На волне адреналина

– Привет Макар, как добрались? – Доброжелательно закинул я удочку, убрав руку от чемодана Энджи, и парень вмиг смягчился.

– Здорово, Танк. – Протянул он мне руку для рукопожатия, подойдя ближе. – Все норм. Никто не блевал, и это главное. – Его манера разговора и поведения была грубовата, – Давай помогу, – ухватился он за багаж бывшей жены, – Ну че напряглась, докачу до корпуса, а дальше сама.

– Хорошо напомнил, зачем я тут нахожусь, – прервал я жесткий зрительный контакт между Макаром и Энджи, – Ваши корпуса с Анной Викторовной, – так звали тренера легкоатлетов, – с первого по шестой, распределите между собой кого куда заселите. – Пояснил я Анжеле. – А вы, как и просили – в двухэтажном, – Указал я Макару на непохожий на другие корпуса – новый дом, стоящий в отдалении от остальных практически в лесу.

– А че нас так далеко отселили? – Предвкушал я вопрос от Булкина.

– А зачем вам этот стук мяча слушать и девчачьи вопли? – Уже знал, что ему ответить я.

На самом деле мы специально построили этот корпус для таких гостей, которые не совсем любят социум, либо социум не любит их. В данном случае здесь действует правило номер два. Каратисты очень агрессивно-энергичные. Чем дальше их поселишь, тем меньше вероятности какого-то эксцесса в смене.

Отправив размещаться гимнасток, легкоатлетов и каратистов, я проследовал к следующей группе, над которой возвышался Слав Славыч со своим ростов в два с небольшим метров. Тренер баскетболистов был истинным великаном. На него все смотрели с величием и побаивались. Команда под его предводительством ни раз становилась победителем области, а его выпускники разбирались как горячие пирожки в зарубежные клубы. Он внушал всем какой-то трепет и огромное уважение. Подсчитывая своих детей в красных кепках, он кротко кивнул мне в знак приветствия.

Рядом с баскетболистами терлись футболисты, от которых отделилась хрупкая девичья фигура и со всех ног бросилась в мою сторону, а подбежав, напрыгнула и обвив мой корпус ногами, крепко обняла за шею, а я как положено закружил ее.

Это была Кристина, чаще мы называли ее просто Крис. Своя в доску. То ли подруга, то ли сестра. А вернее сестра моего давнего друга, почти брата и напарника – Дэна Новикова. Мы были знакомы с самого ее рождения, потому что она, как истинная фанатка своего брата, не пропускала ни одних наших соревнований. Да и сейчас часто появлялась в клубе адреналинщиков. Мы даже доверили ей сопровождать вместе с нами большую группу клиентов. С чем Крис с легкостью справлялась.

Она была пацанкой. Короткая мальчишечья стрижка, веснушки, никаких юбок и каблуков, а про косметику, я так предполагаю, она и вовсе никогда не слышала. Мы всегда оберегали ее как истинные старшие братья, а она была безответно в меня влюблена, что последнее время меня сильно напрягало, потому что намеков с ее стороны становилось больше и каких-то провоцирующих моментов тоже.

– Так рада, что целых две недели я буду тут, – на одном выдохе быстро произнесла Крис мне в ухо. – Повеселимся на славу. – Чмокнула меня в щеку, и я опустил ее на землю.

Девчонка слегка покачнулась от потери координации, придержав ее за локоть, я посмотрел в сторону входа, где Скворцова и Гуф о чем-то разговаривали с нашим сторожем. Тоха стоял спиной, а Скворцова смотрела точно на нас. Наверное думает, что нашла мою слабую точку в лице Крис, но это не так. Да, мелкую я не дам никому в обиду, но она и сама может показать зубки.

