягко говоря, неудобная, слюнявая?» На что женщина невозмутимо достала половник и просто высыпала пригоршню корма в распахнутую, как чемодан, пасть.
Идея прижилась.
Подхватив большую деревянную ложку наподобие половника, я зачерпнула кашу. Цапнув ошарашенного пса за нос, разжала челюсть и высыпала кашу в распахнутый зев. А потом захлопнула и придержала!
Бедное животное! Наверное, я что-то сделала не так. Он закашлялся, каша полетела во все стороны, а я свалилась на спину, так как сидела на корточках.
Подол задрался, и в голые ноги ткнулся холодный нос в крупинках каши. Фу!
Я быстренько перевернулась, доползла до крылечка и села.
Потом мы дулись друг на друга и не разговаривали. Я отряхивала платье и волосы, вздыхая на пыльные разводы. Пес стоял и разглядывал меня-дурочку, всем видом выражая скепсис.
Посидев еще немного, встал, подошел к миске, которую я чудом не опрокинула, и стал есть, не поднимая головы.
Вран все съел и благодарно лизнул меня в нос. Немного удивленная странной собачьей логикой, я унесла его миску драить и сушить.
Перемыла посуду. Подмела пол и пошла к колодцу, носить воду в баню.
Вран легко сам освободился от ошейника и ходил за мной туда-сюда по тропинке, а когда устал – прилег в зарослях смородины и просто наблюдал, поворачивая голову мне вслед.
Вот и с этим закончила. Есть еще не хочется. Чем заняться?
Знаю, пора разобрать сумку. Скоро месяц как я в этом мире, а руки все не доходят.
Руима показывала мне удобный сундучок в ногах лавки. Часть вещей, наверное, можно убрать туда.
– Так, что у нас тут? – откинула крышку сундучка и потянула язычок молнии на сумке.
Сначала из недр появился пакетик цветных резинок и тут же разлегся на кровати рядом с расческой. Потом две пары носков, белые и голубые, в хрустящей пленке. Блокнот на пружине, набор ручек, крем от загара и целая куча жизненно важного женского барахла.
С особым удовольствием я вытащила мешочек с рукоделием и доклад по философии.
Распределив свои «богатства» в сундучке, пришла к выводу, что ничего особо ценного у меня и нет. Бумажных денег тут не знают, монет мало, да и не золотые они… Разве только за экзотические подвески сойдут.
Документы типа медицинской книжки или направления на практику – вообще пыль. И кому тут может понадобиться крем от загара, если все и так смуглые и румяные? В общем, грустно. Правда, был еще небольшой запас лекарств, но он настолько мизерный, что особо погоды не сделает. Да и потом, Руима вылечит любую хворь быстрее, чем я «мяу» скажу.
Глава 6
В ворота постучали. Вран и ухом не повел, а я подкралась к калитке на цыпочках, и тихонько спросила:
– Кто там?
В ответ так же тихо ответили:
– Милава, госпожа! Я вам гостинцы принесла, Крас велел кланяться!
Я осторожно приоткрыла калитку.
На вытоптанном пятачке топталась молодка в розовом платье. Одной рукой она держала ребенка, а другой большую корзину. Чуть в стороне переминался с ноги на ногу ее муж.
– Примите, госпожа, – жарко зашептала женщина, впихивая мне в руки корзину, – век милости вашей не забудем!
Я решила, что Милава с перепугу попутала меня с Руимой, но она низко поклонилась и, оставив корзину на земле и все время оглядываясь, быстро вернулась к мужу. Он тоже мне поклонился, и они отправились обратно домой.
Я сунула нос в корзину. Там оказалась куча продуктов – битая щипаная курица с торчащими желтыми лапами. Целый гусь. Кусочек копченого окорока. Мед, сушеные яблоки, груши и вишни. Горшочек варенья и теплые носки.
