Запах пыли

–Думаешь, они считают нас погибшими?

–Не знаю. Наверное, иначе бы они поджидали нас тут.

Расслабляться все равно нельзя. Вдруг они где-нибудь поблизости. Вдруг все еще ищут нас. Меня снова затрясло от страха, и в то же время напало какое-то оцепенение.

Где же можно спрятаться? Переждать пока они устанут нас искать. Но сколько мы так протянем? Может сутки, может две.

Скорее бы домой. В сухую, мягкую постель. Шум водопада не мешал, я уже привыкла к нему. Солнечные лучи слепили глаза, холодный осенний ветер пронизывал насквозь. Мокрая одежда только ухудшала положение. Надеюсь, я не схвачу воспаление легких.

О, Боже, о чем я думаю?

Сначала, я услышала крик Радима, он звал меня. Потом из-за водопада вылетел вертолет, Радим подбежал ко мне, на поляну спрыгнули два человека в черной форме, с оружием в руках быстро повязали нас и погрузили в вертолет. Мы не сопротивлялись. Уж очень устрашающими выглядели люди в черном. Когда он наставили на нас свои автоматы, у меня перед глазами все поплыло от страха. Вдруг, он выстрелит в Радима? Какое-то мгновение, и я потеряю его? Когда в нас целился Гамлет, не было так страшно.

Выражение бессмысленной жестокости на их лицах. Пока в моих жилах течет кровь, пока я могу дышать, это не сотрется из моей памяти.

Какие же они были громилы, в жизни таких огромных мужчин не видала. Они сидели напротив нас в вертолете и даже не потрудились накинуть нам на головы что-нибудь или завязать глаза, как бывает в боевиках, когда плохие парни поймают свою жертву. Наверное, не боятся, что мы увидим куда едем, все равно не успеем никому рассказать. Неужели нас все-таки убьют? Господи, помоги! Дверей у вертолета не было, и я видела, как отдаляется земля. Ноги стали ватными, меня потянуло к выходу, мгновение ощущения падения вниз, я задохнулась, тотчас же с усилием отведя взгляд от отверстия в стене вертолета. Всегда боялась высоты, а теперь тем более! Я бессильно опустила голову на плечо Радиму и обреченно вздохнула. Что ж, если и суждено умереть, так тому и быть. Главное, что сейчас я рядом с любимым человеком. Надеюсь, его пожалеют, он все-таки племянник Алика. Надежда ничтожная, но есть. Один пошевелился, и я еще сильнее прижалась к плечу своего спутника. Закрыв глаза, и уткнувшись носом Радиму в плечо, я жадно вдохнула и представила себе, что ничего на самом деле страшного не происходит, что мы сидим как тогда много лет назад у нас во дворе, а шум вертолета постаралась блокировать. Сколько мы так просидели, не знаю, только желаемое стало казаться реальностью. Я была почти счастлива, если бы в сознании не мерцал огонек – красный свет – опасность.

Через какое-то время мы сели, и нас повели куда-то. Один вел меня, больно сжимая мой локоть, другой – Радима. Меня снова сковал дикий страх, сердце превратилось в ледышку, ноги подкашивались. Больше всего я боялась, что нас разлучат, что я больше никогда его не увижу. А вдруг его убьют? Тогда и мне жить незачем.

Сзади я услышала голос третьего и вздрогнула, ах, да там же был пилот, кто-то же должен был вести вертолет. Невольно я оглянулась. Даже наше незавидное положение не помешало мне удивиться внешности молодого человека. Невысокий, но стройный с яркими бирюзовыми глазами. Ветер развевал его длинные до плеч золотые волосы. В сравнении со своими огромными смуглыми товарищами, он выглядел, чуть ли не ангелом, как будто родился не от земной женщины, а от какой-нибудь богини. Несмотря на свою необычную внешность, он весьма органично вписывался в картину высоких гор. Одежда на нем была зеленого цвета, а не черного. На мгновение его глаза задержались на мне, я сразу отвернулась.