День оказался безумно суматошным. Размещение, планерка со всеми, с кем только возможно было ее провести и по несколько раз. В столовой сегодня было настоящее столпотворение. Конечно же все перепутали свое время: каратисты хотели обедать вместе с гимнастками, а мы развели их максимально далеко друг от друга, баскетболистов приехало на пять человек больше, и им не хватило порций, и самое страшное – в тарелку к Энджи залетела оса. Она знала к кому лететь. Писк, визг стоял на весь ангар. Скворцова бегала все разруливала, успокаивала недовольных, улыбалась всем и пыталась помочь. У Макара загорелись глаза, когда он увидел ее впервые, что даже оса в тарелке его бывшей жены не смогла отлепить его от нашей новенькой администраторши.

Вечером нас ждало открытие смены на волейбольном поле. Под гимн страны Трегубов Артем – спринтер из команды легкоатлетов, ставший в мае победителем Первенства России – поднимал триколор и флаг «Волны». Затем вступительное слово взял Гринев, а после него все тренеры высказали свои напутствия детям. Наша линейка уже порядком затянулась. Каждый отряд еще подготовил какие-то показательные выступления. И в заключении микрофон перекочевал в руки к Скворцовой, чем я не мог не воспользоваться.

Только она хотела что-то произнести, как колонки загудели и засвистели так громко, что присутствующие заткнули руками уши и скорчили недовольные гримасы.

Рита попробовала снова.

– Рада приветствовать всех в первой спортивной смене, – говорила она, а звука не было вообще.

Тогда девчонка с вопросом в глазах повернулась ко мне, а я лишь пожал плечами, делая вид, что не понимаю, в чем дело. Попросив ее попробовать еще.

Она вновь произнесла заготовленную фразу, но из колонок на выходе получился звук, как будто у человека в легких находится гелий. Вся собравшаяся толпа начала дико хохотать, а я сдерживал себя как мог, чтобы не рассмеяться с ними вместе.

Рита вновь повернулась, и в глазах у нее была уже мольба, но заметив мой веселый настрой, она вмиг покраснела и закипела от злости.

Подойдя, кинула мне на стол микрофон, обозвав козлом, после чего оторвала от столба шарик и, занеся над ним гелиевую ручку, с силой проткнула. Раздался хлопок. Все вмиг замолчали, а Рита обезоруживающе улыбнулась и громко, почти дикторски произнесла:

– Рада, что получилось вас развеселить, а то все порядком приуныли. Много времени я у вас не задержу.

Я был удивлен как толпа прислушалась к девушке. У нее был достаточно громкий голос, но я видел, как она старалась не спускать его на писклявые нотки, выдерживая паузы и переводя дух. Оделась она просто и со вкусом, такое платье на женском жаргоне обычно называют – «маленькое черное платье». Оно и правда было миниатюрным, потому что открывало все ее длинные красивые ноги на всеобщее обозрение. Я наблюдал за ней, а за мной наблюдала Крис, взгляд которой я поймал на себе. И он не предвещал ничего хорошего. Нет, не для меня, а для Скворцовой.

Выйдя на середину поля, где мне плохо было ее видно, Рита в общих словах рассказала ребятам об игре, которую придумала и будет осуществлять впервые в этой смене, не раскрывая всех карт.

– Алекс, ты что творишь? – накинулся на меня в обвинительном тоне Гринев, – Мне на пару минут отойти нельзя? Уже накосячили. – Имел он ввиду мою шутку с микрофоном.

– Техника барахлит, погода меняется. – Пожал плечами я, а директор схватил микрофон со стола.

– Сделай сию же минуту так, чтобы он перестал быть метеочувствительным. И не зли меня, сынок.

Подойдя к Рите, он протянул микрофон, и она, кивнув в благодарность, громко закончила свою речь, поздравив всех с началом смены.

Громкие аплодисменты засмущали ее и ввели в краску. А я понимал, что в этой толпе спортсменов большая часть мужского пола, находящегося в периоде полового созревания. Зря Скворцова надела это короткое платье.

Глава 10

Глава 10

Рита

У меня была только одна мечта на сегодня – обнять своего медвежонка и, закрыв глаза, погрузиться в сон. И даже если я не увижу лица мамы, но пусть она все равно придет ко мне во сне и скажет, что такие мужчины, как Станкевич, не достойны твоих слез, а еще больше они не достойны твоих улыбок.

