Порочный. Скандальный роман

– Спасибо! – блестит взглядом из-под ресниц Аврора.

С трудом разжимаю пальцы, она опускает одну ногу и протягивает мне вторую.

Ай бала, что вытворяет!

Сама же в руки мои… Шельма… Заводит!

– Пей, – бросаю коротко. – Напиток уже остыл. Только помешай немного.

– Спасибо.

Наблюдаю, как пьет осторожно. Разгоняю ее кровь, а свою – уфф… приостановить бы! Сердце бахает в груди встревоженным барабаном.

– Что стряслось? Телефон не просто так пропал. К тому же долго на морозе торчала.

– Скажем так, пропал телефончик, – усмехается.

– Больше ничего добавить не хочешь?

– Не-а, – делает еще один глоток. – Вы из праздного любопытства спрашиваете.

– Вот как?

Заинтересованно смотрю на девчонку.

– Да.

– Откуда такая уверенность?

Массаж завершен. Можно и прекратить. Теперь ее ножки мягкие, кожа розовая, не чета тем посиневшим култышкам. Но я неспешно делаю еще один круг, скольжу пальцами чуть выше, на щиколотку. Под тонкой кожей отстукивает пульс. И мой – тоже – с ума сходит.

– Люди вообще часто задают много вопросов. Особенно едва знакомые. Много вопросов, на которые даже близким отвечать неудобно. Но чужие почему-то уверены, что им – можно. И они спрашивают. Просто потому, что молчать в обществе другого считается… неприличным. По сути, как бы ни выложился в ответе, всем глубоко плевать.

– Вот как?

– Да.

– Люди любят говорить о себе. Поэтому спасибо, я помолчу.

Еще раз смотрю на нее. Молодая, яркая, острая…

Не глупая.

С породой…

Блестящая. Для меня она вся – блестит и сверкает, только сейчас немного потускнела. Но это поправимо.

– Значит, телефон пропал не сам по себе. Посиди здесь, сейчас вернусь.

* * *

Аврора провожает меня немного удивленным взглядом. Я же надеюсь, что она не заметила мой стояк. Не то чтобы я стеснялся. Просто все еще в голове кручу мысль, что Аврора – подруга, черт, моей дочери!

И только эта ниточка удерживает от решительного шага. Так-то я не из терпеливых. Нравится девчонка – беру в оборот, своего добиваюсь быстро…

* * *

– Держи, – протягиваю коробку.

Аврора не протягивает руку.

– Это что?

– Телефон.

– Я вижу. Но зачем?

– Телефон, говоришь, потеряла. Нужен новый. Бери. Знаю же, что без телефона сейчас, как без рук.

Тем более ты, хочется добавить. Явно же музыку слушает, подбирает, выступления записывает или пересматривает.

По учебе, опять же…

В целом, без телефона никак.

Но Аврора подарок принимать не спешит.

Смотрит на коробку взглядом голодного, но воспитанного и крайне принципиального питомца.

– И вот так просто… Вы… Телефон мне подарить решили?!

– Бери, говорю, – теряю терпение.

– У вас склад телефонов дома, что ли?

– Это старый телефон Амиры. У нее их как грязи, все модели. С этой и года не проходила. Он чистый. Мигом восстановишь свое.

– А-а-а… – кивает. – То есть это подачка!

– Что-о-о?!

Выпрямляюсь. Я же как лучше хотел!

Чего она обижается.

– Новый хочешь?

Аврора качает головой. Кажется, смолчит. Но потом вскидывает взгляд и шарашит.

– А что? Моим спонсором стать хотите?

Вымолвив, тушуется мигом.

Мой взгляд кипятком прокатывается по ее телу, манящему и звонкому, даже под пледом.

– Осторожнее с такими предложениями, девочка. У меня запросы большие.

– Это было не предложение! Шутка! – поспешно пытается исправить.

Я опускаю телефон на низкий столик и наклоняюсь к девчонке.

