Полюбить мамонта

«Ты же всегда был вежливым. Ты не можешь ее сейчас унизить», – говорил он себе. А Соня даже пыталась вытащить его танцевать. «Ты когда пьяный, танцуешь как медведь, я помню», – смеялась она. Дотанцовывали они уже у нее дома.

Большая широкая кровать и лампа на тумбочке. Соня горячо целовала Гурама, прижимаясь всем телом, передавая ему свой жар. Он скупо отвечал на ее ласки. Соня помнила, как доставляли они друг другу удовольствия. «Я тебя никогда не забывала» – шептала она. У Гурама пересохло в горле, хотелось пить.

Софья, как всегда без комплексов, спокойно ходила голой по квартире. Держа в руках два высоких стакана с водой, она медленно шла к кровати. Стройная фигура не изменилась почти, такая же тонкая талия, бедра округлились, грудь увеличилась. С каждым шагом все тело двигалось, грудь слегка раскачивалась. Это выглядело возбуждающе. Гурам сел на кровать, обхватив ее за талию, притянул к себе.

– У тебя есть дети? – спросил он, беря в рот крупный выпуклый сосок. И завалив на постель, посасывая грудь, грубо отдавал ей всю накопленную за вечер энергию. Все происходило очень просто, само собой. На секунду почувствовал облегчение.

Затем живо метнулся под душ, торопливо оделся и пулей выскочил на улицу. «Такая вот мужская участь – долг Родине и долг женщине надо отдавать. Хорошо, никому ничего не должен». Гурам шагал по ночному городу. Легкий, теплый, ночной ветерок ласково обдувал его сильное тело. На такси добрался до дома. Войдя в квартиру, оторопел. Его отец с собранными вещами сидел посередине комнаты.

– Батя, ты что? Поедем вместе через два дня. Я же говорил.

– Нет. Я уезжаю рано утром. А ты приедешь, когда закончишь свои дела, а то ты все откладываешь отъезд. Не переживай, со мной все в порядке. В поезде полежу, отдохну, не маленький, доберусь. Иди спать.

Гурам не стал спорить, отправился к себе в комнату, и, только дотронувшись до постели, мгновенно уснул. Он не слышал, как отец вошел в его комнату, поправил одеяло, сев у изголовья, гладил и перебирал его волосы.

– Сын мой, не знаю, что с тобой происходит, но вижу плохо тебе. Мы как приехали в Алматы, я не видел ни радости, ни улыбки на твоем лице. Прости меня! Я чувствую себя виноватым. Из-за меня ты оставил хорошую работу, юрист фирмы, это считай, правая рука шефа. Мама бы гордилась тобой, ты так на нее похож. Из-за меня ты переживаешь и вынужден жить в этом городе. Я поеду домой, не буду на тебя давить сроками. Желаю тебе удачно завершить дела. Буду ждать дома. Кроме тебя у меня никого нет. Я тебя люблю.

 Он на минуту прижался к щеке сына. Смахнул набежавшую слезу, и вышел из дома.

 Утром Гурам проснулся от тишины. Он провел ладонями по лицу. «Соня, как Соня. На себя злюсь. Опять не хотел быть грубым. Воспитанный дофига». Гурам встал, потянулся. Один в трехкомнатной квартире. Бесцельно побродил по комнатам. Только свет из окна пробивался сквозь занавески, создавая мягкие полосы света на полу. В душу медленно заползало что-то туманное, тревожное.

Гурам начал осознавать, что тишина – это не просто отсутствие звуков, а нечто большее. Он позвонил Марии Муратовне: срочно нужна консультация. Договорились встретиться в кафе у торгового центра, где заодно и позавтракать можно.

– Мне тоже с тобой нужно поговорить. Ты, начинай, – сказала Мария, садясь за стол.

Гурам про себя отметил, что он уже привыкает к двум разным женщинам: звонил доктору, а пришла Машенька в милом джинсовом комбинезоне и желтой футболке.

– Мой отец уехал. Расскажи, пожалуйста, о его здоровье. Все честно, не скрывая.