Алекс выводил меня из себя своими шутками. Целый день ни капли помощи, а лишь одно глумление в мой адрес. Я пришла к выводу, что проще максимально отгородиться от его общества, хотя, в почти замкнутом пространстве сделать это будет не так уж просто. Как говорит папа – «нет человека, нет проблем», когда приходится увольнять сотрудника, не справляющегося со своими обязанностями. Вот и я прислушаюсь к родителям и максимально обособлюсь от источника моих таких редких слез в подушку.

Утро выдалось пасмурным, но ароматным. Ночью лес накрыло дождем. База отдыха «Волна» погрузилась в грозовой шторм. Повсюду слышались раскаты грома, а молнии освещали окна, пробиваясь сквозь плотные шторы. Выйдя утром на балкон, я утонула в ароматах. Хотелось сильнее раскрыть свои ноздри, а вместе с ними и легкие, чтобы полностью наполниться этим каскадом наивкуснейших запахов.

Это было дело рук терпенов, которые содержатся в смоле хвойных деревьев. Оказавшись в воздухе, они вступили в реакцию с кислородом и солнечным светом, что привело к образованию озона, который и слышится нашему организму как запах чистоты – чуть терпкий и холодный аромат, с хвойным привкусом.

Выйдя пораньше в столовую, чтобы позавтракать в одиночестве, в коридоре я наткнулась на Гринева.

– Доброе утро Рита, ты куда так рано? – поинтересовался директор, выходивший из душевой комнаты.

– Доброе утро, Юрий Иванович, хочу позавтракать и приступить к делам. Сегодня первое испытание, нужно подготовиться.

– Морально?

– В том числе. – Закрыла я дверь и пошла к выходу.

– Можно составить тебе компанию за завтраком?

– Конечно! – Еле заметно махнула я рукой, приглашая директора.

– Сейчас только в комнату полотенце занесу и догоню тебя.

Спустившись вниз по красивой лестнице, я ощутила теплоту летнего утра и свежесть лесной прохлады. Сырости практически не было. Кое-где прослеживались лужи, но большую часть воды впитала в себя песчаная почва.

– Сильный дождь сегодня ночью был. – Нагнал меня Гринев, – Я думал, нам придется идти в обход. Нашу дорогу сильно заливает. – Указал он на место, где над небольшим оврагом, который находится спереди административного здания, располагалась дорога.

Я только сейчас заметила, что этот мост – это ни что иное, как металлические балки, перекинутые поперек ямы и сверху застеленные асфальтом.

– Насколько высоко поднимается вода?

– Если сильные осадки, то ливневая яма оврага наполняется так, что не видно, где находится полотно моста. И, чтобы не погрузиться по горлышко в воду, мы ходим в обход, вон там, – указал он на ответвление основной дороги влево. – Огибая овраг, она проходит за домом. На машине тоже можно там проехать. Правда парковка не такая оборудованная, как спереди, но вполне пригодная.

– Хорошо, что летом быстро все сохнет.

– Ну не скажи. Были года, когда лило неделями, и, понятное дело, тут у нас было озеро. Я даже вызывал машину, чтобы откачивали излишки воды. Провальный сезон, если так льет. Гости особо не хотят приезжать, отменяют бронь. Но со спортсменами другое дело. Им нет разницы в какую погоду тренироваться.

– Одни плюсы в таких заездах.

– Да, именно поэтому я хочу выстроить работу базы только для спортсменов.

Пока мы дошли до столовой, Юрий Иванович успел рассказать мне, как он впервые посетил это место и в буквальном смысле влюбился в него. После долгих переговоров со старым хозяином, которому «Волна» была в тягость, он все-таки добился осуществления сделки по приобретению базы отдыха. С тех пор, он пропадает тут весь летний период. И даже встречи по основному бизнесу проводит здесь.

Людмила Федоровна уже вовсю пыхтела на кухне, готовя завтрак. Ее помощники сновали туда-сюда, чтобы угодить шефине.

