скачать книгу бесплатно
– Вот же пройдоха, – зло прошептал он. – Всё шляется где-то. Не иначе мне кости моют. Когда нужна жена рядом, её никогда нет.
Он вышел в соседнюю комнату, соединенную с кухней. Подошел к столу. Прикрытый льняной салфеткой, здесь лежал остывший ужин – несколько отварных картофелин, пара соленых огурцов, кувшин с простоквашей и краюха хлеба.
От еды привычно мутило.
– Хорошо, что хоть огурцов из погреба достала. Мне хоть туда не лезть. Ан нет, лезть-то всё одно придется. Там бутыль с брагой оставалась.
С отвращением глядя на еду, Захар откусил соленый огурец и, поморщившись, с хрустом его прожевал. Тошнота вновь подкатила к горлу.
– Хоть бы квасу, дура, поставила. Что мне её простокваша…
Охая и сквернословя, Захар откинул половичок и потянул крышку подпола. Тяжелая половица, ударив кольцом, со стуком отворилась. В нос ударил сырой запах картофеля, репы и кислой капусты. Он стал осторожно спускаться по ступеням. Пару раз босая нога ступала мимо, и Захар едва удержался, чтобы не полететь вниз. Когда он добрался до ледяного пола, его начал бить озноб. Надо было хоть сапоги натянуть. Стынь-то какая, думал он. Чертыхаясь, он нащупал за ларем вожделенную бутыль с брагой, но когда взял ее в руки, то чуть не зарычал от горя. Бутыль оказалась подозрительно легкой. И тут он вспомнил, что уже выпил всё содержимое. Выпил еще третьего дня, когда пьянствовал вместе с кумом. Он опрокинул бутыль и направил ее к горлу. Пара глотков все же плескались на самом дне. Цедя их ртом, словно живительную влагу, Захар высосал все остатки хлебного пойла. Высосал, причмокнул и снова выругался.
Голова все так же болела, но как ни странно немного прояснилась. Захар с трудом выбрался наружу и захлопнул крышку погреба. А после он разыскал валенки, полушубок и стал собираться в трактир.
«Схожу к Мясникову, – думал он. – Там у него купцы сейчас стоят. Авось подадут мне стопку водки перед Рождеством».
Он выкатился из сеней и упал в рыхлый снег.
– О, как намело, – подумал он. – Надо снова двор чистить, а то Аксинья браниться станет. А вот поправлю здоровье и почищу зараз к ее приходу.
Через четверть часа он подходил к трактиру. Стряхнув снег с валенок, Захар поднялся по ступеням добротного крашеного крыльца. Рванул на себя дверь, в лицо ударил запах жареного борова и печеного хлеба. Захара замутило еще сильнее. Чего они борова невыложенного жарят, подумал он с отвращением. Не иначе кухарка опростоволосилась. Видать, всучили на базаре негодное мясо. Да и пост нынче. Зачем вообще эдакую гадость жарить?
В зале было мало народу. Человек шесть. Не больше. Он быстро разделся и присел за свободный столик. Захар опасливо оглядывал посетителей. Ему надо было, чтобы в трактире непременно началась пьянка. Тогда бы он незаметно подсел к столу и выпил бы на дармовщинку. А если бы повезло, то и закусил бы опосля. Но нынешняя обстановка совсем не предполагала никаких пьянок. За столами люди сидели по одному и чинно вкушали постные щи и кашу. Лишь только двое мужиков с окладистыми бородами сидели рядом и обсуждали какие-то дела. При этом они неспешно закусывали солеными рыжиками, домашней колбасой и пирожками. Была на их столе и водка – в пузатом и запотевшем графине, а рядом с ним красовались пустые синие лафитники.
Захар с вожделением посмотрел на их трапезу и сглотнул набежавшую слюну:
– Эх, сейчас бы мне весь их графинчик. Тошно-то как… Где бы выпить? – прошептал он. – И в кармане, как назло, вошь на аркане. Сейчас хозяин увидит, что я просто так сижу, и выгонит в шею.
– Я не помешаю? – услышал он приятный мужской баритон возле собственного уха.
Захар поднял голову и смутился. Напротив стола стоял высокий, опрятно одетый мужчина в добротном и модном костюме из тонкого черного сукна и белой манишке. Причесан сей господин был на иностранный манер. Роскошные темные кудри были зачесаны назад и поблескивали в полумраке глянцем вороньего крыла. Откуда он здесь такой взялся, с тревогой подумал Захар. Что-то я не видел его, как вошел. Да и дверь входная, вроде, не хлопала.
– А я на кухню, знаете ли, отлучался, – пояснил господин. – Сказал кухарке о запахе. Негоже, чтобы в трактире такой чад сальный стоял. Они мясо свиное выбирать не умеют.