Мало.

Мало расстояния.

И его становится еще меньше, когда я опускаю большие ладони на подлокотник кресла, нависнув сверху.

– Я, может быть, шутки не понимаю совсем, все всерьез воспринял. И что теперь будешь делать?

Глава 8

Аврора

Нечем. Дышать.

Пить.

Воды! Воды…

Я будто в пустыне оказываюсь, в самом ее сердце, когда этот высокий, крепкий мужчина нависает надо мной грозным утесом.

Наклоняется максимально близко, горячее дыхание задевает мое лицо. Я словно язык проглотила.

Пошутила, называется.

Подколола, а меня… поймали.

И, кажется, отпускать совсем не собираются.

Кожа горит, губы полыхают – ведь именно туда «прилип» взгляд взрослого мужчины.

Еще немного…

Мне некуда двинуться! Ой, что творится… У него такой вид, будто готов меня… взять… Здесь.

И будто бы в подтверждение моих мыслей Рахман отрывает одну руку от подлокотника, хватается за край пледа и тянет его вниз.

Тянет-тянет, обнажая.

Я не голая. Нет, не голая. Но мне нужно себя осмотреть, чтобы в этом убедиться.

И, честно признаться, одежда совсем не спасает от его взгляда.

Напротив.

Я чувствую, как на мне эта одежда тлеет, превращаясь в пепел, который так легко сдуть… дыханием.

Грудная клетка вздымается и опускается часто-часто.

Рахман – я напоминаю себе, что он – Исаевич, выпускает вслух несколько слов, на родном языке. От этих гортанных звуков тело получает еще один порочный сигнал, и вот я уже мысленно вижу, как этот мужик вбивается в меня, придерживая за ягодицы, шепча на ушко… Вот это самое… И что-нибудь еще.

Наваждение какое-то! Нужно что-то срочно сделать, сказать.

– Что думаешь?

Пальцы задевают мои волосы, подушечки пальцев скользят по лицу, поддевают подбородок.

Язык припекся к небу, сглатывая слюну.

Большой палец мужчины тянет пылающую дорожку чуть-чуть ниже губы, совсем немного задевает ее.

Меня будто током пронизывает насквозь.

В голову бьет пьянящий коктейль мужского запаха и парфюма, не пойму, чего больше. Просто вдыхаю эту ядреную смесь.

Нужно вымолвить хоть что-то, иначе…

– Согласна?

Глаза пытливо смотрят, задевают струны души. Внутри, у самого сердца, звенит горечь. Она сильнее всех прочих эмоций.

Думает, что вот так просто? Он щелкнул пальцами и – все?!

Послать бы его, но… Тогда придется уматывать, а мне, если честно, только-только потеплело.

Уходить не хочется. Болтаться по городу – тоже. Медитировать весь вечер в дешевых кафе над чашкой чая?

С подруги мужик может всю ночь не слезать, а мне и податься некуда. Денег снять хату на сутки нет.

И поэтому вместо того, чтобы дать выход той горькой злости, которую вызвало во мне предложение Рахмана, мать его, Исаевича, я выпаливаю.

– Я хромаю. Не думаю, что вам… нужна… хромоногая содержанка!

Пялюсь на лицо мужчины, губы расплываются в легкой усмешке. Крупные пальцы крадутся выше, заходят за голову, обхватывают затылок.

Лицо мужчины оказывается совсем близко от моего.

– На ноги поставлю. Ерунда. Ты просто не представляешь, с какими серьезными травмами приходится иногда сталкиваться тамошним специалистам. Не пройдет и года, как ты и не вспомнишь о временном недуге. Оплачу восстановление.

Пальцы Рахмана поглаживают затылок. Губы зависают над моими.

– Это было да?

– Это было…

Успеваю выставить ладонь, жаркий, требовательный поцелуй приходится именно туда, и меня потряхивает. Тело вибрирует от касания его губ к моей руке.