Дома я завернула в крапиву тушку гуся и сунула скоропортящийся продукт в погреб – пусть Руима утром разбирается. Громадную курицу поставила на бульон. Это вам не наш бройлер с птицефабрики, пока сварится – часа три пройдет. Отварное мясо домашней курицы вкусное и душистое, но, если не доварить – уж больно жесткое и жилистое. Распихав все по углам, я, чтобы не киснуть, села попить чаю из заботливо укутанного тряпицей чайничка да полистать удачно прихваченные в библиотеке журналы.
Разглядывая яркие фотографии детишек с пластиковыми кубиками, резиновыми мячами и скакалками, грустно вздыхала – как это все недостижимо далеко теперь!
На последней страничке увидела знакомую выкройку: кукла – барыня. Грелка на чайник.
Ароматный чаек, яркая картинка и чистая, но абсолютно ничем не привлекательная тряпица навели меня на мысль сделать Руиме маленький подарок за возню со мной.
Взяла тряпочку, сбегала к бане и выстирала холстинку как следует. Пока мини-флаг развевался на перилах, приготовила все нужное: нитки, иголку, ножницы, завалявшиеся в сумке бусинки (ага, был у нас практикум по бисероплетению!).
Походив кругами, отыскала в углу сеней очески шерсти или пакли, не знаю… что-то серое, пушистое и не очень противно пахнущее. Села шить куклу.
Пристроилась прямо на крыльце – светло, тепло и Вран в качестве моральной поддержки.
Пока обдумывала, как буду шить, замурлыкала под нос развеселую, жутко привязчивую песенку про апельсин, подхваченную на практике.
Скроила простую основу, сметала, усилила скруткой подол и шею, набила тем наполнителем, который сумела отыскать, и принялась украшать, раня пальцы без наперстка и по этому поводу шипя сквозь зубы.
Иголка была самая обыкновенная, швейная. Нитки толстые, а бисер мелкий и очень разный. Набралось всего понемножку, что насыпалось в сумку при перевозке.
В доме не сыскала ни тесьмы, ни ленточек. Хорошо еще, что в кармашке завалялся измученный жизнью тюбик контура по ткани. Все же рисовать веселее, чем низать бисер на голую нитку.
К закату я была уже мокрая, словно мышь, и голодная, как волк. А еще уставшая и закостеневшая от неудобной позы. Крылечко – это вам не кресло за любимым рабочим столиком.
Вран спокойно дрых, утомясь моим шипением и заунывным пением. Зато кукла была готова – белокожая, румяная барышня-боярышня в пышном платье с расшитыми бисером круглыми рукавами.
Вместо бус я нацепила ей твердые зеленые шарики какой-то травы, замеченной у забора. Контуром раскрасила бусинки в золотой цвет. Той же краской разрисовала подол. Глазки пришлось рисовать иголкой, пользуясь своей тушью для ресниц, а щеки и губы румянить помадой. В общем, получилась самая обычная кукла на чайник.
Распрямившись, я потянулась, собрала разбросанные по крыльцу лоскутки и пошла в дом.
Любуясь своей работой, водрузила ее на чайничек и занялась насущным – умыться, переодеться, поесть. Вынесла Врану кашу вместе с ложкой. Недовольно фыркнув, он спокойно съел свою порцию и даже облизнулся, подталкивая ко мне пустую миску.
Я хихикнула:
– Что, распробовал? То-то, нечего было носом крутить!
В награду за компанию я поделилась с ним своей булочкой и обнаруженной в сумке шоколадкой. Почему-то на куклу ушло много сил и сладкого хотелось нестерпимо. Вран от сладостей не отказывался, но ел их уложив голову мне на колени.
Вдруг в ворота застучали, громко и нервно. Вран вскочил и, расставив лапы, потянулся в сторону ворот. Я взяла его за шерстистый загривок и потянула ближе к крыльцу. Потом, осмелев, подошла к калитке. Доски лежали плотно, внахлест, ничего не видно.
– Кто там? – крикнула погромче.
– Госпожа, госпожа, откройте! У нас раненый!
Вран прислушался к суете за забором, поддел носом калитку. Я поспешила открыть.