– Ага, вот и я говорю. Воняет так, что аж чертям тошно.
– Вот-вот, – подхватил господин.
Он ловко присел напротив Захара.
– Как вас зовут?
– Меня-то? – Захар аж вспотел от волнения. – Захаром Платоновичем кличут.
– А меня Виктором, – тут он на мгновение задумался, а после с улыбкой добавил – Виктором Петровичем.
– Очень приятно…
– Захар Платонович, а как вы смотрите на то, если я вас угощу Смирновкой или Клюквенной наливочкой?
– По-лож-жи-тельно, – краснея и заикаясь, отвечал Захар.
– Голубчик! – окликнул он полового мальчишку. – Заказы ты принимаешь? Или официанта нам позовешь?
– Официант у нас только летом работает, – медленно отвечал прибежавший с кухни рыжий мальчишка.
Он тоже с удивлением таращился на напомаженного господина в черном костюме и думал, что это за важная птица к ним прилетела – не иначе из самой столицы. Отродясь здесь таких франтов не бывало.
Господин, осмотрев неопрятный фартук мальчика и его стоптанные сапоги, поморщился и произнес:
– Значит, это ты у нас за официанта?
– Да, я, – мальчишка шмыгнул веснушчатым носом. – Я буду ихним племянником. Вот и работаю на кухне.
– Ихним, это, стало быть, племянником купца Мясникова?
– Его самого… – протянул мальчишка.
– А скажи-ка мне Гриша, тебя ведь Гришей зовут? Я угадал?
– Да, – удивленно кивнул мальчик.
– Скажи, что у нас сегодня на ужин?
– Щи с капустой на постном бульоне, – принялся называть Гриша. – Щи на свином бульоне…
Но столичный франт перебил его:
– Про свиной бульон мы уже все догадались, – он вновь брезгливо поморщился. – А есть что-то из закуски?
– Есть кровяная колбаса, пироги с рыбой, гусь вчерашний, грузди соленые, каравай свежий.
– Хорошо. Принеси-ка нам груздей полную миску, пирогов с рыбой, гуся и свежего хлеба. А пить мы будем…
Тут он вопросительно посмотрел на Захара.
– Принеси-ка нам хорошей водки графин. И графин клюквенной настойки.
Через несколько минут расторопный мальчишка перевернул на столе скатерть и подносил новому господину заказанные блюда. Из-за ситцевой занавески за всем этим действом наблюдала толстая стряпуха.
– Ох, не к добру к нам этого франта занесло. Не иначе чиновник столишный, али ревизор какой, – качала она крупной головой.
– Гришка, ты подай им всё самое лучшее. Мясо я посвежее порежу. То, что для хозяев варила. А груздей в светлом бочонке черпани, – командовала она.
Вскоре стол был уставлен тарелками с нехитрыми закусками, но рядом с ними стояло, то главное, ради чего Захар в эти минуты заложил бы собственную душу. Это была водка.
Новый знакомый, сверкнув дорогим перстнем, тонкими пальцами ухватил графин и разлил по граненным лафитникам холодную водочку. Захар смотрел на это действо с таким умилением, что даже прослезился от наплыва неожиданной благости, свалившейся на его дурную голову.
– Ну-с, давайте выпьем за знакомство? – с улыбкой предложил Виктор Петрович.
– Да-с, пожалуй, – выдохнул Захар и трясущимися руками ухватил вожделенный синенький лафитник.
Мгновенным движением он опрокинул его полностью в себя и зажмурился. Внутри потеплело. В голове постепенно перестали звенеть колокола и биться о наковальню тяжелые молоты. Стало так хорошо, что даже зачирикали невидимые глазу птички.
– Угощайтесь, – предложил Виктор Петрович.
– Благодарю, – смущенно отозвался Захар и, ухватив вилку, потянулся за груздем, оплывающим тягучим рассолом.
А после им был съеден и кусок пирога с рыбой и гусиная шейка.
Захар на глазах оживал и розовел от удовольствия.
Новый знакомый тоже что-то жевал. Но, как показалось Захару, делал это медленно и без особого аппетита.
– Еще по рюмочке? – предложил он.
Захар смущенно кивнул и выпил еще рюмку.
– А что летом-то у вас хорошие покосы? – неожиданно спросил гость.
– У нас-то? О-го-го! Коли лето не засушливое, и дождичек вовремя пройдет. Трава хорошая. Мы ее несколько раз за лето косим. Не голодает скотина. Хорошая трава. И клеверу много.