– Нет, – отвечаю хрипло. – Восстановление вы мне оплатите, чтобы я к вашей дочери не приближалась. У нас уже есть… уговор.

Мужчина с рыком вжимает губы в мою ладонь и скользит ниже, захватывая прикусывающими движениями запястье.

– Словила. Подсекла. Шельма… – поднимает на меня горящий, тяжелый взгляд. – Все так. Верно. Так что ты хочешь? Что еще ты хочешь?

Голова идет кругом. Он так близко.

Так смотрит.

В груди вихрь.

Немножко страшно, но предвкушения и острого, захватывающего дух волнения намного больше.

Я привыкла к мужским взглядам. Они все – ужасно похотливые бабуины. К выкрикам «я бы вдул» и «покатайся на моем банане» я уже привыкла. Но так, как смотрит на меня отец Амиры, еще никто не смотрел.

Обещания кружат голову.

Он вроде торгуется, но я не чувствую, что он меня покупает.

Предлагает другую жизнь?

Это же самообман.

Ты обманываешь себя, Рори. Об-ма-ны-ва-ешь…

Ему просто хочется тебя… натянуть.

Стараюсь мысленно обозначить как можно более грубо и пошло это действие, внутри растекается лава.

Ох, да…

Глаза бесстыже падают на мощные бедра мужчины. Стыд? Нет, не слышали… Его ширинка напоминает палатку…

– Квартиру? – предлагает сам.

Снять? Купить?

Не все ли равно?

У меня сердце вот-вот разобьется о грудную клетку от волнения и жара.

– Хватит, – прошу. – И телефон Амиры тоже… Тоже себе оставьте. Я пришла, только чтобы сохранить номер, и все.

Обхватываю себя за плечи, больше всего хочется коснуться плеч мужчины, но я не позволяю себе этого сделать. Неясно, какая будет у него реакция. Он дикий, необузданный, горящий, как факел.

Мне следует держаться от него подальше. Слишком опасно.

Слишком волнительно и… соблазнительно.

– Пусть будет по-твоему.

Мужчина медленно выпрямляется, сложив руки под грудью. Смотрит на меня сверху вниз, я все еще в его тени.

Тону? Вязну? Сгораю?

С ума схожу…

Задыхаюсь.

– Записывай номер, – командует.

Я вынимаю из кармана спортивных штанов древний кирпич, нажимаю. Он не включается.

– Разряжен! Есть зарядка?

– Какая у нее…

Перехватывает мою кисть, фиксирует руку с телефоном и хмыкает:

– Нет, под такую дырку ничего не найду. На бумажке запиши. Не хочешь брать бэушный телефон, завтра получишь такой же. Новый.

– Что?! Нет! Я… на ваше спонсорство… не подписывалась! – шиплю возмущенно.

– Не подписывалась, – кивает невозмутимо. – Но телефон получишь. В счет того, что, если моя дочь сама… с тобой дружить захочет… ты просигналишь об этом мне и не станешь втягивать ее ни во что. Годится?!

Подумать мне не дает.

– Годится!

Отец Амиры пожимает мою руку крепко-крепко, трясет, будто мужлану, и вдруг…

Напоследок…

Снова кусает за запястье.

Я потрясенно вскрикиваю, покрываюсь жаром.

Не знаю, куда деться от смущения.

Отец Амир отстраняется с довольной ухмылкой, сверкнув глазами:

– И насчет моего предложения. Подумай. Будешь согласна, звякни.

Довольный собой, он делает шаг назад, со словами:

– Мне лень куда-то ехать сегодня, и я не хочу переживать, что твоя задница замерзнет где-нибудь еще или нарвется на неприятности. Остаешься с ночевкой.

Мне не оставили выбора! Я все еще пытаюсь найти причины отказаться, но, если честно, мне хочется остаться. Слишком устала…

– Выбери спальню. Ужин через полчаса, ты прибираешь со стола.