– Не переживай. У него сильный организм. Прошел месяц. После последнего обследования, результаты оказались лучше, чем ожидались. Он говорил мне, что скучает по дому. Знаешь ведь, дома стены помогают. Он может вернуться на работу, если захочет.

– Спасибо, просто камень с плеч. А то ночью увидел его на чемоданах, не по себе стало. Он как будто убегал … А ты о чем хотела поговорить?

– Ты только сразу выводов никаких не делай, знаю ты парень впечатлительный, – Мария выдержала паузу, – У меня будет ребенок … Медвежонок.

У Гурама медленно глаза полезли из орбит. Он замер. Дыхание остановилось. «Она что, дура что ли? Взрослая женщина, думать же надо». Мария увидела ужас на его лице:

– Не бери в голову. Я просто так сказала, предупредила, чтобы ты был в курсе. Это только мой ребенок, я хотела этого. Лет мне достаточно, рожу для себя. Ты не причем. Не думай, что я рвусь за тебя замуж или еще какие обязательства – ничего нет. Понял? Я никому ничего рассказывать не собираюсь. Это моя личная жизнь.

Гурам понял, успокоился. Раньше слышал от матери подобные случаи ее знакомых. Теперь сам попался. «Ох, уж эти взрослые женщины. Хотя все правильно, мужа нет, хоть дети будут, не одной же шататься по дому. Мне одному в квартире и то тошно стало».

– Пришел в себя? – Мария ободряюще улыбнулась, – А замуж за тебя выходить, не дай бог каждому. Будешь любить всех направо и налево, с ума сойти можно. Не каждая такое выдержит … Вот и поговорили. Пока.

Гурам ел медленно, почти не чувствуя вкуса, и рассуждал: «Переживать нечего. Она взрослая, красивая, образованная – будет хорошей мамой. А уж умная какая! Сама себе жизнь устраивает. Продумала, наверное, на двадцать лет вперед. А я хочу своего от любимой женщины. Я с самого начала целовал бы ее и живот с ребенком. Мы ожидали бы появления вместе». Его воображение рисовало радужную картину счастливого будущего.

 ***

… На следующий день Гурам в одиночестве лежал на своей кровати и смотрел в потолок. Его мысли, как легкие облака, парили в воздухе. «Отец вылечился, и вернулся в небольшой, но родной город». Он закрыл глаза и представлял, как отец, сидя на балконе, смотрел на закат и ждал его. «Домой. Надо домой. Подальше от чужих просьб, чужих слез, чужих объятий. Надо быть жестче. Выезжаю, меня здесь тоже уже ничего не держит, но …»

Время отъезда неумолимо приближалось и душевный покой исчез. Гурам погрузился в меланхолию. «Почему все так горько? Хорошая квартира, отличная работа, машина… Казалось бы, живи и наслаждайся, но в личной жизни полный раскардаш … Все. Анжелы больше нет». Это не было злостью. Не было горечью.

Сегодня утром он поехал к дому Анжелы, хотел посмотреть на нее на прощанье. Гурам никуда не торопился, молча сидел в машине, наблюдая за подъездом. Анжела вышла задумчивая, пошла по узкому бордюру, стараясь не сойти на заросшую травой обочину. Лёгкий ветер слегка трепал распущенные волосы. «Девочка моя… мы повзрослели, а привычка осталась» – подумал он, глядя, как она удалялась по тротуару, помахивая сумочкой, как когда-то.

«Мне уже тридцать. Я мыслю разумно. Много раз выбирал других, сравнивал… Теперь она принадлежит другому. Пусть будет счастлива… Для сердца тоже надо придумать что-то вроде: «Открыть», «Продолжить», «Закрыть», «Файл удален». Чтобы двигаться дальше».

Гурам сжал руль, глубоко вздохнул и поехал в компанию. Сдал автомобиль, вернулся домой и начал собираться в дорогу. Внутри была лёгкая пустота.