Впереди виднелось небольшое строение без окон с одной дверью, больше всего напоминающее большой сарай. Нас втолкнули туда и захлопнули дверь.

В нос сразу ударил отвратительнейший запах, у меня закружилась голова, тошнота подкатила к горлу, ноги подкосились, и я потихоньку сползла по стене на пол. Радим закашлялся. В комнате горел свет, электрическая лампочка, но в тот момент мне было так плохо, что нисколько не удивилась. Очертания лица любимого расплывались и тускнели, как будто я пытаюсь разглядеть его сквозь толщу мутной воды.

– Как ты, Анна? – Радим хлопал меня по щекам.

–Все хорошо, – еле выдавила я, с ужасом думая о следующем вдохе. Зрение потихоньку возвращалось.

Мучительно стараясь не обращать внимания на зловоние, я огляделась. Надо же, мы тут не одни. Вдоль стен тянулась очередь соломенных матрасов, на которых сидели люди. Я ужаснулась тому, как они выглядели. Грязные оборванные, истощенные. Никто даже не взглянул в нашу сторону и не издавал ни звука. Они больше походили на мертвецов, чем на живых. В который раз за сегодня мне показалось, что я схожу с ума, до того неестественно они выглядели и бесшумно шевелились.

–Нас взяли в рабство, – в ужасе прошептала я, и заколотила в единственную дверь что есть силы, – Выпустите нас! Я задыхаюсь! Там же твой дядя, скажи ему, пусть отпустит нас! – голосила я, – Я не хочу, не хочу, не хочу!

Радим поймал меня и крепко сжал в объятьях. Меня трясло, я обливалась холодным потом, в ушах стучало, панический страх полностью завладел мной. Какая-то часть моего сознания понимала, что я делаю что-то не так, но я не могла взять себя в руки. Я билась в руках Радима, мужественно переносившего мою дикую истерику.

–Тихо, тихо, Анна, умоляю тебя, успокойся, – он тщетно взывал к моему здравомыслию, его попросту уже не было. Меня снова замутило, перед глазами все поплыло, бетонный пол покачнулся, стены закружились, и я провалилась в темноту.

Очнулась все в том же помещении и сразу все вспомнила. Свет электрической лампочки сильно раздражал глаза. Запах был все тот же, но я стала привыкать, горло уже не сводило судорогой от очередной порции вонючего воздуха. Радим сидел рядом на соломенной подстилке. Первое что бросилось в глаза – новый кровоподтек у него на лице. Он хмурился.

–Что с тобой? – мой голос был еле слышен.

Мой вопрос заставил его улыбнуться.

–Ты хочешь спросить, что с тобой? У тебя, по-видимому, клаустрофобия.

Я протянула руку и коснулась его щеки.

–У тебя новый синяк.

–Ерунда.

Значит, ерунда. Опять с кем-то подрался. А раньше он был весьма мирным человеком, насколько я его знала. Громилы, которые нас поймали, сидели у двери, которая к моему великому облегчению оказалась открытой. Мне даже дышать легче стало, хотя сидели мы в самом дальнем конце, и вонь стояла прежняя.

Прилив нежности и благодарности к этому человеку вкупе с радостью, оттого что я все же что-то значу для него, и я чуть не разрыдалась от счастья. Остановила только мысль, что нелепо с моей стороны будет плакать от восторга, когда мы в таком, ужасном положении.

–Ты заставил их открыть дверь?

–Нет, – ухмыльнулся Радим, – Это ты заставила. Обморок милой девушки творит чудеса.