Рахман… у меня язык не поворачивается назвать его Исаевич, уходит, величественно и гордо. Я снова его разглядываю. Теперь уже по-новому смотрю, внутренне сгорая: какой он… пздц…

Свожу ноги вместе, их потряхивает. И я понимаю, какими мокрыми внезапно стали мои трусики.

И как ночевать с этим мужиком под одной крышей?!

Глава 9

Рахман

Я выбираю, что надеть к ужину. Когда в сторону сдвигается очередная вешалка с футболкой и рубашкой, понимаю, что тупо перебираю шмот, будто девица перед свиданием!

Злюсь… Вот надену первую попавшуюся…

На глаза попадается ярко-синяя, к ней нужны праздничные брюки. И все больше я испытываю раздражение на самого себя. Рахман, дружище… Тебе лет сколько, за сорок перевалило, такая ерунда давно волновать не должна.

К тому же наряжаться павлином перед девчонкой будет глупо и тупо.

Тупо и глупо, еще раз повторяю, захлопнув дверь шкафа с сильнейшим раздражением.

Плюс ко всему Аврора сама одета более чем скромно. У нее вообще вид такой, будто она с пожара сбежала. Плюс на голове большая шишка, припухлость, которая мне совсем не нравится.

Поскользнулась и упала? Или чего похуже?

Мысли так и вьются, вьются, стекаются к ней ручейком…

Ух, шельма.

Зараза.

Ножки еще эти. Губки нежные, но так и не поцелованные.

Кожа сладкая.

Горящие взгляды, колкие шуточки…

Острый язычок, вах, какой острый… Таким бойким язычком головку только лизать и лизать…

А манящая дрожь отзывчивого гибкого тела?

Отзывчивую самку чую с первого раза. Мой зверь в ней страстную натуру учуял и не может перестать подталкивать к тому, чтобы взять и присвоить. Взять и… присвоить!

Она еще в моей постели спала, зараза.

Может быть, белье уже не хранит запах ее тела, но мне теперь в этой постели спать спокойно не удастся.

Я же думать буду. Представлять.

Фантазировать.

Нет… Уф… Давно бабы так не цепляют.

Обычно все как-то по-простому и по-накатанному.

Я уже давно не бережу свое сердце и душу романами, отношениями долгосрочными и притирками. Откровенно говоря, никогда и не бередил. Брак – это одно, тут вообще ничего не обсуждалось. Никто меня спрашивать не собирался, хочу я эту девочку, мою бывшую, в жены, или не хочу. Отец сказал – женись, дед сказал – женись, прадед припомнил, что мы давно с Кусаиновыми породниться хотели, но все как-то не получалось… Так и женили. Чувства, привязанности – тьфу. Жили же наши родители как-то без всего этого? Жили… Бабушка вообще впервые своего мужа на свадьбе увидела, но жили хорошо, крепко, сколько детей родили, вырастили. Хорошая же семья.

Вот только у меня с той девочкой не сложилось. Брак – это не только взять по-быстрому и сделать полноценной женщиной. Не только запустить в нее новую жизнь и дать в распоряжение дом не из дешевых. Настоящий муж, глава семьи всегда рядом будет, а у меня в то время карьера бойцовская в самом расцвете. Постоянные бои, разъезды, тренировки, кураж побед и горечь поражений. Невозможно пройти до титула, ни разу не потерпев поражение. Падал. Злился. Вставал. Давал себе обещание в следующий раз взять реванш и брал…

Куда уж тут до семьи? С собой не повозишь… Не для того жена нужна.

Если быть честным, паршивый из меня муж получился и отец хреновый.

Первые двенадцать лет жизни дочери я хорошо, если появлялся четыре-пять раз в год. Амира меня пугалась постоянно, а потом перестала воспринимать, как отца, родного человека. Я же в это время построил карьеру, титулов собрал немерено, славы… Несколько школ спорта открыл, бизнесом занялся.