День клонился к вечеру. Солнце медленно опускалось за горизонт. Гурам вытащил свой чемодан, положил на кровать и аккуратно начал укладывать вещи, доставая из шкафа. Рубашки, джинсы, ветровка. Он возвращался в свой привычный мир, в родной город. Его ждал уютный дом, где он родился, в котором его ждал единственный родной человек.

Внезапно раздался настойчивый звонок в дверь, прервав его размышления. Гурам посмотрел на часы «Хозяин квартиры пришел? Рановато». Он, не торопясь поплелся к двери, открыл … На пороге стояла Анжела … Гурам был изумлён. Он смотрел на неё, не отрывая взгляда. В воздухе повисло напряжение, и время, казалось, остановилось.

– Слышала, что ты уезжаешь скоро, а мы еще не поговорили … Я так и буду стоять на пороге? – она, отодвинув его в сторону, прошла в квартиру.

– Ты одна? – Гурам выглянул на лестничную площадку, – Давай поговорим …

Анжела выглядела сказочно очаровательно, розовое платье с открытыми плечами, облегало фигуру, красиво, даже откровенно, подчеркивало грудь. Он обомлел, разглядывая ее с ног до головы. В её глазах было что-то загадочное, словно она пришла из другого мира.

Гурам почувствовал, как сердце забилось быстрее, а в голове путались мысли. Он не знал, что сказать, в этот момент всё вокруг теряло смысл – остались только он и она. Словно сама судьба решила вмешаться в его жизнь.

Анжела сделала шаг навстречу. Гурам, шумно глотнув, указал ей на диван. Унимая свое безумное волнение, он принес из кухни бутылку с водой. Они сидели напротив друг друга и несколько минут смотрели в глаза, не отрываясь.

– Один вопрос мне не дает покоя – почему ты меня бросил? десять лет назад? – начала Анжела, – Что я такого сделала? Эта неопределенность терзает мою душу до сих пор.

Он удивленно посмотрел на нее – шутит или серьезно спрашивает?

– Я тебя не бросал. Возникла критическая ситуация, я вынужден был уехать, – как-то казенно начал отвечать Гурам, и злился на себя. Сколько раз прокручивал в голове разговоры, думал: вот сейчас бы я ответил так … или вот, сейчас бы … все по-другому … Наступило это «сейчас», и он так же тонул в глубине ее глаз, как десять лет назад.

– Ты бы мог предупредить, рассказать. А не выставлять меня дурой перед всеми.

– Это были глубоко личные проблемы и переживания. Никому ничего не говорил, потому что никого это не касалось, – уже спокойней говорил Гурам, взявший себя в руки. – Я не хотел тебя грузить, наоборот, оберегал тебя от беспокойства. – Он недоверчиво смотрел на нее, не веря, что ее десять лет беспокоили такие вопросы.

– Ты с ума сошел? Оберегал он. Знаешь сколько я тебя ждала? Даже плакала. Каждый день надеялась: вернется и все встанет на свои места, – возмущенно восклицала Анжела. Потом обреченно продолжила: – Но реальность была жестокой. Надо мной смеялись, что меня бросили. Я тебя ругала на чем свет стоит, а сама в себе причины искала, – она говорила, а по щекам покатились слезинки оставшейся обиды.

«Твою мать! Она правду говорит?» – Гурама тронули глаза на мокром месте. Он никого не собирался обижать. По себе знал, что быть рядом – это потрясающая поддержка. Гурам пересел к Анжеле, и трепетно начал стирать с её лица капельки.

– Ты не знаешь, что я пережил! – начал объяснять Гурам. – Думаешь мне легко было? Сердце разрывалось! … У меня болела мама, на моих глазах умирала. Не знал, как жить дальше … Ты моя Принцесса, у тебя другая жизнь. Я не хотел свои проблемы грузить на тебя, портить твою сказочную жизнь. Так ты и сейчас живешь.

Анжела, потрясенная услышанным, вытаращила на него мокрые блестящие глаза:

– Ты дурак. Разбил мне сердце. Я хотела быть с тобой. Была бы рядом.