Даже сейчас он не теряет своего присутствия духа. Мне стало стыдно за истерику, которую я устроила. Никогда у меня не было этой клаустрофобии. Я не паниковала в лифтах, например, хотя неприятные ощущения возникали иногда. Откуда ж ей сейчас взяться? Я посмотрела на распахнутую дверь, на кусочек зеленой, чуть подернутой осенним золотом природы вдали, и почувствовала себя птичкой в клетке. Броситься бы сейчас и мимо них вылететь на свободу. Умом я понимала, что такая выходка добром не закончится.

–Скажи что-нибудь, – неожиданно попросил Радим.

–Я думала, что неандертальцы вымерли,– прошептала я, глядя на наших охранников.

Радим проследил за моим взглядом и тихо захихикал.

–Видел того парня, пилота? – вспомнила я красавца.

–Что понравился? – прищурив глаза, спросил Радим. Я не разобрала, в шутку он это сделал или серьезно. Эх, если бы понравился. Может, стало бы легче прощаться с тобой.

Я не смогла сдержать вздоха. Радим помрачнел, видно решил, что парень действительно запал мне в душу. Я пристально разглядывала его. Так значит, да? Ни себе, ни людям? Хочешь, чтобы я по тебе только вздыхала, да? Можешь быть доволен, так оно и будет.

–Он очень красив, – мечтательно произнесла я. Хоть подразню его немного. Что мне еще остается?

–Я думал, ты снова начнешь паниковать, – резко сменил тему Радим.

–А я разве не паникую? – нахмурилась я.

–У тебя болит что-нибудь?

–Нет! Мне хорошо, – съязвила я.

По его глазам я поняла, что он стал опасаться за мое душевное состояние. Надо ему разъяснить, а то подумает, что я совсем того, крыша съехала.

–Я боюсь, но какой смысл плакать или биться в истерике.

–Ну, слава Аллаху, а я уж думал ты… – он не успел закончить фразу, так свирепо я посмотрела на него, – Ты есть хочешь?

Он показал мне жестяную миску с чем-то серым, вязким и склизким. Тошнота подкатила к горлу.

–По-моему это овсяная каша, – неуверенно пробормотал Радим, сразу же откладывая ее в сторону.

–Нет, спасибо. Где мы?

–Я полагаю это Панкийское ущелье. Как-то случайно услышал, как дядя с Гамлетом говорит,– пояснил он.

–Ничего себе! Как же мы выберемся?

Радим покачал головой.

–Если бы еще Димка знал, где мы. Может быть, как-то и смог помочь. А так…. Даже не знаю, как бы он сам не попал сюда.

–За кого вы переживаете, – неожиданно прохрипел рядом чужой голос, – вы за себя переживайте. Погодите до завтрашнего утра, когда вам вколют дозу. Вот тогда я на вас посмотрю, – торжествующе закончил мужчина неопределенного возраста с соседнего матраса. Лица его было не разглядеть, он весь оброс неестественно густой бородой. Видны были только глаза. И истощенным он не выглядел. Наверное, недавно попал сюда. Что-то знакомое мелькнуло в его серых глазах, но слова произвели слишком сильное впечатление, чтобы обратить внимание на что-то еще.

–Вколют дозу? Как это, какую еще дозу?

Я почувствовала, как меня накрывает новая волна паники, ужаса, я поняла, наконец, где находятся поджилки и как это бывает, когда они трясутся.

–Ты знал?

–Это все знают, Анна. Как, по-твоему, почему все эти здоровые парни здесь сидят? Почему бы им не взбунтоваться?

–Не хочу, чтобы меня кололи какой-то гадостью, – зло прошептала я, – Пожалуйста, Радим, нам надо придумать что-нибудь! Господи, Боже, помоги нам отсюда выбраться!

Жизнь показалась страшным сном. Как так можно в наш век высоких технологий, когда уже даже роботам давно не удивляются, и вдруг – рабство. Это не укладывалось в голове. И мы сидим тут среди людей обреченных всю свою оставшуюся жизнь провести в этой тюрьме. Ради чего? Ради иллюзии блаженства. Ради яда, который убивает и тело и душу.