Он раздухарился и сам уже потянулся за графином, решив самостоятельно налить себе и третью рюмочку водки. И тут случилось неожиданное. Неожиданная и совсем неприятная вещь. Черноволосый франт вдруг перехватил запястье Захара и аккуратно взял графин с водкой в собственные ладони, а потом отставил его подальше от нашего несчастного пьяницы. Захар так и застыл в недоумении. А после дурашливо рассмеялся и покраснел, словно рак.
– Простите, – пробормотал он.
– Ничего-с, – спокойно ответил его новый знакомый.
А после он напряженно молчал, а Захар в нелепом унынии рассматривал узор на старой скатерти.
– Вы думаете, что я пожалел вам водки? – наклонившись к Захару, молвил он. – Коли так подумали, то вы ошибаетесь. Мне не жалко. Но вы должны быть сейчас достаточно трезвым.
– Я? – с лица Захара не сходила глупая улыбка. – Кому должен? Зачем?
– Я не стану, Захар Платонович, ходит вокруг да около. Я налью вам и ни одну рюмку водки, а подарю ящик отличнейшего французского бурбона. И дам в придачу кошелек, полный червонцев…. Если вы исполните одну мою просьбу.
– Какую? – заикаясь, спросил Захар.
«Не иначе, он потребует кого-нибудь пришить, – лихорадочно думал он. – За яшик-то заморского вина. Он сразу мне не понравился. Больно чистенький и блестит, словно сосуля по весне…»
– Никого убивать не надо, – прошептал столичный франт, наклонившись к самому уху Захара. – Мне нужно, чтобы вы подожгли один старый дом.
– Старый? С людьми? – испуганно переспросил Захар и перекрестился.
– Без людей.
– Это какой же? У нас здесь нет заброшенных домов. Одна сараюшка на краю деревни есть. Та заброшенная. А все остальное давно по бревнам разобрали.
– Есть один такой дом. Лиственничный сруб.
– Вот даже как?
– Именно, – вальяжно откинувшись на спинку стула, небрежно произнес гость и посмотрел на Захара так проникновенно, что тому стало холодно в жарко натопленном помещении трактира.
– И где это?
– В поместье дворян Махневых. Помните таких?
– А как же… Конечно, помню. Владимира Ивановича здесь все помнят. Ох, и хороший был барин.
– Что, такой хороший, что уж и грехов за ним не водилось?
– Грехов? – напрягся Захар. – Да, не было никаких особых грехов. За недоимки с нас шкуру не драл. По праздникам водки всегда давал. Хорошей водки, и колбас из Углича, и сдобы разной. Пряников для детворы. Пир горой. Никто голодным не уходил. Мы все поминаем его по субботам. Его и маменьку его покойную.
– Вот как? Не знал…
– Да. Нешто мы не православные?
– Ну-ну, – гость похлопал Захара по руке.
– А теперь в их имении сброд разный живет. Сначала всем управляла одна старуха. Покойная мать Владимира, говорят, ей всё отписала. Бывшей своей экономке. А потом были суды по каким-то долгам. Бабка та тоже померла. А в дом ихний въехал какой-то чиновник. Но он хозяйством совсем не занимается. Сад в запустении, пашни тоже. Они собирались имение на торги выставить, да никак казенные дела по долгам не закроют. Так всё быльем и поросло. Но яблоки там все равно отменные родятся. Сорта заграничные. Ребятишки иногда воруют. А этот прохиндей-чинуша не дает местным их собирать. Сам в имении ни черта не делает, зато яблоки отправляет ящиками в Москву.
– Ну, да-с. А вот, говорят, что покойный барин был слишком охоч до женского полу. Что развратничал примерно? А? Что много девок попортил. Нет?
– Девок? Ну, кто ж его знает. Так они же все его крепостные были. Это же еще до реформы всё было.
– Ну, да. Крепостные. Так, раз крепостные, то можно?
– А как же? Это его все бабы и были. Имеет право.
– Ну да-с… Ну, да-с. Ладно, это мы прояснили. Больше к вам вопросов нет. А потому я перейду сразу к делу. Мне надобно, чтобы ты, Захар, поджег старую помещичью баню. Спалил ее до угольев.
– Это какую баню?
– Ту, что за рощей, возле пруда стоит.
– А помню. Заколочена она. Стоит до новых хозяев. Хоть и растащили из нее все вещи, однако, сам сруб еще крепкий. Еще сто лет простоит.
– Вот и не надобно, чтобы он столько простоял. Сжечь его требуется. Дотла.
– Да, зачем же барин? – взмолился Захар. – Разве я поджигатель или разбойник какой – грех на себя такой брать. Да, там и дороги нынче все заметены. Не зги не видно.
– Скоро луна ясная взойдет – все будет, словно на ладони.
– Так и зима ведь на дворе. Не займется пламя.
– Керосин у тебя есть?