– Это ты сейчас так говоришь … А мне никто кроме мамы не нужен был … и ей тоже. А у нас с тобой были разные жизни и обстоятельства. Я все видел и чувствовал … Я тебя хорошо знаю, правильнее сказать, знал. Сейчас вспоминать бесполезно.

– Много ты знаешь, – насупилась Анжела, но не удержалась и язвительно спросила: – Ну, и что же ты такого знал?

– Ты легкая на подъем, любимое блюдо – плов, любимые твои цветы – розы, разного цвета по настроению, в одежде – голубой цвет, он дополняет прелесть твоих серых глаз, если тебе что-то не по душе – можешь быть безжалостной. Ты – Принцесса, хочешь быть всегда первой, самой красивой, самой неотразимой, может ты из всех самая противная, но я тебя никогда не забывал, ты всегда в моем сердце, – неожиданно признался Гурам.

– А ты в моем. Наконец-то, ты пришел … – прошептала, ошеломленная признанием, Анжела и потянулась к Гураму. Вместе с ней к нему потянулась и незримая магическая сила, которая начала путать его мысли.

Гурам осторожно поцеловал её прохладные губы. Нежно обнимая и прижимая к себе. Анжела отвечала взаимностью, ее руки лаская, блуждали по его торсу.

– А что за женщина рядом была с тобой? Красивая брюнетка, эффектная такая, – незамедлительно спросила Анжела, крепко прижавшись к Гураму, – Это было больно – видеть тебя с другой.

– Да что ты говоришь? Теперь хорошо понимаешь, как больно мне, видеть тебя с другим? – сказал Гурам и вдруг невесело засмеялся, – Ты заметила, наши разборки похожи на перебранку поссорившейся семейной пары.

– Мы помирились …, – Анжела с озорным блеском глаз, обняла его и осыпала поцелуями. «Что она со мной делает?! Жена моего друга!» – думал Гурам, чувствуя, как его сопротивление ослабевало.

Их нежный продолжительный поцелуй перерастал в более глубокий, их сердца учащенно бились. В дверь позвонили, но … влюбленные не хотели отрываться друг от друга. Они слились в крепком поцелуе … Позвонили настойчиво. Гурам нехотя отстранился от Анжелы и побрел к двери, на ходу успокаиваясь.

Открыл дверь и … замер, мир потух в его глазах, сердце сжалось.  Он ожидал увидеть что угодно – пустоту или даже нечто необъяснимое. Но то, что предстало перед его глазами, оказалось гораздо страшнее его самых мрачных фантазий. Перед ним стоял Денис.

Гурама охватил ужас. Казалось, земля уходит из-под его ног. Он стоял на краю пропасти, чувствуя, как его мир рушился.

– Привет. Чего ты так уставился? Призрак, что ли увидел? – спросил Денис.

– Ну, можно и так сказать. Ты что здесь делаешь? – к Гураму, наконец-то, возвращался дар речи. «Будь, что будет», – горько пронеслось в голове. Он глубоко вздохнул и, собрав последние силы, отступил в коридор, впуская друга, – Проходи.

– А ты что, спишь? – Денис прошелся по комнате. Заглянул в спальню, увидев открытый чемодан, протянул, – А, собираешься уже! Я думал, вы с отцом навсегда сюда переехали. Ну, я рад, что все хорошо прошло, главное вовремя спохватились.

– Ты почему не позвонил, что придешь? У меня шаром покати, я бы придумал что-нибудь, или встретились бы в ресторане, – Гурам облегченно выдохнул, поняв, что Анжела притаилась на балконе, – Пойдем посидим где-нибудь в кафе, выпьем, поужинаем.

– Моя на девичник с Татьяной пошла, платья розовые надели, как дети, – Денис мимоходом заглянул на кухню, – Хорошая квартира, остались бы.

Друзья вышли на улицу, и пошли, дружно беседуя, они всегда хорошо ладили.

– Эх, вот уедешь – скучно будет без тебя, – засмеялся Денис.

«Ну, да. Он еще не знает, как мне весело, – понуро шагая, думал Гурам, – Зачем я вообще эту Анжелу слушал? Надо было сразу отправить. Чего ждал? Что она извинится? Что объяснит? Не герой я. И не предатель. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое».