Единственное, что грело душу, это то, что Радим был рядом. Вместе с ним хоть на край света. Хоть на смерть. Да, может фразы избитые, и звучат глупо, но именно так я и думала, так и чувствовала.

В этот момент один из громил встал с места и направился в нашу сторону. Мне захотелось превратиться в мышку или муху или еще что-нибудь маленькое, чтобы спрятаться и меня никто не видел. А может, он не к нам идет?

Но он шел к нам и, подняв меня за шкирку, как котенка, он поволок меня на улицу. Радим вскочил и побежал за нами, но его грубо оттолкнули и захлопнули дверь. Он принялся колотить в дверь. Я испугалась, как бы он опять не нарвался, и кричала, чтобы он вел себя тихо.

Второй громила шел следом. Предосторожность совсем уж излишняя – я и от одного-то не смогу сбежать.

Он потащил меня куда-то под гору, где виднелось несколько домов. Было похоже, что это небольшой горный аул. Может быть, кто-то увидит меня и поможет? Но аул выглядел таким пустынным, что надежда испарилась в тот же миг. Громила одной рукой закинул меня за плечо. Это было возмутительно.

–Куда ты меня тащишь? – разозлилась. А что, терять мне нечего. Свидетелей никто не оставляет. Наверняка он затащит меня в ближайший лесок и пристрелит. Нет, только не теперь. Конечно, умирать совсем не хотелось.

Лучше потом, когда он уедет.

Но меня бы никто и не спрашивал.

Взгляд скользнул на его пояс, и я с удивлением обнаружила, что оружия у него нет. И ножа, вроде не видно.

–Эй, – осмелела я, хотя и знала, чтобы расправиться со мной ему хватит пальцев одной руки, – опусти меня на землю, сама пойду. Слышишь?

Естественно, он не выполнил моей просьбы. Только подпихнул рукой, поправив меня на плече.

Радим, наверное, переживает. Что Радим, мама точно всех на ноги уже поставила. Эх, мамочка, лучше тебе не знать где я.

Внезапно неандерталец остановился, сбросил меня с плеча и втолкнул в какую-то каморку. Второй зашел следом. Я услышала как захлопнулась деревянная дверь и обернулась. Первый скалился, глядя на меня, второй что-то пробубнил товарищу. Пара неровных шагов и я прижалась к стене. За спиной было что-то пушистое, отдающее теплом, но я не обратила внимания. Мой взгляд был полностью прикован к двум громилам, нетерпеливо потирающим руки. Мне понадобилось меньше секунды, чтобы понять, что они замышляют. Леденящий ужас накрыл меня с головой, тошнота подкатила к горлу. Я закричала что было сил, но огромная лапа вдруг перекрыла доступ кислорода. Я забилась в его руках, поняв, что это конец. Не будет больше страданий. На какой-то миг я даже почувствовала облегчение. Что ж раз мне суждено умереть от рук этих чудовищ – пусть. Жаль, что тело мое не найдут и близкие не смогут со мной попрощаться. Хотя какая мне, в сущности, разница? И потом, после того, что они сделают со мной, лучше никому не видеть моего тела.

Вот только маму жалко…

Ногти изо всех сил царапали жесткую кожу рук убийцы, стараясь заставить разжать пальцы. Похоже он совсем не чувствовал моих стараний.

Только бы еще раз увидеть его лицо…

Только бы еще раз увидеть его улыбку…

Мои легкие судорожно сжались, и я провалилась в черную дыру.

11

Я в бешенстве колотил в железную дверь, которая только что захлопнулась передо мной, пока не увидел, что ободрал кулаки в кровь. В отчаянии я опустился на пол рядом с дверью. Это все я виноват. Зачем я лез, зачем подслушивал? Если бы мы сразу убежали, или если бы спрятались где-нибудь…

–Не убивайся ты так, – снова прохрипел мужик, который советовал переживать за себя,– приведут твою подружку. У них руки лишними не бывают. Разве только, сделают себе небольшой подарочек. А потом, может и нам что перепадет, – съехидничал он.