– Анна, ты куда пошла? Ничто с твоими яйцами не случится, пусть кипят. Цыплята из них уже мало вероятно, что появятся. Помешай кашу. Вот кто, кто, а она явно нацелилась покинуть кастрюлю. – Крикнула она, и молодая девушка в белом фартуке побежала к огромной металлической кастрюле, схватив по дороге деревянную ложку, начала размешивать варево.

– Васька, а ты что никак не накуришься, курицу я за тебя буду разделывать? Петух ты недоделанный, а ну быстро в мясной цех.

И парень, чуть не проглотив остаток сигареты, поспешил мыть руки.

Мы с Гриневым казались тут лишними, но только Людмила нас приметила, как сменила гнев на милость.

– Кто это так рано пожаловал? – Обратилась она уже к нам. – Это вам не спится, или я потеряла счет времени и опаздываю с завтраком?

– Привет, Люсь. Нет, ты точна как часы на кремлевской башне. – Успокоил женщину Гринев, – Накормишь нас? Поймал Маргариту на выходе из корпуса и решил составить ей компанию. – Будто оправдывался он.

Людмила Федоровна смерила нас, как мне показалось, подозрительным взглядом, затем кивнула и попросила ту самую помощницу Анну мешать одной рукой кашу, а другой приготовить нам яичницу.

– Вам глазунью? – Вновь уделила она нам внимание.

Гринев вопросительно посмотрел на меня, а я утвердительно кивнула на его немой вопрос.

Оставив поваров на своем рабочем месте, мы прошли в зал столовой и расположились за одним из четырех отдельно стоящих столов справа от окна раздачи. Здесь была зона тренеров и администрации базы отдыха. За каждым столом, окружая его, умещалось по четыре человека.

–Рассказывай, как тебе у нас? Сработалась с ребятами?

– Почти. – Неуверенно начала я, – Если не брать во внимание Станкевича, то все ребята вполне хорошие и дружелюбно настроенные.

– Мелкий пакостник этот Станкевич. Хочешь я с ним поговорю и присмирю.

– Нет, что Вы. Не нужно. Сама разберусь.

– Как знаешь. Обращайся, если возникнут проблемы.

– Конечно, спасибо.

Людмила подскочила к нам незаметно, поставила красиво уложенную на тарелках еду на стол, пожелала приятного аппетита и удалилась, все также изучающе за нами наблюдая.

Мы с удовольствием принялись за трапезу, больше особо не разговаривая.

Когда яичница подошла к своему логичному концу и скрылась в надежном месте, помощница Анна вынесла нам на подносе чай и рогалики, посыпанные пудрой. Запах от них стоял умопомрачительный. Я наклонилась над тарелкой и с нетерпением вдохнула аромат свежей выпечки, втянув еще и мелкую пудру, в следствии чего неожиданно громко чихнула, быстро прикрыв лицо ладонями.

– Будь здорова. – Улыбнувшись пожелал мне Гринев.

– Спасибо. Мама пекла точно такие же рогалики. – Пустилась я в воспоминания, —Помню, как бабушка учила ее ставить тесто, раскатывать его и нарезать в форме треугольников. Мама так переживала и старалась, чтобы у нее получились идеальные изделия, она хотела угодить мне, и услышать похвалу, что ее рогалики не хуже бабушкиных.

– Даже не сомневаюсь, что у нее получилось перенять опыт.

– В итоге она так приноровилась их делать, добавляя разные начинки и украшая уже не только сахарной пудрой, но и горячим шоколадом или карамелью.

– С удовольствием хотел бы попробовать. – Сказал Гринев и осекся, внимательно глядя на мою реакцию, которой не последовало. Я была так погружена в воспоминания, что даже толком не поняла, что его так смутило.

– Жаль я не умею печь такие же рогалики. – Вонзила я зубы в один из них и закрыла от наслаждения глаза. – М-м-м.…, – замычала я от того, как мои вкусовые рецепторы пустились в танце от гастрономического экстаза. – Это очень вкусно! Пробуйте скорее! Как вы еще можете сидеть на месте, когда в тарелке такая вкуснятина.