– Слушай, ты что такой мрачный? – Денис похлопал его по плечу.

– Уезжаю же. Прощаюсь, – Гурам смотрел на него и думал: «Она осталась там. На балконе. Его жена. Моя… бывшая. Какая теперь разница. Она уйдет. Денис ее не видел. Утром я уеду. И всё. Не хочу тут больше быть. Не хочу с ними, не хочу об этом».

– Да не навсегда же. Ещё приедешь! – усмехнулся Денис, не понимая.

Телефон Гурама дрогнул. Пришло сообщение: «Я буду тебя ждать». И вибрация прокатилась по его телу. «Бля…, Анжела! Опять она. Устроила ловушку. Что теперь делать?». Он вздохнул. Угрызений совести не было – просто нужно было разрулить ситуацию. Заказал две разных пиццы, бутылку красного вина, блины с малиновым вареньем и отправил к себе домой с сообщением: «Прими заказ, поужинай».

Кафе «Чайхана» выглядело очень гостеприимно. Свет в зале приглушенный, у каждого столика на стене своя лампа, диваны обиты тканью с восточными орнаментами. На стенах красовались круглые блюда авторских работ. Денис и Гурам здесь были впервые. Захотелось попробовать их кухню – плов с лососем, салат с морепродуктами, свежие овощи и зелень обязательно. Накатили коньяка для аппетита.

– Последний вечер всё-таки. Давай нормально посидим! – начал говорить Денис и продолжал, казалось, без умолку: про отпуск, работу, остроумного тамаду. Смеялся. Гурам поддерживал друга: смеялся, шутил, иногда кивал рассеянно.

«А что ему сказать? Что твоя жена мне пишет любовные смски из моей квартиры? Что она не уйдёт, пока я не приду? Он мне верит. А я сижу тут и молчу» – думал Гурам, сжимая стакан. Он глотал коньяк, не чувствуя вкуса. Смотрел на мутное стекло окна.

– Ну! За встречу! Чтобы всё у тебя было отлично! – Денис стукнул бокалом.

Гурам поднял свой. «Анжела не изменилась. Такая же напористая.  Это всегда привлекало меня, но одновременно и пугало. А я? Я опять во власти ее чар? Но так нельзя. Уже ничто не будет таким, как раньше. У нее теперь есть муж» – размышлял он.

– За дорогу, – улыбнулся задумчиво Денис.

«Чтобы подальше уехать из этого города. От неё. От себя. Завтра всё. Конец» – с такими мыслями Гурам поддержал тост. Друзья провели теплый прощальный вечер и разъехались по домам.

Домой Гурам шёл не спеша. Руки в карманах. Переулок был пустым, город затих. Он тянул время. Знал, что не хочет встречи в квартире. Но шёл. Гурам остановился возле своего дома, посмотрел на темные окна. Сердце лихорадочно забилось, готовое выпрыгнуть из груди. «Почему я с утра не уехал?! А теперь вляпался. Анжела, как охотник сидит в засаде. А я? И я опять позволю ей всё? Нет. Хватит».

Гурам поднялся на лифте. У порога перевел дыхание, своим ключом открыл дверь. Внутри темно. Лампа в коридоре не включена. Вошёл, закрыл за собой дверь. Вдруг его шею обхватили руки, чуть не задушив в объятиях.  В кромешной темноте, где каждый шорох казался угрожающим. От неожиданности Гурам едва не потерял равновесие. Его сердце дернулось. Он оперся о стену и замер, пытаясь сообразить, как действовать дальше.

– Ты на всех в темноте нападаешь? Или, только на меня? – строго прошипел Гурам.

– О, семейные разборки продолжаются. Ты меня ревнуешь. Пошли, – Анжела уверенно потянула его за собой.

Они прошли по темному залу, и остановились на пороге его комнаты. На тумбочке горела свеча, вероятно от прежних хозяев осталась, два фужера вина и смятая постель. Анжела была в его футболке. Гурам не входил внутрь. Сжал кулаки.