Я не сразу уловил интонацию, но когда до меня дошло, о чем он, стало еще хуже. Перед глазами пронеслись ужасающие картины того, что мужчины долгое время находящиеся в воздержании могут сделать со слабой, хрупкой девушкой. От ярости огонь прожег живот, прокатился по конечностям и ударил мне в голову, в глазах потемнело, на какое-то мгновение я подумал, что ослеп, что сгорю дотла. Захотелось прибить мерзкого хрипуна, но я вовремя взял себя в руки. Он-то ни в чем не виноват. Такая же жертва, как и мы.

–Неужели ничего сделать нельзя?

–Жди.

Какое-то время я отбивался от обжигающих мыслей об Анне. Я заперт. Отсюда не выбраться. Я ничего не могу сделать! Ничем не могу помочь! Кроме как болтать с человеком, имени которого даже не знаю. Сквозь панику и отчаяние я все-таки отметил, что кроме него никто даже не пытается заговорить со мной.

–Слушай, ты. Почему другие не разговаривают? – чтобы хоть как-то отвлечься спросил я.

–Им не до разговоров, – усмехнулся хрипун и закашлялся.

–А тебе почему «до разговоров»?

Он не ответил. Только занялся снова перебиранием листьев, внимательно оглядывая каждый, будто ему это доставляло огромное удовольствие.

–Не будешь работать, получишь по загривку. Они это дело очень любят.

–Плевать. Не буду я этой дрянью заниматься.

–Не надо сопротивляться, – настаивал хрипун,– Только хуже будет.

–Тебе какая разница? – огрызнулся я.

–Сюда иди.

Он еще командовать будет. Но что-то в его голосе заставило меня подчиниться.

Я нехотя присел на свой матрас. А что собственно мне еще оставалось?

–Что они с ней сделают?

–Не переживай. Что с ней станется?

Стукнуть бы его кулаком, чтобы все зубы повыпадали. Он перехватил мой разъяренный взгляд.

–Поверь мне, – с нажимом проговорил он.

Я часто задышал, чтобы прогнать подступившее нервное напряжение. Да, я боюсь за нее, гораздо больше, чем за себя. Она такая хрупкая. Она не может постоять за себя. Я стал оглядывать помещение. Подкопать бетонный пол? Чем? Пробить стену? Попытаться проломить металлическую дверь? Если бы тут были окна, можно было бы как-то выбраться. Люди вокруг нас не произносили ни звука, только изредка вздыхали и стонали, и работали, работали. Что же такого им дали? Они ни слова не сказали, с тех пор как мы сюда попали. Вероятнее всего они не соображают, не чувствуют, не хотят ничего. Кроме своего наркотика, своей ежедневной дозы. Если я выберусь отсюда, она и мне понадобится. Чтобы не думать и не ощущать пустоту и бессмысленность моей жизни без нее.

Запах стал сгущаться, воздуха становилось все меньше. Неужели тут нет даже вентиляции?

Я со злостью схватился за миску с травкой и стал перебирать, чтобы хоть чем-то занять руки так и тянувшиеся дать ему по его самодовольной физиономии. Похоже, я становлюсь драчуном.

–Так-то лучше! Внимательно смотри, у нас должно получиться курево высшего сорта!

–Что они с ней сделают? – повторил я свой недавний вопрос.

–Вариант первый отпадает, они не интересуются женщинами,– хихикнул он.

Я проглотил комок злости и раздражения, подкативший мне к горлу. Мы в опасности, а ему бы только шутки шутить.

–Ты можешь объяснить? – неожиданно для себя я заметил, как трясутся мои руки, волосы на голове зашевелились от нетерпения. Нервишки бы подлечить.

–Нет у меня на это времени, – надулся хрипун, – Мне надо товар вовремя сдать.