Говорят, хороший отец дает пример того, что нужно заниматься тем, что любишь. Тем, что хочешь, и никак иначе, и потом дети впитывают это словно губки и вырастают теми людьми, которые точно уверены в своих желаниях и не мнутся перед выбором. Стойкие, славные… Вот только при этом нужно как-то себя показывать, да. Быть чаще рядом. А у меня с этим огромные пробелы…

Поэтому, когда, нагулявшись, настроившись карьер, я к семье вернулся… Наблядовался, чего уж скрывать, мы стали жить как чужие люди. Настолько чужие, что я даже о проблемах своей жены толком не знал. Однажды тромб оторвался, и все. Нет человека. Неважно, ей и сорока не исполнилось. Просто не стало жены. Я ее провожал, как едва знакомого. Совесть жрала? Еще как кусала…

Дочка осталась.

И ох как сложно мне стало жить…

До сих пор вот… каюсь и маюсь.

Не был отцом в начале, а сейчас стать им еще сложнее. Вроде лет немало бьюсь с Амирой, бьюсь, но иногда, кажется, я только себя заебываю вусмерть. Навязать устои пытаюсь, хочу видеть ее достойной, счастливой…

Временами даже удается. Довольно длительное время я считал, что наконец-то в семье наступило спокойствие, и нате… вечеринка эта. В доме моем! Клининг пришлось вызывать, трахающиеся парочки на каждом углу… Не сказать, что я удивлен. Сам-то блядовал, гулял, на вписках бывал не однажды, и баб драл по-всякому. Но то бабы, шлюхи, дырки для слива, а Амира – дочь. Кровь, плоть моя… Нет, не может сердца отца вынести, если дочка пойдет по наклонной.

Особенно если свяжется не с той компанией.

Поэтому нужен более серьезный присмотр.

За этой… Авророй.

Глаз да глаз нужен.

Меня, прожженного мужика, завела, кровь кипеть заставила.

Чему она мою дочь научит, а?

Как мужикам двусмысленные фразы кидать, от которых и мыслей – только затащить в постель и трахнуть.

Ну уж нет…

И ведь не зря Амира мне пела в уши сладко, выгораживала Аврору.

Не зря.

Чуйка у меня… Хочет она с этой девушкой дружить. Может быть, этим танцам пошлым… научиться? Фу, я и представить не могу, чтобы моя дочка… вот так задницей… крутила!

Так что я просто обязан за девчонкой приглядывать.

Работенка не из простых. Особенно когда сам по этой части слаб.

Так бы и завалил, не думая.

Отодрал, как люблю и умею!

* * *

Ужин заказываю в ресторане. Комплимент постоянному клиенту – бутылка хорошего вина.

Откупоривать или не стоит?

Так и стою, взвесив бутылку вина в ладони, когда в столовую проскальзывает Аврора.

Смотрит на меня с опаской и интересом.

– Двадцать один есть? – адресую вопрос.

– Нет.

– Значит, вино пить не будешь. Это не для детишек.

Сверкает издалека глазищами.

– А вы каждой… из числа детишек… спонсорство предлагаете, Рахман? – делает паузу. – Ммм… Исаевич?

Так и знал, что она ответит!

Что-то внутри разворачивается… во всю ширь… предвкушения.

Я чувствую – ночь будет долгой.

Глава 10

Аврора

– А вы каждой… из числа детишек… спонсорство предлагаете, Рахман? – делаю паузу. – Ммм… Исаевич?

В горле пересыхает. Губы стягивает. Облизываю их кончиком языка.

Отец Амиры смотрит, как мой язык смачивает губы.

Поза мужчины напряженная, и я с каким-то мазохизмом разглядываю здоровенного мужика. Ткань облегает мышцы. Разве старики не должны быть… дряблыми? Ох… Явно не этот!