– Анжела, собирайся. Иди домой, – его голос был тверд, но в нем звенела усталость. – К мужу. Ему свои фокусы показывай.

Она стояла возле тумбочки, стройная фигура в его футболке отбрасывала на стену зыбкую тень. Не шелохнулась. Поднесла бокал к губам, медленно отпила. Облизала губы, провела рукой по волосам, глядя прямо на него, спросила:

– Ты правда хочешь, чтобы я ушла? – её голос был тихим, но в нём слышался вызов. – После всего?

«Она лежала на моей кровати, ее голова касалась моей подушки». Гурама как током шибануло. Он вздохнул. Опёрся рукой о косяк.

– Ты что, с ума сошла? – голос у него был сдержанный, но злой.

– Может быть, – она улыбнулась.

– Одевайся и вали. Быстро, – Гурам встал посреди комнаты. Его нутро пылало.

– Не уйду. Ты ведь не хочешь, чтобы я ушла.

– Не решай за меня, – он резко мотнул головой, прошёлся по комнате, швырнул ключи, снял пиджак. Налил воды, выпил залпом.

– У тебя муж.

– А у тебя – руки. Я помню, как они чувствуют. Ты злишься, но я знаю – ты меня хочешь.

– Я себя ненавижу за это.

Он отвернулся. Прошел к темному окну. Сжал кулаки. Гурам выдохнул. Медленно. «Сейчас или выгоню… или нет».

Анжела подошла. Обняла его сзади. Губы у шеи.

– Я здесь. Я никуда не уйду.

Он не шевелился. Плечи каменные.

– Ты – дура.

– Ты – трус.

Гурам резко повернулся. Анжела смотрела прямо в глаза. Он ухватил ее за плечи.

– Заткнись, – рявкнул он и… в порыве влечения, сорвал с нее футболку и скинул свою. Они стягивали и швыряли одежду в разные стороны.

– Вот, сука! – прорычал он глухо и завалил ее на кровать.

Как одурманенные кинулись они друг к другу. Дышали, кусались, срывались. И слились воедино. Касания, поцелуи, стоны и … блаженное чувство наполненности. Он знал, что пожалеет. Но не остановился.

Отдышавшись, целовались, вновь ласкали и гладили нежно друг друга. Волной возбуждения их накрывало вновь с головой. Уставшие они лежали рядом, задыхаясь. Анжела счастливо улыбалась, глядя в потолок. Гурам молчал.

– Блины с малиновым вареньем ты не забыл! – шепнула она.

– Разве такое можно забыть, – усмехнулся Гурам, хотя в душе все сжималось. – Мы ели блины и … мазали друг друга вареньем… потом облизывали и целовали. Ты сама такая сладкая, – он прижал ее к себе. «Бля… чужая жена. Дожился. Это уже гребаное предательство».

– А когда ты с Денисом познакомился? – спросила Анжела, прижимаясь к Гураму. – Еще и друзьями успели стать,

– Через год я вернулся в институт, после второго курса познакомились с ним, хороший парень. Нормального мужа ты себе выбрала, – задумчиво ответил он.

– А что бы ты сделал на месте Дениса, если бы узнал про нас?

– Ничего не сделал. Любили бы тебя вдвоем, – Гурам наклонился над Анжелой, пристально глядя ей в глаза. – Денис какую грудь любит? Правую. Я буду любить левую, – он припал к левой груди. – А любит он тебя куда? Туда или сюда? – он хлопнул ее по бедру. – Чтобы не повторяться.

Гурам внезапно задрал ее ноги и навалился всем корпусом. Зажав руки растерявшейся Анжелы, резко вошел. Она чуть вскрикнула. Он двигался мощно, злобно, добавляя жесткие ласки. Анжела ошарашено стонала. Когда он откинулся на спину, лежали молча. «Из-за нее я теперь в дерьме… Сам залез. Никто не тянул».