Я не выдержал и бросился на него. К моему удивлению, он не стал размахивать руками, только тихо отбивался, накрыв голову ладонями.

–Что ты как …! Защищайся!– зарычал я на него.

–Может, хватит беситься? – заголосил он, – Я тут в няньки не нанимался!

Это слегка отрезвило меня. Я отпустил его, все еще горя желанием что-нибудь ему сломать. При этом меня не переставали удивлять две вещи. Первая, что эти вроде бы живые люди, окружающие нас, никак не реагируют не только на наш с парнем жаркий разговор, но и на все остальное. И второе, что хрипун так спокоен. Будто это его собственный сарай, и он делает все что захочет. И находится здесь только ради своего удовольствия.

–Сиди тихо, Ромео ты наш, – проворчал он, – Будешь шуметь, нас точно на иглу посадят.

–Нельзя же так просто сидеть, надо что-то делать!

Так мы никогда отсюда не выберемся. Когда-то эти люди были такие же, как мы, а теперь, это же живые мертвецы, роботы!

Но мне ничего не оставалось, как просто сидеть и тупо рассматривать наркотическую зелень. По-видимому, они ее тут выращивают недалеко. А потом срывают и привозят сюда. Здесь ее очищают от мусора и прочих примесей, а потом?

–Куда это все потом идет? – нехотя спросил я его.

–В другой зал. Там их готовят по специальному рецепту. Стирают в пыль, добавляют всякие примочки. Это вип-товар. Вроде элитного сорта чая. Травка та же, что и в дешевом виде, только с добавками, «ароматизаторами». По сути, они выкладывают денежки за одну рекламу. Знал бы ты, за что в нашем мире богачи-самодуры платить готовы! – понесло соседа, – Это все от необразованности и хамства.

От мыслей об Анне он отвлек, но ненадолго.

Я промолчал, не в силах что-нибудь произнести. Тревога за Анну мучительная, режущая, снова вспыхнула, сквозь длинную вереницу других мыслей. В который раз я стал внимательно осматривать стены в надежде найти хоть какую-то лазейку.

Голые бетонные стены и потолок не оставляли никакой возможности.

Так я и сидел час за часом, терзаемый неизвестностью, потеряв счет времени. Воображение услужливо рисовало различные способы их расправы с Анной, и я изо всех сил старался не думать об этом.

–Слушай, если тебе надо выйти, то вон там, в углу есть куда, – мой новый товарищ кивнул в сторону. Я не сразу понял о чем он. Посмотрев в том направлении, я увидел небольшой открытый таз. Комок отвращения подкатил к горлу. Так вот он какой – источник зловония. Во мне еще с большей силой вспыхнула ненависть к нашим мучителям, но психовать я не стал, просто отодвинул от себя свое «задание» и свернулся калачиком на соломенном матрасе.

Хлопнула входная дверь. Это отец только что вернулся из мечети. Мама выбежала ему навстречу. На ней все тоже голубое платье, длинные темно-русые волосы заплетены в косу. Лицо серьезное, сосредоточенное.

–Иди в комнату, сынок, – умоляюще бросает она по дороге мне.

Я не могу пошевелиться, леденящий страх сковал меня, парализовал руки и ноги.

–Ты меня обманула! Пусть покарает тебя Аллах, за твое непослушание! – гремел голос отца у меня за спиной. Послышался громкий шлепок.

Младший братишка, ему всего два годика, жмется ко мне. Отец хватает маму за волосы и с силой швыряет ее на пол.

–Мама, мама! – кричу, но не слышу самого себя.

–Нет, прошу тебя, тут же дети! – плачет мама. Она лежит на полу, прижимая ладонь к щеке. Платье порвано и свисает клочьями с плеча.

–Ничего, пусть это будет им уроком! Неверная! – выплюнул отец напоследок.

Комната стала расплываться.

–Мама!