Гринев явно наслаждался моим обществом, улыбался и шутил, рассказывал истории из жизни «Волны». Наши тарелки с десертом быстро опустели, и нас накрыло волной эйфории, которая приходит после приятно проведенного времени.

– А хочешь я попрошу Людмилу Федоровну, чтобы она дала тебе мастер класс по рогаликам? – Неожиданный вопрос поверг меня в ступор.

– Это было бы так круто! – Еле сдержалась я, чтобы не броситься обнимать своего соседа по столу, – Я давно об этом мечтала. Но… – на секунду повисла тишина, и Гринев все понял, – бабушки не стало через год после мамы. Это так несправедливо, когда родители хоронят своих детей. – Погрустнела я в одно мгновение.

– У Сонечки ведь был день рождения в июле? – Постарался перевести он разговор.

– Да, в канун Ивана Купалы.

– Отметим? – как-то осторожно последовал следующий вопрос.

Я не знала, что и ответить этому доброму и участливому мужчине. Мне хотелось разрыдаться от благодарности. Я всегда переживала свою боль внутри, одна. Поздравляла маму мысленно, возвращаясь в воспоминания, как мы облачались в белые сарафаны, плели венки из полевых цветов, водили хороводы. А один раз, папа даже развел для нас небольшой костер, через который мы скакали вместе с мамой и ее подругами, а потом купались в реке и запускали по течению свои веночки. Это был ее последний день рождения.

– Не знаю, что Вам и ответить…

– Думаю, Соня была бы рада, если мы отметим ее день здесь с гуляньями, как и принято в этот языческий праздник.

– Не могу не согласиться! – Сразу вспомнился мне веселый мамин нрав. Ее желание устраивать настоящие праздники по любому поводу и без.

– Вот и решили! – Гринев осторожно положил свою руку на мою, лежащую на столе, но быстро ее убрал, направив взгляд за мою спину.

– И вы тут? – Беспардонно вторгся Станкевич в наше по-настоящему доброе утро.

Я одним глотком допила свой чай и собрала посуду. Не удостоив Алекса и долей своего внимания, пожелала Гриневу хорошего дня и встала из-за стола.

Не успела я отойти, как Танк уже уселся на мой стул напротив директора.

– Что, язык отвалился пожелать доброго утра, сынок? – Сухо обратился Гринев к Танку. Его настроение сменилось молниеносно в противоположную сторону. Не знаю, было ли это связано с моим уходом, либо Станкевич чем-то ему насолил.

– Ну почему же! Доброго утра, папочка. Извини, что нарушил вашу уединенную идиллию. – Ответил он с явной язвительностью в голосе.

– Ой, лучше тогда замолчи и иди попроси Людмилу выдать тебе ранний завтрак.

– Так точно, шеф! – Отчеканил парень и направился к окну раздачи.

Наши пути пересеклись возле ленты шведского стола. Я попыталась ему уступить проход, дернувшись вправо, он отошел в туже сторону, я сделала шаг влево – он отзеркалил мое движение. Пришлось перестать рассматривать его кроссовки и поднять глаза. На меня смотрели смеющиеся почти малахитовые радужки. Они завораживали. Колдовской прием, не иначе. Мы стояли очень близко, почти касаясь друг друга. Алекс опять был в клетчатой рубашке, поверх белой майки. Взгляд метнулся к ключице парня. За лямкой майки была татуировка в виде надписи, которая и привлекла мое внимание.

– Чего зависла? Уступи дорогу! – Парень растянул губы, и я заметила не идеальность его улыбки так похожую на мою. Только в моем случае клыки выпирали с двух сторон, а у него – только справа.

– Катись на все четыре стороны, я тебя не задерживаю. – Тоже оголила я свои зубы.

Со стороны мы скорее всего были похожи на любезничавшую друг с другом пару, но в действительности, я готова была вдарить ему как следует между ног, чтобы он не мешался мне на пути.

– Вежливости тебе не занимать.

– Также как и тебе.

– Какое сегодня испытание? – Вдруг перевел он тему.

– «Загони козла в загон». Не хочешь поучаствовать в главной роли?