И какой из него старик? Боже…

– Каждой? – сипит, добавляет. – Нет, не каждой. Только тем, кто выглядит опытной. Знающей… – заглядывает мне в глаза.

При этом его кулак скользит к горлышку бутылки и двигает по нему вверх-вниз, несколько раз.

Провокация!

Самая настоящая провокация… Как он это делает, смотря на меня.

Словно точно знает, что я вижу его медлительные и порочные движения кулака на стволе.

То есть… не на стволе, а на горлышке. На горлышке бутылки, разумеется!

Но как же это… О, пздц горячо выглядит!

– Мне кажется, вы меня переоцениваете.

– Или смотрю на самую суть, – подмигивает.

В ответ на это невинное подмигивание у меня в груди екает сердце.

– Так что… утверждаешь, что тебе можно немного вина? – продолжает игривым тоном.

Однако при этом смотрит с вызовом.

Мне бы отступить. Но дух противоречия неожиданно оказывается намного сильнее.

– А давайте. Немного вина после трудного дня будет в самый раз. Даже врачи рекомендуют.

– Давай! – кивает.

Отец Амиры опускает на стол бутылку и подходит ко мне, обхватив одной рукой за талию.

– Прошу к столу, Аврора…

Жар и трепет в каждой клеточке моего тела.

Я пульсирую, будто во мне забили крыльями миллиарды встревоженных мотыльков, спешащих на огонь.

– И если уж ты… взрослая, – притягивает ближе. – Мы не будем на «вы», правда? Без отчеств. Справишься? – хмыкает мне в макушку.

Ощущение, что я плавлюсь в его руках, как кусочек кокосового масла, растекающегося жидкостью от тепла ладоней.

– Попробую, Рахман… – мысленно добавляю «Исаевич».

Но дурацкое сердце летит в обрыв, счастливо выстукивая: Рахман, Рахман, Рахман. Даже когда до столкновения остаётся совсем немного, на повторе все то же имя.

– Что означает твоё имя, Рахман?

– Милостивый, богиня утренней зари, – отвечает мгновенно, дав понять, что знает о моем имени. – Похозяйничаешь?

Мы застываем у стола. Ладонь Рахмана лежит приятным гнетом на моей талии. Ощущаю себя так, словно я под его защитой.

Тепло, приятно, уверенно – ощущения, которых мне так не хватает, цепляет.

От пакетов с едой в воздух поднимаются ароматы, от которых слюнки так и рады наполнить рот.

Я ела последний раз вчера утром, перехватила немного после возвращения от Амиры. Булка была несвежей, даже разогрев в микроволновке ее не спас.

Обычно я предпочитаю есть вне дома. Толку готовить нет. Есть у меня примета: приготовлю что-нибудь путного, на свои деньги, явится брательник и все подчистую сожрет. Причём примета даже коряво сработала в случае с подарком Амиры.

Поэтому я голодная и точно не буду считать калории. Съем, сколько влезет.

И выпью.

Совсем немного…

– Подашь бокалы для вина? – показывает в сторону шкафа.

Приходится покинуть гнет горячих ладоней. Может быть, это и хорошо. В себя приду, пульс восстановлю. Спокойствие. Уверенность…

Вот только мое спокойствие тает под пристальным взглядом Рахмана.

Плюс эта временная хромота… только добавляет неуверенности во всем. Былой грации как не бывало. Как же хочется вернуть все, как было!

До безумия хочется…

Застываю перед полкой с бокалами и чувствую, как по шее скатывается капелька пота.

Какие бокалы взять?

Они тут все… одинаковые.

Ну, почти. Одни более пузатенькие, вторые чуть более низкие или высокие.

Словом, я теряюсь. Знаю только, что те, треугольные, точно не подходят!

Вот же, а… Зачем им столько бокалов для вина?!

У меня дома всего один набор из шести бокалов, причем все разносортные.

– Бери те, что ближе, – советует издалека Рахман, верно считав мое замешательство. – Это те, что для красного вина.