Я резко открыл глаза.

Вокруг творилось что-то непонятное. Полуживые люди зашевелились, в нашем сарае царил невообразимый шум. Мой сосед вскочил на ноги и резко дернул меня в сторону выхода. Послышались выстрелы и громкие вскрики. В общей суматохе я так и не разобрался, как оказался вне стен нашей тюрьмы. Хрипун крепко держал меня за руку и несся в сторону леса. Послышалась автоматная очередь, перед нами взорвалась земля, и кажется, несколько пуль просвистели мимо моей головы.

Я бежал изо всех сил, еле поспевая за своим спасителем. Что-то обожгло мне плечо, но я не обратил внимания. Внезапно он остановился у пригорка и разгреб хворост и еловые ветки.

–Полезай, быстро.

Я не стал спорить. По виду это была большая яма. Или нора. Внутри было тепло и сухо, пахло землей и хвоей. Сквозь ветви проникал слабый свет. Парень залез вслед за мной и как мог, замаскировал вход изнутри.

–Сиди тихо, – приказал он. Я заметил, что он больше не хрипит, но спрашивать ничего не стал. Где Анна? Жива ли? Сердце болезненно сжалось. Впору добровольно сдаться на пожизненное рабство. А что? Меня будут колоть каким-нибудь дешевым наркотиком. И я не в состоянии буду думать, вспоминать. Не будет боли. Нет. Надо верить, что она жива. Надо. Надо.

Мимо промчались люди, и я услышал самые грязные ругательства, которые только были в моем родном языке. Хорошо, что собак взять не догадались. Когда шум стих, мой приятель расслабился. Кажется, пронесло.

А ведь он мог спасти кого угодно, однако выбрал меня.

–Почему я?

–Только причитать не надо, – проворчал парень, уже без хрипа в голосе.

–Ты не понял, почему ты меня спас?

–Представь себе, позавчера утром я еще был дома со своей бабушкой. А мама моей соседки сказала, что она со своим другом пошла в лес….

Я еле сдержался, чтобы не воскликнуть и изумленно смотрел на него, пытаясь получше разглядеть в полутьме. Глаза почти привыкли. Точно, это же Димка!

–Рот закрой, и нечего на меня так пялиться, – снова проворчал Димка.

–Что-то быстро у тебя борода отросла. А с голосом у тебя что?

–С бородой чудеса техники справились, а с голосом гены. У меня же бабушка артистка, забыл? – прошептал он.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить то, что я узнал. Значит, все это время он наблюдал и даже не попытался себя обнаружить.

–Что ты сразу не сказал!– разозлился я. Мы тут сидим, думаем, как нам выбраться, а он смотрит и радуется.

–Да так. Интересно было на вас поглядеть, как вы тут без меня выкручиваться будете. А потом посмотрел, как вы бурно все переживаете, и решил вмешаться.

–И как это мы до сих пор без тебя жили, а? – парировал я.

–А что? Скучно и пресно. Зато теперь – столько впечатлений!

–Ты свихнулся? – я готов был взорваться, – И вообще, как ты тут оказался раньше нас? Ты же должен был еще несколько дней ждать.

–Неужели дождался бы?

–Ясно. А как ты тут оказался?

–А, ну это проще простого! Я же говорю, в то утро к бабуле наведался, как раз когда смену свою сдал – следил я за дядькой твоим, а бабуля и говорит, что вы с ней вместе в пригородный лесопарк пошли. Внимательная у меня бабка. К вечеру от напарника сообщение пришло, что и Алик с Гамлетом туда поехали. Вот я и решил сходить. Подошел как раз, когда вы сбегали с пригорка, и на всякий случай спрятался за кустиками черной бузины, если ты заметил, там, на повороте к шоссе растет.

Там действительно были какие-то заросли, но какое конкретно растение, я не обратил внимания.

–Ты же только что говорил, что ее мама тебе сказала? – вспомнил я.