Передохнув, они также молча направились в душ. Водяные струи душа обрушились на них прохладой. От неожиданности Гурам и Анжела прильнули друг к другу. Постепенно потоки воды стали окутывать их приятным теплом и подействовали успокоительно.

– Получилось грубо, но ты не права. Со мной ты не можешь думать о другом: полчаса Денис да Денис … Сейчас есть только мы, иди сюда, – он обнял Анжелу.

– Прости. Я погнала, конкретно, – она обвила руками крепкий торс Гурама, – Ты прав. Опять разборки. Сейчас мы помоем друг друга, еще ближе станем. Забудем о плохом.

– Почему ты не хотел со мной встретиться раньше? – спросила осторожно Анжела, выйдя из душа. – Я же писала, предлагала. Ты мучил своими отказами.

– Потому что ты замужем, я с замужними не встречаюсь … Или я, или Денис. Поехали со мной, – вдруг предложил Гурам уже лежа в постели.

 В ответ молчание. Гулкое. Неприятное. Она сжала губы. Потянула одеяло выше.

– Я не могу так сразу… Может ты останешься здесь? – Анжела предложила.

– Потом не говори, что я тебя бросил, – сказал он, крепко прижав ее к себе.

– Знаешь, кто ты? Ты мамонт. Это нельзя, то нельзя. Откуда эти предрассудки? Все мамонты вымерли уже, ты один такой сохранился, – сокрушалась Анжела.

Гурам засмеялся, и она продолжила, – Такой правильный и принципиальный. Много думаешь о других: чтобы всем было хорошо – отцу, другу, подруге, соседям. Ты думай о себе, чтобы тебе было хорошо, а потом всем остальным.

– Я подумаю. Будем спать, до утра чуть-чуть осталось.

Так в обнимку и уснули. Устали родные.

– Доброе утро, мой любимый мамонт, – услышал Гурам, просыпаясь. А в придачу поцелуй, легкий аромат парфюма и сладко щекочущие локоны.

«Всю жизнь мечтал так просыпаться». Обхватив, он притянул ее к себе целуя. На какое-то время они забыли о том, что им надо идти …, забыли обо всем на свете …

– Что делаем дальше? – поинтересовалась Анжела.

– Ты замужем – я женюсь на красивой девушке, и мы будем дружить с вами семьями – так хочешь? – усмехнулся Гурам. – Я за второй вариант – забираю тебя, и мы уезжаем ко мне домой.

Анжела расстроилась. Неодобрительно покачала головой. Гурам, в ожидании ответа, смотрел ей в лицо. В ее глазах было столько всего: желание, страх, любовь, потерянность:

– Придумай третий вариант. Например, если соскучишься или я соскучусь – приедешь. Только не надо жениться. Я же твоя Принцесса, – Анжела, мило хлопая глазками, чмокнула его.

– Понял, ты со мной не едешь. Счастливо оставаться, – Гурам встал. – Я на вокзал, на утренний успею еще. А ты … куда хочешь, все в твоих руках.

Он смотрел, как она снимала с плечиков свое розовое платье, надевала, крутясь перед зеркалом, укладывала волосы.

«Что в ней такого? Почему так тянет? Что за хрень вообще?» – думал Гурам. Анжела собралась. Вся такая красивая остановилась у порога: – Я пошла.

Он подошел к ней и приобнял. Невидимая пелена обволакивала их, словно не хотела разлучать … Гурам открыл дверь, и проводил ее взглядом до лифта. «Но все равно … зараза… красивая. Родная, будто. Вот это и бесит. Все. Хватит. Больше ничего не будет. Пусть катится к черту. А я домой. В свой спокойный понятный мир».

 Глава 6

Спускаясь в лифте, Анжела оказалась перед большим зеркалом. Первое, что бросилось в глаза – усталость на лице. Она, гримасничая, пыталась изменить впечатление в лучшую сторону. Виной было яркое освещение, которое подчеркивало нарядность розового платья, его свежесть.

Анжела представила, как она выйдет из парадного подъезда, вся такая красивая и с утра пораньше. «Можно подумать, как будто я всю ночь с клиентом кувыркалась, я же не такая …»