– Я так и думала, – делаю уверенный вид.

Но игривый взгляд Рахмана мгновенно лишает меня напускной уверенности.

– Я сам не разбираюсь, какие бокалы для красного, а какие для белого. Даже общение с сомелье не помогло. Тем более важно не то, из чего пить, а то, что пьешь и в какой компании…

Рахман разливает вино по бокалам, протягивает один из них мне.

Чокается.

Хрусталь тонко звенит в воздухе.

Вино сладковато-терпкое, с приятным послевкусием…

– Где-то здесь должна быть сырная тарелка и закуски. Плюс основные блюда.

Аппетит подгоняет меня. Я даже на время забываю обо всем, полна азарта. Стол заставляю тарелками, перекладывая в них ужин.

Набрасываюсь на пасту с морепродуктами, едва сдерживаясь, Рахман выбирает бефстроганов из говядины.

Тянемся вилками к чаше с салатом, сталкиваясь приборами.

Поднимаю взгляд, замираю. Воздух будто плавится… Дрожит от напряжения.

– Дамы вперед, – подталкивает в мою сторону тарелку Рахман.

Не время делать вид, будто не хочу есть, накладываю себе щедро.

Мужчина поступает так же.

Мы едим, обмениваемся общими фразами. Рахман подливает вина.

Один бокал, второй…

Все безумно вкусное, вино сладкое…

Незаметно для себя втягиваюсь в разговор, отвечаю бойко.

Хочется прикусить себе язык за болтливость, но эта мысль рассыпается искристым смехом после очередной шутки Рахмана.

– Еще вина?

Наверное, мне уже хватит? Но я протягиваю бокал…

Рахман переворачивает бутылку, из нее проливается всего пару капель.

– Где-то еще должны быть запасы…

Рахман поднимается и встает из-за стола, направляется в кухню, а потом оказывается вдруг за моей спиной и наклоняется:

– Хочешь?

Он о вине, да? Разумеется, о вине!

Но мои мысли текут совершенно в ином направлении. В особенности когда он цепляет губами кожу на шее и… целует.

Глава 11

Рахман

Мурашки по коже шеи выдают отзывчивость девушки на мой крошечный поцелуй.

Невинный…

Но языком попробовал солоноватую терпкость ее кожи.

С трудом удержался, чтобы не пустить в ход зубы, чтобы пометить красавицу своей и провести языком горячую влажную дорожку, от самого плеча до самого порозовевшего ушка и обратно вниз…

Но на этом заканчиваю, выпрямившись за спиной Авроры. Опускаю ладони на узкие, но сильные плечики. Она выглядит хрупкой, но на деле – выносливая. Гибкая, из тех, что гнутся, но не ломаются.

Чем дольше я провожу время с ней, тем сильнее желание затащить ее в постель.

Интересно, вино ударило ей в голову так же сильно, как мне?

Обычно пью его, словно воду, но только не сегодня.

Чувствую себя хмельным, разгоряченным.

Россыпь мурашек на светлой коже выглядит невероятно привлекательной.

– Так что думаешь о моем предложении, Аврора?

– Держаться подальше от Амиры? Я же согласилась. Кстати, я согласна… Рассказать, если она соберется сама приблизиться ко мне, – отвечает немного более развязно.

Оборачивается, стреляет глазками в меня… Медленно поднимает взгляд снизу вверх и застывает взглядом на моем лице, скользит от глаз к губам и обратно.

– На этом – все, Рахман, – улыбается.

Улыбается сладко, маняще и возвращается к столу, выбирая, что бы еще съесть.

– И все? – уточняю хрипло.

– Ага! – дергает плечиком. – Что еще?

Нет, я рассчитывал на нечто большее. Так не пойдет.

Не повелась на провокацию. Ай бала… Еще больше азарт заиграл в крови.

Неужели все обломается на такой ноте?