Алекс явно опешил от моей дерзости. Думая, правильно ли он понял, что козлом я назвала именно его, продолжал стоять напротив меня. Я наблюдала за сменой эмоций на лице парня. Его словно накрыли серые дождливые тучи, которые не сулили ничего хорошего. Глаза сузились, ноздри раздулись, разве только молнии из глаз не полетели в мою сторону. Меня это жутко веселило. И только он собрался с мыслями, чтобы дать мне отпор, как в моем кармане начала играть звонкая мелодия, оповещающая о том, что пора вершить великие дела. Будильник сегодня проснулся позже меня. Воспользовавшись ситуацией, я обошла Алекса и быстрым шагом бросилась к выходу, по дороге обратив внимание на смеющегося над нами Гринева. Его явно забавляло наше противостояние.

Сердце стучало непривычно быстро. Обычно так оно вело себя после забега на короткие дистанции, а сейчас его так запустило всего лишь столкновение с неприятным мне персонажем, который всеми методами пытался меня задеть. Запрокинув голову назад, я зажмурилась. Солнце выглянуло из облаков и ослепило меня. Сосны, покачивали макушками, словно головами из стороны в сторону. Они были настолько высокие, что у меня закружилась голова. Солнце не обжигало, как в полдень, а ласково согревало. Я искренне верила, что мама наблюдает за мной сверху.

– Мамочка, помоги мне, пожалуйста! Дай сил справиться! – произнесла я шепотом, почти одними губами и, опустив голову, пошла в сторону своего корпуса, чтобы переодеться.

– Доброе утро, красавица! На солнышке греешься? – Нагнал меня на ходу тренер каратистов – Макар Булкин, с которым я познакомилась вчера на собрании с тренерским составом. – Не желаешь присоединиться? – Намекал он на утреннюю пробежку.

Мимо пробежала толпа юных громко топающих каратистов. Тренер дал им указание на дальнейшую тренировку, а сам сбавил темп и присоединился ко мне.

– Здравствуйте, Макар. Спасибо за приглашение, но не сегодня, уже позавтракала.

– Давай на «ты». Не такой уж я и старый.

Вот эту всю фамильярность я не приветствовала, но раз сам предложил, сопротивляться не стала и, кивнув в знак согласия, обратилась к молодому человеку:

– Как прошел первый день?

– Отлично. Еда зачетная, расселение тоже понравилось, а то, что сделали бассейн, так это практически турецкий олинклюзив за российские деревянные рубли.

– Рады стараться. – Улыбнулась я такой простоте высказывания моего спутника.

– Ты же новенькая? Я тебя раньше здесь не видел.

– Да, это моя первая смена. Сама живу в другом городе. Даже отдыхать здесь ранее не приходилось.

– И, если я не ошибаюсь, Гринев говорил, что ты курируешь именно каратистов.

– Да, все так. Если кто- то из ваших спортсменов выиграет в испытаниях, то я буду сопровождать их далее в процессе всей игры. – Пояснила я. – Но и вы конечно же можете обращаться ко мне по всем организационным вопросам.

Мы уже практически подошли к моему корпусу. Хотелось отделаться от пожирающего меня взглядом тренера. Хотя, нет! Вернее сказать – раздевающего меня взглядом тренера. Но Булкин все не отставал.

– Маргарита, – его голос стал тише, и он, нарушая мое личное пространство подошел ближе, практически не оставляя между нами никакого расстояния, – Раз ты будешь помогать, может поделишься какое испытание сегодня будет? Ты же их придумываешь.

Я предполагала, что возможны такие совсем неспортивные моменты, но не думала, что так скоро. Мы еще не сыграли ни разу, а уже начинают мухлевать. Я решила, что раз все такие «честные», я тоже буду уподобляться им.

– Конечно, Макар! – Слегка коснулась я его плеча и, на несколько секунд задержав руку, придвинулась к уху моего собеседника, шепнула ему ту информацию, которую он хотел знать.

Отпрянув от парня, я поспешила к административному зданию, оставив Булкина в одиночестве. Его ребята как раз бежали очередной круг утренней пробежки, и он присоединился к ним.