Несколько мужиков, сверкая белками выпученных от натуги глаз, тащили на покрывале или скатерти крупное тяжелое тело, бьющееся и стенающее.
Распахнув калитку пошире, я громко скомандовала:
– Заносите в дом, скорей!
Откуда-то пришла мысль: «Лучше сразу на стол, все равно кровь отмывать».
Пробежав в кухню, убрала все со стола на пол и кивнула растерянным носильщикам:
– Кладите сюда.
Поднатужившись, мужики приподняли свои носилки и развернули на столе. Кровь застыла у меня в жилах. Раненый пугал росчерками алого, бурого и почему-то черного.
– Так, все вон! – строгим голосом, наработанным для усмирения шумных подростков, скомандовала я.
В любом случае, сначала нужно промыть и осмотреть, а потом биться головой о стену.
Хорошо, что успела переодеться в свое – у футболки короткие рукава, не будут мешать. Выскочила в сени и вымыла руки со щелоком. Остатками кипятка из самовара заварила тысячелистник, выдернув траву из пучка, свисающего с потолка. Приготовила нож: ополоснула его щелоком и насухо вытерла чистой тряпкой. Хорошо бы еще спиртом протереть.
Пока искала тряпки и воду, вспомнила, что в сумке был флакон лосьона. Он, кажется, на спирту? Пригодится. Достала его тоже.
Мысленно перекрестясь, подумала:
– Жизнь этого человека в моих руках. Страшно, но я сделаю все, чтобы спасти его. – И приступила к делу.
Я срезала одежду, попутно смывая кровь и грязь, и часто полоскала тряпку над тазом с водой, иногда макая лоскут в остывший отвар тысячелистника.
Сунувшегося в двери бородатого мужика отправила за свежей водой и тряпками.
Руки тряслись, но действовали. Все было, словно в кино: оголяла раненого снизу-вверх. Сначала сапоги… один порван. Обмотки… заметила рану на лодыжке, царапины и содранную кожу. Следом пошли штаны, заляпанные глинистой грязью и кровью, пояс с оружием. Тяжело дался камзол, забивший рану лохмотьями. Потом ликвидировала рубаху. Под ней остался платок или шарф, прижатый к плечу. Длинные каштановые волосы слиплись. Его еще и по голове били?
Наконец лежащее на столе тело было раздето, протерто и готово к осмотру. И что?
У меня затряслись руки.
И тут в голове прозвучал голос: «Голова цела. Ударили вскользь или берет прикрыл. Поболит и пройдет. Ребра треснули – не страшно, с рукой хуже… рогатину ловил? И ногу еще вправлять, а живот надо шить!.. Увернулся хорошо, но поздновато…»
Под мышку ткнулся холодный нос. Я оглянулась и увидела стоящего на лавке Врана. Чего это он? Посмотрела на пса, он коротко тявкнул в ответ и убрался под скамью.
Плюнула на рефлексии и позвала мужиков, сидящих на крыльце. Все же одной пациента ворочать неудобно. Объяснила все, как я понимаю, велела принести крепкого вина и достать пару чистых простыней на повязки.
Носильщики переглянулись и потопали куда-то за калитку.
Солнце почти село. Стало темно.
Я накинула на пациента простынь, одеяло и поспешила в огород. Видела я там кое-какие травки. Пока не темно, надо поискать.
Хорошо, что зверобой трудно с чем-то спутать, как и крапиву. Мокрица тоже нашлась в сыром уголке возле бани. И мелисса, и мята… Нагруженная целым букетом, приплелась в дом.
Сил возиться с кремнем не было. Чиркнула спичкой. Зажгла свечу и с нею обошла свисающие над столом масляные лампы. Где-то пришлось поправить фитиль, где-то добавить масла.
Стало светлее. Я увидела, что воины уже выполнили мое распоряжение: на скамье стояла кривая бутыль из керамики. Лежало полотно и пара ножей.
Пока возилась с лампами, в двери заглянул пожилой мужик и отчитался:
– Хозяйка, мы того, воды натаскали, самовар разожгли, еще чего надо?
